Глава 2

Денис

События того же дня. Несколько часов спустя.

Вытащил маленький ключик из замка и дернул на себя железную скрипучую дверь. Осмотрелся по сторонам, прислушивался к несуществующим шорохам, голосам, или посторонним звукам на лестничной площадке, но уверен был, что все по нулям. Наверняка убедившись и мысленно добазарившись с самим собой, подтолкнул себя к действиям.

Медленно прошел внутрь старой квартиры, которую купил для себя год назад по приезду из Грозного. Тихий щелчок замка и первый жалобный скрип под ногами. Не разуваясь, бесшумно зашагал по безликому голому коридору, двигаясь спецом, с краю, возле белой стены, чтоб максимально минимизировать противный звук половиц. Миновав небольшой коридорчик в хрущёвке, оказался в такой же непримечательной убогой комнате с ободранными обоями, без штор и без лампочки, в которой стоял – потертый жесткий диван, вместительный шкаф для одежды и туалетный столик с раскрытыми зеркалами.

Без промедления устремился к темно-коричневому шкафу, который тоже был заперт на замок. Отворив его, снял одну деревянную вешалку, и поспешно откинул от себя черную рясу на захудалый, скрипучий, как и вся эта квартира, диван. Снизу в шкафу по спортивным сумкам было разложено оружие. В одной – холодное. Во второй – пистолеты (ПМ, ОСА, Удав, Стриж, ТТ, АПС, ПЯ). В третьей – автоматы, винтовки, гранаты. В четвертой – ключи, бумаги, документы, подписанные договора на куплю двухэтажного дома за бугром и множество паспортов на различные имена для нас с Котовой.

Путь отхода давно продуман и просчитан до мельчайших шагов, но сейчас мне нужно было взять только СВД*(снайперская винтовка Драгунова).

Натянул на руки синие медицинские перчатки и вынул оружие, ловко перехватывая в руках. Беглым и лихорадочным взглядом пробежался по всей длине СВД с прицелом ПСО-один. Проверил магазин, отсчитывая про себя десять патронов. Калибр семь шестьдесят два на пятьдесят четыре. Дернул крепление – в данном оружии, это ласточкин хвост*(ремень). Вскинул на уровень подбородка винтовку, зажал приклад подмышкой, и, прищурив левый глаз, посмотрел в снайперский прицел карабина. Целился в наглухо закрытое в комнате окно, которое выводило на незастекленный старый балкончик.

Дышал размеренно, спокойно. Будто бы примерялся. Привыкал.

Вес – четыре с лишним килограмма. Дальность прицела шестьсот – восемьсот метров.

Этого мне определенно будет достаточно.

Удовлетворенно хмыкнул и резко отложил в дальний угол шкафа винтовку прикладом вниз. Аккуратно закрыл дверцы. Проверил и убрал ключик в карман олимпийки. Повернулся влево на девяносто градусов и тут же залез в нижнюю полочку стола, для того чтоб оттуда схватить первые попавшиеся квадратные очки нулевки.

Я всегда сам выбирал оружие, внешность, сценарий убийства, как и не оставлял опечатки ни на чем. Предусмотрительно, даже в этой халупе работал с огнестрелом в перчатках.

Осталось дело за малым.

Распахнув настежь деревянные обшарпанные краской дверцы, забрел на балкон за тяжелым грязным мешком из-под цемента. Затащив его в квартиру, открыл и выложил раннее накиданный мной сверху строительный мусор. Добравшись до зелени, закинул в общак еще несколько принесенных с собой толстых котлет. Замаскировал бабки, завязал мешок, и небрежно, словно, мусор, отбросил его обратно на балкон. Опустившись на корты, подцепил целлофановый пакетик с бычками, которые лично собирал на улице для намечающегося дела. Бычки – ложный след. Если, отыщут место, где производился выстрел, то их отправят на экспертизу, чтоб вычислить киллера. А там-то они и соснут хуйца.

