Читать книгу «Рассветы над Вавилоном» онлайн полностью📖 — Виктора Семёнова — MyBook.
image
cover
















– А тебе лет-то сколько, кальвадос?

Глеб немного обиделся и достал карточку, где содержались основные сведения о его замечательной юной личности. Мария приложила ее к небольшому устройству, вмонтированному в тележку-холодильник, с которой она передвигалась по салону.

– А выглядишь моложе… – буркнула она и, вернув карту, налила ему бокал. – Вот бы и мне так…

Она перевела взгляд на сидевших рядом с Глебом девчонок и, подозрительно осмотрев каждую в порядке живой очереди, спросила:

– Будете что-нибудь?

Девушки попросили чаю и, получив два стакана, от которых тянулся ароматный пар, поставили их на появившиеся из подлокотников кресел выдвижные столики. Карина нажала на одну из множества кнопок на том же подлокотнике, и часть столика трансформировалась в маленький экран. На нем по умолчанию возникла карта перемещения их поезда, и Карина, вглядевшись в нее, проговорила, посмотрев на Валю:

– Через Нарим идет.

Та непонимающе подняла брови.

– И что, Кариныч?

– Да так… Странный город…

Нарим был самым молодым городом-миллионником. Основанный всего лишь пятьдесят лет назад, в две тысячи шестьдесят седьмом, вокруг одного из самых крупных на планете месторождений кобальта, он за считанные годы привлек к себе огромное количество жителей.

– Почему?

– Что?

– В чем странность?

– Я фотки его видела… Архитектура там, конечно, та еще…

– Ну а что ты хотела? – удивилась Валя. – Нью стайл… У нас в стране очень мало таких молодых городов…

– Девчонки, я был в Нариме.

И Карина, и Валя с интересом повернулись к Глебу. Тот же, видя, что привлек внимание девушек, немного поважничал и только через минуту продолжил мысль:

– У меня там дружок живет. Витька. Я к нему ездил в гости. Два раза. В феврале. И два года назад летом.

– И?

Валя иронично посмотрела на парня.

– Там не все так однозначно… Внешне – да, все новое. Но есть там парочка мест…

– Ты про подделки? – спросила Карина, сделав глоток уже немного остывшего чая.

– Подделки? – не понял Глеб, а потом рассмеялся, сообразив, о чем она. – Ты так это называешь… Будет время – посмотри… Это не подделки. Это – произведения искусства! Так считается…

– Какие? Огромная копия Зимнего дворца? Или Казанский кремль в виде отеля? Это?

– Или высоченные семисотметровые жилые массивы, из-за которых аэротаксисты жутко не любят там работать? – подлила масла в огонь Валентина.

– Девчонки, – устало выдохнул Глеб, глотнув кальвадоса, – старайтесь не делать выводов из информации, полученной из внешних источников. Идеальный вариант – побывать самим и затем уже, основываясь на собственных переживаниях, составить впечатление.

– Мы там останавливаемся? – спросила Карина, всматриваясь в небольшой экран.

– Десять минут, – ответил студент, – выйдем подышим… Через час будет, по-моему.

Карина еще несколько секунд вглядывалась в монитор и, наконец увидев то, что искала, проговорила:

– В двадцать тридцать.

Сверившись со временем, добавила:

– Через полчаса…

– Ну через пол, – согласился Глеб, делая еще один глоток. – Какая разница?

Карина ничего не сказала, а Валентина фыркнула в ответ на последнюю реплику парня.

– За тридцать минут много чего может случиться.

Студент молча смотрел на вчерашнюю школьницу, видимо, ожидая продолжения, а та тоже не произносила ни слова, держа интригу. И только минуты через три, когда Глеб уже оставил надежду, что она пояснит, что имела в виду, и потянулся за бокалом, на дне которого еще болталось немного напитка, Валя проговорила, задумчиво покручивая косичку:

– Можно взлететь до небес. А можно бухнуться в тартарары.

– А-а-а… Спасибо за пояснения, – ответил Глеб и допил остатки кальвадоса.

Валя сделала вид, что не очень-то оценила иронию попутчика и ехидно показала тому язык, пока он слизывал последние капельки крепкого яблочного напитка.

