Мёртвая раскалённая пустыня, древнейшая цивилизация, берущая свои истоки ещё в допотопные времена, когда на Земле ещё были материки, а не острова и архипелаги, во времена, когда семь миллиардов людей управляли технологиями, изменяющими саму Природу, и ещё не знали, и даже и не подозревали о том, что их ожидает.

Что ж, всё течёт и всё изменяется!

Они, эти человеки, теперь начинают жить заново, потеряв всё, что имели, и забыв всё, что знали, а она, Гидра, терпеливо ждёт, наблюдает и строит собственные планы, прячась в выработанном карьере среди горячих солончаков. Но какая же здесь тоска, забвение и безысходность!

Гидра слушала своих разведчиков, почти не перебивая, лишь изредка задавая вопросы, и то только для того, чтобы направить их мысли и их воспоминания в нужное русло. В конце она всегда задавала им свой традиционный вопрос:

– Ты тоже хотел бы там жить?

И, получив честный однозначно утвердительный ответ, всегда спрашивала разведчика:

– Как?

Как выйти из подполья, как предстать перед людьми, как абсорбироваться? с кем можно иметь дело? Вопросы, вопросы, вопросы. Ни один народ не примет её – это тысячетонное чудовище, животное-город, человекогидру, заполнившую своим гигантским пузыристым многоэтажным телом весь карьер на сотни метров в глубину и в ширину. Ни один народ не поймет её морали, её образа жизни, её самоорганизации. И уж тем более ни одному из ныне живущих народов она не рискнула бы передать свои знания – от уникальных технологий генной инженерии до управления термоядерными процессами.

Даже смешно и подумать об этом! Уже ли ей, впитавшей в свой бессмертный мозг мириады человеческих мыслей, организованных в целые личности, жизни, поколения, уже ли ей, обличённой уникальными вселенскими знаниями, не предвидеть, что подумает по её поводу Человек, что и как он предпримет, познакомившись с ней, узнав о её существовании. И ведь обязательно предпримет!

Нет, люди не смогут понять непонятное, люди не смогут принять непонятное – их мозг примитивен, их мир пока ещё существует только благодаря закону муравейника. Сколько катастроф обрушивали они сами на собственные головы!

Теперь, когда их цивилизация делает очередной виток от забвения к техническому прогрессу, так странно наблюдать за тем, что уже состоялось на её глазах несколько раз, будто вновь и вновь повторяется многократно отыгранный сюжет, раз за разом прокручивается старая кинолента. Она видела, как Человечество поднималось до высочайших технологических высот и падало вниз, почти уничтожив само себя и свою планету, несколько раз. И теперь она наблюдает за людьми, как они встают с колен, как их самые умные и предприимчивые представители повторяют изобретения прошлого!

Вот у них уже появилась паровая машина. С порохом, правда, припозднились. Но вот зато подводные лодки собрались строить. Теперь очередь за электричеством! а будет электричество – будет всё. И тогда они, возможно, доберутся и до неё, Гидры. Но она устала спокойно наблюдать и бояться их, этих ничтожных муравьёв, бояться наступления тех времён, когда у них появятся автомобили, радиосвязь, летательные аппараты… Когда они станут сильнее её…

Надо их опередить…

Прогресс! Зачем он им нужен? Они же никогда не умели правильно пользоваться его достижениями. Уж она-то знает, живая свидетельница многократных циклов их гибели и возрождения. Прогресс – хорошо, но что дальше? а дальше – войны, конечно же, войны! Нет, не скромные тактические игрища, разогревающие кровь, а Смерть как образ жизни, как модель цивилизации, когда сама земля загорится под ногами. Да они и без электричества уже близки к этому! Весь этот пресловутый человеческий прогресс – только инструмент для взаимоуничтожения, а в конечном счёте и для самоуничтожения.

Выживут единицы!

И опять она будет столетиями скучать в своём одиночестве и со страхом ждать, когда они опять раскрутят свою историю до сверхскоростей и станут искать смерти для всего, включая свою планету, которую она, Гидра, считает своим домом и не сможет покинуть никогда. Вот именно! Может, однажды люди найдут её и уничтожат, а она даже не сможет им противостоять. А может, однажды они решат покинуть выпотрошенную планету, сядут на свои космические корабли и улетят навсегда, а напоследок – взорвут Землю вместе со всеми её уцелевшими обитателями, включая бессмертную Гидру…

Нет, этого допускать нельзя. Надо уничтожить муравьёв, пока они не уничтожили её саму, пока их новая цивилизация в самом начале технического развития!

