Буров внимательно оглядел немного бледное лицо полковника и, чуть приподняв правую руку, салютуя собеседнику бокалом, сделал глоток коньяка. Стас повторил жест гостя и, пригубив напиток, поставил его на свой чудо-стол. Затем добавил уже чуть более весело:

– И практически все зарубежные коллеги наших яйцеголовых подтверждают их исследования и факты своими. Знал?

– Догадывался, – многозначительно произнес Давид.

Стас буквально впился в его лицо.

– Управляющая моего кондоминиума, – продолжил Буров. – Теперь все ясно. А я думал, ну не может нормальный, находящийся в здравом уме человек такие вещи делать. А она инопланетный монстр. Теперь все на своих местах. Она в горшки с цветами в холле по ночам нужду справляла.

– Не юродствуй, – разозлился Стасов. – Не в курсе – так и скажи. Ты когда работал следаком, у тебя же не было допуска к гостайне уровня Д?

– Нет.

– Ну тогда ты и не мог знать.

– Чего? Д – верхний уровень. Все так серьезно?

– Ботаники из НКК считают, что да. Кучу фактов наверх представили. Километры каких-то записей со своих мощнейших телескопов и прочее в таком духе. Все началось с того, что пятнадцать лет назад они обнаружили элементы жизненной активности на планете Вавилон-1, открытой всего-то за год до этого. Обнаружили. Доложили. Ну а там, – Стас показал глазами наверх, – сразу все и засекретили. А дальше черт-те что.

– Что?

– Сначала световая, затем электромагнитная активность. Потом как будто сигналы какие-то. Несколько раз в течение пятнадцати лет. И вот этот доклад – неделю назад. Оттуда к нам шпионов шлют. И двое из них на территории нашей с тобой многострадальной родины.

– И поэтому ты вызвал меня? – ухмыльнулся Давид. – Чтобы найти и обезвредить инопланетных захватчиков?

Стасов словно не заметил иронии.

– Давай сразу с тобой так условимся: я на той стороне, – он снова посмотрел на потолок, – на стороне властей. Добро? Поэтому их официальная позиция равнозначна моей. И значит, все факты, на основании которых выведены соответствующие заключения, абсолютны и достаточны для них. И для меня.

Он сделал большой глоток коньяка и Буров, глядя на это, повторил действие бывшего коллеги. Тот же продолжил, еще более спокойно и мягко:

– Оставь иронию. По крайней мере, здесь. У тебя будет много времени для нее.

Давид допил коньяк и, улыбнувшись, поставил пустой бокал на край огромного стола. Затем достал книжку и положил ее рядом, предварительно активировав изображение. На экране по своему маршруту двигался поезд Москва – Самара, на котором ехала его подопечная, по крайней мере, должна была ехать в соответствии с информацией, скачанной из базы данных железнодорожной корпорации. Давид присмотрелся к змейке, изображавшей состав. Змейка почти вплотную приблизилась к Нариму. Буров вновь перевел взгляд на Стаса.

– Я не о том. Я уже два года работаю на…

– Международный фонд Браумана Ли Купера.

– Знаешь? – улыбнулся Давид.

– А то. Большой объем. И объекты сложные. И это как раз и подтверждает правильность выбора твоей носастой персоны. Добро? На одной чаше весов какой-то частный фонд, а на другой – Родина. Что должно перевесить?

– Да я к тому же, похоже, еще и хватку потерял, – Давид кивнул на экран книжки. – Вон дочь моего клиента едет куда-то в сторону Самары, одна. А должна со мной ехать в Казань.

Сказанное не произвело на Стасова вообще никакого впечатления.

– Еще коньяк будешь? – спросил он.

Вопрос, по всей видимости, был риторическим, так как полковник, не дожидаясь ответа, встал из-за стола и вновь наполнил бокал Давида темно-коричневой ароматной жидкостью.

– Здесь, на мой взгляд, дело-то как раз не в физике, а в чуйке. Мне поручили курировать расследование в Северо-Западном округе. Я отчитываюсь напрямую перед руководством министерства. Их мнение… – он чуть запнулся о не совсем верную формулировку, – а точнее, просьба – подобрать лучших. Дава, ты один из… Но единственный с той стороны… – Стасов кивнул на улицу за окном. – Остальные – погоны.

