Глава – 6

Не попадай в беду, вернёшь – спасение. Не отвергай учение. Соблюдай наставления. Будь в чести. Желание, исполнившееся приятно. Уклоняйся от зла. Общающийся с мудрыми будет мудр. Притчи Тин_ниТ.

По всему юго-восточному участку побережья Днестровского лимана зашумело народом: предвестье близкой войны давали о себе знать. Сон Амономаха катился будто пыль, который ветер по земле гонит, и который в народе предвиденьем считался. В городе, опоясанном коронками крепостных стен, шептали о предвидении великой войны и при этом люди догадывались, какой Бог и с каким Богом собирался воевать. Безусловно что-то назревало. Народы собирались толпами, переговаривались и решали кому оставаться, а кому вооружаться. У бродивших по дорогам путников выспрашивали новости. Более суеверным по ночам мерещились отсветы в звёздном небе или мнилось, что луна красней обычного встаёт из-за кромок гор. Щит луны предсказывал ристалище и всё было тем естественно, что к тракиям и иберам, издавна свыкшимися с тревогами, битвами, набегами, страху нелегко было подступиться. Виден был пыл: забиячество сделалось повсеместным.

Появилось невиданное множество одержимых богом лирников, они слонялись повсюду, пророчествовали – кривляясь, раздеваясь и голыми, на морозе, гримасничали перед людом в судорогах и оргиях. Эти мисты сулили, что день суда близок. Народ, стиснутый в границах, не вмещался в них, он распухал их. Народы убеждали, что не могут они в границах прокормиться, от того поход казался им кстати, множество людей вербовалось, чтоб разбрестись по новым местам поселений. Бессчётно наёмников было, тем кто намеревался мечом и копьём взыскать от Ань о Кийи, напасть на её угодья, им кинули клич, и они слетелись, точно стремящиеся попировать вороны. Что-то, значит, и вправду назревало. С осени ходил слух о большой войне с храмом Киевца²⁵, которую Баркиды замышляли, чтобы им была спорная добыча, так что слух и сон перемешались, и посеяли в душах человеческих ожидание чего-то уже известного. В державе к концу марта беспокойство переросло в брожение, ибо страх никого не сдерживал, число военного люда множилось.

По приезду в Бел Город, Ань Ти Нетери разослала письма, велела сгонять стада и вести войска к дельте Дуная, городу Ара Сак. И вот пришли известия, что у Бел Города: точно рои пчёл, наёмники взбесились, торопя Ханнат-Разрушительницу на дикую охоту. Стратеги поспешили уведомить ответом, в котором убеждали, что ко всему они относятся серьёзно:

«… Доношу, – стояло в письмах, – что собираю со своих лугов и речек пешее и конное войско, торопя других. Полагаю, я, гроза моя обрушится и ежели случится такое, дай Мать, чтобы погибель врагу от Ханнат-Разрушительницы приключилась.»

Но Тейя верила больше делам и поступкам, чем словам и письмам, ибо понимала цену слепой доверчивости и козней своих друзей. Поэтому стремилась она собрать, как можно больше войска, а до того обстоятельней разобраться в происходящем.

Через двое суток после дня, когда произошло это маленькое событие три человека, расхаживали рядом по большие аллеи двора дворца Баркидов. Они оживлённо беседовали и оба сопровождали свою речь выразительными жестами. Эти три человека были: мать Тейя и её сыновья, старший брат Тайт Мосул и средний брат Ань Бул.

Тейя Нетери с тревогой размышляла о бедствии какое может сулить Баркидам сопротивление Ар Саков у дельты, имевших союзническое обязательство трону Ань о Кийе. Она уже знала, что хора Йороса²⁶ не освободилась от такого союзничества – это играло на руку ей. Ведя переговоры с этими племенами, она напоминала им о предательстве и их виноности в гибели Гет Бел Ра Амона (Баркида). Наконец она вытребовали дозволения для себя беспрепятственно провести войско до Ар Саки. Амономах настойчиво уговаривал поторопиться с движением армии на юг, а она соглашалась.

