Глава VIII. Орудие преступления

«Как здорово получается, что они разместились по разным кубрикам; значит, можно будет пообщаться без ненужных ушей», – раздумывала Оксана, направляясь в профессорскую каморку. Она располагалась между двумя отдельными помещениями, где раньше проживали убитый Попов и исчезнувший Григорович. Достигнув входных дверей, она замерла, уловив лёгкое движение в конце недлинного коридора. «За мной уже начинают следить», – сделала она небезосновательный вывод, просившийся сам собой. Покрутив черноволосой головой из стороны в сторону и никого, соответственно, не увидев, бойкая оперативница бесцеремонно толкнула непрочную преграду, отделявшую от учёного. Однако не все выглядело так просто, как ей бы того хотелось, – она надёжно была заперта́ изнутри.

– Кто там? – раздался голос Веремчука, слегка дрожавший, видимо, от нешуточного волнения.

– Капитан Бероева, – браво отчеканила Ксюша, – Константин Георгиевич откройте, пожалуйста, мне нужно с Вами поговорить.

Два раза щёлкнул личинный замок, и деловая брюнетка уверенным шагом проследовала вовнутрь крохотного, но уютного помещения. Хозяин скромной комнатёнки сел на застеленной кровати, а незваной гостье указал на металлический стул, обтянутый чёрной материей и проложенный губчатым поролоном. Они оказались прямо напротив. Едва усевшись, неугомонная оперуполномоченная перешла к интересовавшему делу:

– Я так понимаю, к рассказу американского коллеги у Вас имеются какие-то особые уточнения – наверное, он рассказал не всё?

– Вы знаете, милая девушка, – не скрывая тревожных эмоций, вполголоса промолвил смущённый профессор, – много странного творится на северной станции.

– Неужели?! – скривив левый край ироничных губ, заметила ехидная сыщица. – И что же?.. Давайте конкретней.

– Куда уж яснее, – не в силах сдерживать лихорадочную дрожь, высказался робкий геолог, – после того как обнаружился второй умерщвлённый труп, я стал замечать, что российские коллеги как-то от меня отдаляются, зато, напротив, сильно сближаются с учёными заокеанского представительства. Сначала необычное явление меня вроде бы беспокоило мало, но сейчас – когда сначала убит Попов, затем пропал Григорович, а потом Рамирес зачем-то сказал неправду? – я начал подозревать, что мы втянуты в какую-то худую интригу, жуткую и нелепую, которой сопутствуют сплошные опасности и чудовищные убийства.

– Возможно, – подтвердила Бероева, глядя глаза в глаза и намереваясь уточнить, зачем именно сюда прибыла, – вот Вы сейчас озвучили «сказал неправду» – что сие означает?

– Неоткровенный рассказ Джеймса заключается в некоем сомнительном обстоятельстве, – отметил Веремчук, покрываясь холодным потом, – с утра основной проход, позволявший попасть в подлёдную нишу, где мы все вместе работаем, почти целиком запорошило свежевыпавшим снегом – это неоспоримый факт. Нам, и действительно, пришлось как следует потрудиться, прежде чем до конца его откидать. Впоследствии бушевавшая пурга чуть-чуть поутихла и можно было не беспокоиться, что выходное отверстие сильно завалит, – в этом отношении мы работали совершенно спокойно. Ровно за час до окончания трудовых изысканий, к моему великому удивлению, Григорович вызвался идти освобождать некритически занесённый проход – зачем, непонятно?

– То есть? – не сразу сообразила сотрудница уголовного розыска.

– В противовес неправдивым словам Рамиреса, снега «понаносило» немного, – капли на побледневшем лице учёного становились гораздо крупнее, – и чтобы его убрать потребовалось бы не более получаса. Как я уже говорил, Григорович его не трогал, а направился напрямую в бескрайнюю неизвестность. Через несколько метров его пешие следы обрывались, зато появлялись гусеничные отпечатки, оставленные небольшим снегоходом, скорее всего двухместным. И что странно?! Мои американские коллеги не придали странному факту никакого значения, как будто им отлично известно, что там, до нашего появления, приключилось.

– Интересно, – оборвала Бероева натужную речь (бледное лицо измученного рассказчика вовсю обтекало холодным потом); заметив необычную особенность и проявляя нормальное участие, сердобольная девушка простодушно спросила: – Константин Георгиевич, Вы как себя чувствуете? Вам плохо?.. Может, сходить за доктором?

