Читать книгу «Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы Хантер-клуба» онлайн полностью📖 — Василия Звягинцева — MyBook.

Обдумывая следующий день, Президент очень много рефлектировал. Нормальная интеллигентская привычка, лишь бы она не заходила слишком далеко. Всегда есть рубеж, где надо переходить к действиям.

Не погружаясь ниже времён Петра Великого, соотносил текущие обстоятельства с опытом предшественников. Разница оказывалась исчезающе мала, если не обращать внимания на вполне несущественный антураж. И проблемы стоят перед Державой одни и те же, и способов их решения за пределами ранее использованных трудно придумать.

Президент, никак этого не афишируя, с момента прихода к власти свой идеал правителя (с поправкой на время, естественно) видел, скорее всего, в Николае Первом. Этот Государь, будучи очень интеллигентным и мягким от природы, по крайней необходимости санкционировал казнь всего лишь пяти главных «декабристов», и этого оказалось достаточно. Больше никаких заговоров и беспорядков в его правление не случалось. Вдобавок царь имел высшее инженерное, а не среднее военное, как другие самодержцы, образование, и все тридцать лет своего правления с утра до вечера работал, рассматривал и подписывал бумаги, путешествовал по стране, учил искусству управления своего наследника. И, что самое важное, не отдавался на волю бюрократии, предпочитая окончательные решения принимать самому. А чтобы держать собственную «вертикаль власти» под неусыпным контролем, были у него верные, без лести преданные друзья – Бенкендорф и Аракчеев, впоследствии незаслуженно ославленные, как и сам царь, либеральными историками.

Точно так и Президент: уже на подходах к должности он понял, что и как бы ни складывалось, близкие друзья у него останутся, причём останутся в прежнем качестве. Их было не так много, но каждый – только и именно друг. Не желающий извлечь какие-то дивиденды из прошлого, не стремящийся к постам и власти, не настроенный обогащаться сверх некоторого, довольно скромного уровня, дозволяющего определённый комфорт и независимость, но и не более того.

Исходя из личных качеств каждого, он предложил им государственные должности, внешне не слишком заметные, но с серьёзным «потенциалом влияния», особенно при согласованных действиях. Своеобразный «серый кабинет» во главе с «серым» же «кардиналом». Одни согласились, другие под разными предлогами отказались от официального статуса. Но при этом выразили готовность в случае необходимости помочь взлетевшему на вершину власти другу «словом и делом», «без гнева и пристрастия».

Пока что необходимости использовать эту структуру в полном объёме её возможностей у Президента не возникало, разве что примерно раз в месяц встречались в переменном составе неофициально, для обсуждения отдельных ситуаций, по которым у него не складывалось сразу собственного мнения. Но теперь он решил, что критический момент наступил. Доводить до сведения посторонних полученную информацию и суть непонятных, но уже вызвавших нервозность и напряжение в президентском окружении, правительстве и бизнес-сообществе событий он пока не считал нужным. Если всё же имеет место невероятно тонкая мистификация – стань она достоянием гласности, он рискует как минимум авторитетом в условиях и так достаточно нестабильной политической обстановки. Но если происходящее – правда, выпускать из рук сведения, способные перевернуть всё мироустройство, – та самая ошибка, которая хуже преступления.

Зато обсудить положение, в котором он (а точнее – все они) оказался, с близкими друзьями и выработать с их помощью линию поведения для следующей встречи с представительницей «Комитета по защите реальности» (надо же такое придумать!) – в самый раз. В его личную честность они поверят, никаких сомнений, а вот как истолковать случившееся и какие действия предпринять – станет ясно в ходе «мозгового штурма». Подобным образом у них было принято действовать со студенческих времен.

Президент не верил в способность «пришельцев» – так он для простоты продолжал называть «Александра» и «Сильвию» – контролировать все существующие каналы информации и даже заглядывать в близкое будущее. Если бы это было так – какая необходимость им назначать личные встречи? И без них узнали бы всё, что интересует…

Но, как известно, бережёного бог бережёт.

Один из друзей негласно курировал Службу охраны, он и обеспечил прикрытие отъезда Президента на одну из редко используемых дач, «Охотничий домик» в двух сотнях километров к северо-западу от Москвы. Подготовил сопровождение и группу обслуживания из абсолютно надёжных людей. Прочие участники «тайной вечери» добирались на место самостоятельно, разными маршрутами, будто вообразив себя персонажами давно прочитанных «шпионских романов». Предосторожность, скорее всего, совершенно излишняя, по своему статусу эти люди никак не могли находиться под постоянным и плотным наблюдением собственных или чужих спецслужб, но… Кто же на самом деле всю правду знает?