– Ваш отец отзывался о вас с большой похвалой, – сказала мать Тейя.

– Меня не удивляет мнение вашего отца, – отвечал Ань Бул, – за то долгое время, что мы, братья, были коллегами с отцом, я и сам оценил его благородство.

– Мне необходимы энергичные сыновья, – говорила мать устремив на Ань Була взор, – чтобы осуществить обширные свои замыслы. Хочешь подойти к стенам Тота и Тиннит? Я предлагаю тебе вести священную гвардию на север к Мосул Кале.

– Благодарю от всей души, – отозвался Ань Бул. – Мать меня презирала бы если б я отказался.

– Почему? – спросила мать.

– Потому, что мною дана клятва, и чтобы не случилось я останусь верен ей до конца.

– Это дело касается коллегии соглашений херусиастов. – добавила мать.

– Я обещаю провести тракиев до Мосул Кале. Я сохраню на престоле древнюю Мать Тейю. И вы, мать, я вижу, со мной соглашаетесь.

Тейя засмеялся.

– До чего мы преданы нашим Богам! Нужно не только сохранить трон крещений, чего ты – будь уверен – собираешься сделать, но всё зависит от превратностей войны. Одна-единственная неудача может лишить меня ореола славы, а первое поражение откроет путь Ань о Кийи в пределы нашего мироощущения. Что ожидает Баркидов?

– Тут вы, мать, совершенно правы. Вы верите в провидение, и я верю! Я не сомневаюсь, что в жизни не бывает случайных событий. По воле провидения, на рождество родился ребёнок, которому, своей солнечной Мощью, суждено было обвить вас частицей своей. Я верю, что провидение возложило на вас великие надежды лелея грандиозным замыслом. Солнце на земле – Вы! И если на вас возложена миссия свыше, я ничего не боюсь. Мощь Мелькарта охраняет дело, как надёжный щит. Если же мы заблуждаемся, стало быть, такова воля провидения, ему надлежит радеть о судьбе Эшмуна. Но я вновь говорю о миссии. Вечный Город – Исиза Тан Бул – ожидает строительство. Откуда, придёт гениальный человек, который положит первый для него камень: все содрогаются при виде вас помышляющей о мире. А кто заметил мать, когда после предательского убийства мужа, всполошились претенденты на его власть. Кто вас распознал, когда мать моргая глазом производила смотр обезглавленного войска? Вас не распознала даже прозорливая Ань о Кийя. «Наградить и отстранить», – требовала она. И вот вы, мать, опередили всех убеленных сединою друзей вашего мужа и единолично правите, как Гет Бел Ра Амон! Не противься, мать, воле провидения, которое избрало вас, а не то оно сокрушит вас!

– Если ты погибнешь, следуя законам предков, – ответила мать, – то мать простит невольный грех верного своего сына. – Тейя положил руку на плечо Ань Була. – Предоставь событиям идти своим чередом, и ты увидишь, как Ханнат рушит трон соперницы, как падают к стопам моим венцы противных мне небожителей, – сказал она.

– Жаль, – ответил Ань Бул, – что не все троны понимают ведомое тобой текущее положение вещей.

– Преданность принципам доказывает благородство её божественной натуры. Впрочем, и маленькие божки пользуются влиянием в среде своих народов. – Тейя в полголоса добавила. – И всё же придётся с ними покончить.

– Я начинаю думать, что вступаю в дикую сделку.

– Дело в том, что я не только стратег, но и вершительница и мне предстоит организовать исход части орды на север к реке Молоха. Я требую, чтоб ты с народом прибыл к храму Тота и Тиннит. Я это предлогаю. Мне сообщили, что союзные армии находятся близко ко дворцу Общины Знания и мне известно, что войском командует способный стратег. И должно быть, – рассуждала мать вслух, – союзники сражения нам не дадут, как и мы того не желаем, но подобьются под сражение при неудаче моей тут.

