Меня будит негромкий шепот. Требуется пара секунд, чтобы осознать, смириться с обстоятельствами и заставить себя принять факт, что случившееся – реальность. Встать и что-то делать дальше, потому что новый день уже наступил. По ощущениям, прямо на меня. Все тело ломит, как при начинающемся гриппе, а в висках поселилась боль, давящая на веки.
В комнате горит ночник, а шторы задвинуты так, что ни капли солнечного света не проникает внутрь. Парни тихо беседуют, и на миг становится обидно, что они не разбудили меня поделиться дальнейшими планами. Я лежу не двигаясь и практически не шевелясь, вслушиваясь в их шепот.
– Надо вернуться в город, – произносит Шон так, словно его слова не подлежат возражениям. – Ключи к пониманию того, что произошло, находятся там.
– Ключи, ха… – веселится Арт.
– Зная себя, я бы не стал так отчаянно делать ноги, если бы не было необходимости, – перебивает Ник. – И почти уверен, забрал бы все ключи с собой, – намеренно делая ударение на последней фразе, настаивает он. – Чем дальше, тем безопаснее.
– Я могу вернуться туда один, если кто-то из вас согласится остаться с Виолой, – предлагает Шон.
Ник его игнорирует, проходит мимо моей постели и, вытянув длинные ноги в потертых джинсах, усаживается в то самое кресле, где я сидела вчера, пока его зашивали.
– Вставай, принцесса, всем и так понятно, что ты уже не спишь, – произносит он.
– Не называй меня так.
Съежившись под пристальным взглядом, я натягиваю одеяло до подбородка, потому что одета только в футболку Шона.
– Так не веди себя соответственно, – перекидывая ногу на ногу, отвечает Ник.
– Почему бы тебе не отвалить?
Арт посмеивается, с любопытством наблюдая за нашей перепалкой.
– Может, хватит? – не выдерживает Шон. – Раз ты все слышала, что думаешь? Стоит ли возвращаться назад?
Мне кажется, я отвечаю без эмоций, но недовольство все равно просачивается, как вода сквозь трещинки в камне:
– Я пропустила бо́льшую часть разговора, ведь вы не разбудили меня. Как я могу в этом случае хоть что-то предложить? – схватив свои брюки, натягиваю их под одеялом.
– Ты не пропустила ничего важного, – лениво отвечает Ник, разглядывая фотографию, которую я вчера оставила на тумбочке.
Даже факт, что он взял ее без разрешения, раздражает.
– Я могу остаться с Виолой, пока вы вдвоем вернетесь в город. – Вклиниваясь в разговор, Арт проскакивает между мной и Ником, забирает у него из рук фото и плюхается на свободную кровать, отчего ее каркас противно скрипит. – Думаю, мы поладим. Как считаешь? – Он поворачивается в мою сторону и заговорщически подмигивает.
Я пытаюсь улыбнуться, но выходит криво.
– Отлично. На том и сойдемся. Кто-то что-нибудь вспомнил? – спрашивает Шон.
Я опускаю глаза и молчу, потому что не собираюсь обсуждать сцену, которую видела ночью. К тому же сомневаюсь, не явилась ли она плодом моего воображения.
– Только незначительные детали, – отвечает Ник, опираясь локтями на колени. – Ничего важного.
– Ха! Вот этот красавчик, определенно, я, – широко улыбаясь, Артур тычет в фото пальцем. – А насчет тебя не уверен, с короткими волосами сложно понять, – указывает он на Ника. – А это кто? Вот этот, четвертый?
Он подносит фотографию к глазам, будто пытается угадать в маленьком мальчике кого-то хорошо знакомого.
– Да какая разница, может, случайно в кадр попал, – Ник отворачивается в другую сторону. – Факт в том, что мы там все вместе. Значит, знакомы много лет.
«Интересно, он пытается убедить в этом остальных?»
Привычное безразличие на его лице сменяется неловкостью или опасением, а может, и тем, и другим, и становится интересно, что именно он вспомнил. Можно назвать это паранойей, но я уверена, у Ника есть секрет, с которым он не готов расстаться. И я намерена выяснить, что это за тайна.
– Чувак, а ты видел, что Ви здесь выше тебя? – ухмыляется Артур, проворачивая карточку.
Я тоже заметила этот забавный факт. Виола на фото выглядит гордой, что на несколько дюймов опережает парней. Всех, кроме Шона, разумеется.
– Как и тебя, впрочем, – парирует Ник. – Думаю, надо избавиться от машины и найти новую. А потом на время залечь на дно. Среди твоих вещей было что-то еще важное? – обращается он ко мне.
– Больше ничего. – Я пожимаю плечами.
Не зная, как еще помочь в расследовании обстоятельств побега, принимаюсь нервно крутить кольцо. Оно мне немного велико, так что легко делает оборот, стоит едва подтолкнуть.
Ник продолжает:
– А еще не помешают патроны. Надо бы сориентироваться, где их раздобыть.
– Сколько у нас денег? – спрашивает Шон, прислонившись к комоду и засунув руки в карманы.
