Отзывы на книги автора «Виктор Конецкий»

Виктор Конецкий писал чудесную путевую прозу. Это одновременно и художественные произведения, и воспоминания человека, связавшего свою жизнь с морем. Повести «Солёный лед» и «Среди мифов и рифов», являющиеся первой и второй частью романа «За доброй надеждой», очень добрые и трогательные, с мягким юмором, одним словом – душевные.

В реальности и искренности героев не сомневаешься, картина жизни моряков достоверна, даже неприглядные ей стороны показаны без прикрас и без упора на романтику профессии. Отступления от сюжета и обращения автора к собственным воспоминаниям, иллюстрирующим и оттеняющим основное повествование, несомненно, являются изюминками, способствующими успеху его произведений.

Персонажи Виктора Конецкого полностью раскрываются в экстремальных ситуациях, чувствуется, что автор откровенно их любит, а скорее всего, переносит на бумагу образы своих знакомцев.

Читается книга на одном дыхании, она написана действительно красиво и сердечно, а диалоги просто шикарны.

"Вчерашние заботы. Они остаются с нами и сегодня, если мы разрешаем себе привыкать к чему-либо."

Вчерашние заботы, они постояннно с нами. Так уж устроен человек, привыкает ко всему: вещам, животным, людям. А привычка- это переживания, терзания, заботы... Всегда, где бы ни был, куда бы не шел. И вот уже вчерашние заботы становятся завтрашними, потому что...
Так уж устроен человек, оставляя за собой день минувший, перетягивает в новый его проблемы. Вчерашние заботы.

Это небольшая повесть, но сколько же она охватила, сколько тем вобрала в себя. Как тонко Виктор Конецкий передал психологию героев, не вдаваясь ни в философию, ни в описание.
Мать, которая годами ждёт сына из очередного рейса, он честно обещает ей, что это последний, но всегда находится какая-то работа, которую надо сделать в первую очередь. Обидно матери, но ведь она сама когда-то привела своего мальчика в школу юнг. Потому что после блокады Ленинграда её сынишка постоянно хотел кушать, а юных курсантов кормили хорошо.
И вот вырос её Глеб. Стал капитаном сейнера. А главное- стал настоящим человеком. Мужественный, честный, принципиальный. Не погнушался взять в плавание больного старика. Понял его тоску, не побоялся ответственности.
Есть здесь и любовь, и ревность, и лирические отступления. Есть юмор, тот, который по соседству с серьёзными вопросами.
Здесь смерть ходит рядом с теми, кто её не боится. И отголоски войны повсюду...

Хорошая, добротная литература.
Запомнится, зачтётся. Ведь сегодня, как и тогда очень актуально:

Сегодняшний век требует в первую очередь поступков. Только через них можно познать мир.

Для клуба ПЛСЛ.

Казалось бы, книга без сюжета. Рейд лесовоза «Державино» из Ленинграда в Игарку и обратно в Мурманск. Дневниковые заметки, ежедневная рутина. Для стороннего наблюдателя – романтика северных дорог. Для тех, кто участвует «в процессе» - тяжелые вахты, однообразные будни. Почему же тогда читаешь взахлеб? Потому что в каждой строке чувствуется личность автора, который живет в этом суровом мире, который в нем плоть от плоти, который способен ворчать и жаловаться на застарелые болячки, а сам не может ни дня провести вне моря. Потому что это – Конецкий, уникальная интереснейшая личность, писатель и моряк, философ и романтик.

А какие люди, какие разные, каждый – маленький мир! Знаменитый драйвер-перестраховщик Фомичев и упрямый знаток Салтыкова-Щедрина, трескоед Рублев, пошлый и нудный Спиро Хетович и стармех Ушастик, несостоявшийся артист Дмитрий Саныч и «застарелая девственница» Анна Саввишна, каждый – красавец, каждый – фигура! Даже Соня Деткина, списавшаяся буфетчица, всего на пять минут представшая перед строгим взглядом автора, и та как живая со своим корнет-а-пистоном и монологами из «Овечьего источника». Так можно писать, только если любишь своих героев, если любишь дело, которым занимаешься.