– Не может быть, мать, – воскликнул Ань Бул, – чтобы эти известные мужи вели войну столь гнусным способом!

– И тем не менее поступим именно так. Пойми меня, сын: я не говорю, что союзники так поведёт войну, я утверждаю, что так они поступят от имени Бога.

– Час жителей Ар Сак пробьёт: город умрёт и родится новый! – Сказал Ань Бул весьма торжественно.

– Твоё правосудие верное, – призналалась мать, – город Ар Сак, с непослушными мне саками, должен пропасть, но там пять тысяч воинов. Так вот, с этими пятью тысячами трудно будет вести войну войску, которое старший сын – Тайт Мосул, бросит на стены.

Тайт Мосул улыбнулся.

– Думаю вы, мать, преувеличиваете расхваливая этих бойцов.

– У Ар Саков тысячи солдат, но у меня десятки тысяч, и я прикажу им удалить их из города. Мы одержим победу и переступим через выстроенный вал, вы сможете сказать, что нам доставило победу численное превосходство. Я признаюсь: мой приказ осуществится быстро.

Тайт не сомневался, что приговор городу вынесен окончательно и будет приведён в исполнение.

– Да хранит тебя Мелькарт, – отвечала мать. – Надеюсь, что мы подойдём к стенам Ар Саки до того, как сойдёт снег.

– Идея весенней осады беспримерна: прекращение речной навигации не позволит подвести хлеб в город, а не засеянный по весне хлеб не заполнит по осени их закрома.

– От скоротечности дел у города зависит успех Ханнат-Разрушительницы – счастье или горе нашей жизни, – мать сказав такие слова пристально посмотрел на старшего сына.

– Оу! – воскликнул Тайт. – Если скоротечность не служит препятствием, то я в этом случае не откажусь от него.

– Это естественно: вы старший сын своего отца.

– Мать предоставила сыновьям полную свободу в выборе пути действий и Исиза в Исиде живой будет счастлива.

– Я оставлю в Бел Городе младшего сына Ань Мага – это будет хорошо сохранять влияние Баркидов в городе, – заявила мать, останавливаясь у дверей, – благодарю вас сыновья, но я вынуждена теперь вас покинуть.

Глава – 7

Не дружи с глупыми, развратишься. Зло преследует. Воздавай себе добром. Оставляй наследство внукам. Богатство сберегается праведнику. Кто любит, тот наказывает. Притчи Тин_ниТ.

Ань Ти Нетери перед тем, как войти во дворец взглянула на солнечные часы, которые показывали уже начало второй половины дня. Она сделала шаг и обыкновенно вошла в вестибюль чуть согнувшись, как будто под тяжестью мысли, и заложив руки за спину. При этом время от времени она непроизвольно шевелила нижним веком своего правого глаза, словно по нему пробегала нервная дрожь, и тут же у неё подёргивалось правое плечо. Это нельзя было бы назвать судорогами, то был обыкновенный тик, доказывающий, что она чем-то поглощена, испытывает глубокое – отвлечённое от тела – мышление. Владыка Надзора обдумывала свои грандиозные замыслы.

После бесед она, по обыкновению, диктовала приказы, а затем она до страсти любила принимать ванну, у неё была неодолимая потребность в купанье. Она принимала горячую ванну через день и просиживал в ней добрый час, причём служанки то и дело подливали горячую воду, пока вода в ванне не становилась до того горячей, что женщина начинала задыхаться в пару, только тогда Тейя позволяла им открыть узкие ставни прорезей окон. Ей было страшно оставаться одной в ванне и она, боясь за свою жизнь – история помнила не мало примеров утопления или удушения – взывала служанок не оставлять её, не покидать зала ни на минуту, требуя, чтобы всегда одна из них находилась возле неё.

Конец ознакомительного фрагмента.