Земля. Размышления

Новости у меня две, и обе так себе.

Во-первых, море содержит очень много физиологических жидкостей, как будто я канализацию анализирую. То есть купаться я не буду, просто из брезгливости, хотя, возможно, это просто около берега такое, но тогда понятно, почему люди, занимающие береговую полосу, практически неодеты – для удобства извлечения жидкостей.

Вторая новость из наладонника. Местные мужчины, оказывается, не обращают внимание на мнение женщин, беря их измором, а где-то и силой. Это мне непонятно, но все же я понимаю, что так нервничать у девушки повод был, ведь она судила обо мне по другим. Плохая новость в том, что я так не смогу. Хорошо подумав, я решаю действовать, как указано в руководстве, ну там, где берут измором. Если метод действенный, тогда… тогда я себе противен буду, вот что.

Пока я раздумываю, перекусывая сухим пайком, потому что в ресторан не хочется, на наладонник падает следующая новость, уже от «Якутии». Но читать о происходящем на планете мне не хочется, хотя, похоже, есть реакция на вброшенную информацию. Меня одолевают совсем другие мысли теперь. С подобным отношением девушек я не смогу создать семью, значит, все равно останусь один. Есть ли разница между одиночеством на звездолете и одиночеством на планете? Наверное, есть. Я предпочту звездолет.

Вздохнув, поднимаюсь на ноги, чтобы еще немного прогуляться. За окном темно, людей на улицах стало меньше, а мне надо просто пройтись. Вот возможности просто погулять у меня на «Якутии» не будет, так что нужно пользоваться возможностью, пока она есть. Думаю, ненадолго она у меня есть, как-то душно мне здесь, совсем другие здесь люди.

Выйдя из дверей гостиницы, под удивленными взглядами стоящих неподалеку молодых людей я спокойно иду по уже знакомой улице. Чем же запала мне в память именно эта девушка? Нельзя же сказать, что красавица совершенная, просто было в ней что-то, что зацепило меня, как крючком. Наверное, поэтому реакция ее так обидела, да, скорее всего… Не зря все-таки мы ушли с Земли, да и история неслучайно так мало информации содержит об этом периоде.

Магазины открыты, в них продукты питания сомнительного качества, продается уличная еда, купить которую я не рискну, парни навеселе идут, а вон девушка. Есть в ней что-то притягательное, но опасаюсь я той же реакции, что и днем, хоть она и другая. Светлые волосы, зеленые глаза, улыбка какая-то не слишком добрая, одежда коротковатая, на мой взгляд, – у нас такая принята точно не была.

– Какой мальчик красивый, – подходит она ко мне. – Угостишь даму коктейлем?

– Почему бы и нет? – киваю я, поворачивая в сторону ресторана, хотя она собиралась в другую сторону. – Прошу.

И вот теперь ее взгляд становится другим – оценивающим. На меня так тренер смотрел перед первой тренировкой, до сих пор помню. Улыбка ее становится шире, а в глазах… В глазах улыбки нет, в них какое-то предвкушение и еще что-то непонятное. Я завожу ее в ресторан, на дверях которого что-то интересное, наверное, написано. Меня пытаются остановить, но я показываю платежное средство, и претензии исчезают. Как-то по мановению руки исчезают, при этом я слышу какой-то шепоток, что-то о дешевках, но не понимаю его.

Широким жестом предложив выбирать, я добиваюсь страха. Девушка меня вдруг начинает бояться, и причины этого я не понимаю. Она резко встает и как-то очень быстро убегает, поставив меня в тупик. Я встаю, ошарашенно оглядываясь, но вижу незнакомца представительного вида, причем явно не из обслуживающего персонала.

– Парень, – говорит он мне, – ты не разобрался. Погоди, подгоним тебе бабу соответствующую.

Я начинаю его расспрашивать и через некоторое время давлю в себе желание расплакаться. Вместо контроля своих физиологических реакций аборигены содержат женщин для спаривания по желанию и за деньги. При этом женщины подобным трудом дорожат. Встреченная мной девушка была из таких, но для более бедной категории людей, отчего она и испугалась, потому что сообщество у них кастовое. Вот только…

Я не смогу жить в этом сообществе, просто совершенно не смогу. Это невыносимо – подобное отношение. Но девушку, ту, дневную, я теперь понять способен. Раз здесь такое общество, то ее реакция вполне объяснима. На звездолет хочу. Просто забыться в криосне – и все. И не будет у меня никаких сновидений, а спустя тысячи лет упадет «Якутия» на звезду какую-нибудь, даря мне покой. Вот такие у меня мысли, пока я после ресторана иду в направлении грязного моря.