Об авторском чувстве юмора можно говорить много и вкусно, особенно приятно обсуждать книги автора с теми, кто так же, как ты любит и знает их, тогда получается бесконечный пинг-понг – «А Анна Саввишна и мистер Трейд Марк?» - «А Фома Фомич на конференции в присутствии министра?» - «А подлец-имитатор?» - «А знаменитая контаминация нудак?» - «А трубы большого диаметра?» - и пошло-поехало… Глупо было бы сводить книгу автора к сборнику морских баек и анекдотов, тем более, что юмор его ни на что не похож и ни одной расхожей шутки я в его книгах не видела. Он смеется над героями, но точно так же он смеется и над собой. Трудное положение – найти свое место в писательском строю. Очень серьезно относиться к себе как к большому писателю не позволяет врожденная питерская интеллигентность, но и пренебрежительные отзывы коллег тоже задевают, мы все люди со своими слабостями. Рассказ о встрече совсем начинающего писателя с Верой Федоровной Пановой тому пример. Она женщина строгая, но справедливая, не склонная жалеть молодого автора, а он прекрасно осознает это, но как же они оба достойны друг друга:

Вера Федоровна вызвала на беседу, после того как я попросил ее прочитать мой очередной опус.
- Во-первых, сядьте поплотнее, а то вы свалитесь, - сказала Вера Федоровна, когда я, потный от страха, притулился на краешке стула.
И вот я уселся поплотнее. Вера Федоровна неторопливо и тщательно надела очки и уставилась в мой опус:
- Во-вторых. Это вы написали, здесь вот, страница шестнадцать: "Корова, которую купил отец, вернувшись с фронта, сдохла"? Вы это написали?
- Да, - сказал я и прыснул, ибо в молодости был смешлив. И ясно вдруг представил, что моя корова обороняла Москву и дошла до Берлина, а вернувшись с фронта, бедолага, сдохла. Вообще-то, мы с рождения знаем, что смех дело заразное, и, когда один хохочет, другие начинают улыбаться. Но Панова не улыбнулась. Она была полна строгости, суровости и только еще больше поджала губы.

Насмешка? Да нет, уважение и искреннее!

И вот это внимание к людям больше всего подкупает в авторе. Ну кто бы мог подумать, что трус и пошляк Спиро, за свою трусость прозванный «Степаном Тимофеевичем», человек, презираемый всей командой, для кого-то был «Кутя» и заслужил добрые слова, а значит никогда не стоит рубить сплеча. А в другом человеке могут одновременно уживаться и отвага, и низкая мелочность, и опытный моряк, и страстный любитель бумажек и справок. Вот такое вот единство и борьба противоположностей.

Об аудиоисполнении...

PS
Попробовала послушать часть книги в исполнении Герасимова. Очень не понравилось. Книга, как и большинство других произведений автора, написана от первого лица. И это первое лицо представляется более резким, угловатым, колючим, ироничным. А тут мягкий домашний слегка пришепетывающий голос, от которого тянет в сон. Пропадают все удачные авторские выражения, юмор теряется. Если бы я не читала эту книгу раньше много-много раз, я бы не стала слушать. Дело именно в конкретном исполнителе. Небольшая новелла о психологической несовместимости в исполнении Олега Даля прошла на ура.

Пора бы уже составить отдельную подборку книг, куда войдут вещи для чтения у торшера с какао и зефирками. И проза Конецкого точно войдет в эту подборку. Невероятно талантливые вещи, написанные с такой легкостью, такой поэтикой и любовью к людям и пейзажам... Я в свое время влюбился в Север, даже не побывав там, читая, в том числе и Конецкого. И пишет он о суровой и безжалостной природе так, что несмотря на явную суровость и трудность быта на Севере, хочется там побывать и увидеть все своими глазами. Красивый слог, очень тонкие наблюдения. Талант видеть красоту вокруг.
И пишет человек о собственном опыте, он был не просто писателем, а капитаном дальнего плавания, художником и сценаристом. Несколько любимых фильмов сняты по его сценариям - Путь к причалу, Полосатый рейс, Перегон, Тридцать три.
Виктор Конецкий прекрасный рассказчик, у него не только большие вещи хороши, но и рассказы прекрасны. Написанные в форме баек иногда, смешные и увлекательные.

