Глава V. Мучительные видения

Заснув, Маша предала́сь неприятным, невольно пришедшим, воспоминаниям. Понятно, они связывались с полюбившимся капитаном, с которым связывалось столько личных надежд, заветных мечтаний, и который безвременно сгинул. Впрочем, проставленная в служебном деле первичная мотивация «пропавший без вести», оставляла пусть и небольшую, но счастливую вероятность; она позволяла надеяться, что он живой, просто по каким-то (видимо, субъективным?) причинам не может подать достоверных известий. Поэтому терпеливая девушка до конца не отчаивалась, настойчиво полагая, что рано или поздно тот непременно объявится.

Иван Ковров представлялся самодостаточным мужчиной, достигшим тридцатилетнего возраста. С восемнадцати лет он служил в специальных военных подразделениях, добился там немаленьких результатов, а пройдя профессиональное обучение, получил офицерский чин и дослужился до капитана. Дважды награждался орденом Мужества, единожды получил медаль «За отвагу». Ростом он виделся чуть выше среднего; широкие плечи, массивные бицепсы, выпуклая грудь и характерные шашечки брюшного пресса – всё говорило, что человек тот обладает значительной силой. Овальное лицо было не столько красивым, сколько приятным, не по-мужски привлекательным; широкие серо-оливковые глаза казались не в меру живыми и «светились» смышленой проницательностью, беспрекословной уверенностью, а главное, какой-то исключительной добротой, для представителя сильного пола не слишком естественной; массивный лоб выдавал наличие пытливого разума и изощрённой сообразительности; дугообразные брови, прямой, аристократический нос и аккуратные алые губы дополняли портрет отважного человека. Подводя итог, представленный военный, с одной стороны, готов был в любую минуту прийти на помощь более слабым (то есть никогда не использовал природные возможности для достижения низменных целей либо унижения человеческого достоинства), с другой становился беспощадным с отъявленными врагами.

Вот именно в бескорыстного героя, побывавшего в многочисленных боевых операциях, и влюбилась не менее смелая Вихрева. Само их знакомство произошло при необычных, если не роковых обстоятельствах…

Около шести лет назад её «купил» молодой человек, казавшийся с виду интеллигентным и крайне воспитанным; он оделся в дорогой костюм, под разноцветный галстук, и предложил за неё немалые деньги. Хрустов объяснил принятые правила достойного поведения, а заодно и немаловажный пункт, гласивший о негативных последствиях, наступавших в случае прямого невыполнения. Закончив непродолжительный инструктаж, Андрей без зазрения совести «переда́л» тому подвластную проститутку. Мария села в шикарный автомобиль (естественно иностранного производства) с каким-то интуитивным предчувствием неизбежной беды. Впрочем, быстренько отогнала тревожные мысли: они оставались в городе, рядом находился «боевой» сутенер (которому – ежели что? – вычислить обидчика особого труда не составит), терпение же в нелёгкой «профессии» – какая ни есть суровая добродетель.

Предчувствия Вихревой оказались отнюдь не беспочвенны. Богатый отпрыск, извращённый и избалованный, сын состоятельных бизнесменов-родителей, поощрявших любые выходки, имел небогатых, скорее бедных, друзей; среди них он являлся непререкаемым лидером. Уверенный в собственной безнаказанности (папина охрана могла обезвредить любую бандитскую группировку), переросший придурок задумал основательно выделиться, а заодно и сделать более «мелким» товарищам «бесценный» подарок – предоставить «сказочную» возможность потешиться с развратной девушкой, имеющей глубоко заниженный социальный статус. Поняла Мария, что конкретно её ожидает, лишь когда крутая машина подъехала к типичному мини-фургону. В нём находилось одиннадцать молодых парней, смотревших на неё и очумевшими, и голодными, и безжалостными глазами.

– Такого уговора не было, – запротестовала перепуганная путана, осуществляя попытку вырваться и прочь бежать от предполагаемых садистов-насильников.

– Нет, порочная «сучка», – злобно сказал отмороженный переросток, – за тебя заплатили немалые деньги, и ты – хочешь того или нет?! – их сейчас отработаешь, – и смачно влепил ей болезненную пощечину.

– Двенадцать человек – это слишком, – чуть не рыдая, запричитала юная проститутка, – одной мне с вами не справиться.

– А нам на это «насрать»! – орали подвыпившие ироды-выродки, едва ли достигшие совершеннолетнего возраста, но страстно возжелавшие женского тела; они, обтекая слюнями, поочередно выбегали наружу, а значит, милосердной пощады ждать явно не приходилось. – Ты, главное, расслабься – глядишь, обойдётся.

– Вам это с рук не сойдёт – и всё равно придётся ответить! – только и успела сказать возмущённая проститутка, охватываясь нервозной, лихорадочной дрожью.

