ГЛАВА 5

Лада сидела с ногами на диване в отцовском кабинете, подтянув к подбородку колени и закутавшись в плед, тише воды, ниже травы, пока отец мерил шагами комнату: туда-сюда, туда-сюда. До сих пор папа не перемолвился с ней ни словечком за все время, пока разбирался с полицией, пытался успокоить администрацию торгового центра и владельца пострадавшего бутика, выслушивал Антона, звонил адвокатам… Теперь уж точно разговора было не избежать.

Семен Михайлович, наконец, остановился и тяжело опустился в свое кресло, не менее тяжело вздохнул, поставил локти на стол и уперся сцепленными вместе руками в пухлый подбородок. Так он просидел еще с минуту, внимательно разглядывая Ладу, которая не смела поднять глаза.

– Что с тобой происходит? – устало спросил он.

Лада лишь неопределенно пожала плечами и уложила голову на колени. Да и что тут скажешь? Она и так уже сто раз объяснялась перед следователем, перед представителями торгового центра, перед всеми, кто задавал вопросы… Сказала, что просто была в плохом настроении и ей захотелось это сделать, перед всеми извинилась и вела себя во всех отношениях достойно и сдержанно, так что даже существенных упреков ей толком не могли предъявить.

– Ла-ада, не нужно со мной игра-ать в эти игры… – добавил строгости в голос отец. – Мне пока-азывали видеоза-аписи того, что происходило. Это выглядело совсем не норма-ально. Тебе нужна-а помощь? – Он выдержал паузу в надежде на то, что дочь хоть что-нибудь ответит, но она молчала как партизан, кроткая, спокойная и непонятная еще больше, чем когда-либо. – Ты можешь в чем угодно мне довериться. И ты должна-а объясниться, чтобы я-а мог тебе помочь.

– Пап, да не нужна мне помощь, правда… – Лада поежилась на диване, плотнее кутаясь в плед. Упоминание видеозаписей вызвало у нее приступ озноба, но сейчас это уже тоже не имело значения. Отец не догадался просмотреть записи всего, что происходило до этого в другом магазине, значит, все было хорошо. Пока… – Наверное, это все нервы после экзаменов, – добавила она смущенно. – Ты же помнишь, как я всегда психую…

Семен Михайлович недоверчиво нахмурился и поджал губы. Затем неопределенно кивнул.

– Я счита-аю, что тебе все-таки нужна-а помощь, Ла-ада. Психологическая помощь. Мне бы хотелось, чтобы ты проконсультировалась с хорошим специалистом в этой области. Я-а и пра-авда не умею с тобой ла-адить и плохо тебя-а понима-аю. Пусть этим займется зна-ающий человек.

– Ты считаешь меня психом? – Лада приподняла голову, взглянув на отца. Впрочем, не слишком удивленная.

– Я счита-аю, что для юной восемнадцатилетней девушки все крушить в торговом центре – не норма.

Лада вздохнула, готовая смириться с чем угодно, лишь бы не касаться всяких опасных тем.

– Ты уволишь Антонио? – наконец поинтересовалась она. – Он был со мной очень груб и никак за меня не вступился.

– Антонио? – отец приподнял бровь.

– Антона, – пояснила Лада. – Я так его зову.

Семен Михайлович понимающе кивнул, скептически скривив губы.

– Уже уволил.

– И снова кого-то наймешь?

Отец откинулся на спинку кресла и сцепил в замок руки на животе.

– А ты счита-аешь, что при таком поведении с твоей стороны я-а оста-авлю тебя-а без присмотра?..

Повисла долгая пауза, во время которой Лада тщательно обдумывала сказанное. Отец определенно был прав. Теперь, оглядываясь на все произошедшее, она понимала, насколько пугающим и безумным выглядел ее поступок со стороны. Может, она и правда сходила с ума?

– Может быть, мы снова съездим куда-нибудь вместе? – решила сменить тему она, с надеждой взглянув на папу. Но тот лишь вздохнул и начал поправлять на столе какие-то бумаги.

– У меня-а слишком много работы. Боюсь, в ближа-айшее время я-а не смогу взя-ать отпуск. И в таком состоя-ании тебя-а я-а тоже никуда-а не могу отпустить одну.

– Я без тебя и сама никуда не хочу… – дернула плечом Лада. – Лучше буду сидеть дома, пока не начнется учеба.

– Ла-ада… – Семен Михайлович запнулся, подыскивая правильные слова. – Ты понима-аешь, что очень мне дорога-а? Ты единственное, что у меня есть. Я-а тебя-а очень люблю. Я-а не могу позволить тебе творить с собой такое…

У Лады к горлу подкатил болезненный ком, и ей стоило большого труда проглотить его и не расплакаться.

– Я понимаю, пап… – выдавила она из себя еле слышно дрожащим голосом и потерла пледом нос и глаза, в которых начало больно щипать. – Я тоже очень тебя люблю.

– Тогда обеща-ай мне, что пойдешь к врачу и будешь с ним искренней, – настойчиво продолжал отец. – Обо всем остальном я-а позабочусь.