До Нарима состав остановился не более чем на две минуты на каком-то полустанке, а в половину девятого вечера прибыл в этот так заинтересовавший ребят населенный пункт. Большинство пассажиров дремали, превратив кресла в некое подобие коек, и вместе с их троицей из поезда вышли только двое мужчин, сидевших в самом конце вагона, видимо, с целью перекура. Перрон представлял собой что-то похожее на тоннель. Потолок у него был очень низкий, с большим количеством ламп, заливавших все пространство ярко-желтым электрическим светом.

– А где город? – удивленно спросила Карина.

– Не знаю… – обиженно протянул Глеб, – я оба раза авиасообщением пользовался, когда сюда ездил…

– Город выше, – сказал кто-то из-за плеча Глеба.

Голос был низким, очень красивым – он сразу привлек к себе внимание девушек. И Карина, и ее подруга мгновенно повернулись к Глебу, и взгляды их уперлись в лица двух мужчин, вышедших вместе с ними из вагона. Им было лет по тридцать пять – сорок. Говоривший, высокий и широкоплечий, стоял чуть ближе к ребятам. Лицо его, очень красивое, чуть загорелое, привлекало к себе внимание не меньше, чем голос, а глаза светились смехом и радостью. Его попутчик оказался чуть ниже ростом, но гораздо объемнее во всех частях тела; впрочем, светлый – немного помятый модой, а вовсе не временем – костюм не давал возможности определить, следствие это тренировок и спорта или переедания. Волосы второго мужчины растрепались, а глазки, маленькие и зеленые, бегали, как будто не так давно он совершил нечто постыдное и теперь всеми силами пытался скрыть это.

– В смысле выше? – спросил Глеб.

Голос студента прозвучал чуть более вызывающе, чем того требовали правила вежливости. Красивый незнакомец, однако, не обратил на это никакого внимания.

– Мы под землей. Видишь выход вон там?

Он показал рукой в сторону хвоста состава, где метрах в двухстах от них прямо в стене тоннеля угадывались очертания стеклянной раздвижной двери.

– Оттуда наверх на подъемнике. Там и город, – объяснил мужчина.

– А когда мы успели оказаться под землей? – не поняла Валя.

– По наклонной ехали последние минут десять. Не заметили?

Ребята промолчали, а мужчина, увидев, что его вопрос, по всей видимости, был оценен как риторический, продолжил:

– А за километр до прибытия вошли в тоннель.

– Мы разговаривали, – буркнул Глеб, – нам что тоннель, что нет тоннеля – одна фигня.

– Отсюда город не увидишь, – резюмировал красавчик. – Чтобы увидеть город, наверх надо.

Внезапно он резко повернулся к другу и вбросил в его скрывавшуюся за капельками пота на висках и бегавшими глазками систему вопрос:

– А что, Димон, пошли в город? Давай сойдем? А потом на аэротачке догоним через пару часов…

Глазки у Димона забегали еще сильнее, а красавчик тем временем обратил тот же вопрос к девчонкам:

– А вы? С нами?

Те замерли от неожиданности, зато решительные действия предпринял Глеб. Он схватил под локоть удивленно покачивавшую дредами Валентину и практически прошипел в ее адрес:

– А ну-ка, быстро в вагон!

Та дернулась было в сторону открытой двери, но красавчик, ласково улыбаясь, остановил ее фразой:

– Да погоди ты…

Валя вновь замерла, а мужчина вынул из внутреннего кармана пиджака какой-то черный прямоугольный плоский предмет и показал его девушкам. Из торца прямоугольника на ребят смотрела маленькая трубочка, немного напоминавшая указательный палец.

– Знаете, что это?

Те непонимающе молчали, рассматривая незнакомый предмет, а Глеб побледнел и отступил на шаг в сторону пока еще открытой двери поезда.

– О, ты знаешь! – все так же ласково и по-доброму воскликнул красавчик. – Я тогда расскажу девчонкам, если не возражаешь… Смотрите, хорошие, это устройство называется РГ-3. Реструктуризатор Гримберга. Версия обновленная, третья. Новинка ижевских мастеров. Во всем мире ценится. Всего лишь несколько месяцев назад поступила на вооружение в части особого назначения. Видите кнопку?

Мужчина погладил наманикюренным пальцем красный бугорок на металлической поверхности устройства. Девочки кивнули.

– Знаете, что будет, если ее нажать?