К вечеру первого из трёх отпущенных на размышления дней на даче, надёжно отгороженной от внешнего мира десятком километров труднопроходимой лесной чащи, болотами и четырехметровым забором, снабженным всеми современными средствами охраны и обороны, собрались все приглашённые. Удивлённые не тем, что их вдруг собрали, а тем, что это не случилось намного раньше. Поводов хватало. А тут неожиданно, без предварительных разговоров – и всех сразу!

На всякий случай из гостевого помещения были убраны телевизоры, компьютеры и прочие электронные устройства. Электропитание отключено, комнаты освещались многочисленными восковыми свечами. Президент внутренне посмеивался, но не мог не признать, что чем-то происходящее ему даже нравится. Словно перенёсся в девятнадцатый век или просто времена своей юности.

Это тоже послужило темой для предварительного обмена мнениями. Лёгкого, раскованного, ироничного, словно все присутствуют здесь в прежнем, давнопрошедших времен качестве.

– Тогда уж надо было и о дресс-коде позаботиться, – полушутливо сказал товарищ, в своё время талантливый журналист, согласившийся возглавить группу президентских спичрайтеров и заодно – консультант по вопросам взаимодействия со средствами массовой информации. – Приодеться в соответствующем стиле. У нас сегодня что – чей-нибудь день рождения? – Он обвёл глазами присутствующих. – Прошу прощения, если вдруг запамятовал. Служба протокола недорабатывает?

– Нет-нет, с памятью у тебя всё в порядке, – улыбаясь, ответил Президент. – Никаких достопамятных дат, вообще ничего торжественного. Просто вот захотелось пообщаться, как встарь, за столом посидеть без посторонних, а то и пулечку-другую расписать. Государи-императоры не стеснялись, помимо государственных дел, и в картишки перекинуться, в домино даже. А мы уж больно в официозах погрязли. Вот давайте попробуем. Никакого двадцать первого века за бортом, вообще ничего за пределами ограды. Хоть на сутки. Согласны?

Возражений не поступило, хотя ни один из присутствующих не поверил в столь простое и будто бы естественное объяснение. Не то время и не тот человек Президент. Не говоря о прочем, каждый по своим каналам кое-что знал о событиях последних дней и каждый по-своему случившееся осмысливал и трактовал. Ребята все были с неограниченным доступом к всяко-разным источникам, умеющие думать о вещах, далеко выходящих за пределы непосредственных обязанностей, с использованием исторических прецедентов «от Ромула до наших дней», как писал Пушкин.

Но если «первый среди равных» желает обозначить встречу таким именно образом – кто же будет возражать? Даже интересно, каким образом он, в конце концов, перейдёт к сути дела.

Часа полтора прошло в общих разговорах, касающихся не столько настоящего, как прошлого. От воспоминаний о лыжных походах по Кольскому полуострову и сплавах на катамаранах по алтайским рекам до споров, кто и где именно сыграл «девятерную без трёх».

Даже ужин Президент распорядился подать в старых традициях. Никаких изысков, исключительно то, что было доступно, пусть чисто теоретически, в студенческие годы.

И только когда совсем потемнел небосвод над кронами мачтовых сосен, заметно раскачиваемых западным, сулящим дождь ветром, хозяин застолья, добившись нужного, по его мнению, настроения компании, заговорил о главном.

Его рассказ, разумеется, произвёл впечатление на собравшихся. Все они люди эрудированные, независимо от образования, у кого гуманитарного, у кого технического, были, что называется, «книжными мальчиками», то есть как научились читать в пять-шесть лет, так и до сих пор читали всё, что казалось интересным или заслуживало внимания с точки зрения своих референтных групп. Знатоки фантастики немедленно начали вспоминать названия произведений и фамилии авторов, за последние полвека так или иначе затрагивавших подобную тему. При этом, как и предполагал Президент, в правдивости его слов никто не усомнился. Не принято было в их кругу путать розыгрыши с серьёзными делами. Что допустимо в студенческих компаниях, никак не уместно на нынешнем уровне. Сколь бы свободомыслящими, без лишнего пиетета относящимися к феномену «высшей государственной власти» личностями ни были здесь присутствующие, степень ответственности своего друга за каждое сказанное слово они представляли вполне.