– Пересечек не боишься?

– У каждого свой сегмент. Разброс большой. Мы не знаем даже примерно, где они.

– А что знаем?

Давид сделал еще один глоток и снова посмотрел на экран книжки. Поезд стоял в Нариме. Откуда-то из недр пространства, находившегося под огромным столом, Стасов вытащил несколько листов бумаги, соединенных между собой простой канцелярской скрепкой. Он запустил тонкую пачку к Давиду по зеркально гладкой поверхности стола, мастерски заставив ее обойти торчавший посередине моноблок.

– Ух ты! – обрадовался Буров, разглядывая бумаги. – Как в старые времена!

– Так секретно же все. Ты сейчас прочтешь, а я все это изничтожу – как будто ничего и не было.

Давид занялся чтением. Минут через семь, изучив все пять листков, он поднял глаза на собеседника и сказал спокойно, стараясь удержать иронию:

– Ты мне выдержки из чьей-то диссертации подсунул, товарищ полковник? Поезд с моей подопечной только что покинул железнодорожный вокзал города Нарима и со скоростью четыреста километров в час двинулся дальше к Волге.

Буров кивнул на экран книжки, а затем снова посмотрел на Стасова.

– В том, что я сейчас прочел, нет ни одного факта, – отрезал он. – С этим материалом работать нельзя. Умники из НКК считают, что атаки с населенной непонятно кем планеты Вавилон-1, находящейся в нашей же галактике Млечный путь на расстоянии двести световых лет от Солнечной системы, являются ментальными. Что это значит?

Стасов сделал еще один глоток напитка, который уже начал растекаться по его телу горячим французским солнышком. Голос полковника стал немного вальяжным, в нем появились отсутствовавшие ранее низкие нотки:

– Это значит, что они не физически к нам сюда проникают. Это значит, их тела, как бы они ни выглядели, остаются там, на Вавилоне. А к нам они отправляются в виде потока некой ментальной информации, своего сознания, коим, безусловно, обладают, равно как и мы с тобой.

– Хорошо. Далее ботаники пишут, что они оседают в телах людей и затем уже управляют этими телами и ведут свою подрывную шпионскую деятельность, так?

– Ага, – ухмыльнулся Стас.

– А дальше наступает апофеоз их фантазий, – Давид помахал перед полковником двумя последними листиками «диссертации». – Они говорят, что в данный момент на нашей замечательной, густонаселенной, живущей в принципе более или менее мирно планете расхаживают девять человек, сознания которых представляют собой некую инопланетную ментальность. То есть фактически они являются пришельцами с планеты Вавилон-1, так?

– Ага! – продолжал ухмыляться Стасов.

– И все девять бедолаг – это именно те, кто за последние пятнадцать лет исчез, пытаясь совершить путешествие с помощью телепортационных узлов? Долбаных вертушек, безопаснее которых транспорта нет и не будет? Потому, дескать, несчастные и не вылезли в пункте назначения? А вылезли где-то в совершенно ином месте, мало того, уже представляя собой совершенно иную сущность, так?

– Ага…

Ухмылка Стасова наконец сменилась на недовольную гримасу. Он, сделав очередной глоток, достал вторую стопку бумаг, правда, в ней их было еще меньше.

– Это бред, товарищ полковник, – проворчал Давид, поглядывая на экран книжки. – Такое впечатление, что инопланетный разум захватил мозги твоего начальства, раз оно верит в это. И твои тоже! Ты инопланетный монстр, Станислав! Ни одного факта нет.

– Не совсем так, – вновь довольно пробасил Стасов. – Ни одного факта не было. И никто им, естественно, не верил почти все пятнадцать лет. Фактов действительно не было. Но три месяца назад в Шанхае, на триста восьмом этаже небоскреба Ли Са Хоу, в апартаментах класса люкс, обнаружили тело гражданки США Барбары Доллс, исчезнувшей за восемь лет до того. Она села в вертушку на вокзале города Чикаго, штат Иллинойс, а в телепортационном узле Кейптауна, куда направлялась на международную конференцию, не вышла. Ее объявили в международный розыск и через три года признали пропавшей без вести.

– И что это доказывает? Только то, что китайские полицейские первые во всем мире нашли тело потеряшки из вертушки.