– Я… – Лада глубоко вздохнула и встала с дивана, продолжая кутаться в плед, – обещаю… – Теперь ей хотелось поскорее уйти к себе. Усталость навалилась как-то разом и требовала лечь в постель и забыться. – Я, пожалуй, пойду. Очень хочется спать…

– Тебе нужно что-нибудь еще? Что угодно? – беспокойно встрепенулся Семен Михайлович, опасаясь, что все-таки сказал что-то не так.

– Нет, пап… – Лада задержалась на полпути к выходу. – Хотя… Может, мы отменим празднование моего дня рождения?

– Что?.. – Кажется, отца всерьез встревожила и расстроила эта просьба. Он выглядел растерянным, будто предательски раненым исподтишка. Наверное, зря она это сказала, но слово не воробей.

– Ну… точнее… – решила пойти на попятную Лада. – Можно я просто позову парочку подруг, а основное празднование отложим на потом?

– Ты права-а, – поспешно ответил отец. – Лучше все отложить. Я готовил тебе большой сюрприз, но, думаю, его можно будет организова-ать и без большого количества свидетелей.

– Правда?! – Лада просияла.

– Конечно, – папа тут же улыбнулся, отражая ее улыбку.

***

Когда дочь вышла, Семен Михайлович откинул голову на высокую спинку кресла, закрыл глаза и протер влажный лоб платочком. Ужасно хотелось закурить. Он уже выкурил сегодня гораздо больше своей обычной нормы, но терпеть было практически невозможно. Как и всегда, сила воля подводила его в отношении всего двух вещей – еды и курения. Спустя минуту, комнату вновь наполнил сизый пряный дым.

Обычно Семен Михайлович мог решить проблемы любого характера, особенно если их можно было решить за деньги, но сейчас чувствовал себя полностью беспомощным. Практически таким же беспомощным, как когда-то с женой. Им сообщили страшный диагноз, и первое время они оба верили, что все поправимо, если действовать четко и быстро, если задействовать лучших врачей, лучшую медицину, лучшие технологии. Потом их усилия постепенно сошли на нет под неумолимой силой болезни. Молодая красивая женщина за год буквально сгорела, потеряв всякий интерес к внешнему миру. Она превратилась в тень, в измученную оболочку человека, полупрозрачную, уставшую, безмолвную и навсегда потерявшую собственную личность. Теперь Семен Михайлович с панической обреченностью думал о том, что он упускает и Ладу, что она будто утекает сквозь пальцы и, что бы он ни делал, постепенно от нее не останется ничего.

Сердце в груди неприятно трепыхалось, ладони потели, голова пухла от боли, и он как всегда не помнил, принял ли он сегодня утром лекарство. На всякий случай, он открыл ящик стола, достал оттуда золотую таблетницу и высыпал на ладонь несколько таблеток. Чтобы не вставать за водой, заглотнул их всухую. Снова посидел некоторое время с закрытыми глазами, потом набрал номер на смартфоне.

– Какие новости? – сразу перешел к делу он, когда соединение установилось.

– Здравствуйте, Семен Михайлович, – услужливо пролепетали на том конце. – Да все было нормально поначалу, без изменений и осложнений.

– Где была-а моя-а дочь вчера-а до известного инцидента?

– Первую половину дня, как всегда по средам, она занималась спортом. Наш человек наблюдал краем глаза за занятиями. Ничего особенного, никаких посторонних лиц. Так что с девяти утра до одиннадцати она каталась верхом, затем на час заехала в бассейн поплавать. После этого телохранитель отвез ее в ресторан на обед. Там она пробыла до четырнадцати тридцати, тоже одна. Потом шоппинг в торговом центре, ну и… то, о чем вы и сами уже знаете, – слегка смущаясь, лаконично завершил отчет частный детектив. – Если нужны адреса и точные цифры по времени, я все продиктую или перешлю.

Семен Михайлович вздохнул, выражая недовольство.

– Что произошло в торговом центре? Я хочу зна-ать подробности и хочу зна-ать, кто там находился ря-адом с ней в момент, когда она-а была-а не в себе?

– Ну… Мы ведь уже все вам рассказали… Мой сотрудник немедленно позвонил мне, когда это произошло, а я вам. Он и сам был в некоторой растерянности, потому что со стороны это выглядело как ничем не спровоцированная… агрессия…

– Что делал ее телохранитель в этот момент?

– Накануне он держался в стороне, но на приемлемом с точки зрения безопасности расстоянии. Они не общались. Никак не взаимодействовали. Потом ваша дочь покинула один из магазинов и, похоже, начала провоцировать своего телохранителя на ссору.

– Просто так? – перебил Семен Михайлович.

– Я не могу точно знать, о чем она думала в этот момент. Вы же понимаете… – осторожно заметил детектив. – Но со стороны это поведение выглядело странным и беспричинным.

– И как отреагировал охранник?