В тот же момент кровожадный предводитель ударил её под дых, и Мария, пытаясь хватать, как рыба, ртом воздух, внезапно почувствовала, что лёгкие нежданно-негаданно перестали работать. Сделав несколько безуспешных попыток, она потеряла сознание, бесчувственным телом распластавшись на асфальтовом покрытии почвы.

Громкоголосо веселясь и выкрикивая победные кличи, отъявленные подонки потащили безжизненное туловище внутрь легкового фургона. Они предчувствовали, как насладятся интимной близостью, и как неплохо позабавятся с расфуфыренной кралей, и как по полной программе удовлетворят самые грязные пожелания, отвратительные потребности. Уверенные в исключительном превосходстве, разнузданные насильники даже не потрудились закрыть в машине задние дверцы. Столпившись неподалёку, каждый дожидался собственной очереди. Внутри, как будто специально для низменных целей, оборудовался удобный «топчанчик», предназначенный для поганого, по части противного, дела.

Вырубленная путана очнулась, когда наступил черёд третьего. Постепенно к ней возвращалась трезвая память. Вспомнив жутковатое происшествие, какое с ней ранее приключилось, она ужаснулась, представив, что ей придётся выдержать двенадцать ненасытных моложавых подонков; и ещё неизвестно, насколько извращенные мысли таятся в их безрассудных умах, разгоряченных безумным алкоголем и умопомрачительной наркотой. Она предприняла неистовую попытку высвободиться и остервенело поползла из-под следующего насильника, безжалостно тиранившего прекрасное тело. Не достигнув желаемого успеха, Маша срывавшимся, охрипшим голосом закричала:

– Помогите! Пожалуйста, помогите!

И моментально получила сокрушительный удар в красивое личико, прямо в область тоненькой переносицы, – и вновь потеряла сознание. Однако громкие призывы не остались совсем никем ни услышанными: как раз в тот трагический миг мимо проходил капитан спецназа Ковров, направлявшийся с повседневной военной службы домой. Увидев качавшийся автофургон, обезумивших, с горевшими глазами, парней, столпившихся подле, а также услышав деви́чьи мольбы о помощи, он сразу же понял всё здесь случившееся и действовал немедленно, быстро.

Словно ветреный ураган налетел он на стоявшую возле машины бесшабашную молодёжь. Широко расставив в стороны обе ру́ки, весом мощного тела и силой внезапного натиска Иван потеснил разуда́лую группу от входа. Он отогнал вероятных соперников немного поодаль, сам же оказался ровно напротив беспардонного отпрыска, ещё недозрелого, но уже осуществлявшегося противоправное половое сношение.

Схватив очередного насильника за́ ноги, подготовленный боец специальных подразделений резким движением стащил его с бесчувственной жертвы и бесцеремонно выволок из салона наружу. Умелый спецназовец не дал ему ни много ни мало опомниться, а когда голова отпетого отморозка очутилась на краю дверного проема, ладонью правой руки и применяя немалую силу довёл её до верхней части защитного бампера. Бессознательное тело безжизненно плюхнулось на гладкий асфальт; по крайней мере, за одного можно было больше не беспокоиться: черепно-мозговая травма была тому обеспечена.

Закончив с первым, Ковров обернулся, чтобы исключить внезапное нападение, готовящееся со стороны осатанелых членов обкуренной группы. Те уже оправились от первичного шока и обступили народного мстителя живым полукругом, перегородив любые пути возможного отступления. «Десять», – машинально насчитал практичный спецназовец. Настал напряжённый момент. И тут! Из-за внутренней стороны фургона вышел хорошо одетый юноша, беспардонный и нагловатый; он удерживал бейсбольную биту. Пока вступившийся за беззащитную девушку профессиональный герой расправлялся с очередным неугомонным насильником, влиятельный отпрыск сбегал до иностранной машины и достал из неё губительное орудие.

– Тебе жить надоело? – спросил оголтелый молодой отморозок, покручивая перед отважным одиночкой деревянное приспособление, изначально предназначенное для игры в бейсбол и только потом применимое к чудовищной драки.

– Ребят, – спокойно ответил молодой офицер, зорко следя за раздури́вшимися парня́ми, – давайте сделаем так: я заберу несчастную девушку, мы спокойно отсюда уйдем, и – тогда! – обещаю, никто здесь больше не пострадает.

Произнесённые слова вызвали громогласный хохот осатаневшей толпы, необузданной и пьяной, не способной хоть сколько-нибудь пораскинуть задурманенным мозгом. «Очевидно, они находятся под курно́й наркотой, то есть уговорить их, взывая к разуму, навряд ли получиться», – предположил про себя военный, причём вполне справедливо.

