Иностранцы часто казались российским гражданам слишком непонятными людьми, которые не умеют понимать бывшую страну Советов и искать ее помощи. Диктор новостей комментировал репортажи о забастовке в Германии почти с ужасом. Но телезрители, которых в этот час собралось немало, чувствовали его внутреннюю поддержку тем, кто сегодня вышел на улицы. Камера выхватывала то одних, то других. Вот еще один человек на краю толпы выхватил из кармана то, что показалось бы вначале платком. Он развернул тонкую ткань, оказавшуюся флагом с надписью, и завернулся в нее, как в плащ. Шагая дальше, он поворачивался спиной так, чтобы одна из примеченных им камер прессы могла показать зрителям слова. Некоторые радикалы с мрачной страстью, свойством, которым каждого человека мистически напитывала опасность, у всех других вызывающая дрожь, несли плакаты. На них видны были лозунги «Нет геноциду за антифашизм!» Такие слова были написаны на многих транспарантах и флагах. Группа, состоящая почти только из молодежи, одетая в красные майки, устроила пантомиму перед журналистами. Они защищали своими телами импровизированную стену. Та отделяла их от грабителей и разрушителей заводов. Последние были нарисованы на плакатах в стиле, похожем на «Окна РОСТа», на рисунки революционного поэта СССР В. Маяковского. Протестующие скандировали: «Мы не выбирали объединение!»

Всеволод Никитич Дорогин, представительный мужчина, которому легкая седина в волосах и классический костюм придавали немного аристократический вид, внимательно смотрел репортаж. Его мало интересовали художественные приемы, которыми демонстранты собирались поразить мир, но любопытство вызывала политическая кухня. Его не самый юный возраст заставлял интересоваться делами мира с живым интересом, но все же без слабости стариков, которые в делах вершителей судеб не видят мелочей, которые они заметили бы у любого человека рядом с такими же поступками.

– Смотри на того человека слева.

– Там слева несколько, но их прикрывают пикетчики.

– Да. Вот прекрасный пример загадки для инженера. Если демонстрантов поливают усыпляющими волнами, способными сразить лошадь, но они еще там, кто-то должен блокировать волны.

– Это может быть один из этой группы?

– Да. Смотри, как камере не удается показать всю группу, как будто возникают помехи.

– Они неплохо защищаются. Нет, по таким кадрам полиции их не распознать. Должно быть, на забастовку вышли лучшие электронщики.

– Смотри, как один из них сделал рукой жест со скрещенными пальцами.

– Он явно дирижирует электронным устройством, но так там делают все.

– Нет, смотри на того, кто ведет сейчас рукой к плечу. Теперь он опустил ее вниз и оттянул мизинец.

– Я вижу его.

– Ты заметил этот жест?

– Да. Но такие жесты могут быть у любого, кто переключает свои устройства.

– Кодировка зависит от мелочей и марки техники. Конечно, часто человек выбирает те жесты, которые он придумывает спонтанно. Но часто для кодирования устройств выбирают помахивания руками, пальцами и прищуривания глаз из того набора, который сейчас в моде.

– Вы хотите сказать…

– Да, этот набор кодов используем мы. Он для пользователей наших марсианских роботов.

– Он мог увидеть этот набор жестов случайно.

– Там последовательность в десять движений почти копирует наши. Это парень явно из клиентов нашей фирмы.

– Набор жестов мы не сдаем спецслужбам, если они специально не потребуют их.

– Сейчас они не догадались спросить у нас только потому, что парень не известен им, он еще не ушел, а жесты они пока не заметили. И только поэтому не стали опрашивать все компании, нашу в том числе, о том, не числится ли этот герой в наших файлах.

Дорогин уже набирал в срочных приказах для отдела охраны найти нужный код с жестами, срочно его поменять и выбросить базу с прошлыми клиентами по этому жесту к чертовой матери. Потом он задумался и переменил приказ на «спрятать». Но сразу же снова написал: «Стереть окончательно без возможности восстановления».

– Ну, все. Теперь, если парня будет искать все полицейские мира, его найдут не у нас. Знаешь, если это тот самый парень, я немного помню его. У него необычная для немца фамилия, это Антонио Винчи. Это один из игроков с Запада. Хорошо, что данные стерты. Я за секунды нашел, что он работал у нас из Италии, Испании, Германии, а потом куда-то пропал. Полиция нашла бы их немного медленнее, а потом у нас было бы миллион проблем. Закрытие лицензии, бесконечные объяснения с поездками за рубеж за наш счет. Нет, с политикой наша фирма не должна иметь ничего общего. Хотя я сочувствую этому парню. Он был тихим маленьким медведем, копающимся в роботах, а решился на испанский поход в логово инквизиции. Он здорово их прикрывает, хотя, конечно, работает не в одиночку. Немногие специалисты мира сумели бы так ловко блокировать спецслужбы.