– Мне кажется, он отреагировал излишне грубо. Ему следовало быть сдержанней в общении со своей подопечной и в то же время более мягко попытаться ее остановить. Также не могу сказать, что он вел себя корректно, когда она стала громить все вокруг. Похоже, он был зол и недружелюбно настроен против нее.

– Та-ак… – Семен Михайлович погрузился в мрачные размышления, а его собеседник терпеливо выжидал паузу. – Там был кто-нибудь еще?

– Что вы имеете в виду?

– С моей дочерью общался кто-то еще? Накануне ее срыва.

– Ммм… – задумчиво протянул детектив. – Она выбирала что-то в магазине нижнего белья. Там она, само собой, общалась с девушкой-консультантом.

– Они ссорились?

– Нет. Обменялись всего парой фраз.

– Лада купила что-то в этом магазине?

– Насколько я знаю, конкретно в этом магазине – нет.

– А в других?

– Да, в других да, я сейчас зачитаю список магазинов, из которых она вышла с покупками.

Детектив начал перечислять, Семен Михайлович подтянул к себе листок бумаги и карандаш и старательно выводил названия списком в столбик. Они еще переговорили о некоторых деталях, но в общем-то вытягивать из этого типа больше оказалось нечего. Сопоставив информацию о ее покупках с отчетами в банковском приложении, он устало вздохнул и потер лоб взмокшими пальцами.

– Что тут еще может быть? – прошептал он себе под нос, мучаясь какими-то странными и необъяснимыми подозрениями и в то же время не в силах найти какой-либо вменяемый ответ.

***

Уже на следующий день Лада сидела в кабинете специалиста, назвавшего себя психотерапевтом, который, скорее всего, был и психиатром по совместительству. Но она и не думала, что сможет так просто отделаться, поэтому отнеслась ко всему с пониманием. Среди многочисленных психологических тестов, конечно, попались тесты и на наркотики, и на депрессию, и даже на шизофрению. Некоторые она вообще не смогла идентифицировать. Кое-где она отвечала искренне, чтобы не вызывать лишние подозрения и не растревожить отца. Но на некоторые вопросы отвечала как попало, потому что вовсе не собиралась пускать кого-то к себе в душу. С чего бы? В свете последних произошедших с ней событий она никому уже не доверяла, как прежде. К тому же врач едва ли вызвал у нее симпатию, так как без конца строил дурацкие догадки на тему того, что она могла чувствовать… Весьма сложно было слушать этот бред и не спорить, чтобы ненароком не выдать себя.

Когда она вышла от врача, почувствовала себя замученной и усталой. В кабинет после нее пригласили отца, и Лада некоторое время бессмысленно слонялась по холлу. Потом она выпила чашку капучино с печеньем, которые принесла девушка с ресепшен, и в итоге не удержалась – присела максимально близко к двери, чтобы подслушать.

– Ваша дочь весьма замкнута, как я уже сказал, – сообщал холодный и безучастный голос психотерапевта из кабинета. – Она либо уходит от ответов, либо выбирает случайные ответы в тестах. Такие результаты не могут быть информативны… Насколько я могу судить по общению с ней, она все-таки не в тяжелой депрессии, но определенно проходит трудный для себя жизненный этап. Что-то ее сильно тревожит. Что-то или кто-то. Возможно, она напугана, но определить природу ее страхов довольно трудно после одной беседы. Если бы она начала ходить ко мне на сеансы психотерапии, мы бы смогли лучше понять, что ее беспокоит. На данный момент заключение предварительное и весьма неточное. Но я бы рекомендовал ей пропить курс таблеток, которые немного скорректируют ее состояние…

– Курс таблеток при том, что вы ничего не смогли определить? – довольно резко заметил папа.

– Нет, я не сказал, что ничего, – на этот раз тон доктора звучал несколько нравоучительно, будто он разговаривал с непонятливым ребенком. – Я всего лишь сказал…

– Вы взяли двадцать тысяч за вашу консультацию и продержали здесь мою дочь больше трех часов, а в результате сообщаете мне то, что я и так знаю? – весьма раздраженно заметил Семен Михайлович, и Лада улыбнулась. Нда уж – папу невозможно было легко развести… – Мне нужны ответы на поставленные вопросы.

– Семен Михайлович, – строго одернул отца врач, – я не следователь, и у нас здесь не комната допросов… Мы пытаемся помочь людям разобраться в себе. Хочу вам напомнить, что мы в принципе не обязаны разглашать конфиденциальную информацию наших пациентов даже их родителям, тем более, что ваша дочь совершеннолетняя.

На этот раз последовала некоторая пауза. Видимо, врач дал возможность отцу Лады полностью осознать сказанное. На удивление, возражений не последовало.

– Так вот, Семен Михайлович, у вашей дочери есть признаки депрессии и импульсивного расстройства, к тому же она страдает от бессонницы, плохого аппетита и расстройства приема пищи. Эти симптомы мы можем снять при помощи препаратов, – продолжил объяснения он. – Однако в таких случаях всегда присутствует внутренний конфликт, с которым можно разобраться только при помощи длительных бесед, а точнее – сеансов психотерапии.