Глава 13

Она проскользила пару метров по большому замершему озеру и прыгнула, делая в воздухе один оборот. Он зажмурил один глаз, боясь, что когда она приземлится, то упадет. Но девушка удержалась, и ее глаза сразу заметили его. Он выделялся на белом снегу своими рыжими волосами и бордовым одеянием. Она осторожно заскользила в его сторону.

– Привет, Кэрол.

– Здравствуй, Освальд.

– Я хотел поблагодарить тебя за сверток, что ты передала. Спасибо.

– Не за что. Это тебе спасибо, что спас меня… и за пиджак, – ее розовые щеки покраснели еще больше. – Как ты нашел меня?

– Я, правда, перепугал половину населения, но мне все-таки сказали, где ты можешь быть.

Она скромно засмеялась и протянула ему руку:

– Покатаешься со мной?

Освальд недоверчиво глянул на лед и коньки у нее на ногах.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Ну пожалуйста. Я помогу. Мне надоело кататься здесь одной.

Освальд больше не смог отказывать этим умоляющим красивым глазам и подал свою руку, ступая на лед. Кэрол тянула его за руки, отъезжая все дальше и дальше от заснеженной земли, иногда поддерживала его за торс, когда он терял равновесие. Освальд нервно сглатывал, она смеялась.

– Почему ты катаешься одна?

– Все боятся уходить далеко от Блейда, – встретившись с его вопросительным взглядом, пояснила. – Из-за войны, конечно. Поблизости от этого места были сражения.

– Почему ты не боишься?

– Война забрала у меня всех близких, я одна осталась. А когда остаешься один, то уже нечего бояться. Мы с братьями часто сюда приходили, теперь это место напоминает мне о них. Говорят, очень-очень давно тут катался весь Блейд, вот это время было…

Она загрустила, плечи поникли, голос утих, глаза наполнились печалью. Освальду не понравилась перемена в ее настроении, ее грусть передалась ему. Он обхватил своими ладонями ее холодные руки, согревая их, затем заправил выбившуюся прядь белых волос за ухо. Что-то изменилось внутри Освальда, по всему телу растекалось ранее неизвестное чувство.

– А знаешь, я думаю то время еще вернется.

– Правда? – она чуть оживилась, в ней блеснула надежда.

Он подумал об Эйдене и Норде. В последнее время они стали близки, прислушивались друг к другу, прикрывали тылы, рисковали жизнью ради чужой стороны. Было между ними что-то еще, что их, безусловно, объединяло, возможно, какой-то секрет, о котором Освальд не знал. Если так пойдет и дальше то, скорее всего, они смогут договориться и построить новый, лучший мир. Если же у юного генерала ничего не получится, а король останется при своем мнении, Освальд всеми силами попытается достучаться до Эйдена сам, но больше не будет участвовать в кровавой расправе.

– Правда.

***

– …осталось дождаться следующего его появления… и с ним будет покончено.

Эйден все смотрел на серые густые тучи западной части, практически не слушал Норда, до него долетали лишь отрывки фраз.

– Ладно, я не прощаюсь, – сказал Норд, сделал еще один шаг и оказался на покрытой инеем земле.

– Стой.

– М?

Эйден сжал челюсти, раздумывая, зачем он вообще его окликнул и стоит ли просить о таком. Может, он справится сам, как и всегда? Но новые, недавно полученные ощущения не давали покоя, и как под действием пленительных чар хотелось повторения.

– Нет, ничего, забудь.

– Говори, – настоял Норд, придав голосу еще большей твердости.

– Можно ли…

– Ну?

– Постоять под дождем?

– Мне не послышалось? – Норд удивленно поднял брови. – Это же «отвратительно».

– Да, мало приятного. Ну так что?

Норду подумалось, что, вероятно, Эйдену впервые пришлось просить чье-то разрешение, улыбнулся этой мысли и ответил, наклонив голову в сторону Блейда:

– Конечно.

Оставляя проталины от ног Эйдена, которые Норд заметил только сейчас, они добрались до города. Дождь как раз начал моросить и медленно набирал силу. Сегодня до ливня он не разойдется, но затянется надолго.

