Глава 10
Земляк

Мутафаги – существа неизвестного происхождения. В огромном количестве появились после Погибели. Если верить уцелевшим источникам, раньше они не встречались. Панцирные волки распространены по всей Пустоши и наносят существенный вред хозяйству. Агрессивны и крайне опасны, выдерживают прямое попадание пуль крупного калибра, пластины волков используются для изготовления защитных жилетов. При столкновении с волками наиболее эффективен «хаудах» (в простонародье – «хауда») или автомат. Если их нет в наличии, нужно стараться попасть зверю в глаз, плохо защищенный живот или швы, где сходятся пластины…

Анатомия и физиология вероятного противника.

Пятый курс. Мутафаги

Вскоре стало ясно: оставаться на карнизе – все равно что добровольно сидеть на сковороде и ждать, пока корочка хрустящая появится. Лекса то и дело накрывала тяжелая дремота, полубред. Голос в голове советовал спуститься и принять бой. Голос убеждал Лекса, что это единственный шанс выжить и что быстрая смерть лучше медленной… Курсант представил, как перед его лицом распахивается зловонная пасть, как зубы впиваются в плоть, как алчно хрипят мутафаги… Нет. Он не пойдет на верную смерть. Он ждал чуда, сначала лежа, потом сидя, потом стоя. Перед глазами плясали разноцветные круги, раскаленный камень обжигал даже сквозь подошвы, и Лекс топтался на месте – движение держит в тонусе и не дает скатиться в беспамятство. Но мир всё темнее, круги всё ярче…

…Очнулся Лекс, когда носки ботинок уже свешивались с обрыва. Еще шаг – и застывший в ожидании вожак бросился бы на жертву.

– Не дождетесь, – прохрипел курсант, – я солдат Омеги. Не дождетесь! Брысь!

По лицу скользнула тень, он задрал голову: над ним кружил, расправив перепончатые крылья, падальщик.

А если перерезать себе вены? Истечь кровью, но не достаться мутафагам на обед? Падальщики попируют, но этого он уже не увидит. Умрет пусть не с честью, но не самой противной смертью.

Лекс уселся, не обращая внимания на обжигающие камни, размотал кожаную ленту, прижал лезвие к запястью на левой руке. Надавил, стиснул зубы: одно движение, пока есть силы… Наверное, лучше резать вдоль вен. Вот так, резким движением… Но в последний момент он ослабил нажим – царапина получилась ерундовая, выступило несколько капель крови. Даже умереть не может…

«Погоди, – посоветовал голос в голове, – спустись. Все бывает. Вдруг прорвешься».

Голос говорил не словами, а ощущениями и больше не пугал. Лекс к нему как-то уже привык. Перегрелся, мозги закипели, вот всякое и мерещится. Сперва голоса, а потом «любимый папочка» придет, а там и мамка – свидеться напоследок.

Лекс боролся с мороком до вечера, то погружаясь в беспамятство, то выныривая.

Жахнул выстрел. Курсант распахнул глаза, уже темнело, долину накрыли сумерки, похолодало. Может, послышалось? Он вскочил, глянул вниз: волки уже не сидели цепью, они метались по странным траекториям, вглядываясь в кусты. Вожак рычал, прижавшись к земле.

Вот он, шанс! Возможно, последний, и хотя шатает от усталости, его надо использовать.

Не раздумывая, Лекс отстегнул нож и спрыгнул.

Он бросился на вожака сзади, оседлал. Пластины были скользкие, пришлось ухватиться за шею. Не успел мутафаг сообразить, что происходит, курсант вогнал клинок в его глаз. Волк взвыл, крутанулся на месте, сбросив с себя наездника, и рухнул в пыль рядом. Лекс вскочил, перехватил нож поудобнее, понимая, что сейчас стая бросится на него… Снова жахнул выстрел, лязгнуло, пуля отскочила от пластины какого-то мутафага, забормотал пулемет – Лекс вовремя присел, над головой просвистели пули. Толку от невидимого союзника мало, разве что волки на него переключатся.

Но произошло странное. Поведение волков не укладывалось ни в какие рамки: они кинулись в разные стороны, визжа недорезанными поросятами.

Не опуская ножа, Лекс дождался, пока из-за кустов выйдет его союзник.

Это был темноволосый скуластый парень, ровесник Лекса. Не «мясо» – сильный, тренированный. И взгляд удивительный – задумчивый и печальный. Не подходил такой взгляд к хищной морде.

– Артур, – сказал парень, целясь в Лекса из «хауды». – Меня зовут Артур. Это я тебя спас.

– Спасибо. – Курсант демонстративно пристегнул нож к браслету. – Спасибо, я твой должник. Если не хочешь стрелять – опусти оружие. Я не нападу, слово бойца.