Шеф мысленно похвалил себя за хорошую память, которая помогла ему узнать этого человека. Тот, который ему немного запомнился, когда-то развлекался с молекулами из зоны анализаторов. Он был доволен переводчиком, внимательно рассматривал пробы грунта, предложил программы-стимуляторы для старой техники за небольшую плату. Потом исчез. Появился немного позже и подарил свою программу фирме с условием, что все лицензии по ее содержанию теперь будут оформлять и оплачивать новые хозяева. Несмотря на то, что они были оформлены не в России, оплат оказалось немного и фирма вскоре перевела ее на российские системы контроля за космическими исследованиями. Дорогин с удовольствием вспомнил, что в тот раз, разбираясь с действующими программами Винчи, он узнал, как можно оформлять системы электроники в Солнечной системе не через разведку. Его способ был такой же законный, но связанный с меньшим количеством потенциальный каверз, чинимых каждым чиновником на согласовании.

– Как вы считаете, на этот раз у них получится добиться законодательных поправок?

– Не знаю. В прошлый раз волны протестов уже на выборах привели к власти больше восточников, – ответил ему секретарь, Денис Шонуров.

– Меня беспокоят не выборы, где партия социалистов получит еще несколько голосов. Если бы я узнал, что появились новые фашисты, немцы опять планируют войну, – это другое, но тут разволноваться пришлось бы не только мне. Сейчас войны нет, да и из-за чего ей возникнуть? Пока все неприятности от того, что одни отважные безумцы пытаются дать бой собственному правительству, защищая идеалы, а другие сумасшедшие с телевидения доказываются всему миру, что бандиты, занявшие за взятки места способны позаботиться о гражданах, не вызывая претензий. Пока крупных проблем нет, нам надо думать о себе, не больше. Мы ведем дела в Германии, но пока есть только несколько переводчиков и связи по бухгалтерии и рекламе. Кроме того, Смоленск давит.

– Вы планируете расширение?

– Нет. Точнее, не планируем в ближайшем будущем, если ситуация останется той же. Военные из Смоленска могут заставить нас действовать, даже если мы не хотим.

– Вы что-то ждете?

– Скорее, пытаюсь понять, будут ли перемены. Если бунты продолжатся, я хочу точно понимать, каковы шансы у тех, кто добивается нового отделения ГДР. Тут же вмешаются наши. Поскольку сам проект колонизации Марса – программа ради установки нового имиджа, нового образа жизни, в которую чаще всего попадают зарубежные бунтовщики. Их у нас наверху хотят спасти от гнева правительства, к нам снова доставят тех из них, кто окажется под крылышком у наших военных. Правильно, конечно, но я не считаю заботу о конкретной личности такой важной, чтобы столько работать только ради нее. Вот если бы мы спасали тех зарубежных инженеров, которые не нужны нашим потенциальным противникам, все было бы иначе. Взяли бы хотя бы тех, кто талантлив и не может найти место в мире своих.

– Вы хотите поддержать наших бывших союзников?

– Нет, в большой политике я предпочитаю быть только аналитиком, который дает точные прогнозы. Но наша работа связана с Марсом. Если мы будем отказывать, когда нас просят кого-то спасти, мы сами лишимся всего.

Рабочий кабинет Дорогина, в котором шел разговор, производил впечатления солидного и сдержанного. Складывалось впечатление, что его дизайнер начал проект в классическом английском стиле, но потом, может быть, под давлением владельца, превратил его в современное лаконичное безликое пустое пространство, не забыв о дорогой отделке для каждой стены. В углу стояла крупная статуя в римском стиле, но она была гипсовая, а не из мрамора. Рядом ютилось несколько пальм, фикусов и обломков колонн, все они казались подобными колониальным музейным редкостям.

– Несколько десятков лет назад им удалось утвердить новые границы. Но тогда их приход к власти был сразу после свержения Гельмута Мюллера.

– ГДР тогда появилась почти чудом. Мюллер взял курс на фашизм, принялся за дела слишком ретиво, его убили. Только из-за неразберихи после его кончины депутаты Востока смогли провести закон о независимости страны, – важно сказал Дорогин, посмотрев на секретаря своими странными, почти прозрачными глазами.

– Сейчас все уверены, что Мюллера убили спецслужбы какой-то другой страны, – отозвался Денис. – Только из-за того, что все были напуганы его силой, обе партии предпочли подписать разделение. Ведь после смерти самого главнокомандующего остались все те, с кем он творил свои страшные дела. Многих из них никто не знал. Получившие свободу не хотели, чтобы они снова объединились уже под другим лидером.