– Дослушай. Ее нашли в апреле, а опознали только неделю назад. Как было: китайцы находят тело некой женщины с документами гражданки Сингапура Аманды Ли. Делают запрос в консульство. Получают ответ: нет такой гражданки Сингапура. Не беда, берут ДНК и последовательно делают запросы во все страны в порядке своих собственных вероятностных расчетов. Знаешь же, базы в принципе открыты, но официально – по запросу. Терпеливо ждут, а им: нет такой гражданки, нет такой гражданки и так далее. США, кстати, ответили одними из первых. А у женщины две татуировки на теле, еле-еле заметны, но видны. На правой лодыжке скорпиончик и на левом плече лилия. Они давай по этим приметам шерстить всех потеряшек. И что ты думаешь? Через три месяца из США им ответили: указанные изображения являются приметами Барбары Доллс, исчезнувшей восемь лет назад в вертушке где-то между Чикаго и Кейптауном.

– А ДНК? – спросил Давид.

Стас отправил еще в одно путешествие по столу два листочка бумаги. Давид молча вытащил бумажки и углубился в их изучение. Сказал через несколько минут:

– Это не ее ДНК.

– Вот и я о том же. Более того, некоторые базы данных, да и, что греха таить, пропускные системы тоже, используют древние способы идентификации.

– Отпечатки?

– Да. И сетчатка глаза.

– И?

– Ни одного совпадения.

– А тату остались?

– А тату остались. Почти сошли на нет, но не до конца. И муж ее, вообще-то, опознал. С трудом, правда, но опознал ее тело.

– Интересно, – проговорил Давид, схватившись за свой бокал, но не отпивая из него. – А что делала Аманда Ли восемь лет, прошедшие с исчезновения Барбары?

– Аманда Ли занимала одну из руководящих должностей в «Со Хун», китайской корпорации, производящей новые высокотехнологичные формы ядерного оружия. Семь лет работала там. С две тысячи сто десятого. А год где-то болталась. Такие дела. И последнее…

Стасов вытащил еще одну бумажку и запустил ее в путешествие к Бурову.

– Что это? – спросил тот.

– Это распечатка японского TRF 5.0 за ноябрь две тысячи сто девятого. Этот прибор один из пяти на планете способен наблюдать за Вавилоном и считывать кое-какие показатели. Видишь вспышку активности?

– Да.

– Это высокочастотное электромагнитное излучение, всплеск которого был зафиксирован девятого ноября две тысячи сто девятого. Время видишь?

– Да. Пятнадцать часов тридцать две минуты.

– Ага. А теперь посмотри на посадочный талон Барбары Доллс.

Стас отправил к Давиду еще один листочек.

– Девятое ноября. Пятнадцать часов тридцать две минуты, – ошеломленно проговорил тот, подняв глаза на полковника.

– Смекаешь?

Буров некоторое время молча рассматривал листок. Потом спросил:

– Какой у меня сегмент?

– Сложный! – мгновенно отреагировал полковник. – Питер. И область.

– Мне нужны все документы на потеряшек. Слышишь? На всех!

Стасов снова поискал что-то под столом и вытащил оттуда маленькую клавиатуру. На экране черного моноблока запрыгали файлы, которые полковник переправлял Давиду.

– Дава? – Стасов виновато посмотрел на Бурова, как будто хотел предложить ему что-то неприятное.

– Что?

Тот уже углубился в книжку, изучая присланное.

– Подпишись мне в неразглашении. Все-таки уровень Д.

Стасов мотнул головой в сторону монитора, на котором открылся файл с каким-то текстом. Буров быстро пробежался по нему взглядом и поставил подпись через электронную идентификационную систему.

Буров снова проверил координаты поезда, на котором ехала Карина. Он стремительно приближался к Самаре.

– Я поехал, – сообщил Давид Стасову.

– А что? Вопросов нет больше?

– Да девчонок надо догнать. И подумать, кому передать. Так – вроде все ясно. Мотивы разве что…

– Мотивы их непонятны.

– Ну тогда какие вопросы? Найдем хотя бы одного – выясним и мотивы. И слышишь, Стас, мне надо будет осмотреть тело этой Аманды. Или Барбары. Где оно сейчас?

– В Вашингтоне. В американском центре по расследованию потенциального вторжения.

– Хорошо. С ними же есть контакт?