Теперь Валя и Карина выразили отрицание, а Глеб побледнел еще больше и еще на шаг приблизился к вагону.

– Ты знаешь! – продолжал улыбаться мужчина. – Расскажи им!

Студент испуганно замотал головой, переводя взгляд со спокойного красивого лица говоруна на молчавшего до сих пор толстяка с бегавшими туда-сюда глазками. Тот, как будто почуяв что-то, в первый раз вступил в разговор, огласив тоннель перрона диким, очень высоким визгом:

– А ну, говори!

Глеб в изумлении открыл рот, но почти сразу захлопнул его. Потом снова открыл и затараторил, глядя куда-то вниз, в пол:

– Если вы нажмете на эту вот красную кнопку, то, в зависимости от радиуса действия механизма, установленного по умолчанию или введенного вами заранее вручную, поток элементарных частиц, вылетевший из отверстия, превратит любое находящееся в указанном радиусе твердое тело в набор таких же вот частиц, как те, которые только что выпустил РГ-3, и растворит их во Вселенной в абсолютно хаотичном порядке.

– Умничка, – сладко пропел красавчик и навел оружие на компанию, отойдя немного назад.

Девочки стояли как вкопанные, испуганно уставившись на прибор, а Глеб, вернувший себе мужество, спросил, глядя в добрые глаза мужчины:

– Вы что, хотите нас реструктуризировать?

Тем временем голос в вагоне пригласил всех вышедших подышать пассажиров немедленно вернуться в поезд в связи с тем, что до его отправления осталась одна минута. Однако никто из находившихся в тоннеле перрона станции Нарим не побежал обратно на свое место. Валя и Карина, равно как и Глеб, завороженные черным указательным пальцем реструктуризатора, совсем не торопились вернуться в вагон, несмотря на настойчивые просьбы диктора-автомата.

– Нет, – ответил красавчик, – вовсе нет. Но сделаю это без малейшего сожаления. Если попробуете вернуться в поезд или начнете паниковать и звать на помощь.

– А что… нам делать? – спросила срывающимся голосом Валя.

– Ничего особенного. Поедем покатаемся по Нариму. Да, Димон?

Красавчик посмотрел на коллегу.

– Да, Павлуша! – взвизгнул тот и добавил, глядя на девчонок: – А ну-ка! Пошли к выходу! Бегом!

И троица засеменила к выходу в город.

5

Давид наполнил старое жестяное ведро, найденное им в сенях, холодной водой из-под крана (в доме был местный водопровод) и, пройдя в комнату, вылил его на голову спавшему Прохину. Буров привязал хозяина хаты к кровати его же собственным кожаным ремнем, предварительно снятым с его же брюк, брошенных рядом. Ведро он опрокидывал уже второй раз. Первое не разбудило Прохина, а сейчас тот немного зашевелился, открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на Бурове.

– Добрый вечер, – поздоровался Давид.

Перевернув ведро и устроив его рядом с изголовьем кровати Прохина, Буров сел на него. Хозяин в свою очередь ничего не ответил, а лишь подергал привязанные к железной перекладине руки, проверяя крепость узла. Кровать, древняя, как и весь дом, что удивительно, выдержала напор Прохина, и тот, успокоившись, снова посмотрел на гостя. Давид поднял с пола валявшийся там черный пакет с одеждой девчонок и повертел его перед глазами пленника.

– Как это у тебя оказалось?

Прохин молчал секунд, наверное, тридцать, а потом проговорил пересохшим от алкоголя и сна ртом:

– Дай воды…

Давид поднялся и через минуту вернулся в комнату с большой чашкой холодной воды. Несколько секунд он смотрел на Прохина, размышляя, а потом, поставив чашку на пол рядом с изголовьем, сел обратно на перевернутое ведро.

– Как это у тебя оказалось? – вновь спросил он, кивнув в сторону пакета.

Прохин закрыл глаза и повернул голову к стене, изображая гордость и предубеждения.

Давид отодвинул ведро в угол и, вытащив из-под Прохина подушку, кинул ее на пол рядом с кроватью хозяина. Затем, подумав немного, забрал и одеяло, постелил его и лег, устроившись головой на подушке. Так они и лежали в абсолютной тишине деревенского дома минут, наверное, пятнадцать, и Буров начал даже подремывать, но тут из пересохшей гортани Прохина раздалось шипение:

– Дай воды…

Звук вывел Давида из состояния полудремы.