Норд облокотился спиной о стену своего дома и размышлял, что может чувствовать Эйден, подставляя лицо дождю. Оно выражало полное спокойствие, но веки время от времени все равно беспокойно дергались.

Норд перевел взгляд на трех мальчишек, прыгающих по лужам и ломая на них тонкую корочку льда. Обычные забавы обычных детей. Он вспомнил свое детство, наполненное тренировками, обучением и лишенное всяких подобных детских радостей. Иногда разве что удавалось ненадолго сбежать из дома и покататься на коньках, но если отец узнавал об этом, то тренировки утяжелялись, а время на отдых при этом значительно сокращалось. И по ночам он даже не мог доползти до кровати и засыпал на холодном полу тренировочного зала.

– Сколько тебе было, когда ты взошел на трон?

– Восемь.

«Восемь! Ничего себе!»

Не стоило даже спрашивать, как прошло его детство. Все было и так понятно – огромная неконтролируемая огненная сила, смерть родителей, разрушенный замок, управление городом и людьми… и война с западной частью – его просто не было.

– У тебя были друзья? Или хоть кто-то рядом?

– Нет, я был один, – Эйден задумался. – А Освальд считается?

Они оба сдавленно засмеялись, объединенные похожими ситуациями. Но вот только у Норда был какой-никакой отец, Инга и даже Маркус. У него не было друзей, но он все равно никогда не был один. Эйден же прошел через все практически в одиночку. Это неприятно укололо Норда, он мысленно искренне посочувствовал ему и одновременно восхитился, понимая, что он сам бы не справился без заботы Инги и поддержки Маркуса.

Норд протянул Эйдену свой мизинец, как это делала ребятня на улицах Блейда:

– Давай будем друзьями?

Эйден озадаченно взглянул на мизинец, зачесал мокрые волосы назад и стер со лба очередную капельку дождя:

– Это же детская ерунда.

– У меня не было детства, у тебя, судя по всему, тоже. Думаю, может, стоит наверстать хоть что-то?

Эйден с полминуты изучал лицо Норда, затем снял перчатку, и в следующее мгновение они уже сомкнули оба мизинца. Одинокий луч солнца пробился через толщину туч, придав глазам Эйдена еще большей яркости, что, как показалось Норду, было далеко не совпадением. Солнце всегда следовало за ним.

– Этот жест означает…

– Да. Значит, мир?

– Мир, – выдохнул Эйден. – Я думал, что война закончится каким-нибудь длиннющим договором на несколько томов, крепким рукопожатием или смертью одного из нас. Но я на самом деле рад, что она закончилась клятвой на мизинчиках.

Их легкий смех прервала открывающаяся дверь.

– Ах, это вы, молодые люди, – облегченно произнесла Инга, когда рассмотрела, кто перед ней. – Я услышала, что кто-то разговаривает, решила проверить.

– Добрейший денечек, как поживаете, мадам? – спросил Эйден.

– Ой, могло быть и лучше, но спасибо.

Было видно, что женщина относится к Эйдену с осторожностью и долькой недоверия, но дикий страх все-таки отступил, даже дрожь куда-то делась.

– Кстати, не хотите чаю? Все промокли, небось замерзли.

– Не думаю, что… – начал Норд.

– Что это? – перебил его Эйден, переглянулся с ним, затем с Ингой. Норд с экономкой тоже обменялись вопросительными взглядами.

– Чай? – неуверенно спросила она.

– Да. Что это?

Они прошли на кухню и уселись за большой стол у окна. Инга, придерживая полотенцем заварочный чайник, разлила по чашкам травянистый чай. Эйден внимательно наблюдал за каждым ее движением.

– У вас вода не только с неба падает, вы ее еще и пьете?

– А разве вы не пьете? – усмехнулся Норд.

– Нет, вода лишает сил, помнишь?

– Что вы тогда едите?

– Ничего.

Норд с Ингой застыли, обдумывая услышанное. Эйден выглядел серьезно, это ни очередная шутка, ни ехидство. Женщина задумчиво поправила очки:

– Как же так?