– Те, кто занял место лидеров после бывшего диктатора, готовили себе путь к отступлению, воссоздавая границы 1950 года. Они надеялись в случае усиления его сторонников сбежать куда-нибудь в Дрезден.

– Бывшие подчиненные Мюллера после его казни так испугались и провели столько работы, что сделали ряды его сторонников почти пустыми. После его смерти долго никто не отважился снова установить диктатуру.

– Зато потом бандитам из ФРГ удалось купить правительство новой ГДР и снова предстать перед миром с пактом об объединении, – ворчал Всеволод Никитич. Он всегда любил традиционных союзников России и не находил ничего хорошего в каждой стране, желающей с ней воевать. Если бы он разговаривал сейчас не с собственным секретарем, шеф, конечно, выбрал бы более дипломатичную формулировку. Но сейчас он чувствовал себя дома, в кругу верных ему людей. Тут он позволял себе высказаться, тут в моде был остроумия, царил дух товарищества. Даже фирма-поставщик его новейших систем проверки хороших манер у игроков признавала, что «компания по праву входит в ряды самых цивилизованных мировых сообществ» (так было написано в заключении экспертов), подтверждая свое профессиональное решение тестами. Но Шонуров, к которому он так тепло относился, знал, что Дорогин может пользоваться собственной системой поиска жучков, которая была тайной даже для него. Он слышал о подобных от коллег. Все говорили, что она очень дорогая и ценится за индивидуальные настройки. Ее датчики искали жучки-шпионы. Чтобы обнаружить их, сам владелец устройства иногда провоцировал технику, говоря лишнее. Потом уже его роботы брались за анализ передачи сигналов, пытаясь отыскать те, что транслировали куда-то появившиеся только что сведения.

– Второе присоединение все же происходило на более выгодных условиях, – Денис не оправдывал власти, а скорее, пытался показать шефу свое умение разбираться в политике. У того был свой твердый взгляд на то, каким уважением должен пользоваться руководитель у своих доверенных подчиненных. Сделавший хорошую карьеру секретарь поддакивал, еще и не забывая о жучках и надеясь помочь в очистке кабинета от лишних ушей.

– Согласен. Вторая Республика сумела отбить для себя автономию, написала много законов по развитию страны.

Шонуров вспомнил один из них. Жителям бывшей ГДР давали квоты на лицензионное использование бизнеса. Власти во многих регионах пользовались этой поправкой к Конституции, запрещая любому, не прожившему на своей территории более 20 лет, открывать фирмы, где местные жители получали менее оговоренных процентов прибыли. В молодости он мечтал, что такими же мерами правительство обеспечит успех и ему, но ошибся. Даже его ум, властные привычки, связи и кровожадный взгляд, которым он умел осаживать недовольных, не помогли ему сделаться главой крупной электронной корпорации, поэтому он завидовал своим более удачливым коллегам. Он был всего лишь одним из глав компании "Далекая страна ЛТД", не больше.

– Да. Среди стран, которые присоединялись к другим добровольно…

– Или под давлением, которое не осуждали, – вставил Дорогин.

– Я про те, что меняли границы не войной. Все, кроме ГДР в 90-х, ставили условия, и их выполняли. Грузия ушла под власть христианской России добровольно, но их князьям присвоили такой же высокий ранг, как собственным в Российской империи. Гонкног, когда Великобритания отдавала его Китаю, вошел в его состав с собственными законами и правилами.

– Техас в США, несмотря на войны из-за попыток установить независимость, сумел оставить юридическое право на отделение от США хотя бы на бумаге, – добавил Дорогин. – Но ты хочешь сказать, что нынешний бунт может быть только из-за желания пересмотреть государственные законы?

– Мне кажется, что если власти не почувствуют беду вселенского масштаба, они не пойдут на уступки. По крайней мере, из-за какой-то сотни акций с шумными выходками.

– Об этом я и думаю. Наш бизнес предназначен не только для развития престижных лабораторий за пределами Земли. По лицензии мы обязаны принимать участие в умиротворении конфликтующих сторон.

– Вы хотите предложить помощь немцам?

– Проблема в том, что я не готов сказать, какую я выбрал бы сторону. Как коммерсант, конечно. Я сочувствую угнетенным. Но в бизнесе есть свои правила. Я могу предложить правительству систему, которая будет отвлекать жителей ГДР от бунтов. То есть, наши программы.

– Только за казенные деньги по стандартным международным протоколам? – Денис уточнял, не сомневаясь в ответе.

– Да, никакого волнового вмешательства, даже ради усмирения толпы мускулистых мужчин в майках. Я не хотел бы делать оружие, особенно для немцев, история научила нас бояться их воинственности. Не хочу вмешиваться, даже если нам предложит выдать замуж нашу сотрудницу за какого-нибудь их смутьяна, дав ей в приданное на счет нашей фирмы лицензию на цеховую разработку или заказов на пару биллионов кредитов.

