Я смотрела, как Амира ходит вокруг машины, касается ее, отходит и возвращается вновь. Рэгиль стоял рядом с нами, наблюдал. Когда мы приземлились, он прижал ладонь к борту – датчики у него на запястье мигнули красным и зеленым светом – и молча выбрался наружу. Теперь мы ждали, пока Амира закончит слушать машину.
Мои глаза болели от копоти, волосы пропитались дымом пожара, и мне хотелось скорее уйти из ангара. Отстегнуть крылья, смыть следы битвы, заснуть – видеть сны о полетах и битвах или просто скрыться во тьме до пробуждения.
Но я не могла уйти.
Пока машина мчалась обратно и цифры на стенах показывали срок жизни двигателя, моя мысль стала сияющей струной, метнулась к Мельтиару. В этой струне была пылающая деревня, враг и наша машина, подбитая, летящая назад. Ответ коснулся сознания, быстро и легко: Мельтиар понял меня, он ждал нас.
Наверное, все мы позвали его по пути домой.
Он знал, что случилось, но все равно мы пойдем к нему, чтобы рассказать о полете. Мы делали так каждый раз. Это было как ритуал.
Амира отошла от машины и покачала головой.
– С ней все в порядке. – Она всегда говорила о машине как о человеке, как об одном из нас. Иногда я завидовала Амире, но не сейчас. – Только оба двигателя надо менять… Завтра мы не сможем полететь.
– Это и так было ясно, – проговорил Рэгиль. Он взял Амиру за руку и потянул к воротам. – Пойдем.
Амира кивнула. Она не снимала шлема в полете и не глотала дым – но глаза у нее были красные.
– Нет, – сказал Лаэнар.
Я обернулась к нему.
Наверное, сейчас мы с ним были особенно похожи – перепачканные в копоти, в обожженных доспехах, с оружием и крыльями. Он был моим отражением, но я не понимала, о чем он говорит.
– Я не пойду к Мельтиару, – сказал Лаэнар.
Мои мысли сейчас горели, вспарывали усталость, взлетали и дробились. Я слышала свой голос, срывающийся и горячий: «пойдем», «мы должны», «он ждет нас», – но слова звучали внутри, не могли вырваться наружу.
Нас разделял всего один шаг, и я метнулась вперед, схватила Лаэнара за плечи, словно мы все еще были в воздухе и могли упасть.
– Мы с Амирой отвечаем за машину, – сказал Рэгиль у меня за спиной. – Наша вина, что с ней что-то случилось.
– И мы сожгли деревню. – Я старалась говорить так же спокойно, как Рэгиль, но знала: не получается. – Мы выполнили задание.
– Не в этом дело! – Лаэнар вырвался из моих рук, остался только след ярости в ладонях. – Мы не справились с врагом! С первым настоящим врагом! Что мы скажем? Что мы до сих пор ни на что не способны? Я не пойду!
– И обязательно кричать об этом?
Я обернулась на незнакомый голос и тут же склонила голову, опустила руки.
Такая яркая звезда! Но раньше я его не видела ни в ангаре, ни в залах для тренировок. И сейчас успела заметить только, что он много старше нас – возрастом, а может быть, и силой. Воздух звенел от нее.
– Не бойтесь.
Я подняла глаза. Одежда незнакомца была черной, как у любого из предвестников Мельтиара, но за спиной струился серый плащ, похожий на огромные сложенные крылья.
Я знала, как выглядят враги, наблюдала за их жизнью через зеркала предсказателей. Я видела оружие врагов, знала, с кем мы будем сражаться.
У этого человека были крылья всадника.
Темный всадник. Я не знала, что мы так глубоко проникли в тайны врагов. Не догадывалась, что старшие звезды живут среди самых опасных противников.
– Чьи вы предвестники? – спросил он, и было ясно: он знает ответ.
– Мельтиара, – тут же ответил Лаэнар.
Темный всадник кивнул:
– Как и я.
– Правда? – Мы с Лаэнаром спросили это хором, и я слышала эхо своего удивления в его голосе. Мы снова стали отражениями друг друга.
– Все мы были предвестниками войны, прежде чем стали предвестниками Мельтиара, – ответил темный всадник и взглянул на Амиру. – О чем ты хочешь спросить, дитя?
Амира все еще держала Рэгиля за руку, но стояла неподвижно, словно в строю. Крылья приподнялись у нее за спиной, на них мерцали и дрожали блики света. И когда Амира заговорила, точно так же дрожал ее голос:
– Ведь ты… знаешь о всадниках все, правда?