Однако нельзя уничтожить муравейник, только лишь разрушив его архитектуру и вытоптав муравьёв ногами. Если останется их хотя бы несколько, они создадут новый мир: рабочие муравьи превратятся в муравьёв-солдат, один из самцов превратится в самку и отложит яйца, – так, низвергнутые с вершины своей цивилизации, они откроют новую страницу и станут без устали строить новый муравейник до тех пор, пока, например, не явятся полчища других муравьёв, которые окажутся сильнее и многочисленнее. И опять выживут единицы! и если их останется хотя бы несколько, они снова создадут новый мир.

Тьфу ты, сказка про белого бычка!

Так и люди, так и у них – они встают из пепла и неуклонно стремятся вверх, чтобы столкнуть однажды с вершины мироздания тот самый осколок скалы, который уничтожит их собственный дом.

Порочная практика, порочный, заведомо порочный биологический вид!

Так думала Гидра.

Каждый раз она ждала возвращения разведчиков с нетерпением и каждый раз после допроса она стирала их память начисто, а в опустошенный мозг снова вкладывала только то, что ей самой было необходимо. Они вновь уходили и вновь возвращались с информацией. Сколько труда ей стоило внедрить десятки человек в разных местах, у разных народов, правда в пределах географической досягаемости. Она подбирала своих шпионов из тех, у кого в силу их индивидуальных особенностей диапазон телепатической трансляции был расширен до сотен километров.

Она внедряла их резидентами помимо их собственной воли, она контролировала их поведение на расстоянии, она моделировала их поступки – их воля была её волей. Горский крестьянин, жена галерщика, член Городского Совета и многие-многие другие – они были её глазами и ушами в этом пока ещё неподвластном ей мире людей. Они, сами того не подозревая, вершили её хитроумную режиссуру в этом реалистическом театре.

Ах, какая это была забавная игра! Дёргать за ниточки этих безмозглых муравьёв, незаметно, из подполья, влиять на жизни тысяч людей, потихоньку, осторожно, но неуклонно, настойчиво, веками, буквально веками, готовить свой сольный выход!

Презрение к людям, отвращение и злость терзали Гидру не меньше, чем тяга к их миру, полному радостей и трагизма, полному живого разнообразия. Иногда Гидра даже вспоминала, что и она, собственно, создана человеком, что в её уникальном мозгу собраны знания, не свалившиеся откуда-то с неба, а почерпнутые ею в течение тысячелетий именно от этих муравьёв.

Гидра страдала. Ведь и она была частью этого мира, детищем одной из предыдущих человеческих цивилизаций. Так продолжалось долго, нечеловечески долго, теперь она и сама уже точно не помнила, на котором году от своего рождения она решилась, но главное, что она решилась. Хватит просто наблюдать – нужно действовать! и она построила план и начала свою игру. Или она сможет захватить власть над людьми, или когда-нибудь они её уничтожат. Или уничтожат планету. Нет, она начинает действовать!

Боже, как это оказалось интересно!

Когда первые любопытные дуралеи из уцелевших в последней тектонической катастрофе людей двинулись на Юг её чудом не опустившегося под воду Острова, некогда являвшегося небольшим участком суши между двумя гигантскими континентами, она не стала просто маскироваться, как она делала тысячелетиями, засыпая себя многометровым слоем грунта, уходя далеко под землю со своими людьми. Нет! Она пошла им навстречу, она сама сделала первый шаг: выслала вперед ораву только что клонированных близнецов с единственным отпечатанным в их мозгу приказом – убить! Она создала прецедент, этой агрессией она расширила границы своего легального существования, она обозначила территорию.

Так у людей, населяющих Остров, возникла легенда о жестоких язычниках, населяющих пустыню. Когда разведчики донесли, что кто-то на ещё в то время допотопных лодках пошёл на Юг её, Гидриного, Острова по морю, она поступила ещё красивее, как бы демонстрируя, пусть даже и самой себе, степень своего могущества – она подняла рифы!

Способами воздействия на низших животных она владела в совершенстве. На этот раз кораллы, обычно размножающиеся раз в году, под воздействием созданных Гидрой специальных генно-модифицированных вирусов в считанные месяцы многократно размножились, совершив последовательно тысячи циклов своих примитивных жизней и выстроив по всей акватории южной части Острова гряду совершенно непроходимых для кораблей молодых рифов.

В принципе Гидра могла бы вообще уничтожить людей – ей это ничего не стоило. Например, организовать биологическую катастрофу, изменив генетические структуры микроорганизмов, наслать на людей мор, эпидемии – всё это было в её силах. Но она не хотела этого. Отчасти потому, что люди были индикаторами жизнеспособности всей планеты, само их существование, а тем более их развитие, свидетельствовали об экологическом равновесии, временно установившемся на Земле.