Некоторый момент ошеломлённости и даже растерянности, безусловно, присутствовал. Так любой образованный человек с детских лет вполне разделяет идею Джордано Бруно о множественности обитаемых миров, но наверняка испытает вполне понятный культурошок при личной встрече с инопланетянами. Только в фантастических романах эта встреча обычно переносится героями легче, чем можно вообразить «на почве строгого реализма».

Впрочем, скорее всего, рассуждения о «культуро-» или «футурошоке» можно отнести к разряду очередного интеллигентского алармизма, поскольку весь опыт человечества свидетельствует, что психика хомо сапиенс пластична почти до бесконечности. Ни одно доныне известное техническое изобретение, ни один социальный катаклизм не производили слишком уж сильного впечатления на отдельных личностей и уж тем более на социумы. Хоть изобретение пулемёта или аэроплана, хоть революция масштаба французской или февральской/октябрьской воспринимались подавляющим большинством современников достаточно адекватно, нередко – просто безразлично. Можно сказать – мечты о невероятном вызывали более сильные эмоции, чем их реализация.

Вот и сейчас, после краткого момента осмысления услышанного, сопровождавшегося всеми положенными в подобном случае реакциями, а затем и уточняющими вопросами, отражающими степень заинтересованности каждого теми или иными аспектами ситуации, разговор перешёл в конструктивное русло.

Техническая сторона вопроса единогласно была выведена за скобки. За недостатком достоверных сведений обсуждать тут было нечего. Имеет здесь место факт внепространственного канала связи, «прокола римановой складки» или чего-то другого – никакой разницы. Точно так же, как абсолютно неважно, каким образом функционирует ноутбук – устройство гораздо более непредставимое с точки зрения середины XX века, когда уже появились ЭВМ размером с железнодорожный вагон.

– Таким образом, что же мы имеем? – спросил руководитель аналитического управления администрации, доктор философии, защитивший диссертацию в тридцать пять лет – в те годы, когда практического смысла в этом было не больше, чем в коллекционировании бабочек. – Некие гении изобрели устройство, дающее реальную возможность абсолютной власти над миром, – слово «абсолютной» он по профессорской привычке отчётливо выделил интонацией. – И вместо того чтобы использовать его так, как предпочло бы девяносто процентов «разумных людей», они начали с попытки заставить тебя «должным образом исполнять свои обязанности»? Нонсенс!

– А себя ты относишь к девяноста процентам или?.. – спросил Президент. Ему вдруг стало удивительно легко на душе. Будто бы вот, как в те времена, когда приходилось подрабатывать на станции разгрузкой вагонов: сбросил очередной мешок, и можно посидеть, перекурить в тени пакгауза.

– О присутствующих пока не будем, – возразил Философ. – Мы говорим о наиболее общих законах…

– Бытия и мышления, – продолжил Журналист. Удобно вытянулся в кресле, повертел перед глазами пузатым бокалом с ароматным, медового оттенка хересом. – Генерал Корнилов, помнится, вопреки этим самым законам отправился в ледяную степь с винтовкой и вещмешком сухарей и патронов. Россию спасать. А мог бы и чем попроще заняться…

– Твои взгляды мы знаем, но сейчас несколько другой момент…

– Брэк, – пресёк готовый затеяться спор Президент. – Хоть и брэйнсторминг[32] у нас, но не до такой же степени. Продолжай, – предложил он Философу.

– Чего тут особенно продолжать? Если девяносто процентов людей немедленно занялись бы личным обогащением, а не… То априори можно считать, что вероятность, будто твои «Александр» и «Сильвия» руководствуются «возвышенной идеей», в любом случае не может превышать десяти процентов.

– Вероятность того, что средний выпускник очень средней школы понял всё, чему его учили, а тем более умеет применять полученные знания на практике, тоже не превышает десяти процентов, – то ли согласился, то ли возразил Юрист, исполнявший при Президенте роль «адвоката дьявола», то есть рассматривавший проект любого документа, готовящегося в президентской администрации с точки зрения – в чём его возможный вред, отнюдь не польза.

– Значит, ты считаешь, что этим «персонам» следует верить?

– Не имею достаточных оснований. Послушаем, что наш «товарищ крот» скажет.

Эти слова относились к самому молодому из всех, работавшему на малозаметной, хотя и генеральской должности, но позволявшей быть в курсе всех, даже сверхсекретных, документов, проходивших через внешние и внутренние компьютерные сети МГБ, МВД и ряда учреждений подобного типа.

1
...
...
13