– Ну, а что будет, если мы вдруг откажемся вас отпустить? – прервал недолгие мысли ухмылявшийся отпрыск богатых родителей, когда все остальные спутники как следует просмеялись. – Что тогда?..

– В противном случае придётся всех вас наказывать и, конечно же, делать больно, – невозмутимо пообещал Иван, а следом печально, с наигранным вздохом, добавил: – Хотя мне бы очень этого не хотелось.

Да?! – внезапно придав лицу звериное выражение, прорычал отмороженный предводитель. – Ты в этом уверен? А ну-ка… попробуй!

В подтверждение серьёзности гнусных намерений одуревший парень замахнулся бейсбольной битой; она направлялась напрямую в голову бесстрашного незнакомца, невероятно наглого и помешавшего им вдоволь повеселиться. Отворачиваясь от опасного попадания, наносимого прочным предметом, Ковров сделал левый шаг в сторону, развернул корпус сильного тела и резко продвинул его вперед. Нетрудно догадаться, при произведённом манёвре деревянная колотушка ударила в пустоту.

К пострадавшей проститутке как раз вернулось сознание. Присев на продолговатой кушетке, она с удивлением наблюдала, как за неё решительно бьётся неизвестный, но очень умелый мужчина.

Тот, продолжая проведение на́чатого приёма, перехватил нахального обидчика за «боевое» запястье и, помогая второй, довёл ударную кисть на излом, ослабляя цепкую хватку. Падавшее оружие остановилось правым носком, было ловко приподнято кверху и перехвачено преобладавшей рукой; левая в тот миг выпрямленными пальцами била в сонную артерию развоевавшегося противника. Продемонстрированное движение являлось отточенным, неоднократно применялось на практике, в связи с чем наносилось мастерски, своевременно устраняя главную силу раздури́вшейся братии. Теряя сознание, молодой отморозок медленно опустился вниз и растянулся в дорогом костюме на грязном асфальте.

Потеряв нахального предводителя, агрессивные молодчики несколько приуныли. Решив воспользоваться их кратковременным замешательством, боевой офицер повторно распорядился:

– Ещё раз предлагаю разойтись по-хорошему и дать нам спокойно уйти, – сказал и, указывая на лежащих людей, добавил: – Как изволите видеть, данное слово держу.

Мария?! Она смотрела на нежданного избавителя поистине восхищённым взглядом. Он тоже краешком глаза сумел заметить, что измученная девушка в салоне очнулась. Весомое подспорье значительно облегчало благополучное отступление, ведь в противном случае пришлось бы выносить её практически на руках.

Тем временем преступные элементы испытывали чувства совсем не такие, какие были у Вихревой, впечатлённой от появившегося спасителя. Все они, вместе взятые, отчётливо понимали, что если отпустят людей живыми, не избитыми до беспамятства, то безжалостный предводитель, едва лишь очнётся и прознает о трусливом предательстве, сам учини́т им немедленную расправу. Зная жуткие методы достопочтенного «папеньки», никто из обкуренных отморозков и в мыслях не допускал, чтобы испытывать всю силу беспощадного гнева как кровожадного сынка, так и «бандитствующего» родителя. Наверное, руководствуясь столь серьёзной причиной, бездушные насильники и пораздумали, что лучше оказать сопротивление никому неизвестным чужим, чем впоследствии получать хорошую взбучку, но разве уже от своих.

Ничего не отвечая на практичные призывы военного, все десять человек разорва́ли томский воздух громкими криками и озлобленным улюлюканьем, а следом бросились в ожесточённую схватку. Однако нападать всем вместе не получалось, так как опытный боец-спецназовец за́нял выгодную позицию, не позволявшую приблизиться общим скопом.

Первый нападавший парень приня́л на разъярённую физиономию закруглённый, более толстый, конец тычком, и тут же лишился сознания, которое словно бы вылетело из бренного тела. Второй, рвавшийся едва ли не единовре́менно, испытал на прочность хрупкую переносицу, но уже от конца от второго, от тонкого – её пришлось проверить резким, отменно доведённым ударом… Посыпались ли разноцветные искры? Скорей всего, да, так как, схватившись за повреждённое место и согнувшись пониже, он отбежал несколько метров в сторону, присел у ближнего многоэтажного дома и стал обливаться и горючими слезами, и пенистой кровью.