– Ну, – протянул он. – Мы можем что-то съесть, но на постоянной основе в еде не нуждаемся. Энергию дает солнечный свет. Уже можно?

Эйден кивнул, показывая на полную чашку, из которой поднимался пар.

– Да-да, конечно. Только осторожно, очень горячий, не обожгитесь.

Эйден отхлебнул сразу полчашки, смакуя вкус, за второй глоток полностью ее осушил.

– Все… в порядке? – спросил Норд и закусил губу. Смотря на то, как Эйден залпом выпил горячий чай, его собственные губы и горло будто сильно обожглись, хотя он даже еще не притронулся к своей чашке.

– Да, вполне, почему ты спрашиваешь?

Норд жестом показал, что, мол, ничего, все нормально и сделал маленький глоток, но его взлетевшие брови так и остались где-то на лбу.

– Довольно интересный вкус, приятный, – Эйден повернулся к Инге.

– Еще? – улыбнулась она, неумело пряча удивление.

– Да, если можно.

Экономка снова захлопотала над чайником.

– Откуда у вас травы? Здесь же постоянные заморозки и снег.

– У нас есть различные хитровыдуманные теплицы. Хотя от них толк небольшой, мало что вырастает, в основном все гибнет, – Инга вздохнула и налила в его чашку новую порцию чая.

– Я бы мог помочь с этим.

– Ох, это было бы чудесно, – она по привычке положила руку ему на плечо.

Норд нервно сглотнул, боясь, что он сейчас сбросит руку, как это было с Кассандрой, и этим сильно напугает Ингу. Но он всего лишь пристально смотрел на нее, в глазах молнией блеснули искры. С таким выражением лица люди обычно проваливаются в прошлое.

Он звонко смеялся и бегал вокруг матери, иногда прячась в складках ее пышного платья.

– Если я сейчас тебя поймаю, то защекочу! – она попыталась сделать злой голос, но у нее не получилось.

– Не поймаешь, не поймаешь, не поймаешь!

Но она ловко схватила сына, когда он снова пробегал перед ней. Эйден завизжал, нехотя принимая поражение.

– Поймала! – она легко подняла его на руки и принялась щекотать и расцеловывать в обе щеки.

Он, хохоча, завизжал еще громче.

***

Эйден первый зашел в одну из застекленных теплиц, на стеклах которой мороз рисовал свои узоры, и критически окинул ее взглядом. Норд с Ингой поспешили следом. В ней казалось еще темнее, чем на улице с редким солнцем. На твердой земле росли разнообразные растения, некоторые причудливой формы и цвета. Но все они увядали буквально на глазах: какие-то окончательно засохли или вяло распластались по земле, от каких-то остался лишь голый стебель.

Эйден накинул на голову капюшон, чтобы не испугать Ингу изменением во внешности, присел на корточки рядом с маленьким поникшим цветком, чья головка наклонилась вниз, почти до самой земли. Он сочувственно осмотрел его, снял перчатку с правой руки. Осторожно прикоснувшись подушечками пальцев, из которых хлынул свет, к вялому бутону, он потянул его вверх.

Жилки лепестков замерцали, как и вновь выступившие вены короля. Эйден тянул его все выше, стебель струился, извивался и следовал за его рукой, обвивая его пальцы, попутно все больше толстея и расправляя листья. Бутон раскрылся, выплюнув из себя облако золотой пыльцы. Цвет из тускло-желтого стал насыщенно-оранжевым с красными вкраплениями. Когда цветок поравнялся с лицом Эйдена, он отпустил его, но движением кисти приказал расти дальше. Растение доросло до потолка теплицы, стукнулось о стекло и только тогда остановило свой рост. По всей длине стебля созревали и распускались такие же бутоны, как и первый.

«Мы дарили свет и процветание этому миру», – вспомнились Норду слова феникса. Он уловил тонкий, сладкий аромат. Именно этот запах он запомнил с детства, запах его матери. Видимо эти цветы увяли вместе с ней.

– Какое чудо! – Инга подошла ближе рассмотреть цветы. – Они просто восхитительны.