По началу, книга показалась причудливой гирляндой необычных историй, беспричинно возникающих одна за другой.
Историй о том, как автор, из тех, кого зовут «морской волк» идет (а больше плывет) по жизни, занимаясь по найму любимым морским делом и писательством по совместительству. О том, как автор в качестве старшего помощника капитана перегоняет маломерные суда из Ленинграда в северные порты, о том, как в качестве штурмана большого морского корабля бороздит разные моря и океаны, заходя в иноземные порты, о том, как однажды в качестве журналиста он посетил Париж.
Мопассана во Франции не помнили и не издавали уже в тех 60-х годах 20-го века, на фонарных столбах перед праздником Нового года вешали снежинки из фанеры... Если остановиться на середине моста и, облокотившись на мокрые перила, посмотреть вниз, то можно было увидеть серую, осеннюю воду в предмостных водоворотах…
И, наверно, так же сейчас…и будет также и через 60 лет и через сто, всегда:

«Тихо, перламутрово, безлюдно…»

Среди этой череды историй даже вдруг возник рассказ о ссоре двух иностранных мореходов на русской военной службе времен Петра I, о дневниках писателей, множество других странных историй…
Я думаю о том, как показались мне эти истории.
Приходится признать, что чувства самые разные: от полного безразличия и непонимания до внезапного восхищения авторским умением передать читателю реальные ощущения от пережитого, до очень знакомых чувств и эмоций, таких будто это происходит с тобой.
Уже ближе к концу чтения пришла мысль, что это по сути культовая книга. Я не знаю, была ли она таковой для всего поколения ровесников В. Конецкого, но для какой-то части обязательно должна была стать культовой. Потому что В.В. Конецкий, безусловно, создал свой мир, мир человека мужественной профессии, мир человека, прошедшего по жизни своей особой дорогой, по-своему познавшего мудрость мира. Потому что в книге главный герой, как и автор живет так, словно хочет впитать в себя весь мир, все его краски, а потом передать словами. Так же точно жило почти все его поколение и еще пара поколений после. Они впитывали этот и тот (заграничный) мир, зачастую даже не имея возможности там побывать. Они создавали свой маленький мир, в котором не было лозунгов и громких слов, формализма, не было придуманной идеологии, но не было и самоуничижения, и преклонения перед тем миром, а был настоящий, увлекающий труд, дело и уверенность в себе.

Если когда-нибудь кто-то скажет мне, что мудрость мира, его тайна и смысл открывается в тиши кабинета, среди тысяч прочтенных книг в проникновении человеческой мысли…
«Может быть»,- отвечу я, пожав плечами, и тут же вспомню из книги Конецкого тот миг у древнеримского моста через холодную горную речку в глубоком ущелье и эхо «Камо-о…грядеш…» и слова моряка:

«Если в том, что болтаемся всю жизнь по морям, есть смысл,- … то он в таких минутах".

Вспомню потому, что в череде тяжелого труда авиационного, после тяжелых погрузок, расчетов цетровок, швартовок техники и грузов, часто опасных, но очень нужных людям, после изматывающих многочасовых перелетов, посадок, зачастую без навигации на обжигающих аэродромах и долгих разгрузок в тех же жарких странах, о которых пишет В.Конецкий, где пот выжигает глаза, после мучительных заправок топливом раскаленного самолета, после всех этих «мытарств», когда хватало сил у экипажа на поездку в какой-то гостеприимный оазис, вдруг случались такие мгновения.
Те мгновения, когда внезапно открывались глаза на невидимое, замирало сердце и свет истины и смысла проникал в наши натруженные души.
Когда становилось тихо, перламутрово, безлюдно…