Арт попеременно заглядывает во все ящики стоящей рядом с кроватью тумбочки, словно планируя там что-то найти.
– Несколько сотен и карточки.
– Карточки отпадают сразу, – отрезает Ник.
– А у меня ничего, только серьги и кольцо. Если что, можно сдать. – Я снимаю его и зажимаю между пальцами, поднимая к свету. И тут замечаю, что на внутренней стороне выгравирована надпись.
«…влюбиться2 0929 Хэлд»
От неожиданности я замираю.
– Шон, дай свое кольцо, быстро!
Соскакиваю с кровати и подбегаю к парню.
– Вдруг на нем тоже что-то написано.
Он достает из кармана руку и пытается снять золотой обруч, но тот застревает, проходя через сустав. С некоторым усилием кольцо все же слезает с пальца, и я, разворачивая его к свету, читаю вслух:
«Мы все падаем…»3
Что это значит? Бессмыслица какая-то.
– Мы все влюбляемся! – восклицает Арт, хлопнув ладонью по колену, и в ответ на наши удивленные взгляды, поясняет: – Если соединить две фразы вместе, то получится «Мы все влюбляемся4». Что ж, миленькая надпись для обручальных колец.
– Это не обручальные кольца, – произносим мы с Шоном одновременно.
– У нас разные фамилии, – добавляет он, хотя, по сути, кому из парней до этого есть дело?
– Двадцать девятое сентября? – нервно постукивая костяшками пальцев по тумбе, интересуется Арт. – Дата помолвки? Знакомства?
– Не знаю, – разочаровано качаю я головой и плюхаюсь обратно на кровать, зажав кольца в кулаке. Либо все, что нас окружает, – подсказки в какой-то неведомой игре, правил которой я не знаю, либо я просто медленно теряю рассудок.
– Это день моего рождения, – поясняет Артур. – Может, вы познакомились у меня на вечеринке?
Шон напряженно ходит из одного угла в другой. Его брови нахмурены, а губы сжались в тонкую линию. Кажется, что этот разговор начинает его напрягать.
– Ладно, не будем терять время, – произносит он. – Сначала разберемся с машиной, дальше посмотрим по обстоятельствам! Идем!
Ник, перекидывая куртку через руку, поднимается следом.
– Куда мы? – спрашиваю я.
– Ты остаешься с Артуром, – отвечает Шон громко и четко.
– Но может, я смогу быть полезной?
– Для тебя так будет безопаснее, – он смотрит прямо на меня, и по взгляду ясно, что этот вопрос больше не обсуждается.
А потом закрывается дверь, они исчезают.
***
Камбрию захлестывают непрекращающиеся дожди. Иногда со снегом, мелким и колким, словно крошечные ледяные ножи падают с неба; временами проливные, норовящие затопить каменные улицы, на которых отсутствуют канализационные сливы.
Западная часть Великобритании всегда отличалась повышенным количеством осадков, но в эти дни будто десятикратная норма, отмеренная чьей-то щедрой рукой, изливается на головы местных жителей, превращая тротуары в реки, и разглядеть просвет в темной завесе туч – сродни подарку на Рождество.
Вот только смотрю я на все это по маленькому старому телевизору, потому что Шон строго настрого запретил покидать номер. Два дня подряд они с Ником уходят ранним утром и возвращаются за полночь. Я не знаю, чем именно они занимаются, мы же с Артом предоставлены сами себе.
Общаться с ним – как играть в пинг-понг, с одним только отличием – сколько бы фраз ты в него не бросал, обратно вернется в три раза больше. Со словарным запасом у парня большие проблемы, но это не мешает ему говорить почти без умолку. Громко, эмоционально, сбивчиво перескакивая с одной темы на другую, иногда даже подпрыгивая от восторга. И на удивление, спустя пару часов, улыбаясь от уха до уха, ты ловишь себя на мысли, что не можешь от разговора оторваться.
Похожий на сказочного эльфа, с небесно-голубыми, по-детски распахнутыми глазами и пепельными волосами, которым многие девчонки позавидовали бы, он не пытается строить из себя «крутого парня», не старается тянуть одеяло на себя, как это постоянно делают Шон и Ник. И эта легкость мне нравится.
В первый день Арт выпросил у хозяев гостиницы все настольные игры, которые смог унести, и за двое суток я пятнадцать раз обыграла его в шашки, трижды в шахматы и девять раз выиграла в Монополию. В Скрэббл он играть отказался сразу, несмотря на то что я настаивала. Видимо, побоялся, что его счет станет еще более разгромным. Но зато в Дженге ему не было равных. И если бы не случайно захлопнувшаяся дверь ванной, мы бы так и не узнали, насколько Артур талантлив во всем, что касается ловкости рук.
С гордостью, присущей каждому парню, умеющему делать что-то лучше остальных, он ловко вскрыл замочную скважину разогнутой скрепкой, но когда, припомнив угнанный автомобиль, я спросила, где он этого нахватался, внезапно потупил взгляд и пожал плечами. Вопрос был риторическим, просто мысли вслух, но я заметила, он его задел, поэтому с великим рвением попросила научить и меня. К концу второго дня в наших номерах не осталось такого замка, с которым мы не смогли бы справиться.