В этот момент поступил тихий сигнал на мобильный, раздавшийся в заднем кармане светло-синих джинсов. Отвлекшись, поднял голову и сморгнул. Двумя пальцами – средним и указательным – откинул на узкий неаккуратно окрашенный белой краской подоконник целлофан, чтоб достать свою трубу.

– Я с тобой, Туман, – неслышно прочитал сообщение от адресата под именем «Виталя-водила».

С пренебрежением во взгляде звучно хмыкнул.

– Конечно, Виталя. Куда ж ты денешься. Жить все хотят. И ты тоже, родимый, – цыкнул, набирая уже по памяти цифры, которые не так давно были стерты из моей записной книжки.

– Говори, – охрипший голос разнесся в динамике.

– Че засахарился*(в засаде), или балонишь*(спишь)? – скользко усмехнулся я.

– Нет! – раздражается с пол оборота, но на деле не желает иметь со мной ничего общего.

– До завтра все равно Витальку паси, и прослушку не вырубай. Вдруг, наш общий приятель отсветит где.

– Услышал тебя.

Первый скинул вызов и засунул обратно мобилу в карман.

***

Денис

День следующий. Остались считанные минуты до убийства Алмазова.

Предварительно выбрав точку выстрела на чердаке заброшенной постройки, разбрасывал сейчас по всему закутку чужие окурки и заметал следы черным перцем. Закончив с формальностями, с безразличным выражением лица медленно натянул на руки одноразовые черные перчатки, и, подхватив подол рясы, опустился перед винтовкой на колено. Одна согнутая в колене нога жестко упиралась в бетонную холодную плиту, а вторая, правая, уверенно вонзилась стопой в основание пола.

Четко зафиксировал СВД, установив на специально выставленных обломках кирпичей. Прищурился, глядя в оптический прицел карабина, и отрегулировал нужную мне дальность. Напористо вдавил приклад в правое плечо, снял с предохранителя и отправил патрон в патронник.

Примерился. Выбрал для себя удобное положение. Дышал спокойно, ровно. Вслушивался в наглухо-мертвецкую тишину. А через проем окошка без рамы и стекла, обозревал с помощью мушки улицу и служебную черную тачку полкана. В конечном счете, фокусируясь на центральном входе в окружной суд, почувствовал, что животное внутри в полной мере еще не раскрылось и пасть вонючую не раззявило.

В ожидании, секунды медленно перетекали в минуты, а минуты, казалось уже в часы. И все же через некоторое время, полковник с мусорами появился на маленьком крыльце здания.

Расслабился. Указательным пальцем прикоснулся нежно, полюбовно к спусковому механизму. И внезапно решил сыграть.

Я слишком жаждал отомстить. Довольно мучительным стало для меня ожидание. И за это ожидание я заплатил высокую цену.

– А теперь ваша очередь, Владислав Владимирович, платить по счетам и нести убытки.

Погано улыбнулся, задержал дыхание, и, дождавшись, когда они отойдут на приличное расстояние от суда, нажал на спусковой крючок. Сделал первый выстрел. Сильная отдача в плечо, звук ударившейся об бетонную плиту гильзы, и моментальный едкий запах пороха забился в ноздри.

Ослабил хватку на винтовке, разжал пальцы правой руки, отклонился, и удостоился картинки, как, Алмазов, завыл и рухнул на асфальт из-за раны в голени. Шкуры ментовские налетели стаей на полкана, закрывая и облепляя его с двух сторон.

– Первый подбит, но еще может дышать… – сарказм ядом начал сочиться из меня. – Чуть позже исправим, – уверяю с издевкой.

Второй и третий выстрел, словно один миг с красной пеленой перед и так затуманенными глазами.

«Эта война! И всех кто вокруг, надо валить!».

Взыгрались в башке слова Цыма, бывшего капитана батальона в Чечне.

Шестёрок сразу ушатал. Они совершенно не представляли для меня интереса. А вот, Алмазов, лишился всякого рода прикрытия.

– Началась жаришка.

Перезарядил винтовку.

