Цитаты из книги «Город призраков»

Из проема сразу начинает тянуть сквозняк, и у меня сжимается сердце от недобрых предчувствий. Мама озабоченно смотрит на меня. – Детка, – говорит она, – тебе не обязательно спускаться туда с нами, если не хочешь. – Слышишь? – радуется Джейкоб. –

время года вам нечего бояться. Она появляется только с наступлением холодов. Почему же тогда я видела ее на кладбище? Чего она от меня хотела?

Бросив взгляд на Джейкоба, я вижу, что он встревожен. – Всю зиму она крала ребятишек, – продолжает Финдли, – выманивала их из теплых постелек, от родительского очага. А наутро их находили совсем рядом с домом, замерзшими до смерти. Представив себе это, я вздрагиваю. Ледяная вода в легких. При одном воспоминании об этом меня пробирает озноб. Мороз по коже. – Но почему ее прозвали Вороном? Вопрос задает Джейкоб, но я повторяю его для Финдли. – Ну, – говорит Финдли, – возможно, из-за птиц, которые собираются у нее на могиле, или из-за цвета ее волос. А еще там говорилось, что стоит ей схватить кого-нибудь за руку, как ее пальцы тут же превращаются в птичьи когти, а

ведьмой… Но я расскажу ту версию, которую лучше знаю. Жила-была женщина, красавица с белоснежной кожей и волосами, как вороново крыло, и был у нее сын, маленький мальчик, который очень любил гулять. Вот как-то лютой зимой вьюга запорошила весь город, мальчик побежал поиграть на улицу и не вернулся. Женщина надела красный плащ, чтобы мальчик увидел ее издалека, и пошла его искать. Она звала, пела, плакала, но он так и не нашелся. Она искала всю ночь и весь день и замерзла – вернее, должна была бы замерзнуть, но вместо этого что-то с ней произошло. Она изменилась, стала заглядываться на других детей, зазывала их, пела им, плакала, и они шли за ней, завороженные ее голосом и ярко-алым плащом.

– Финдли, – спрашиваю я, – а вы знаете историю Женщины-Ворона в Красном? Финдли задумывается, потирает голову. – А-а, ну как же, – кивает он наконец. – Давненько я о ней не слышал… У меня замирает сердце. – Она же из тех историй, которыми пугают маленьких детишек, – продолжает он, – чтобы ночью лежали тихо в своих кроватках. Дайте-ка вспомнить… Люди по-разному ее рассказывают: одни говорят, что она потеряла ребенка, другие – что она вообще не могла иметь детей, а третьи – что она была

Открыв картонную коробку, я удивленно таращусь на ее содержимое. Огромный кусок жареной рыбы лежит поверх целого моря картошки фри. Я с недоумением поднимаю голову. – Это не чипсы. – Именно они, – коварно улыбается мама, и я понимаю, что это просто еще одна проблема перевода. – Да нет же! – настаиваю я. – Это картошка фри. А чипсы продают в пакетиках. – А-а! Такие чипсы здесь называются хрустящим картофелем. Что же это такое! Ни в чем нельзя быть уверенной. Я осматриваюсь, заглядываю под стопку салфеток. – А где же кетчуп? Мама просвещает меня и на этот счет: кетчупа нет, потому что все эти штуки покрыты солью и уксусом. Комнату наполняет странный запах – причудливая смесь жареной еды (круто!) и уксуса (штука, которую я ну никак не могу отнести к съедобным). Я уже готова взбунтоваться, но тут мама протягивает мне кусочек картошки, чипс. – Да брось, Кэсс, – уговаривает она, – хотя бы попробуй. Если не понравится, закажем тебе пиццу. С моим везением может оказаться, что «пицца» – это по-британски «осьминог». Я морщу нос. – Трусишка, – дразнится Джейкоб, сидя на диване. Нечестно, ведь ему-то не придется это пробовать. Я беру чипс и опасливо надкусываю. Рот наполняется вкусом теплой картошки и солью, а слабый привкус уксуса, как ни странно, кажется освежающим, и картошка с ним не такая маслянистая. Это не похоже ни на что из знакомой мне еды. И это потрясающе вкусно. Пробую рыбу – она оказывается ничуть не хуже. – Ух ты.

хотя бы попробуй. Если не понравится, закажем тебе пиццу. С моим везением может оказаться, что «пицца» – это по-британски «осьминог». Я морщу нос. – Трусишка, – дразнится Джейкоб, сидя на диване. Нечестно, ведь ему-то не придется это пробовать.

– Да нет же! – настаиваю я. – Это картошка фри. А чипсы продают в пакетиках. – А-а! Такие чипсы здесь называются хрустящим картофелем. Что же это такое! Ни в чем нельзя быть уверенной. Я осматриваюсь, заглядываю под стопку салфеток. – А где же кетчуп?

При упоминании о полтергейсте мама оживляется. – Вот его-то нам и нужно увидеть. – Ну, ты и иди, – отвечаю я ей. – А я буду держаться поближе к нормальным могилам. – Ладно, – соглашается она. – Только не уходи далеко. И она убегает вприпрыжку, с таким энтузиазмом, словно впереди ее ждет торт.

Азкабан и Косой Переулок. Здесь она изобрела квиддич и вообразила Турнир трех волшебников и Дары смерти.