Артур закусил губу и сунул пистолет в кобуру, из-за его спины высунулся мужик с пистолетом-пулеметом, Лекса он держал на мушке. Невзрачный мужичонка с пузиком, личико востренькое, а глаза цепкие, как крючья. Оружие старое, еще Древних, но в хорошем состоянии.

– Проваливай, – велел пузатый Лексу. – Проваливай к мутанту в задницу. Это наша добыча, наша еда.

– Куда ж он на ночь глядя? – возмутился Артур.

Пузатый шевельнул стволом, приказывая Лексу убираться. Курсант не двинулся с места. А ну как в спину выстрелят? До них метра четыре, у одного пулемет, у второго «хауда». Попытаться обезоружить? Нет, они далеко, это равносильно самоубийству. Или все-таки рискнуть?..

Палец пузатого дрогнул на спусковом крючке. Застрелит и не почешется. Лекс приготовился прыгнуть вперед, врезаться пузатому в брюхо, схватить пулемет… Но, представив порядок действий, сразу же отверг этот вариант – нет, не успеть. Значит, просто ладонью в нос, снизу вверх, а там будь что будет… Парня и вовсе не достать. Может, ногой…

Артур шагнул к пузатому и положил руку на пулемет. Пузатый скривился, плюнул под ноги.

– Дурак! Не потянем мы четвертого!

– Я утром уйду, – пообещал Лекс, выставив ладони вперед. – Я здесь недавно. Мне просто нужно переночевать.

– Вижу, что недавно, – буркнул пузатый. – Проваливайте вдвоем. На какого мутанта вы мне нужны, сладкая парочка?

– Гус, – Артур говорил очень тихо, – мы поможем тебе донести волка. А утром, если захочешь, уйдем.

Странное поведение. Предпочесть напарнику случайного знакомца? Что-то здесь не складывается. Пузатый закинул пистолет-пулемет за спину, махнул рукой, указал Лексу на волка:

– Тащи давай.

Лекс послушно ухватил панцирника за передние лапы, Артур взялся за задние, улыбнулся Лексу. На вид – приличный боец, только не понятно, чего хочет. Можно попробовать команду сколотить… Нет, не получится, пузатый все дело испортит. Вон как зыркает. Спасибо, не пристрелил. Придется ориентироваться по ситуации.

– Под ноги смотри, тут везде ямы с кольями, – предупредил Артур, когда пробрались за камни.

Гус шел впереди, не оборачиваясь. Артур и Лекс волокли волка, тяжело дыша. Смеркалось быстро, еще чуть-чуть – и совсем стемнеет, а ночью лучше сидеть в защищенном месте. Лекс ловил на себе взгляд Артура, исполненный приязни, и смущался: чудно́й дикий. Наставники говорили: дикие во всем ищут выгоду. Как мама и отчим. Как… Лекс споткнулся и упал, уронив волка.

– Осторожней! – Артур тоже отпустил тушу. – Ничего не сломал?

– Тихо вы, – буркнул Гус, – и побыстрей давайте. Стемнеет – здесь вас оставлю, так и знайте. П-пацанье.

Артур склонился над Лексом и протянул ему руку. Вспомнилось: Кир, неисчерпаемый источник пакостных историй, рассказывал, что дикие разницы между мужчиной и женщиной не видят… Лекс поднялся самостоятельно, снова ухватился за волка. Потащили. Камешки хрустели под ногами, тянуло холодом, но скалы пока дышали жаром, накопленным за день. Вдалеке кто-то пальнул, кто-то заорал дурным голосом – в вечернем воздухе звуки разносились далеко и призраками метались по долине, отраженные от скал.

– Почти пришли, – сказал Артур.

Тушу бросили у входа в пещеру. Лекс настолько вымотался, что не задумываясь шагнул на свет костра… и столкнулся нос к носу с негостеприимным хозяином. Гус загораживал проход, уперев руки в бока и покачиваясь с пятки на мысок. За его спиной было тепло, пахло едой и жильем.

– Ты. Омеговец. – Гус цедил слова сквозь зубы. – Думаешь, я тебе в ноги поклонюсь? Н-нахал. Да я тебе в отцы гожусь. А хоть бы имя назвал, паскуда!

Лекс прикинул, не двинуть ли ему в челюсть. И сдержался.

– Прошу простить. Мое имя – Лекс. Пустишь меня?

– Не хочется, – честно ответил Гус, – мне одного сосунка хватает, двоих я не потяну.

– Гус, – предупредил из-за спины Лекса Артур, – мы же договаривались. Дотащили тебе волка, теперь пусти переночевать.

