Рецензия на роман Виталия Домбровского

Помрачение небесного света, затмение Бога – вот действительная особенность того часа истории, в котором мы живём.

Слова Мартина Бубера, философа, историка религии, президента Израильской академии наук (1960–1962) относятся не только к мигу истории – здесь и сейчас, но, пожалуй, ко всей истории человечества. Что такое история, если не бесконечная череда соблазнов со дня грехопадения первых людей?

«Будете как боги…» с удивительной последовательностью этот соблазн раз за разом пленяет умы «гениальных сумасшедших», от докторов – Фауста и Франкенштейна, до инженеров и властителей дум с тысячами адептов. Полагаясь на силу научного знания, человек с удивительной лёгкостью отмахивается от мудрого напоминания: благими намерениями вымощена дорога в ад. Правда, изощрённому уму удаётся и порой надолго внушить массам, что ад – это рай, мир – война, а смерть – любовь. А ведь массы состоят из живых людей, прекрасно чувствующих разницу между статистикой – известием о далёкой катастрофе со множеством жертв и трагедией – личным горем. Тем непостижимее упорство, с которым человечество – система сообщающихся сосудов – веками стремится, если не к полному самоистреблению, то к созданию невыносимых условий жизни на Земле. Отчего с такой легкостью оно вверяется произволу новоявленных земных божеств?

Роман Виталия Домбровского «ПРОЕКТ ‘HYDRA SAPIENCE’» – ответ на эти вопросы. Но у читателя возникают новые: Почему мужество приемлет случайность и игнорирует зависимость от всего конечного? Отчего без мужества никакая жизнь невозможна? Да и вопрос о Боге, – напрямую или прикровенно в разных аспектах затрагиваемый в романе, – не вопрос ли это, в свою очередь, о мужестве? Вопросы – спутники человека разумного на протяжении всей истории мысли.

Роман «ПРОЕКТ ‘HYDRA SAPIENCE’» полифоничен.

Любитель приключенческого романа с динамичным и интригующим сюжетом, несомненно, получит удовольствие. Роман «цепляет» с первых фраз, каскад действий героев первого и второго плана, перемещения во времени и пространстве удерживают интерес читателя до последней страницы.

Те, кому важна «документальная основа» в описании процессов генной инженерии, в картинах технических и архитектурных сооружений в пост-катастрофический период истории Земли, рациональное зерно в установившихся хитроумных и подчас загадочных системах социальных отношений, увидят, что автор действует строго в параметрах научно-фантастической достоверности. Причём, делает это талантливо и изобретательно.

Также не обойдён вниманием читатель, ищущий философскую глубину и метафоричность.

И – возраст, автор учёл и эти параметры: различные эпизоды окрашены в соответствующие тональности юмора, притчи, стремительного действия, эротики, пейзажной лирики…

Виртуозная оркестровка произведения со сложным переплетением разно-пространственных и временных сюжетов и литературных стилей порой кажется слишком тщательной. Автор касается темы тоталитарного государства, в широком смысле – любого общества, в котором доминируют негативные тенденции развития.

Если коротко, канва романа – это попытка решения проблемы обезопасить Землю от хаотичных хищнических и милитаристских устремлений человечества путем создания Гидры – земного божества, контролирующего человеческий разум. Если ещё короче, сделать хаос управляемым.

Время и место/места действия «ПРОЕКТА ‘HYDRA SAPIENCE’» основательно продуманы и «прожиты» автором. В роли «сумасшедшего учёного», решившего спасти мир – «разобраться со всем этим бардаком!» – явлена женщина, гениальный генетик Верочка. Она удачлива и обаятельна в своей профессиональной одержимости. Некоторая недосказанность в отношении её внутреннего облика и пунктирно намеченная линия судьбы лишь усиливают интерес к героине. В этом можно усмотреть намёк, условное предложение читателю «соавторства», измышлений о предыстории романа, о своеобразном «портрете художника в юности». Почему нет?

Приглашённая в секретную лабораторию Министерства обороны Израиля, пусть и под оком «Моссада», героиня получает карт-бланш в создании разумного биологического существа. Успехи не дают ей повода задуматься о нравственных последствиях эксперимента.

«И благословила Верочка этот седьмой день, и осветила его баночкой холодного „Туборга“, усевшись удобно в своем кожаном троне перед экраном ультразвукового монитора в окружении нескольких сослуживцев и дежурных офицеров, столпившихся посмотреть, как у быстрорастущего эмбриона Гидры пульсируют чёрными пузырьками все три её шестикамерных сердца…»

Когда же у Верочки – «богини-Матери» возникли сомнения относительно блага тотальной зависимости человечества от её детища, существа неограниченных телепатических возможностей и внушения, она уже не в состоянии была что-либо изменить.

В результате планетарного потопа, следствия смещения земной оси, изменения всё же происходят. Возникла новая география и новая островная цивилизация. В ней, спустя столетия после сотворения Верочкой Гидры, разворачивается захватывающее действие.

Цивилизация новая, но стержень её неизменно старый – война. Даже книги да чудом сохранившиеся издания той старой электронно-нефтяной цивилизации, с уже едва заметным гуманитарным мерцанием, даже они служат войне. В книгах прошлого новые изобретатели отыскивают секреты пороха и подводной лодки.

