Глава 2

Повисла тишина. Марк с некоторым удивлением рассматривал девушку с мальчиком, застывших на пороге. За зиму он настолько отвык от людей, что ему было одновременно и приятно, и больно слышать вновь человеческую речь. Громкие крики и пьяные возгласы мародёров, несколько раз наведавшихся в заброшенную тюрьму за зиму, Марк в принципе не считал за таковую.

– Здравствуйте, – повторила девушка, наконец прервав надолго воцарившееся молчание. – Меня зовут Элис. А это Патрик, – указала она на мальчика, с интересом осматривающегося вокруг. – И мы… – тут она осеклась, столкнувшись с строгим и изучающим взглядом Марка. – …Пожалуй, пойдём.

Она отступила на шаг, и тут Марк молча поднял руку вверх, призывая её остановиться. А потом поманил за собой. От него не ускользнуло промелькнувшее в глазах девушки облегчение. Марк усмехнулся и прошёл до камеры, куда он летом скидывал сено. Только у входа в неё он обернулся – девушка с мальчиком осторожно следовали за ним. Марк указал на дверь камеры и произнёс:

– Располагайтесь.

– А вы? – слегка удивлённо спросила Элис.

– Еда кончилась, – Марк указал на пустые рюкзаки за спиной.

– У нас есть! – живо отозвалась Элис, продемонстрировав Марку тощий маленький рюкзачок.

– У вас, – кивнул Марк. – Но не у меня.

Он повернулся и зашагал к выходу. И уже возле порога внезапно бросил через плечо:

– Через сутки вернусь.

Солнечный свет на миг ослепил глаза, и Марк переступил порог тюрьмы, оставив позади себя удивлённо смотревшую ему вслед девушку, все еще крепко державшую за руку мальчика.

Уже идя по полю, Марк вдруг задался вопросом, почему он пустил в своё убежище незнакомых ему людей и тем более сообщил им, когда вернётся. И не смог дать себе ответ. То, что с первой же секунды знакомства Элис с Патриком показались ему беззащитными, не было оправданием. Лишь неимоверно наивной глупостью. Он не знал их, и от них можно было ожидать чего угодно. Возможно, когда он вернётся, в тюрьме уже засядут мародёры. Но Марк почему-то поверил им. Что-то Марк увидел во взгляде Элис. Что именно, он не мог сказать и объяснить даже самому себе. Что-то родное, близкое, то, что он видел порой и в своих глазах.

Задумавшись, Марк не заметил, как прошёл несколько километров по бескрайнему, залитому солнечным светом полю. Совсем близко уже была благодатная лесная тень. Внезапно со стороны леса раздались выстрелы, и на опушку вышли несколько человек. Марк бросился на землю и замер, молясь о том, чтобы его не заметили.

Один из мародёров поднял ружье и, нажав на спусковой крючок, выстрелил в воздух. В тот же момент в его ухо врезался кулак. Ударивший, как смог разглядеть Марк, был лучше одет и снаряжён и скорее всего был лидером группы.

– Ты чего? – заорал стрелявший.

– Хорош палить! Патронов и так мало, – зло ответил ему лидер. – Ну, чего встали? – обратился он к группе. – Нам топать еще долго.

– А куда мы чапаем? Ты хоть намекни, Артист, – потирая ухо, спросил стрелявший.

– Не твоё дело, – отрезал Артист. – Пошли, убогие! Чего застыли?

Мародёры медленно двинулись в путь. И насколько понял Марк, не в сторону заброшенной тюрьмы, а куда-то на северо-восток. Что там было, Марк не знал. Может быть, еще не тронутые деревни или другой мегаполис, вход в который был проще для мародёров, чем в тот, что покинул Марк. Но это было не важно. Главное – мародёры уходили из окрестностей старой тюрьмы.

Дождавшись, когда последний из мародёров скроется за горизонтом, Марк поднялся и продолжил путь. Но теперь он был намного осторожней. Полностью сосредоточился на дороге и не позволял себе погрузиться в мысли. Марк шёл быстрым шагом, постоянно оглядываясь и прислушиваясь.

Километры мелькали под ногами. Незаметно на землю опустились сумерки. На этот раз Марк решил отступиться от своего правила не отдыхать. Полгода, проведённые практически без особых физических нагрузок, всё-таки сказывались. Марк устал. И, недолго думая, он расположился под огромным, в несколько обхватов, деревом. Единственная проблема – спать было не очень удобно. Постоянно сквозь куртку и штаны в тело впивались какие веточки, шишки; налетел гнус, которого за время пути Марк не особо замечал, но сейчас он на время стал его жертвой. Еще Марк очень боялся просто замёрзнуть. Хотя ночь обещала быть тёплой, насколько он мог судить по облакам, медленно плывущим в небе, но все равно Марк не сильно надеялся на свои способности предсказателя погоды и некоторое время размышлял, как ему утеплится на время отдыха. Он видел спальный мешок в одну из прошлых вылазок в деревне, но не думал, что он ему когда-нибудь понадобится. Некоторое время Марк колебался, но усталость всё-таки победила. Он сел, прислонился к прохладной коре дерева спиной, поплотнее закрыл куртку. И закрыл глаза.

Марк проснулся на рассвете. По большей части из-за того, что сильно продрог. Яркие лучи весеннего солнца, только-только поднимающегося из-за горизонта, играли бликами на листьях, постепенно запутываясь в ветвях деревьев. То тут, то там виднелись шапочки еще не растаявшего снега. Легкие порывы ветра ласково гладили Марка по щеке. Он улыбнулся и медленно поднялся, оглядываясь вокруг. С его одежды звонкой капелью посыпалась утренняя роса, заставив его вздрогнуть от неожиданности. Марк на секунду замер, а потом потянулся, широко раскинув руки, и внезапно громко засмеялся. Ветер подхватил его смех и, разорвав на мелкие клочки эха, раскидал его по ветвям деревьев на километры вокруг.