Денис Шонуров уважал Дорогина за эти слова. Он работал у него давно и знал, что шеф сдержит слово, даже если совет директоров будет настаивать. Их фирма, поставляющая электронные услуги самым неопытным, никогда не пользовалась зомбирующим давлением. Волновая обработка человеческих мозгов могла появиться где угодно, только не в их системе. Но так же точно он знал, что другой директор фирмы считает выгодные браки одним из самых перспективных методов продвижения бизнеса.

– Ну-ка посмотрим, как показывают те же новости враги, – сказал шеф, переключая программу.

Через несколько щелчков открылась панель, где было сразу несколько картин. Он выбрал одну из них, на которой прямую трансляцию вели уже не из России. Перевод шел почти синхронно, съемочная группа располагалась где-то недалеко, но передача изображения шла с нескольких камер. Вдруг одна из них выхватила часть толпы протестующих, которая явно старалась кого-то прикрыть. Диктор затараторил о том, что в той части пришедших на митинг есть кто-то из программистов, которые блокируют полицейские волны перехвата техники пришедших. Оператор пытался снять хотя бы кого-то их техников, но люди закрывали пришедших, а волновой глушитель все так же тщательно не давал рассмотреть внимательно, кто мог оказаться блокировщиком сигнала. Один из демонстрантов заметил внимание журналистов, что-то сказал своим. Почти сразу же те, кто занимался полевой блокировкой, скрылись в толпе, гомонящей за первыми рядами демонстрантов с плакатами.

– Мужественные ребята, – заметил шеф. Он все еще не считал, что решает вопросы, в которых ничего не смыслит. – Полиция наверняка атакует демонстрантов какими-то запрещенными волнами психических атак. За ними стоят серьезные силы, если кто-то из техников по оперативной защите решился выйти на площадь. Или власти всерьез обидели очень талантливых собственных ученых. Важно, что они выступают за антифашизм, а не взялись за старое. Впрочем, я читал, что фашизм начали религиозные ОСИ из числа итальянских фанатиков, они подняли Муссолини, спихнув собственных благородных, а фашисты потом только довели их систему создания фюреров до войны со всеми на свете.

Он обернулся к секретарю.

– Кстати, ты зашел по делу?

Дорогин уже досмотрел репортаж и отвернулся от телевизора, где сейчас говорили о происшествии с арабским солдатом, нанявшим служанку, которая носила его ранец на учениях. Его секретарь немного подумал о том, вставить ли словечко про религию, Муссолини или умение собеседника разбираться в глобальных вопросах современности, но решил, что шеф уже хочет заняться делом.

– Да. Есть небольшие отклонения от нормы в пробах грунта.

– Их нашли пользователи или компьютер?

– Оба. Машинный мозг и неопытные квантовые физики единодушно не понимают, в чем причина аномалии.

– Где?

– На Духе защиты.

– К нему движутся еще наши камни. Сбои могут давать их системы.

– Навигации?

– Нет, мы ориентируемся по звездам. Но там начинаются работы. Пока не развернута временная база, сбои можно списать на оборудование.

– На астероиде, который мы прихватили на Ио, они точно есть. Это новое поле, там даже еще не провели рельсы для вагонеток. Его только что вывели на медленный полет к Поясу астероидов.

Камни вокруг Юпитера могли поймать только научные экспедиции. Для того, чтобы преодолеть огромное тяготение планеты нужны были дорогие лазерные двигатели. Топливом для них служило вещество, которого почти не было в космосе. Сложности возникали и от того, что мотор, готовый потреблять любое вещество, пока по силам было сделать только военным.

– Тот, что образовался из выбросов вулканов?

– Да. Серый мост Тау. Его везут к Духу защиты.

Вулканы Ио, самой большой планеты спутника Солнечной системы, огромны по размеру. Сама она в диаметре немного больше трех тысяч шестисот километров, вулканы по высоте готовы сравняться с ней. Самый большой из низ, Южная Боосавла, величиной в восемнадцать километров, а выбросы диоксида серы могут устроить фонтан на пятьсот километров от жерла вулкана. Самых высоких вулканов на Ио три. Есть еще тринадцатикилометровая Ионическая гора в хребте Восточного хребта и Эвбея высотой в десять километров. Все они выше земной Джомолунгмы, самой высокой на Земле вершины почти в девять километров, которая простирается над поверхностью планеты только на четыре километра.

– Я никогда не верил, что поимка астероидов из горячей лавы Ио – стоящее занятие. Она обитает слишком близко к Юпитеру.