Возможно, это из-за того, что я выбрал приморский город? А вдруг здесь люди неправильные просто, а отлети подальше, и будет иное. Только… Стоит ли вопрос создания семьи? Может быть, я уже решил все? Ведь я отличаюсь от людей здесь, очень сильно отличаюсь. Нужно ли пытаться адаптироваться к обществу, вызывающему не самые лучшие реакции? Да, все познается в сравнении…

Я медленно иду к морю, раздумывая о произошедшем. Наверное, не может мне помочь никакое руководство, ведь даже во-он та девушка смерила меня взглядом и с какой-то брезгливой миной отвернулась. Возможно, моя одежда не соответствует здешним стандартам знакомства? Нужно будет внимательно изучить планетарную сеть и завтра попробовать еще раз. Назовем это пробником. Если получится завязать знакомство, значит, теоретически есть возможность остаться здесь, а нет – так нет. В конце концов, я человек совсем другой эпохи.

К морю я не спускаюсь, усевшись на лавочку в увиденном вечером парке. Подняв голову, смотрю на звезды. С Земли они выглядят, кажется, совсем иначе – как-то теплее, что ли. Совсем скоро я вернусь на «Якутию» и двинусь в свой бесконечный путь, постаравшись забыть о том, что увидел на Земле. Да, наверное, так будет правильно. Как папа говорил: «Не жили богато, нечего и начинать». Видимо, для здешних девушек нужны исключительно здешние мужчины, а те, кто мог бы понять меня и принять тоже, затерялись где-то в пространстве и времени. Видимо, так и есть, потому что иных причин я не вижу. Все же по руководству делал! В чем дело-то? Завтра еще раз попробую, конечно, но что-то мне подсказывает, что все это бессмысленно. Не найду я здесь родственную душу, просто невозможно это. Дикие времена есть дикие времена, ничего с этим не поделаешь.

– Тоже незачем жить? – вдруг слышу я детский голос, резко опуская голову и разворачиваясь на лавочке.

***

Девочка Ира, сидящая в необычной повозке, на кресло чем-то похожей, если бы не большие колеса, меня совсем не боится. Ей, по-моему, все равно. Она еще мала, вряд ли старше десяти лет, но я вижу – она совсем одна. Как такое возможно вообще? У ребенка всегда есть мама и папа, даже если он потеряет своих родных, кто-то да найдется. Есть, конечно, те, кто не принял никого, я слышал, но… Она же маленькая!

– А почему ты одна? Что с тобой случилось? – интересуюсь я у нее.

– С нами, – тихо произносит незнакомая пока девочка. – Нам сказали, что была авария, мы теперь… Мы… Мы не можем ходить, – она всхлипывает, переживая эту катастрофу. Я вижу: для нее случившееся именно катастрофа.

– Мы никому не нужны, – слышу я еще один голос, и к лавочке подкатывается похожий транспорт с еще более младшей девочкой. – Нам сказали, что теперь мы ненужные и нас выкинут.

От этой новости я просто застываю на месте. Учебник истории такого точно не сохранил, но неужели люди сейчас настолько дикие, чтобы поднять руку на ребенка? Разве так может быть? Не понимаю ничего, но сначала надо хотя бы познакомиться и оценить информацию. Я будто снова в бою: собран и внимателен.

– Меня Виталием зовут, – представляюсь я. – А вас как?

– Я Ира, – сообщает мне та, которая постарше. – А это моя сестренка, Таня. Скажи, а ты можешь сделать так, чтобы нас не было?

Они что, просят их убить? Да что сделали с детьми, если они желают смерти? Что вообще здесь происходит?

– Расскажи мне, почему ты хочешь, чтобы тебя не было? – прошу я Иру, потому что чувствую себя в каком-то фильме ужасов.

– Мы засыпали на яхте… – начинает девочка, но потом прерывается. – Нет, не так… Наша мама познакомилась с богатым дядей, – объясняет она. – Папу мы не знаем, а дядя повез нас кататься на яхте, хотя мы ему мешаем почему-то.

– Дядя повез вас кататься, вы уснули, – думая, что понимаю, о чем речь, резюмирую я. – Устали, наверное, сильно?

– Нет, – качает головой Ира. – Как-то очень быстро уснули прямо днем. А потом проснулись, и оказалось, что была авария и мамы больше нет, она пропала.