– Как это у тебя оказалось?

– Девчонок двух и парня подвозил… – прохрипел пленник. – На Ленинградском подошли… Дай воды, будь человеком. Тяжело говорить…

Буров встал и поднес чашку к губам Прохина. Тот жадно осушил ее в три больших глотка и продолжил рассказ:

– Покатайте, просят, над Москвой. У нас, мол, еще два часа до поезда. Минут тридцать катал их. Потом на вокзал вернулись. На Казанский, правда. Там одна такая рыженькая была… Лысенькая почти… Она и говорит, подождите, мол, нас на стоянке минут пять, у нас к вам дело будет… Работа, мол… Ушли. Вернулись через десять минут. Одеты по-другому. Переоделись. Девчонки в смысле. Парень в том же… Пакет мне протягивают, вот этот… Повозите, мол, с собой… Что это, спрашиваю? Они честно ответили: так, мол, и так, родители бдительные, жучков понатыркали… За людей не считают… Денег дали… Рыжая эта… Щедрая девка. Ну я и взял пакет. А у меня смена-то как раз закончилась. Я в деревню и поехал.

– А зачем закопал?

– Не знаю зачем… Честно… Подумал, пусть в лесу будет, может, не найдут. Я-то обещал девчонкам, что покатаю их жучков. А меня Васек зацепил…

– А что за парень с ними?

– Парень как парень. Студент.

– Как зовут?

– Не помню. Честно. Они его называли как-то, но у меня на имена память вообще не фурычит. Дай попить, а?

– Еще что-нибудь запомнил? Может, говорили что, пока ты их катал? Вспоминай, Прохин, а то ведь не отвяжу… Так и останешься привязанным к кровати, без самогона и воды… Что хуже-то?

Прохин нахмурился и угрюмо задышал, оценивая серьезность блефа. Притих на пару минут, а потом выдал хриплую и нервную тираду:

– Они маршрут еще поменяли! Это я четко из их разговоров понял. Говорили, что жучки снимут и маршрут поменяют. Они не дети, мол. Не надо, мол, их контролировать. Но с вокзала того же самого, с Казанского, только позже… Вот и думай… Больше ничего не говорили. Дай воды, а?

– Сам возьмешь, – сказал Давид.

Отвязав Прохина, он сделал несколько шагов к двери. В сенях остановился, задумавшись, и, вернувшись обратно в комнату, поднял с пола черный пакет с одеждой девочек и только потом покинул дом таксиста. Тот же не шевелился, внимательно наблюдая за своим странным незваным гостем. И лишь когда дверь за Давидом захлопнулась, Прохин, покряхтывая, слез с кровати и, слегка пошатываясь, направился на водопой.

Буров не стал пользоваться приглашением Светлогорова, а быстрым шагом, почти бегом, устремился к оставленному перед въездом в деревню аэромобилю. Сев в него, через пару минут он с такой же оперативностью, как и в перемещениях, настроил бортовой компьютер на автопилот: полеты в вечерне-ночное время без включенного в онлайн-режиме электронного диспетчера были запрещены. Таким образом, еще через три минуты Давид потихонечку тронулся с места, выводя машину на чуть более ровную поверхность дороги, с которой было гораздо удобнее осуществить взлет; тут звонким сигналом входящего видеозвонка запищала лежавшая на пассажирском сидении книжка. Буров, практически не отвлекаясь от движения, правой рукой принял вызов, чуть прибавив звук с панели управления аэромобилем, синхронизированной с его гаджетом. Раздался знакомый еще со старой службы и давно не беспокоивший его голос теперь уже полковника Стасова:

– Дава, где ты?

– В Бокситогорске, товарищ полковник. Чуть за. В Питер вылетаю.

– Что, Бокситогорск действительно существует?

– Нет, товарищ полковник. Существует исключительно наше весьма субъективное представление о нем.

– Я тебя не вижу.

– Очки попробуй надеть, Стас.

– Не паясничай.

– Неудобно, я за рулем. Если прямо очень надо, подожди минуту, сейчас попробую переключить на бортовую камеру.

– Да не, это я так. В Питер прилетишь, зайди ко мне, а? Добро?

– Стас, тороплюсь. Мне в Москву надо. Форс-мажорик.