Потребовалась несколько секунд настроиться, изготовиться, и поймать в свой фокус брата Барина, который пытался свалить, уцелеть, спрятаться от моих пуль.

Очередной выстрел и тяжелая пуля пролетает по касательной возле него, вспоров добротно кожу на шее.

Я засмеялся – утробно, низко, тихо. Чего уж утаивать, я игрался. Наслаждался. Собственные глаза явно отбрасывали тень триумфа, кой ощущал внутри. Мне нравилось то, что я видел.

Новый перезаряд оружия, и хотел было уже сработать до талого, выйти в ноль, но во время самого выстрела от неожиданности дернулся, сука, из-за чего всадил пулю в область его левой груди, чуть выше сердца.

Резко обернулся на раздавшийся позади меня шелест, который уверен еще секунду назад здесь был. Порывистыми лихорадочными движениями возвращаюсь к СВД, очкуя потерять время, которое уже на исходе. Смотрю в оптику, и срисовываю, как, Алмазов, делает два шага и валится мешком за свою служебную тачку.

– Нет, пидарас. И не мечтай. Сегодня удача будет не на твоей стороне.

Вскакиваю на ноги и укладываю винтовку в раскрытый чехол из-под синтезатора. Бегло натягиваю квадратные чмошные очки. Выуживаю ПМ с глушителем. Всегда с тишиной, но в этот раз не выйдет.

Останавливаюсь как вкопанный, потому что вновь за спиной улавливаю звук. Оборачиваюсь на едва слышное мявканье.

– Падла! – зло оскаливаюсь, видя, как тупая кошка толкает лапой камушек, играясь у стены с ним. – Откуда ты только взялась?!

Вытягиваю перед собой руку со стволом и всаживаю несколько пуль в кирпичную кладку напротив, напугав до чертиков животное, которое встало на дыбы, и, сигануло с задранным хвостом вниз по лестнице.

Рванул следом на улицу, решив мгновенно, что, Алмазов, сдохнет сегодня, не смотря ни на что.

Ни кто не остановит. Ни кому не в силах мне помешать.

«– Всех валишь вокруг, если есть вероятность, что твой план под угрозой».

Как-то вещал мне Пиковый.

Стремглав преодолев семь этажей, побежал через черный вход на оживленную улицу. Заброшенная постройка была сквозной и вела, как в тихий, грязный двор, так и на городскую улицу к зданию суда.

Собственная грудная клетка тяжело вздымалась от неровного дыхания, когда в решительном резком движении вскинул руку с волыной на пробегающих мимо и оглядывающихся на меня случайных прохожих.

– Помогите! ААА! – прокатился около меня испуганный визг.

– На помощь! Не надо! Пожалуйста, – мужской крик эхом отдавался от стен зданий.

– Эта война! И всех кто вокруг, надо валить!

Перед глазами идет рябь, сгущается туман, и картинка обрывочная, неясная. Вроде, нахожусь в городе, а вроде и нет. Вблизи горы, чеченские стрелки во вражеской форме, мгла, грязь, холод, тлен и опустошение.

Прищурился, и, развернув боком кисть руки, выпустил из ПМ два патрона. Вдогонку, немедля, всадил в трех охранников еще по пуле, когда оглянулся, и оценил, что те выбежали на подмогу из здания окружного суда. Сигналку тотчас врубили в администрации, а значит, скоро нагрянут по мою душу менты.

Разворачиваюсь и в темпе желаю оказаться возле Алмазова, но краем глаза цепляю трех прохожих, которые четко срисовали меня. Без колебаний валю мужика в коричневой кожанке и следом мусора в ментовской форме с его расфуфыренной заплаканной телкой, которая бежала за ним. Каждому выстрел пришелся в голову, за исключением первых двух – им попал четко в спину, меж лопаток.

Загасив каждого, кто мог бы помешать и хоть как-то выдать меня, рванул к Алмазову, меняя на ходу магазин в ПМ.

Вскинул голову и внезапно столкнулся взглядами с Котовой.