Оставлю буквально пару слов для себя на память об этой книге, и об этом авторе, с которым встретилась впервые. Пожалуй, его хорошо было бы читать в юности.
Тогда я сосредоточилась бы на том самом юморе, морских байках, описаниях природы, моря, довольно точных зарисовках разных обстоятельств, ярких портретах реальных и придуманных людей, а так же на том самом "производственном романе", который автор обещает нам буквально в предисловии. По хорошему, это действительно производственный роман в лучших традициях любимого многими Хейли - мы узнаем массу сведений о правилах прохода судов через льды, об особенностях погрузки и разгрузки, о том, насколько разный плавсостав собирает на своем борту корабль, в чем состоит работа дублера капитана и некоторых других членов экипажа, а также с какими сложностями и проблемами может столкнуться в Арктике лесовоз "Державино", его капитан и остальной экипаж, какую работу и как выполняют ледоколы, зачем суда в пути сопровождают самолеты, и какие книги читают на борту... Правда, тут Конецкий на голову выше Хейли - его персонажи явно не просто придуманы для драматургии сюжета, они совершенно точно списаны из жизни, хотя, возможно, местами и несколько утрированы. На эту мысль наталкивает многократно повторенный посыл автора "это беллетристика, я всё придумал", и опасения, что кто-то начнет искать сходство с реальностью. В общем, хотя я и не верю в выдумки, обещаю, что искать реальных прототипов истории я не стану - и без того понятно, что таких людей в жизни писателя и капитана встречалось предостаточно. Из романтичной части больше всего запомнилось описание берегов Чукотки -

Если хотите представить себе здешние берега, то закройте глаза и сделайте над собой небольшое усилие: представьте тюленя длиной в десять километров и высотой в полкилометра. Теперь круто заморозьте тюленя, припудрите холку снежком и положите тушу возле синего-синего моря. Таков здешний пейзаж в летнюю, тихую и ясную погоду.

Юмора тоже достаточно, местами я хихикала, но почему-то постоянно возникало ощущение, что этот юмор - не от общей веселости автора, а от постоянных его попыток примирить себя и читателя с абсурдностью действительности. Хотя в то, что Конецкий умеет травить веселые байки и анекдоты - я поверила безусловно. Как-нибудь попробую его в этом качестве, уже знаю, что существует некий Петр Ниточкин, и веселые истории о нем, ну и "Полосатый рейс", безусловно, видела не раз. :)
Но сейчас, возможно просто под настроение, вместо юмора и романтики мне в рассказе Конецкого о путешествии через арктические льды все время лезла в глаза разнообразная "изнанка" истории - стукачи, воровство, попытки прикрыть свою задницу от проверок и проверяющих, показуха, разбазаривание имущества и времени, формализм... и невероятное, бесконечное пьянство. Конецкий пишет об этом довольно уклончиво, но проблемы с алкоголем просвечивают сквозь каждую букву текста. В общем-то, проблемы довольно обычные для нашей страны и её мужчин. Не могу осуждать человека, честно понимающего свою проблему, но от героического капитана слабости подобной не ждала. Местами коробил некоторый цинизм. Понятно, что в противоположность "бесполым" советским текстам Виктор Конецкий пытался описывать жизнь, как она есть, но иногда шуточки "ниже пояса" не смешили совершенно. Тем более, что в противовес им то там, то здесь в тексте возникал тоскующий одинокий человек, похоронивший мать и грустным взглядом провожающий хорошеньких девушек - такой Виктор Конецкий нравится мне куда больше веселого и беспутного циника.
В общем, я прочитала добротный текст, хороший производственный роман с живыми людьми и забавными эпизодами. Очень созвучный своему времени. Очень точно его иллюстрирующий. Хочется подсунуть его сыну - да и спросить потом "как тебе?"... Потому что книга эта, на мой взгляд, настоящий портрет своей эпохи.
И белые мишки, бегущие, как зайцы, перед кораблем, это так трогательно... :)