– Арти, ну пожалуйста, – взмолилась я, в очередной раз пытаясь уговорить его выпустить нас из номера. Еще сутки взаперти, и можно чокнуться. К тому же на небосводе наконец появляется Солнце.
– Не зови меня так. Звучит, как собачья кличка, – заваливается он на кровать, закинув руки за голову.
Я успеваю вытащить из-под его спины карточки от Монополии, пока не помялись.
– Мы с тобой это сто раз обсуждали. Ты видела своего «бойфренда»? – уточняет Арт, изображая пальцами в воздухе кавычки. – Если с тобой что-то случится, он кишки из меня выпустит и на фонарный столб намотает. А я хочу еще пожить.
Где-то неподалеку гудит железная дорога. Именно из-за нее я вначале решила, что этот район из неблагополучных, таких, где по ночам раздается пьяный смех, а повсюду разбросаны пустые бутылки и пахнет сигаретами. Но ошиблась. Вокруг чисто и тихо. Единственный источник шума здесь – Артур, обычно о чем-то трещащий фоном, но сейчас он молчит. Открывает журнал, который подобрал в холле мотеля, всем видом показывая, эту тему обсуждать больше не намерен. Я грустно вздыхаю, сажусь на кровать и, обняв декоративную подушку, утыкаясь лицом в стертую надпись «Сделано в Китае».
– Тебе не кажется, что Шон меня игнорирует? – тихо спрашиваю я. – Не могу с ним поговорить уже который день.
Отвернувшись к окну, я размышляю над тем, чего больше в моем чувстве к нему: возникшей неловкости из-за надетых на пальцы колец, благодарности за то, что он рядом, или сексуального влечения? Наверное, всего поровну. Мы вместе, но при этом нам все приходится начинать с начала. Признаюсь, это даже интригует. Бывает, посмотришь какой-то фильм или прочитаешь книгу, и мечтаешь забыть все, чтобы заново насладиться оставившим в душе след сюжетом. С нами сейчас происходит что-то похожее. Разве что оказались мы в боевике.
– Может, помолвка в столь раннем возрасте его испугала? Учитывая, что мы не знаем, есть ли у нас дом и работа, вполне возможно так и есть. Да и вообще хоть образование какое-то. Арти, для парней помолвка – это шок?
Арт, нахмурившись, продолжает листать журнал.
– Арт, – тычу его пальцем в бок. – Ты меня слушаешь?
– Что? – поворачивает голову парень.
– О чем задумался? – спрашиваю, видя не свойственное ему серьезное выражение лица.
– Да так, ни о чем, – выдавливает он скупую улыбку. – Просто мысли. Обычные мужские мысли.
– Что, правда? Они реально существуют?
Арт, ухмыльнувшись, выхватывает из моих рук подушку и бьет ею меня по голове. Схватив с кровати другую, я замахиваюсь, но Кавано перекатывается волчком и сжимает мои запястья, ловко обездвиживая. Смеясь и изворачиваясь, я пытаюсь отбиться, попадая по чему придется и, когда Артур наконец меня отпускает, укладываюсь на бок, опираясь на локоть и внимательно за ним наблюдаю.
– Ну, а правда, Арт, о чем?
Он пожимает плечами, пытаясь подобрать нужные слова.
– Просто подумал, что у тебя есть хотя бы сообщения в телефоне и фотография. У Ника детские воспоминания. У Шона часы от отца («Надо же, а я до сих пор об этом не знаю»). У меня же, вообще, ничего, – устало вздыхает он, подкладывая под голову подушку. – Почему я не помню своих родителей, но точно знаю, в какой последовательности взламывать сейфовый замок и какие провода использовать, чтобы завести машину? Я не уверен, есть ли у меня братья или сестры, но зато с закрытыми глазами могу отличить Браунинг от Беретты. Что у меня была за жизнь такая, а, Ви?
– Может, у тебя есть семья и прямо сейчас родственники тебя ищут? – Я касаюсь рукой его плеча в попытке подбодрить.
– А может, и нет. Может, я им не был никогда нужен.
Я смотрю на его непривычно грустное лицо не в силах и слова проронить. Просто не знаю, что сказать. Но от того, как щемит сердце, понимаю, за эти несколько дней он настолько естественно стал частью моей жизни, что сама могу с трудом в это поверить.
– Не вешай нос, Арти. Не все так плохо. – Хотя я сама в это не верю, но очень стараюсь. – Или ты что-то вспомнил?
– Нет, – качает он головой, – но я говорил с Ником. Он уверяет, что мы дружим уже давно. Помнит, как познакомились. Уже тогда я промышлял мелкими карманными кражами. Звучит не сильно радужно, верно?
– Ох! – Я прикусываю губу, – мне очень жаль. Но это лучше, чем полная пустота, правда? Как много он тебе рассказал?
О проекте
О подписке