В глубине пещеры – Лекс видел поверх плеча Гуса – был кто-то еще. Ходил, прислушивался, но в разговор не встревал.

– Я свое слово держу, – уступил пузатый, – заходите. Но еды не дам.

Лекс шагнул вперед. У костра стояла женщина. Полная, молодая. У нее все было большим: и грудь, и губы, и глаза. И волосы очень красивые. Курсант с трудом отвел взгляд, поклонился. Он женщин с детства не видел и почти забыл, какие они бывают.

– Моя жена, – предупредил Гус, – будешь пялиться – яйца оторву, понял? И тебя, Артур, это тоже касается.

– Вита, – прошептала женщина.

Надо же – жена. На Полигоне, у «мяса», а поди ж ты – жена!

Артур, не спрашивая у Гуса разрешения, подсел к костру. Лекс подумал и опустился рядом – ноги не держали. Вита захлопотала, принесла воды, сунула Лексу мяса – он принял, хотя хозяин пещеры и смотрел волком. Ничего, не обеднеет из-за пары кусков. Повисло нехорошее молчание. Лекс жевал, Гус скрипел зубами, Артур переводил взгляд с одного на другого.

– Спасибо. – Лекс вытер губы банданой и отхлебнул еще воды. – И за спасение, и за приют. Не ожидал даже, что такие благородные люди бывают.

– А ты меня не узнал? – вдруг рассмеялся Артур. – Лекс, ты правда меня не узнал до сих пор?

Что-то было в лице этого красавчика знакомое. Лекс присмотрелся.

Давно, очень давно, в прошлой жизни…

Перед отъездом в Омегу? Раньше, гораздо раньше…

Мамка еще молодая, красивая, лежит на кровати пьяная, золотистые волосы свешиваются до пола. Мужчина шагает в комнату, и свет керосиновой лампы падает на его лицо. Староста. Шакал. Похудей Шакал – получился бы… правильно. Его сынок, Артур.

– Теперь узнал. – Лекс пытался хотя бы улыбнуться, но лицо застыло маской: сейчас старостин сынок завопит: «Шлю-у-ухин сын!»

Артур вскочил, сграбастал опешившего Лекса в объятия, крепко приложил ладонью по спине.

– Земляки мы! – пояснил он Гусу. – Его из нашей деревни в Омегу забрали, когда мы еще пацанами были… Родная мать отдала. Дружище! Да что ты как неродной?

– Извини, – Лекс осторожно высвободился, – я просто… понимаешь, деревня, мама – это так давно было, я уже и забывать начал. Хотел офицером стать. А потом испытание не прошел. Понимаешь, там как делают: нужно убить человека. Я не смог. У меня ранили друга на этом испытании, и я не смог выйти на арену. А меня – сюда… Будто не понимают, что я всю систему изнутри знаю, все их планы. Что я смогу выжить.

На этих словах, как Лекс и рассчитывал, Гус подобрался. Брезгливая мина на его лице сменилась широкой улыбкой. Клюнул. И Артур клюнул – вон, кивает сочувственно, губу кусает… Вообще, странно. Артур-то небось убивал. Кетчеров тех же наверняка стрелял. А сочувствует. Но хотя бы теперь его мотив ясен – земляка встретил.

– А что – выжить? – фыркнул Гус. – Я уже три сезона здесь обитаю безо всякой подготовки.

Лекс посмотрел ему в глаза. Сделать это было трудно – хозяин пещеры взгляд отводил, пялился в сторону. Курсант заговорил ритмично, слегка постукивая пальцами о пол, стараясь попасть в такт дыхания Гуса:

– В прошлые разы. Курсанты выполняли задания. Разные задания. Можно было выжить, если ты умен. Ты же знаешь. А теперь все будет по-другому. Задание дали: убить как можно больше. Омеговцы объединятся в группы. И будут убивать. Всех подряд.

Раздались сдавленные всхлипывания – это рыдала Вита, утирая нос ладонью. Артур слушал, открыв рот. Гус нахмурился, лоб складками собрал, отблески костра делали его похожим на мутанта.

– Как можно больше «мяса» убить? – переспросил он.

– Да. Как можно больше «мяса». Поэтому я удивляюсь: они отпустили меня на Полигон, а я же много всего знаю. Видел карту, знаю, какое будет испытание.

– Хорошо… очень хорошо… – Гус встрепенулся, поднялся и начал мерить шагами пещеру. – Это просто замечательно… что ты видел… Одному тебе тяжело придется, Лекс.

– Ты же его прогнать хотел, – возмутился Артур, – а теперь, значит…

– На его месте я бы тоже не очень-то доверял незнакомцам, – перебил Лекс.

Гус покивал. Вита продолжала тихонько плакать. Лекс старался не обращать на нее внимания.