– Отличный. Все заинтересованы. Еще коньяка?

Стасов покосился на свой опустевший бокал и проинвентаризировал взглядом наполовину полную емкость Бурова.

– Нет. Ехать надо.

– Добро. Возьми проходку.

Стас протянул появившийся все оттуда же, из-под стола, белый пластик карточки.

– Такая щедрость, – улыбнулся Давид, – королевская прямо.

Эта прямоугольная карточка давала возможность предъявителю рассчитывать на поддержку любых силовых ведомств и проникать в те двери, которые в обычном режиме оставались закрытыми для глаз.

– Да какая уж тут щедрость… Производственная необходимость.

Давид взял проходку и книжку и направился было к выходу. Бумаги, которые он только что с таким интересом читал, так и остались лежать на огромном столе Стасова.

– Дава, – опять остановил его полковник.

Буров повернулся уже у самой двери и посмотрел на Стаса.

– Где Лиза? Вы видитесь?

Вопрос немного смутил Бурова. Вообще, когда в стройные ряды мыслей Давида вторгались войска под предводительством бога виноделия Бахуса, то воображение его заполнялось красивым, чуть бледным лицом Елизаветы Андреевны Наумовой. С ней он впервые пересекся на последних курсах юридической академии, лет двадцать назад. За эти годы они успели пожить вместе гражданским браком, затем разойтись, когда Наумова уехала на повышение в Нарим, потом вновь сойтись и даже зарегистрировать брак в одном из соответствующих учреждений Петербурга. А потом опять разошлись, и Лиза отправилась делать карьеру в Москву.

– Нечасто, – спокойно ответил Давид. – Она в Москве.

– Она в Москве, – задумчиво повторил Стасов.

Давид вышел из кабинета и практически побежал к парковке.

6

Внутренний хронометр подсказал Карине, что прошло примерно полтора часа между моментом, когда красавчик натянул на ее глаза черную, не пропускавшую свет повязку, и тем, когда ее стянули пухлые, но быстрые пальцы второго мужчины. Некоторое время Карина просто моргала, ничего не видя, но секунд через пятнадцать зрение вернулось, и перед ее взором предстала небольшая, но уютная офисная переговорная: маленький стол, несколько стульев, экраны по стенам, а в углу оборудование для видеоконференций. Карина сидела на одном из стульев, а напротив, тоже моргая и щурясь, расположились ее попутчики и собратья по несчастью. И похитители были здесь, причем красавчик вальяжно откинулся на спинку ближайшего к входу стула, а его пухлый коллега отошел к двери и стоял там, подпирая плечом стенку. Повязки на глаза ребят наложили в аэромобиле, а до того заставили переодеться, опасаясь, что в одежде молодых людей могли находиться какие-либо электронные сексоты. Валентина попыталась сослаться на то, что данная процедура уже была проделана ими некоторое время назад, но это не произвело особого впечатления на парней. Компания остановилась около санитарных узлов, и Павел задумчиво посмотрел на четыре двери, расположившиеся прямо друг за дружкой. На одной из них красовалось изображение дамы, на второй – мужчины, на третьей – инвалидного кресла, а на четвертой – матери, убаюкивающей младенца. Загадка, видимо, была не самой простой, и Паша лишь минуты через четыре раздумий озвучил решение:

– Димон, ты с пацаном и растаманкой – к инвалидам. А я с этим ежиком, – он кивнул в сторону короткой стрижки Карины, – в комнату матери и ребенка. Снимаете с себя все, слышите, все. Всю одежду, трусы, носки. Короче, полностью переодеваетесь. Всем ясно?

Молчание было ему ответом, и, приняв его за знак согласия, Павел потянул Карину в комнату матери и ребенка. Дмитрий же буркнул что-то вроде:

– Тоже мне, нашли инвалида.

Однако затем послушно зашел в туалет вслед за Глебом и Валей.

Совершив этот обряд, они быстрым шагом пошли к стоянке аэромобилей, и ее – современную, строгую, но почему-то очень темную – ребята увидели в Нариме последней. А далее (Карина только предполагала это) минут через десять их пересадили в наземный автомобиль, из которого спустя значительно большее время провели в здание и, видимо, сразу в лифт, так как пешком шли совсем недолго – шагов, наверное, двадцать. Далее еще шагов десять – и вот они сидят в этой залитой электрическим светом переговорной и смотрят на испуганные лица друг друга, вальяжное красавчика и немного нервное толстяка.