Он смотрел на нас серьезно и спокойно, и под этим взглядом я чувствовала себя девочкой, впервые надевшей крылья. Наверное, он такой меня и видел. Мне шестнадцать лет, я никогда не была предвестником войны, всегда была предвестником Мельтиара.
– Правда, – сказал незнакомец. – Я вхожу в их высший совет.
Я знала, ему незачем обманывать, – и все же не могла поверить.
Самые опасные противники в грядущей войне – это всадники. Они умеют душить магию. Сотни лет назад они уничтожили наши деревни и забрали землю, засыпали ее пеплом и заставили забыть о волшебстве. И потом отдали ее людям, лишенным силы. А теперь мы проникли в самые сокровенные тайны всадников, добрались до источника их могущества.
Мельтиар говорил: «Сражайтесь так, будто каждый бой – последний». Наверное, поэтому мы не знаем, как близка победа.
– Мы встретили сегодня всадника, – выпалил Лаэнар.
– Здесь? – Незнакомец нахмурился, повернулся к нему. – В горах?
– Да, – кивнул Лаэнар. – Мы летаем вдоль границы, наше задание – сеять страх в селениях врагов. Но на нас напал крылатый враг, он подбил нашу машину, поэтому…
– Он был один? – спросил темный всадник. Его голос стал отрывистым и жестким.
Я переглянулась с Лаэнаром. Я помнила выстрел, вспышку, удар и крылатую тень.
Я кивнула.
Лаэнар покачал головой.
– Вы не знаете, – сказал темный всадник. – Они живут на побережье и в столице, никогда не приезжали сюда, а вы даже не знаете, один он был или нет. Это вы сжигаете деревни?
– Это наше задание, – ответила я.
Я надеялась, что крылья не раскрываются у меня за спиной, а голос не дрожит, как у Амиры. Пусть он из старших звезд, пусть он знает врага лучше нас, но мы не просто предвестники, мы самые яркие звезды Мельтиара. Мы не склоняемся ни перед кем, кроме него.
– Ваше задание – пугать поселенцев? – Темный всадник взглянул на меня. Его глаза были светлыми, выцветшими от магии, слишком часто захлестывавшей душу. Он молчал несколько мгновений, а потом повторил мои мысли: – Вы звезды, предвещающие приход Мельтиара. И ваша задача – смести все преграды на его пути. Вам дали задание, и у вас есть препятствие, есть враг, почему вы не разузнали о нем все?
– Но Мельтиар не говорил… – тихо возразила Амира.
– Он и не должен был, – ответил темный всадник. – Узнайте о своем враге как можно больше, и тогда по-настоящему выполните задание. Идите.
Он развернулся. Я смотрела ему вслед, на серый плащ, стелящийся по черному полу.
Покров тайны – вот наша главная сила. Но сделать невидимой машину и внезапно появляться в небе – мало. Он прав. Мы никогда не покидали город, но каждый из нас может войти в дом врага и узнать все секреты. Каждый.
– Пойдем, Арца! – позвала Амира.
У ворот дежурила незнакомая девушка. Она касалась пульта на стене, огни вспыхивали и гасли под ее пальцами. Когда мы подошли, она обернулась и проговорила:
– Мельтиар сказал, чтобы вы пришли завтра, сейчас он там. – Она махнула вверх.
Там. Наверху, в чертогах тайны. Мы никогда не бывали на этом этаже. Считалось, что туда нельзя дойти по лестнице, нельзя долететь и добраться туда могут только великие звезды. Такие, как Мельтиар.
Мы сделаем, как он сказал. Будем ждать до завтра.
У нас есть время.
– Если мы не можем пойти к Мельтиару, – растерянно проговорила Амира, – как же нам разузнать про этого всадника?
Мы тайна, мы страх, мы внезапный удар. Но чтобы действовать, нам не нужны машина и ночь.
– Я знаю как, – ответила я.
Я во сне.
Знаю об этом, ведь я не в обычном сне.
За спиной ветер, он сумеречный и легкий, он говорит со мной как человек. Я слушаю его, отвечаю ему, и мир меняется, течет, показывает мне то, что я должен увидеть. Я внутри видения.
Внутри нашей с Нимой тайны.
Нима близко, я слышу ее смех, различаю слова, но они ускользают и теряют смысл – ветер заслоняет ее от меня.
– Смотри, – говорит ветер. – Здесь причалили первые корабли.