Найти их маму можно через «Якутию», в принципе, ничего сложного в этом нет, да только есть у меня подозрения странные. Тут Ира говорит, что услышала разговор, в котором говорилось о больших деньгах, поэтому она думает, что их обеих просто продали, а ноги сломали специально. Тут я достаю наладонник, интересуясь у интеллекта вероятностью такого события, а затем просто молчу, глядя на восьмерку. Искусственный интеллект звездолета обучается постоянно, вот, видимо, набрал информации, чтобы поставить меня в тупик, потому что подобное просто непредставимо. Я же ставлю задачу на поиск по сообщенным мне параметрам, затем возвращая внимание детям.

– А мама у вас родная? – интересуюсь я у девочек, сразу же задумавшихся.

– Наверное да, только злая, – неуверенно произносит Таня.

Речь у нее не очень четкая, но она довольно ясно формулирует предложения. Я начинаю расспрашивать о том, что значит «злая» в понимании малышки, и тут же сталкиваюсь с трудностями – она не может объяснить, при этом пытается рассказать, что внутри чувствует. И вот это очень похоже на мое внутреннее ощущение. А так как себе я верю, то могу предположить, что Таня говорит о подобных вещах.

Итак, мама у них была вроде бы своя, при этом их обеих не любила, дети это очень хорошо чувствуют, а тут еще и внутреннее ощущение… То есть что-то очень странное. Тут дает сигнал мой наладонник, заставляя обратить на него внимание. Я смотрю в экран, понимая, что подобное в голове не укладывается. За последние сутки в этом городе утратили способность к передвижению две девочки, при этом от них оформлен отказ.

Оказывается, здесь электронная документация доступна в планетарной сети, если знать, как до нее добраться, а «Якутия» – довольно мощный интеллект, поэтому и добрался, видимо, вывалив мне на экран все, что выяснилось. Дети сейчас в подвисшем состоянии, потому что «законного опекуна» у них нет, но при этом стоит отметка о какой-то опеке со вчерашнего дня. То есть в тот же момент, когда был оформлен отказ. Чудовищно, на самом деле, выглядит – как можно отказаться от своего ребенка, я не понимаю. И тут оживает мое внутреннее ощущение.

– А хотите пойти со мной? – интересуюсь я у девочек.

– Хотим, если обещаешь не мучить, – отвечает мне Ира. – И бить не часто.

– Детей бить нельзя… – растерянно отвечаю я. – И мучить тоже нельзя, совсем.

– Ты странный, – вздыхает она, подъезжая поближе, и задумывается. – Но, кажется, не врешь, поэтому мы согласны.

Не судьба мне вернуться в гостиницу. Может быть, оно и к лучшему – не буду строить из себя невесть кого. Теперь вопрос в том, как доставить детей к спасателю, идти до него довольно долго. Хотя надо ли идти? Можно дать команду, он сам взлетит, долетит до нас и подберет. Значит, надо оказаться на краю города, только и всего.

– Давай я тебе помогу, – предлагаю я Тане, на что она кивает.

– А куда мы идем? – спрашивает она меня, показывая, как правильно везти ее повозку.

– На окраину, – отвечаю я ей. – Оттуда нас заберут в новую жизнь.

– Опять не врешь, – замечает Ира, пристраиваясь рядом. – Что же… Посмотрим.

Мне кажется, дети мне шанс дают, хотя ничего хорошего от жизни не ждут. Почему-то они очень легко поверили в предательство. Не в смерть «мамы», а в ее предательство, ведь во время рассказа Ира ни разу не упомянула о том, как неизвестная мне женщина о них с сестрой заботилась. Интеллект корабля мне, кстати, указал, как именно девочкам могли «сломать» ноги и зачем это может быть сделано. Вот это, кстати, стало откровением для меня, потому что органы для пересадки растят индивидуально, процесс занимает довольно много времени, а тут, видимо, пошли другим путем, который, кстати, ничего не гарантирует… Но в отношении детей подобное непредставимо, ведь их к смерти приговорили. Наверное, опять «западные партнеры», потому что кому же еще…

Мы идем не спеша, Таня, по-моему, дремлет, что понятно – ночь вокруг, Ира спокойно крутит колеса, как будто давно привыкла к ним, и это необычно, но подумаю я об этом потом. Улицы практически пусты, а поздние прохожие демонстративно от нас отворачиваются. Девочки, впрочем, на них и не смотрят, и я понимаю, почему. Дикие люди в этом веке, просто дикие, незачем мне здесь пытаться выжить. На звездолете действительно лучше, а теперь я еще и не буду один. Здорово, по-моему.

Приостановившись, я достаю наладонник, вбивая в него программу – взлететь, сохраняя маскировку, сесть в нужной точке, принять детей и меня, после чего – экстренно к «Якутии». Гравитатор там хороший стоит, так что проблем не будет, а на звездолете уже посмотрим, что там с ножками у нас и можем ли мы починиться на автоматике. Ну а если нет…