Мир был полон тишины. Даже Марк не в силах был что-то изменить. И никто другой. Теперь тишина была с Марком не только в старой, заброшенной тюрьме, но и повсюду. В эти мгновения, когда он стоял под деревом весь мокрый и громко, счастливо смеялся, Марк осознал, что даже если он сейчас не находился бы посреди леса, а был в центре мегаполиса, ничего бы не изменилось. Вечный гул мегаполиса больше никогда не сможет выкорчевать тишину из его сердца и разума. Она с ним навечно. И он, потеряв всякую осторожность, громко смеялся, смотря, как первые лучи солнца ласкают верхушки деревьев.

Но опьянение счастьем было кратковременно. Где-то в глубине леса грохнул и раскатился эхом выстрел. Марк встрепенулся, собрался. И, подхватив пустой рюкзак, трусцой двинулся вглубь леса, сознательно делая крюк в сторону от того места, откуда послышался выстрел.

Шёл он молча, постоянно прислушиваясь и стараясь сам сильно не шуметь. Где-то щёлкнет ветка, заголосит встревоженно птица – Марк затаился. Те, кто знал лес получше Марка, всяко были и в рядах мародёров.

Не прошло и несколько часов, как Марк понял, что заплутал. Раньше, в прошлые свои вылазки, он шёл напрямик, особо не опасаясь встреч с мародёрами и надеясь на удачу. Сегодня же его подвело не только собственное чутье направления, но и то, что он дважды делал большой крюк.

Марк остановился у старой, покорёженной временем и погодой сосны и огляделся. Вокруг был всё тот же лес. И никаких подсказок. Только солнце, что было уже довольно высоко, могло помочь Марку. Он хорошо помнил, что оно встаёт на востоке. А деревня, куда он шёл, была где-то на северо-востоке. На глаз определив направление, Марк двинулся в путь. С его лица ещё долго не сходила какая-то глупая ухмылка. Это и вправду было смешно – заблудиться и искать дорогу по солнцу. Как-то по-детски. Марк ожидал чего-то более серьёзного – нападения мародёров, сильной непогоды… Но заплутать в трёх соснах… Конечно, у Марка было оправдание – не сделай он тех крюков, он с лёгкостью мог нарваться на мародёров, которые вряд ли бы его оставили в живых. Но он думал, что изучил немного окрестности тюрьмы и не мог в них заблудиться. А получилось как раз наоборот.

Так вот и вышло, что к знакомой деревне Марк шагал не как обычно чуть меньше суток, а едва ли не двое. И вышел к ней со стороны леса, а не поля. Лес заканчивался на холме, одна сторона которого была словно откусана гигантскими челюстями. Даже неискушённому взгляду Марка было видно, что это не время над ним так постаралось, а люди. С давних пор деревенские жители рыли этот холм, добывая песок и глину для своих нужд.

Сгущались сумерки. Марк стоял на обрыве, и его взору открывалась вся деревня. Во время прошлых вылазок Марк так и не удосужился изучить её получше. Он лишь набивал рюкзаки едой и уходил. А теперь мог повнимательней её рассмотреть.

Деревня была небольшой и когда-то, наверное, уютной. Всего десяток дворов. И магазин на центральной площади. Раньше здесь, у магазина, наверняка всегда толпились люди – бегали, смеясь, дети; хозяюшки спешили за товаром в магазин, судача о чем-то с соседками, а мужики степенно обсуждали последние новости за чарочкой пива. Теперь всюду царило запустение. Мир изменился, и люди, бросив все, поспешили за мечтой. А дома… Дома остались ждать возвращения своих хозяев и быстро обветшали. Быть может, от тоски, если они умели тосковать.

Больше половины домов в деревне уже смотрели на мир выбитыми окнами и дверями. В магазине не осталось ни одного целого стекла. Лишь мельком взглянув на него, Марк сразу понял – здесь продуктов он больше не найдёт. Да и во всей деревне, скорее всего, тоже.

Марк нашел взглядом дом, в котором жил дед, и решительно начал спускаться вниз. Даже если он пришёл сюда сегодня зря, не навестить старика было бы неправильно.

Довольно быстро дойдя до деревни, Марк пошёл по ней медленным шагом. И каждый ему давался всё с большим трудом. Если бы кто-нибудь ему сказал ранее, что у деревень есть души, сейчас бы Марк посчитал, что душа этой деревни – мертва.

В прошлые свои вылазки сюда он хоть не особо оглядывался по сторонам, но многое видел. Стены домов тогда ещё хранили тепло ушедших хозяев – казалось, моргнёшь, а они возникнут словно ниоткуда. Забегает детвора вокруг тебя; усмехаясь в бороду, помашет тебе с завалинки беззубый дед; проходящая мимо девушка предложит напиться молока из крынки… А сейчас деревня была полна тишины. Могильной, мёртвой тишины.

Будто траурным маршем прошагал Марк по деревне. И остановился только напротив дома старика. В отличие от большинства домов, увиденных Марком, он выглядел не в пример лучше. Все стекла были целы и стояли в окнах. И дверь была на месте. Секунду промедлив, Марк поднялся на крыльцо и дёрнул дверь за ручку. Она неожиданно легко поддалась и открылась.

Смрад. Тяжёлый, трупный. Такой Марк уже чувствовал однажды – когда покинул реабилитационный центр в мегаполисе. И он бегом ринулся внутрь, прикрыв нос и рот.