Застыл. И будто сходу кто-то невидимый наяву всадил мне нож в мясо. Изощренно прокрутил под ребрами, высунул лезвие, и с садистским удовольствием вонзил в глотку по новой.

Ульяна из руки выпускает мобильный. Как мне показалось, он с оглушительным грохотом свалился на асфальт.

Ебать меня закоротило и в башне появился звон. От вида ее бледного и беспомощного. От выражения глаз, из которых по щекам текли дорожки слез. Взгляд напротив – пустой, стеклянный, мертвый. Ее взгляд навсегда острыми иглами врежется в сердце и в память.

Я вешу совсем на тонком, а она в довесок ко всему в немом крике раскрывает рот и трясет ее всю, растрепанную, испачканную в чужой крови, как умалишенную, словно вот-вот начнется припадок.

Стою неподвижно, и сердце дает сбой. Барахлит оно, блядь, от полного осознания. Она – тут. Я – тут. Но мы с ней по разные стороны берегов. Я – зло. Она – добро. Я – тьма. Она – свет. Я – смерть. Она – жизнь. Она, ведь, и не знает меня настоящего. Не догадывается, что я душеньку свою много лет назад продал за золотишко рогатому черту. А потому и любовь ее ко мне – пыль, блажь. Ничего она не стоит. Она ни за что не выберет убийцу, а я без нее уже дышать свободно не смогу. Легче самому сдохнуть, чем потерять ее навсегда, или разорвать наш симбиоз.

Очко сжимается, булки напрягаются от данной мысли, от понимания, что мне пизда. Не убьет система – с большим успехом убьет она.

Насколько возможно позволил ей заглянуть себе в глаза, забраться в голову для того, чтоб знала, помнила, кем или чем я являюсь на самом деле.

Ну что ж… теперь между нами нет никаких преград, родная.

Только, родная ли?

Для меня всегда. А для тебя…?

Сжал челюсти и пальцами ручку от чехла для синтезатора. Не спеша скользнул цепким взглядом по стройной фигуре Котовой, и во что она была облачена. Облегающая юбка до колен, белая рубашка с воротником, китель. В общем, при параде.

Терлась около суда, а значит – ебучая учеба. Значит, не случайно оказалась тут.

Переместил фокус с Ульяны на полудохлое окровавленное чучело, привалившееся к Мерсу.

Ни кому не в силах мне помешать.

Стою перед выбором – сдаться, измениться, все компенсировать. Но вразрез мыслям, поднимаю ПМ, и с равнодушием в глазах в упор засаживаю две пули в Алмазова.

Не поможет. Внутренние демоны громче меня.

Под гул доносившихся сирен, раздался рядом визг тормозов, и разлетелся по улице вопль Витали:

– Резче! – подгоняет и встряхивает меня.

Стартую с места и бегу к черному с затертыми номерами Джипу, а в следующее мгновение мы уже на всех парах мчим с ним по центральному проспекту, обгоняя и подрезая водил.

– Какого хуя, там произошло?

Внутренне задергавшись, порывисто срываю с себя очки, и растираю ладонями рожу.

– Это была Ульяна, Туман? – вновь опасливо заговаривает, Виталя. – Она тебя видела. И меня…

– Дай мне подумать… – нервно прошептал.

Дышал загнанно, хрипло. Чувствовал, что на взводе. Сердце давно провалилось в брюхо и едва отстукивает в кишках.

Я связан по рукам и ногам. Ни выхода, ни лазейки. Нет оправдательной речи. Занавес.

– Туман, Барин приземлиться через шесть часов. Держи себя сейчас в …

– Заткнись, я сказал! – отнял от ебала ладони и заорал на него во всю глотку. – Не лезь ко мне! – саданул рукой по его сидению.

После образовавшейся зловещей тишины, бросил застывший бешеный взгляд в лобовое стекло на трассу.

Безнадежность… Именно так выглядит безнадега.

Что делать?

Нервно задергал ногой и обреченно прикрыл пешки.

Соображай, Туман.