А кроме того, – И это было мучительнее всего, – несмотря на затаённую злость и раздражение, несмотря на бесконечное ожидание проблем и чувство угрозы, она порою даже любила этих баловней природы. И главное, какая-то часть её многомерной души хотела вернуться к ним, в их окружение. Она ещё помнила свою мать и первый опыт жизни среди людей, обитающих в её лаборатории…

И Гидра однажды поняла, что возможны несколько сценариев её взаимоотношений с главным биологическим видом на этой планете – или уничтожить их, или интегрироваться с ними. Последнее ей представлялось возможным только через полное и безусловное порабощение Человечества.

Но как это сделать? Ясно только одно, это займет уйму времени. А уж этого добра у Гидры было предостаточно. Люди ещё слабы, до электричества, по её прикидкам, им было ещё несколько веков. Есть время подготовиться. Но где найти инструменты интеграции, инструменты безопасного внедрения в человеческую среду?

Гидра долго искала и однажды нашла – да это же сами люди! Она создаст свой собственный народ! Нет, не этих её собственных послушных зомби, далёких потомков тех, кто обслуживал её когда-то в древние времена и уже утратил собственное Я. А новых, настоящих и самых лучших! Да, она создаст их сама для себя и населит ими Землю. Она заменит один вид другим. Просто подсадит в гнездо своего кукушонка, и выкинув всех остальных, он вырастет ей на радость – сильный, желанный, послушный.

Новые люди заживут по её законам и под её контролем. И она будет с ними, она будет среди них, в каждом из них, она будет над ними! Вот это будет цивилизация – никаких войн, никаких случайных открытий, всё по плану, по сценарию! Всё будет крутиться вокруг неё, и только она одна станет настоящей хозяйкой планеты. Но для этого нужно сначала ослабить то, что есть у людей сейчас, расшатать систему изнутри.

Многое уже удалось. Следующий шаг – уничтожить старых людей, но только их, только людей, только этих дурацких Homo sapiens. Чтобы не нарушить равновесие в природе. А на их место внедрить своих – поштучно, эквивалентно. Вот это Цель! Вот это Идея!

Додумавшись до этого, Гидра несколько дней радовалась гениальности своей идеи и даже не могла сосредоточиться для дальнейших размышлений.

Вскоре эйфория прошла, и Гидра начала готовиться. Она стала работать, потихоньку, из подполья, играя в человеческие игры, оперируя человеческими категориями.

Первый шаг был удачным – она оградила себя от них.

Теперь весь юг Острова безраздельно принадлежал ей одной. Никто, абсолютно никто больше не пытался углубиться в пустыню по суше. Никто не плавал в её морях. Никто не летал над ней – они, эти глупые муравьи, ещё не научились летать, а ведь это так просто!

Зато она, всезнающая и всеумеющая, частенько наведывалась к ним на своём построенном на подземном заводе воздушном корабле, не она, конечно, сама, а группа её разведчиков, преданных рабов. Гидра как бы наблюдала за людьми их же глазами, изучала человеческую жизнь изнутри и снаружи – везде. И она видела, что и на её Острове, и на ближайших островах и архипелагах было одно и то же – люди постепенно и не везде синхронно, но последовательно и неотвратимо приближались к началу той самой фазы своей цивилизации, которую она назвала предтерминальной. Пора было вмешаться!

К сожалению, Гидра не могла знать и не могла оценить того, что происходит за тысячи и десятки тысяч километров от её Острова, но она надеялась, что на Земле всё примерно одинаково и недоступные ей уголки планеты развиваются так же, как человеческая цивилизация на её Острове.

Гидра развивала свои технологии и в своих подземных лабораториях достигла огромных успехов в клонировании, генной инженерии и биотехнологиях. Она изучала людей и постепенно всё больше и больше внедрялась в их жизнь.

Она даже научилась говорить с людьми в реальных децибелах, не мысленно, а по-настоящему – через лептонный звукосинтезатор. Например, так она общалась со стадом этих малолетних городских вояк, поставляемых ей Городом в качестве экспериментальных экземпляров, из которых она выбирала лучших, сильнейших и забирала их для своих опытов.

Гидра как бы играла теперь в их человеческие игры, режиссируя незаметно, тайно, и это было великолепно! Она очень заботилась о красоте игры, о подлинности бутафории. Даже монетки, которые она передавала в городскую Казну за эти игрушечные, ненастоящие войны, она делала по-настоящему, из золота высокой пробы, ещё кое-где сохранившегося на огромных глубинах старого карьера. А ведь ей ничего не стоило бы, например, убедить городские власти провести денежную реформу и ввести в обращение новые деньги, ну хотя бы бумажные. Подделать их они сами не смогут, у них ещё нет полиграфии, так что всё равно – приоритеты за ней. Но Гидра любила антикварный стиль, она по молодости увлекалась чтением и перечитала, наверное, все книги человечества – И бумажные, и электронные, на всех языках, всех времён и народов. И больше всего ей импонировали так называемые средние века так называемого второго тысячелетия. Города, войны, холодное оружие, роскошь элиты и нищета черни, простые отношения. Простая предсказуемая жизнь.