– Соображаешь, – похвалил Гус Лекса. – Значит, так. Сейчас ложимся спать. Мне нужно подумать, что нам делать, а думать я предпочитаю на свежую голову.

– Совершенно правильно, – поддакнул курсант.

Он уже понял, как вести себя с этим человеком: восхищаться им не переставая, льстить побольше, в рот заглядывать. И Гус сделает все, что потребуется, принимая чужие идеи за свои.

* * *

Лекс спал чутко. Поэтому, когда к нему кто-то прижался, он схватил врага и ударил наугад, вслепую, без замаха. Рука попала в мягкое. Враг тонко и сдавленно вскрикнул женским голосом.

– Что там? – хриплым со сна голосом спросил Гус из соседней «комнаты».

– Мне сон страшный приснился, – звонко отозвалась Виточка, – прости, господин…

– Спи давай, – строго велел Гус и захрапел.

Лекс замер. Стыд-то какой! Женщина не хотела ничего дурного… наверняка не хотела. А получила в бок кулаком, хорошо не сильно. Она совсем рядом, слышно дыхание – прерывистое, легкое. Пахнет незнакомо – чем-то сладким, по́том тоже пахнет, но не резко, даже приятно. Лекс повернул голову и шепнул тихо-тихо:

– Извини.

Вита тут же подвинулась ближе, прижалась мягким телом к плечу, навалилась на грудь, жаркими губами прикоснулась к уху и зашептала:

– Ничего, это ты меня извини, я греться пришла, замерзла, а ты краси-и-ивый, молодо-о-ой…

Лекса охватило непонятное томление. Кости его стали, казалось, мягче глины, мысли разбежались. Ладони Виточки скользили по его лицу, телу, и шепот ее, едва не заглушаемый ударами сердца, не прерывался:

– Красивый, такой краси-и-и-и-ивый…

Лекс схватил Виту за плечи, притянул к себе, неумело поцеловал, заставив замолчать. Губы у нее были горячие и мокрые, она зачем-то лезла в рот Лекса языком, это оказалось не противно, а даже приятно. Вита колыхалась под его руками, волнообразно изгибалась. Лекс подумал, что она хочет освободиться из его объятий и отпустил, но Вита завозилась, щелкнула застежкой, второй, ухватила Лекса за руку, и в ладонь его легла полная, тугая грудь. Дыхание сбилось. Вита склонилась над парнем, скользнула волосами по его лицу. Он, кажется, сделал ей больно – Вита пискнула, потом зашептала на ухо: «Тише, тише, аккуратней, не надо сильно сжимать…» Лекс был беспомощен, и женщина делала с ним, что хотела. Освободившись от своих брючек и расстегнув куртку, она стащила с него штаны. Лекс зажмурился, хотя и так было темно, перед глазами вспыхнули радужные круги.

Вита забралась на него, оседлала, как ездового маниса, склонилась… Лексу стало жарко. Он уже не мог лежать так, не шевелясь, но боялся помешать, и стыдно было за свою неумелость, робость, и мысли дурацкие лезли в голову – что нужно ведь ласковые слова говорить, наверняка нужно.

Вита качнулась, еле слышно хохотнула, впилась губами в его губы. Лекс не мог сдерживаться, и она поняла, она знала, как сделать мужчине хорошо, она была повсюду.

Мир вокруг перестал существовать. Не было ни пещеры, ни Полигона, ни Артура, ни храпа Гуса, только женщина, единственная. Его, Лекса, женщина.

* * *

…Он смежил веки и потянулся к Низшим. Низшие узнали, отозвались всплеском радости. Низшие почти не разумны, их легко подчинить, вот он и связал их в единую сеть, он управляет ими, вкладывает свой рассудок, и Низшие смотрят, слушают и осязают за него, тянутся к своему хозяину.

Нет, не к хозяину. Низшие – руки, глаза и уши. Он – мозг.

Они – единое целое.

Сейчас Низшие в долине Полигона. Один развлекается с волками, другой – с «мясом», третий – с курсантами… Остальные тоже при деле. Пяти Низших достаточно, вместе с шестым Высшим они образуют устойчивое соединение, живучий организм, вершину эволюции.

Он заглянул в душу курсанта, шепнул пару слов, посмотрел, как Низший проталкивает стаю волков через им же установленную границу, как другой играет падальщиками – плетет их танец в белесом небе. Восприятие Низших гармонично, но его, Высшего, восприятие воистину прекрасно и полно, ведь он видит мир не только своими глазами…

Скрипнула дверь. Высший вздрогнул и открыл глаза. Контакт с Низшими не прерывался никогда, но сейчас он отступил на задний план, и раздался голос человека…