Вот она оттепель во всей ее красе. На смену мужественному герою приходит романтик, увлеченный, умный, но метущийся, для которого долг, конечно, есть, работа трудна и важна, но чувства, эмоции и не умение управляться со всем этим выходят на первый план.
Мне всё время казалось, что эту повесть мог бы написать Аксенов в молодости, еще до того, как стал злым и острым, уж очень она похожа на "Коллег", "Звездный билет" или "Апельсины из Марокко", не сюжетом, конечно, а настроением, мыслями. Или Радзинский, специально для молодых Лазарева и Дорониной)
Мне так понравилась мысль, что если вчерашние заботы не оставить во вчера, то они станут завтрашними и будут тянуться за вами хвостом и давить, что они превратятся в привычку и ты уже не сможешь от них отделаться, что я стала представлять, как копятся эти вчерашние заботы, нарастают, слипаются, и никуда уже от них не деться. Так себе картинка получилась.
Повесть совсем небольшая, но герои прописаны и понятны. И поступки их, такие обыденные и человеческие, просты и понятны, и терзания, и радость. Очень красиво написано, юмор оттеняет серьезные вопросы, нет пафоса и лозунгов, есть жизнь, как она есть. И это прекрасно.

Очередная часть морской эпопеи. На этот раз в книге одна повесть - автор отправляется в Антарктиду на корабле, который везет туда новую партию полярников. Сам он включен в состав на птичьих правах и его обязанности трудно определимы... в общем, как капитан распорядится. Дополнительная трудность заключается в том, что капитан оказывается давним знакомым и мало того - даже прототипом одного из героев ранних авторских книг. Тут, конечно, каждому ясно, что обстановка будет сложная...
Если прикинуть, то получается интересно - книга, где по сюжету автор сталкивается со своим персонажем. Тут можно обдумать много интересного - кто главнее, автор или персонаж? Имеет ли персонаж какие-то права влиять на происходящее в книге, если автору чего-то захотелось выразить? А персонаж скажет - "а я не согласен!" Или - "С какой стати ты меня так изобразил, я вовсе не такой!" И насколько весомо тут будет бормотание автора про идею, сверхзадачу, мораль и что там еще обсуждают литературоведы.
Тут еще задача усложняется дополнительными условиями - книга не является чисто художественной, а как бы в значительной степени документальной, как любят писать в титрах "основано на реальных событиях". Но все-таки не чисто документальной. Опять интересные вопросы - следует ли строго следовать за реальными событиями, или автор вправе что-то изменить, дополнить от себя, приукрасить или наоборот - опять же ссылаясь на идею, сверхзадачу и прочее? А в какой степени? А зачем? В общем, есть о чем подумать.
Не берусь судить, раскрыл ли тут автор эту тему, если вообще имел ее в виду. )) Мне в любом случае понравилось. :rotate: Единственное только, что книга ощущается отчетливо грустной... Настроение подавленное, вот. ((

"Для уравновешивания абстракционизма Бог создает и такие айсберги, которые похожи на обыкновенных лебедей."

"Вся сила и суть акварели в том, что сквозь краску просвечивает белая бумага. Белый свет должен излучаться из-под краски..."

"- С тараканами никто не чешется, - продолжил капитан. - Будем разговаривать языком пистолета."
***
"Возле будки информбюро в вестибюле первого класса Мышкеев вывесил впечатляющий плакат: "А ты убил таракана?!" Судовой художник-дизайнер, проведенный через судовую роль столяром, изобразил на плакате таракана со зверской, фашистской рожей."

"Если не будешь уважать самого себя, если не можешь драться с начальником - это не только моря, но и литературы касается, - то ничего ты, паренек, не напишешь, ибо ты в русской литературе работаешь."

"Это хорошее название, а хорошее название для ненаписанной книги - серьезная тоже и штука, ибо верный поводырь."