Но теперь человечество уже опять подошло к порогу нового золотого века – вот-вот начнутся изобретения, революции, развитие технологий. Пора было вмешаться.

И Гидра начала свои таинственные перестановки, свои поштучные замены, подсаживая в гнездо ещё не окрепшего от последней катастрофы человечества своих верных рабов – биологических акселерированных клонов тех, кто был у руля, или тех, кто мог повлиять на ход истории или технического прогресса.

Кроме того, одной из основных задач она видела клонирование настоящего сверхвоина. А это совсем не просто. Нужно сначала отобрать среди тысяч естественно рождённых человечишек одного или нескольких естественно мутировавших уникумов, а уж затем клонировать их, создавая армию универсальных бойцов.

И ещё – их надо всему научить. Чтобы они были готовы. Ведь в любой момент даже в самой мирной и самой идеально подготовленной операции могут быть сбои. И тогда нужно будет применять силу. Но силу экологически чистую и не выходящую за рамки режиссуры – никаких бомб, никакой химии, никаких вирусов. Только человек! Только он может и уничтожить себя, и возродить.

Ему и карты в руки!

Крапленые Гидрины карты…

9

Или оттого, что у него самого кожа была такая мягкая, или оттого, что рубцы на её теле были такими твёрдыми, ему вдруг показалось, что эта женщина сделана из железа.

Пловцу повезло, его не били и не пытали, его вообще не тронули. Женщина-командир приказала ему встать. Он поднялся, сутулясь, опасаясь ударов солдат, которые смотрели на него снизу вверх враждебно и наверняка при малейшем его движении просто зарубили бы как скотину.

– Ты кто, шпион? – резко спросила женщина. – Что ты здесь делал?

Она смотрела на него с прищуром, разглядывая это голое чудо, переминающееся перед ней с ноги на ногу.

– Это Пловец! – крикнул кто-то из толпы. – Они все такие убогие!

Прокатился смешок.

– Боже, что это за штуки такие у него на ногах? а этот запах? Вонь! – воскликнула женщина и усмехнулась совсем по иному поводу. – А ведь симпатичный, гадёныш! и попался мне как раз кстати, всё равно собиралась познакомиться с этим народцем. Вот и познакомимся! – женщина по-мужски гоготнула, видимо, забавляясь какими-то своими собственными мыслями.

– Подойди ближе! – скомандовала она и сделала повелительный жест рукой.

Кто-то сзади больно подтолкнул Пловца. Он выпрямился, оказавшись на голову выше любого из окружавших его солдат, сделал пару шагов навстречу командирше и споткнулся, зацепившись ластами.

– Чем это ты обмазался, красавец? Дерьмом, что ли? – издевательски поинтересовалась женщина и брезгливо провела указательным пальцем по его животу, ногтём собирая жирную смазку с его кожи. Пловец отпрянул. Все заржали.

– Молчать! – рявкнула женщина, и всё вмиг стихло.

– Помыть, одеть и накормить! – приказала она отрывисто и ринулась вперед, больно задев Пловца по рёбрам своим острым мускулистым плечом. Солдаты поспешно уступили ей дорогу, она взбежала по трапу и, уже оказавшись на борту, крикнула команде:

– Черномазого на борт! Собаку в воду! Кто тронет мальчишку – накажу! Уходим!

Она обернулась на крепость и, щурясь от яркого Солнца, махнула наверх рукой. Пловец посмотрел туда же – со строящейся стены им помахали в ответ юноша и девушка в белых одеждах, издалека они показались Пловцу двумя белыми тонкими цаплями…

Так Пловец оказался на борту.

Никогда ему ещё не приходилось плавать на лодках, а тем более на такой громадине. На нижней из трёх палуб, сумрачной и освещённой только коптящими масляными фонарями, двое солдат, весело переговариваясь на неизвестном ему наречии, усадили Пловца в деревянную лохань и принялись драить кусками какого-то душистого вещества, которое образовывало много пены и действительно быстро очистило кожу от слоя жира. Делали они это грубо, но ловко, очевидно, это были вовсе и не солдаты, а, скорее всего, обслуга.

– А красавца своего помоешь сам, да как следует, а то Хозяйке, ни дай Бог, не понравится! – сказал один из них почти без акцента. Банщики, веселясь, удалились.

Пловец домылся, ещё раз прополоскал свои длинные светлые волосы, которые всю почти жизнь держал туго скрученными на затылке, теперь оказалось, что они отросли ниже поясницы.

Не обтираясь, потому что было нечем, юноша вылез из неудобной бадьи и впервые в жизни, долго возясь со штанинами, влез в коротковатые свободные шаровары неопределённого цвета, которые были оставлены для него на лавке.