Город воюет с Югом. Государство, общество, семьи – всё содержится войной и всё содержит войну. Солдаты, а это в сущности дети, обречены воевать сами с собой. Прибыв на линию фронта, они вдруг узнают, что они – гладиаторы, а их десятники не командиры им, а надсмотрщики. Гидра так отбирает лучших, а Город извлекает финансовую выгоду, получает от неё золото. Золото за детей, обречённых на «героическую смерть» во славу Города.

Есть в романе герой по имени Пёс, описывающий историю зарождения и жизни Гидры и попутно повествующий о собственной судьбе эмигранта. В «прошлой жизни» Пёс – выдающийся врач-невропатолог в Москве, обожаемый пациентами-детьми, востребованный, с хорошей зарплатой. Словно под воздействием некоей «гидры нейро-лингвистического программирования» он оказывается в «Ковчеге», якобы призванном спасти избранных от прогнозируемого потопа (что-то тысячу человек?), и отправляется в Израиль. Здесь в «новой жизни» он работает сиделкой, меняет памперсы дедушке-паркинсоннику. Непривычно. Но не только это представляется странным для «русскоязычного мозга» героя на исторической родине.

«Запела где-то депрессивным окуджавским голосом заикающаяся пластинка про „До свидания, мальчики! Мальчики, постарайтесь вернуться назад“ и пригрезился вдруг Псу в колонне уходящих на войну пацанов его собственного Малыша крутой затылок и его Малыша широкие борцовские плечи.

(…) Космический холод мгновенно пронзил подсознание и опустил Пса на землю.

Он всегда был чувствителен к теме детей, он всегда был чувствителен к теме войны. И он никогда не боялся за себя, он всегда боялся за всех.

И тогда он понял, почему он обижен на Израиль. Потому что Израиль воюет руками своих детей.

А дети не должны умирать раньше отцов».

Так герой думал уже в «следующей жизни», находясь в Канаде.

Виталий Домбровский обрывает роман в момент, когда повествование начинает принимать законченную форму, когда выявляются смыслы, когда вопросы в силу художественной логики повествования уже готовы превратиться в ответы. Автор даёт понять, что произведение должно строиться как ясная система значений, но само значение может быть уклончивым. Сюжетные переплетения свиваются в намечающийся узор, определить законченную форму которого – дело читателя.

Если коснуться системы значений – архетипов, то образ Гидры вызывает в памяти «Левиафана», сочинение о государстве Томаса Гоббса, философа XVII века. Левиафан – имя библейского чудовища, природной силы, принижающей человека. Философ использует его для описания могущественного государства – «смертного Бога». Находясь в состоянии «войны всех против всех», люди решают поступиться частью своей свободы для того чтобы выжить. Этой свободой они наделяют Государство в надежде, что их естественное состояние, в котором отношения «человек человеку волк» сменится на «человек человеку друг».

Данный архетип у Виталия Домбровского получает творческое развитие за счёт привнесения личностного мотива в образ Гидры. Обязанность быть художественно достоверным принуждает писателя пристально всмотреться в демоническое существо. В мифологическом видении демоны – это антибожественные существа. Они представляют не только отрицание божественного, но и сами, пусть искажённым образом, соучаствуют в силе и святости божественного. Не совсем, правда, по Гёте («Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»), но и недалеко от того. Соучастие Гидры в силе и святости божественного явлено в противостоянии людям. Так она заставляет их быть мужественными в борьбе с ней. А вопрос мужества, как было сказано, это вопрос о Боге, да и собственно о жизни.

В романе Виталия Домбровского различимы и другие архетипы. И это делает честь автору, ибо эффект «знакомый незнакомец» – постепенное распознавание читателем в сюжете или характерах неких параллелей с классикой – одно из любимых занятий читателя.

В этой связи не будет преувеличением предположить, что «ПРОЕКТА ‘HYDRA SAPIENCE’» – это роман о дефиците любви. Бог есть Любовь. Верочка – «Богиня-Мать» создаёт Гидру не из любви, а из любопытства, пусть и научного. Женщина не справилась с ролью Творца?

Похоже, это вообще не под силу человеку.

По легенде в Праге во времена Рудольфа II рабби Лёв (1512–1609) из той же глины, из которой был сотворён и Адам, изваял громадного истукана – Голема. Подобно Верочке, героине Виталия Домбровского, которая занималась биопрограммированием Гидры, рабби Лёв также снабдил свой «проект» программой. Он вложил в рот искусственному существу пластинку, тетрагамматон, четырёхбуквенную надпись с непроизносимым именем Бога. Голем замышлялся для патрулирования улиц. Он мог становиться невидимым и поднимать мёртвых на защиту евреев, спасая их от гонений. Однако вскоре истукан начал убивать мирных жителей. Тогда рабби Лёв уничтожил своё творение, перекодировав программу, заменив надпись «Бог» словом «смерть». Верочка в конце концов решилась сделать то же самое с Гидрой и попыталась её отравить сильнейшим ядом, однако чудовище оказалось сверхвитальным.

Не так поступает Творец, видя, что творение, скажем, деструктивно использует дарованную ему свободу воли и разум. Ведь даже потоп Бог посылал не для уничтожения, а для исправления людей. Любовь, как соучастие, вразумляет, разрушая дихотомию «разума и сердца», ведь бессердечный разум – это путь к вырождению. Только «любовь – соучастие» – сможет положить конец войне всех против всех.

Александр Медведев,

член Союза писателей России, член бюро Секции критики и литературоведения Санкт-Петербургского отделения СП России