– И что теперь? – срывающимся голосом произнесла Валя.

Ее слова повисли в воздухе, оставшись без ответа. Паша, даже не взглянув на вопрошавшую, направил реплику в сторону коллеги:

– Митя, сходи доложись Виктории Викторовне. Скажи, что мы на месте. И груз тоже.

– Я не люблю, когда меня называют Митей! – огрызнулся толстяк.

– А как? Дмитрий Сергеевич?

– Дима хотя бы.

– Сходишь?

– Попроси нормально.

– А я что, не нормально прошу, – завелся вдруг Паша, – не нормально?! Митей назвал! Может мне еще тебе в ноги упасть? Тогда ты сходишь?

– Не надо в ноги, – проворчал Дима. – Просто нормально и спокойно скажи: «Димон, сходи, пожалуйста, доложи обстановку Виктории Викторовне».

– Павел, – не выдержала этих препирательств Карина, – давайте я его попрошу, если вам тяжело?

Мужчины вперили в нее взгляды, а затем Дмитрий молча вышел из переговорной, хлопком двери показав свое отношение ко всему происходящему вокруг.

– А кто такая Виктория Викторовна? – спросила Карина, рассматривая рукав своей клетчатой красно-черной рубашки.

Она брала ее на случай, если в Казани им с Валей удастся проникнуть в самый модный в Евразии гранж-клуб «Ройял», но теперь после всех этих добровольно-принудительных переодеваний рубашка стала хэдлайнером ее туалета совсем в иных обстоятельствах.

– Женщина-загадка, – ответил красавчик, разглядывая маникюр на своей правой руке, – женщина-бронепоезд.

– Интересно, – пробормотала Карина.

Завершив осмотр рубашки, она продолжила изучать переговорную. Взгляд ее блуждал, прыгая с трясшегося от ужаса Глеба на Валю, которая прилагала титанические усилия, чтобы паника не выходила за пределы ее мыслей, а затем на их накачанного похитителя. Взгляд блуждал, но сознание оставалось четким и ясным. Страх, гость в такой ситуации обязательный, почему-то так и не заглянул к ней. Карина была абсолютно уверена: с ней не может произойти ничего плохого, даже несмотря на то, что она мастерски ушла от слежки, которую устроил ей любящий отец.

Дверь в переговорную открылась, в комнату вновь зашел Дмитрий и мгновенно занял такую же позу, в которой находился до того, как отправился выполнять поручение друга.

– Доложил? – осведомился Павел.

Дмитрий молчал и хмурился. На одно мгновение лицо его напомнило Карине куриную попку.

– Хорошо. Дмитрий, вы доложили Виктории Викторовне?

– Нет, – затараторил толстяк. – Виктории Викторовны нет. Она в отъезде. Срочные дела в Москве. Я доложил ее помощнику, Рори. Он скоро подойдет и распорядится по поводу размещения этих.

Дима кивнул в сторону Карины и ребят.

– Интересно, – напрягся красавчик, – интересно…

– Что?

– Интересно, а Рори закроет наши финансовые взаимодействия? Договаривались-то с Викторией Викторовной.

– Я не спрашивал, – буркнул Дмитрий.

– Естественно, не спрашивал.

– Почему это естественно? – взбунтовался толстяк. – Почему это? В этот раз ты вел все переговоры по финансам!

– В этот раз! – продолжал дразниться красавчик. – А когда по-другому было?

Дверь в переговорную открылась, и их веселую компанию дополнил невысокого роста мужчина лет сорока, одетый в элегантный черный костюм-тройку. На его маленьких ножках поблескивали такие же черные лакированные ботинки, а на голове весело раскачивалось что-то напоминавшее кок, тоже черный, с нечастыми вставками седины.

– Меня зовут Рори, – сообщил вошедший голосом высоким, как у юноши, – если кто не знает.

Он покосился на замершего у дверей Дмитрия, потом на его коллегу, все так же расслабленно сидевшего на стуле, затем внимательно рассмотрел ребят, останавливая взгляд на каждом в течение как минимум секунд тридцати. Изучив лицо Карины, он спросил:

– Ты Фатахова?