Давид наконец выбрал более или менее гладкую поверхность и, взлетев, направил машину на запад, а выйдя на нужную высоту, включил режим автопилотирования. Освободив руки, взял книжку и улыбнулся Стасу. Тот же в ответ нахмурил круглое. крупное, безукоризненно выбритое лицо.

– Тогда, боюсь, тебя под конвоем доставят. Над Пулковскими высотами встретят. Орлы мои. Орелики.

– Что так?

– Дело серьезное. Лично надо. Мне сам… – Стасов демонстративно показал глазами наверх, – приказал тебя подключить.

– Что значит – меня подключить?! – чуть более нервно, чем того требовал этикет, спросил Буров. – Я частное лицо. Ты мой номер идентификационный по базе проверь, там все написано.

– Ты же знаешь, друг мой, что на любое частное лицо когда-нибудь найдется некое публично-правовое образование, которое, как джокер туза, перекроет его со всеми его потрохами, червями и пиками. И в данном случае, братец, ты уж прости, но законным представителем этого образования вынужден буду выступить я. Добро?

Стасов заулыбался, а Буров, наоборот, нахмурился, вглядываясь в потемневшее, затянутое тучами небо.

– Где тебя найти? – вымолвил он после небольшого раздумья.

– Да все там же. На Литейном. Где еще?

– Ты мне тогда коридор дай. Я к тебе на служебную залечу. Скажи там, чтобы транспортники меня за жабры не взяли.

– Не вопрос! Давай в темпе!

– Простые такие, – недовольно буркнул Давид и завершил звонок.

Все оставшееся время полета до отключения автопилота уже над Петербургом Буров занимался изучением возможных альтернативных маршрутов девиц с Казанского вокзала этим и без того начинавшим казаться ему совсем не томным вечерком. Он обнаружил всего три поезда, на которые могли сесть подруги. Далее, имея доступ к базам данных железнодорожной корпорации, Давид в течение пяти минут выяснил, что пассажирка Фатахова в данный момент движется в сторону Самары.

– По крайней мере, если она действует согласно купленным билетам, – пробурчал голосок в его голове.

– Ага… – подтвердил вслух Буров.

Он начал опускаться. Внизу вырисовывались красивые очертания «Большого дома». Давид оставил машину на аэропаркинге на крыше здания и все в том же темпе, выбранном им при прощании с Прохиным, направился к входу, расположившемуся чуть правее того места, где теперь стоял его автомобиль. Пройдя внутрь, он практически сразу уперся в яркую хромированную дверь лифта и, спустившись на пятый этаж, уже через минуту оказался перед очень напряженными голубыми глазами Стасова. Кабинет полковника был разделен на две зоны: маленькая приемная, которую должна занимать гипотетическая секретарша, и непосредственно сам кабинет, также разделенный надвое длинным столом.

– Ты коньяк будешь теплый или из холодильника? – встретил Давида полковник.

Буров, сев в кожаное кресло, стоявшее справа от двери, удовлетворенно выдохнул. Все его путешествие из деревни до кабинета Стасова заняло не больше часа. Не дождавшись ответа, полковник протянул Давиду бокал с теплой коричневой жидкостью и сел напротив, оставив свой бокал на столе. Стол Стасова был абсолютно пуст, коньяк оказался единственным предметом, нашедшим там свое пристанище, явно временное.

– Товарищ полковник, зачем тебе такой большой стол? – поинтересовался Буров.

Тот нажал на что-то с противоположной стороны светло-коричневой поверхности, и из центра стола на свет божий появился моноблок, абсолютно черный и очень красивый. Экран сам выполнил функцию активации, и уже через секунду вместо черного квадрата на Давида со всей своей строгой невозмутимостью смотрели Гималайские горы.



– Красивая заставка, – улыбнулся Буров.

– Гималаи, – влюбленно произнес Стас. – Единственная серьезная горная система, на которой я пока так и не побывал.

– Всему свое время… – попытался пофилософствовать Давид.

Заметив, что собеседник не настроен на разговоры на отвлеченные темы, Буров замолчал. Стасов спросил:

– Ты, конечно же, знаешь, что долбаные умники из Национальной космической корпорации считают, что на нашу планету уже около пятнадцати лет осуществляются точечные атаки?










1
...
...
11