Третий появился несколько неожиданно. Ковров лишь краем глаза уловил движение сбоку, но безошибочно вычислил, что в его голову летит огромный, ни с чем не сравнимый, кулак. Уклоняясь от страшного попадания, он легонько присел, не позабыв выставить в бок согнутый локтевой сустав. Громкое болевое кряхтение отчётливо возвестило, что произошло прямое попадание в неприятельский пах, на какое-то время отбив у нерасторопного выродка желание вообще с кем-либо драться. А к одинокому бойцу рвался уже четвёртый! «Спружинив» на обеих ногах, Иван повыше подпрыгнул и, крепко держа бейсбольную биту, отполированный центр «познакомил» с округлым подбородком настойчивого мерзавца – проверенный болевой приём надолго вывел очередного недруга из затянувшегося сражения.

Перед боевым офицером образовалось достаточное расстояние, позволявшее произвести несколько маховых, по большей части пустых, ударов по воздуху; так он отгонял от себя шестерых оставшихся «полупридурков», «полубандитов», «полубездельников». Воспользовавшись образовавшейся передышкой, Ковров ненадолго остановился, чтобы перевести разгорячившийся дух и определиться с дальнейшими действиями.

В то же время Мария, сняв порванные колготки, нашла в салоне металлическую полудюймовую трубку, имевшую размер чуть менее метра. На удивление ловко выпрыгнула наружу, встала рядом с невольным защитником и приготовилась помогать ему продолжить ожесточенное, едва ли не боевое сопротивление. Доблестный спецназовец посмотрел на помощницу, внезапно пришедшую на подмогу, недоверчиво ухмыльнулся, но ничего не сказал, предоставив господину случаю рассудить, какой из дополнительной силы выйдет в ближайшем будущем толк.

Недолго думая, отмороженная шестёрка набросилась на обоих отважных соратников. Одного взяла на себя Вихрева. Неумело махая железным орудием, она умудрилась попасть ему по правой ладони. Тот взвыл от нестерпимой шоковой боли, предоставив разошедшейся девушке ударить по бестолковой башке. Когда он согнулся, обхватив повреждённую голову ободранными руками, разъярённая путана приняла́сь многочисленно и безостановочно колотить по согбенной спине, пока он вконец не упал; но и там она, всё более распаляясь, никак не могла прекратить его избивать – уже ногами пинала поверженного мерзавца, практически безвольного, не представлявшего серьёзной опасности. Сами виноваты! У неё случилась форменная истерика, наконец-то нашедшая обоснованный выход.

Пока Мария боролась с одним, обученный спецназовец с легкостью расправлялся с оставшимися: первому перебил кадык; второму – оба плеча; третьему – ключицу; четвёртого отправил в нокаут простым ударом по непродуманной «бестолковке»; пятому, недолго думая, сломал пару передних рёбер. Заканчивая, всем, кто оставался в разумной памяти, он применил различные приёмы, направленные на продолжительную потерю сознания, – в основном перебил сонную артерию и заднюю часть затылка.

Проделав привычную боевую работу, Ковров оттащил от противника обезумившую Марию, а приведя её в чувство лёгкой пощечиной, предложил пройти на съёмную жилую квартиру, где можно привести себя в порядок и несколько успокоиться. Вот так завязалась близкая дружба между двумя чужими людьми, ранее полностью незнакомыми и отмеченных различным происхождением, социальным положением в обществе. Образовавшаяся привязанность всё более крепла и постепенно перерастала в нечто высокое, неразлучное, светлое. Спецназовский офицер отнёсся вполне нормально, что спасённая девушка оказалась развратной путаной. Покажется странным, но вскрывшееся обстоятельство ничуть его не смутило; напротив, он воспри́нял дурно́е известие с немалым сочувствием, прекрасно понимая, что после детского дома у Марии не появилось другого, наиболее достойного, выбора.

В дальнейшем, каждый раз, возвращаясь из дальних командировок, Иван «покупал» полюбившуюся проститутку не менее чем на сутки, всё больше к ней привыкал и неотвратимо сближался. Как уже упоминалось, во время приватных встреч он обучал рыжеволосую девушку военному делу. Она, как благодарная ученица, постигала его весьма и весьма успешно.

Так прошло четыре года, пролетевших словно один и показавшихся им обоим недолгими. Молодые люди давно отдавали отчёт, что сильно друг друга любят и что им пора узаконить возникшие отношения, сделав их более близкими. Однако у предусмотрительного спецназовца отмечалась одна особенность, для любившего человека несколько необычная: он не смел с ней связаться браком, пока не обзаведётся благопристойным жильем. Уезжая в очередную поездку, Ковров заверил милую девушку, что она случится последней и что он добудет необходимую сумму, достаточную для приобретения трехкомнатного жилища. Тогда он обязательно сделает счастливое предложение. Но! Жестокая судьба распорядилась совсем по-иному: она перевела офицера специальных подразделений в статус «пропавшего без вести». Вихрева лишилась всякой надежды, позволявшей вырваться из беспросветного ада, в котором она с огромным сожалением пребывала.