Эйден вновь надел перчатку и подошел к Норду, отвел его за локоть подальше от Инги:

– Можно тебя?

– Что такое?

Эйден, после того как убедился, что женщина их не слышит, продолжил.

– Ее сердце… стучит очень медленно и тихо, я слышу. Ей недолго осталось.

Внутри Норда все обрушилось, как будто рухнули целые города, и их руины покрыло толстым слоем пыли. Он поймал себя на мысли, что не дышит и сделал глубокий вдох. Только не это! Только не еще один близкий человек.

– Ты же можешь ей помочь?

Эйден прикрыл глаза и потер висок.

– Ты видел, каким я становлюсь, когда использую свет. Ты уверен, что она переживет такое зрелище? Да и потом… не хочу, чтобы кто-то еще знал, на что я способен. Очень сильно рискую раскрыть себя.

– Раскрыть себя? А цветок?

– Нашел что сравнить. Цветок и жизнь, – фыркнул Эйден.

– Что ты предлагаешь мне делать? Смотреть и ждать? – Норд начинал выходить из себя, его душил страх за жизнь Инги, отчего он стал дышать чаще.

– Эй, успокойся, – Эйден сильно сжал его плечи. – Пусть заварит чай из цветка, что я вырастил.

– Это поможет?

– В его жилках текут крупицы моего света того самого, – Эйден жестко ткнул пальцем в грудь Норда. – Который заставил твое сердце снова биться, а кости срастись, так что да, думаю, поможет.

– Ладно-ладно, не кипятись, – Норд направился к Инге, но остановился, повернув к нему голову. – И спасибо… за все. За то, что сказал и за цветок.

Эйден кивнул ему и подбадривающе улыбнулся. Норд подошел к Инге, приобнял ее, что-то тихо проговорил.

Эйден не слышал, что они обсуждали, он смотрел на свое отражение в стекле, которое постепенно превратилось в воспоминание:

Сестра вместе с ногами забралась на кресло и сжатым комочком читала толстенную книгу. Хоть ей и говорили, что принцесса не должна сидеть таким образом, она все равно так делала, пока никто из родителей не видит. Эдана всегда ставила свой уют выше, чем какие-то королевские правила и раз за разом ослушивалась и поступала по-своему.

Эйден играл на полу в солдатиков, и время от времени среди игрушечного боя что-то искрилось и взрывалось.

– Осторожно, не подожги занавески, – не отрываясь от книги, предупредила сестра.

– Хорошо.

Они всегда проводили время вместе, даже если никак не взаимодействовали. Были двумя половинками одного целого и просто наслаждались обществом друг друга.

– Что стучит? – спросил Эйден, оставляя игру.

– Что? Я ничего не слышу.

Он прислушался к звуку. Тук-тук-тук. Ритм то медленно нарастал, то снова становился умеренным. Тук-тук-тук-тук.

– Как ты можешь это не слышать? Стучит где-то здесь, в комнате.

Эдана прикрыла книгу и прислушалась, затем беспомощно пожала плечами. Тогда Эйден поднялся с коленок и пошел на звук. Но далеко уйти не смог, лишь ближе подошел к сестре. И в этот момент он понял:

– Это ты издаешь его. Твое сердце.

– Правда? – она помогла ему взобраться на кресло. Эйден прислонил ухо к ее груди. Да! Это именно этот звук! Эдана гладила его по золотым волосам, пока он, обнимая ее, слушал сердцебиение. – Надо же, твои способности удивляют нас каждый день. Но в первую очередь всегда слушай свое сердце.

– Почему ты не стала фениксом вместе со мной?

Она, смеясь, отвечала:

– Настоящий феникс только один. Значит, есть в тебе что-то, чего нет во мне. Поэтому он и выбрал тебя.

Стекла теплицы затряслись, земля под ногами издала толчки. Это выбросило Эйдена в реальность, и он снова увидел в отражении только себя, уже взрослого. Парни переглянулись. У каждого на лицах мелькнули понимание и готовность.

– Это он.

– Черный Туман.