Лето. Начало отпуска. В супермаркете полочка книг. Притянула взгляд обложка, полистал, купил, взял на море и открыл для себя "неизвестного" автора Конецкого Виктора Викторовича, моряка, писателя, честного, немножко колючего человека. Один его друг, капитан, вспоминал, что когда В.В. в конце жизни вручали награду, он произнес - Служу России! - и для него это были важные слова. Сразу видно, из старой породы.

Сама книга дает ощущение морского путешествия, совершаемого в компании с хорошим интересным человеком. В книге он первый помощник капитана, с которым его связывают давнишние непростые отношения. Но я пассажир, наблюдаю все со стороны, наслаждаюсь плаваньем и слушаю Виктора Викторовича. Все неспешно, плывем аж в Антарктиду. По пути остановки.

Пляжи на Канарах великолепные. Но неужели пляжи играют такую большую роль в жизни состоятельного современного европейца?

Атлантический океан, ночные вахты, южные звезды, моряки-товарищи и не товарищи.

Штиль. Встает притуманенное солнце. В ультрамарине вод спят огромные черепахи.. Некоторые черепахи не просыпаются, даже когда проходим метрах в пятидесяти, — вот разгильдяйки!

Боже, какие краски швыряешь ты на ветер при тропических восходах и закатах! А видят их лишь летающие рыбки да акулы.

Автор описывает события на корабле, порой текущие, сиюминутные.

Ролан Быков по "Маяку" замечательно рассказывал про детское кино. О том, что день для ребенка в сотни раз длиннее, чем для взрослого.

Отступления.

Надо бы писать обыкновенную семейную хронику. Ведь история любой, самой тривиальной семьи - самое неповторимое и удивительное. Никаких фантазий не надо, никакого сочинительства.

Порой разговоры о литературе.

я давно удивляюсь мировой популярности «Лорда Джима». Каких только психологических ошибок, неточностей, чуши там не нагорожено!

Своим богохульством и хулиганством Гейне камуфлировал высокий романтизм!

Ощущался вкус советского времени в быту, отношениях, фразах, ценностях. Мне интересно, так как помню то время.

Алла Пугачева своей тонкой музыкальностью и изящной исполнительской манерой продолжает услаждать слух меломанов по двадцать раз в сутки.

Много разного В.В. рассказал - и про свою маму, и про популярность Бонапарта, и про законы моряцкой жизни - на какой день плаванья наступает "отчуждение" от близких, и про пользу аппендицита для моряков и ... в общем наговорились всласть.

Ну что же, не исключено, что поплыву повторно. Люблю море и теперь Конецкого, чье общество, без сомнения, благотворно)

Капитан Конецкий..

Бессмысленно что-то говорить о Конецком, Конецкого надо читать... ))) Безумная смесь из наблюдений за тем и за этим, размышлений о том и об этом, историй, веселых и грустных, воспоминаний, упоминаний о прочитанных книгах и статьях (то ли существующих, то ли нет)...

"Судно как породистая лошадь - нет для него ничего более невозможного, нежели стоять на одном месте: вечно его куда-нибудь тянет или ведет."

"Явился грузовой помощник и доложил, что в первом трюме обнаружилось два грузовых места без всяких сопроводительных документов. Ящики килограмм по сто пятьдесят с надписью: "Южная Аравия. Армия США."
- Ну что ж, отвези гостинцы маме или бабушке, - сказал я, потому что на погрузке в Гавре секонд перебрал со стивидором, и я был сердит на него."

"На каждом перекрестке слышишь: "Дайте мне информацию!", "Мне не хватает информации!", "Что делать с потоком информации?!" Почему-то не слышно: "Дайте мне мудрую мысль!", "Мне не хватает разума!", "Что делать с избытком мудрых мыслей?!"...

"Различать умную душу от умной головы способен далеко не каждый."

"Жизнь состоит из снов, если считать ненужные встречи с ненужными людьми за сны наяву."