Я высоко в небе, воздушные реки струятся сквозь меня, не касаясь. Подо мной земля – сумеречно-серая, как небо, как ветер, как я. Черные горы тенью вырастают из земли, движутся и разбиваются о берег. На море шторм, волны бушуют и пенятся, рвутся к скалам. Море сильнее гор, оно сокрушает их. Воздух теперь полон соли.
Я хочу петь, я хочу лететь туда.
Но это сон.
– Нет, – отвечаю я. – Первые корабли причалили южнее Атанга.
– Здесь. – Ветер держит меня за плечи, заставляет смотреть вниз. На серебристой земле вырастает селение, полузаброшенный пограничный пост. Я сплю в одном из этих домов и помню об этом. – Здесь жили люди звезд, здесь была первая битва.
– Нет, – повторяю я.
Ветер указывает вниз.
Подо мной вспыхивают звезды. Они сияют осколками хрусталя, разгораются ярче, земля становится темней. Ветер течет между ними, превращается в свет, застилает все ослепительной сетью.
Сеть звенит, поет звуком ветра и голосом металла.
Песня флейты, голос раненой птицы – зовет меня и тонет в грохоте шторма.
Я лежал, глотая воздух, пытаясь вспомнить все, что я увидел во сне, повторить каждый миг и каждое слово. Меня выбросило в явь, швырнуло обратно в пыльный барак, в оковы тела.
Обычный сон рассеивается постепенно, но я вернулся не из обычного сна.
Я мысленно повторил сон трижды – слово за словом и мгновение за мгновением – и только тогда открыл глаза.
Потолок нависал надо мной слишком низко – я спал на двухъярусной кровати. Не удержавшись, я протянул руку, коснулся досок над головой. На ощупь они были шершавыми и теплыми. Пыль плясала в воздухе, колыхалась в утренних лучах.
Солнце уже высоко. Нима, наверное, вернулась домой, развешивает пучки трав над крыльцом. Или сидит с учителем возле ручья. Или…
Я собрался с силами и слез с кровати.
Сны-видения не дают отдохнуть ни душе, ни телу. Я всегда чувствую себя потом так, словно не спал, а ходил где-то много часов. В каком-то смысле это правда.
Я хотел рассказать свой сон, но Нима была в Атанге, за стенами Рощи. На лодке туда лететь несколько часов, а скакать верхом – гораздо дольше. И мои слова не могут преодолеть этот путь – сколько мы с Нимой ни пытались, у меня не получалось говорить с ней мысленно. Я всегда без труда касался безмолвной речью учителя, и другие волшебники меня тоже слышали. А до названной сестры дотянуться не мог. В Роще считали, что на это волшебство у Нимы не хватает сил.
Нимы здесь нет, а больше я никому не могу рассказать свой сон.
Когда я наконец вышел из дома, солнце уже пересекло зенит.
– Я думал идти будить тебя, – сказал Джерри. Он сидел на ступеньках; дым сигареты таял в пыльном воздухе.
Я опустился рядом, нашарил в кармане сверток, наугад вытянул сигарету. Джерри щелкнул зажигалкой.
Мне попался желтый дым – с каждой затяжкой мысли становились все спокойнее, все яснее.
Чтобы понять сон, мне не обязательно рассказывать его кому-то.
– А где… – Я запнулся, вспоминая имя. – …Тин?
Ночью, когда мы вернулись, ополченцы обступили лодку. Факелы трещали и бились на ветру, Аник расспрашивала, а всадник отвечал. Я ушел спать, а они все еще говорили.
– Поехал с ними. – Джерри стряхнул пепел. – Вроде как дневной патруль.
– Аник согласилась его взять?
«Вы вылетели в первый раз и сразу привезли неизвестно кого!» – эти слова я хорошо запомнил.
– Ну, – усмехнулся Джерри, – она ругалась, что у него дырявые крылья. Но ему даже дали коня.
Я взглянул на небо. Оно было почти чистым, лишь с востока тянулись облака, прозрачные и легкие, как обрывки тумана. Первые знаки осени – наверное, в столице они ощутимей, чем здесь.
При свете дня пограничный пост уже не выглядел заброшенным: я видел дорожки, протоптанные от барака к бараку, и лошадей, пасущихся вдалеке. Слышал неразличимые обрывки разговора где-то рядом, чувствовал запах армейской кухни, перемешанный с запахами пыльной земли и диких трав.
Не так уж сильно пограничный пост отличался от казармы в Атанге.
Я затянулся и спросил:
– Где у них кухня?
– Там.
О проекте
О подписке