Тот ничего не ответил, а сильно закашлялся, безвольно хватая недостающий воздух и цепляясь руками за горло, – становилось очевидно, что он безвременно умирает. «Только бы не сейчас!» – в сердцах подумала Оксана, нежными руками подхватывая учёного, в предсмертных конвульсиях заваливавшегося на половое покрытие. «Он ведь готов был всё рассказать», – мысленно причитала сокрушённая сыщица.

Начиная хрипеть, Веремчук изобразил характерный жест, приглашавший сблизиться лицами. Сквозь душившую хрипоту, он изловчился произнести единое изречение, хотя и странное, но всё же понятное: «Та… ре… лка» – и тут же скончался. Ошеломлённая сотрудница закрыла очередному покойнику потухшие очи и пошла из профессорской комнаты прочь, чтобы разыскать доктора Джордана и позвать его на констатацию скоропостижной кончины. Какого же случилось её нелепое удивление, когда, едва оказавшись в общественном коридоре, она внезапно столкнулась с Майклом, который и сам активно её искал и который находился в состоянии крайнего возбуждения. Но не он один так страстно желал обнаружить российскую девушку – вместе с ним по зимовочной базе рыскал Уоркен, державший ответную радиограмму. Увидев Бероеву, оба радостно вскрикнули:

– Ксюша, нам срочно нужно поговорить!

– Лично с Вами, Док, мне тоже, – энергично ответила деятельная оперативница.

Прекрасно понимая, что возникшее дело не для «лишних ушей», вначале предложили высказаться добросовестному радисту. Пользуясь предоставленным шансом и передавая маленький клочок бумаги, он проговорил коротко, но и отчётливо:

– Пришёл ответ из России.

Поблагодарив его за аккуратную исполнительность, заправская сыщица быстро пробежала взволнованным взглядом присланный текст:

Москва. Центр

Капитану Бероевой О.В., оперуполномоченной

Проведение эвакуации считать мерой, пока преждевременной.

Действовать в строгом соответствии с инструкциями, полученными при вылете.

27.11.2017 года, 19 часов 20 минут.

Отпустив исполнительного радиста, Оксана пригласила Джордана в жилую комнату, где находился мёртвый геолог; она прекрасно понимала, что он хочет ей сказать что-то невероятно значимое, но всё же посчитала, что сначала необходимо осмотреть очередного покойника (пока ещё свежий), чтобы попытаться установить и причину и следствие, повлекшие его трагичную гибель.

– Посмотрите, Док, – придав себе серьёзное выражение, потребовала сотрудница уголовного розыска, едва они оказались внутри, – Как Вы думаете, от чего он скончался?

Хотя возбуждённый врач и сгорал от явного нетерпения, собираясь немедленно выложить некую страшную тайну; но исполнение прямых врачебных обязанностей взяло верх надо всем остальным, и он незамедлительно приступил к внимательному осмотру безвольного тела. Вначале он подробно изучил кожный покров лица, имевший неестественный, несколько коричневатый, оттенок, затем нажал пальцами (указательным и большим) на обе челюсти и попытался разжать у мёртвого трупа сведённые челюсти. Предпринимаемые попытки он сопровождал словесными комментариями:

– Кожа влажная, следовательно, перед недавней смертью скончавшийся профессор сильно потел, что даёт неоспоримое основание полагать – произошли серьезные сбои в сердечной деятельности. В то же время ротовая полость заполнена желтоватой пе́ной, и присутствует характерный запах горького миндаля́; могу предположить, мы имеем дело с цианистым калием, – опытный врач сделал короткое отступление и рассказал о типичных симптомах взаимодействия, – он убивает благодаря тому, что, при попадании в кровеносную систему, на клеточному уровне связывается с железом, лишая её способности переносить и транспортировать дополнительный кислород… смерть наступает в течении нескольких минут.

– Так и было, – согласилась Бероева, беря с тумбочки ровный стакан, наполовину заполненный прозрачной жидкостью и стоящий рядом с полулитровой пластиковой бутылкой (она содержала негазированную минеральную воду), – мы проговорили с ним не дольше семи минут, и с каждой секундой ему становилось всё хуже и хуже.

– Стой! – вдруг вскрикнул Джордан, перехватывая у неосмотрительной девушки стеклянный сосуд, заполненный оставшейся минералкой.

Не поднося его близко и держа на сравнительном удалении, он поводил им, располагая под осторожно вдыхающим носом; потом Майкл взял пластиковую бутылку и проделал с ней единообразную операцию. Он сделал неоспоримое заключение:

– Очевидно, покойный глотнул из представленного стакана, что и явилось для него заведомо роковым. Кстати, я очень удивлен, что после принятого яда он ещё какое-то время жил, и даже сумел говорить, – наверное, максимальная концентрация отравлявших веществ была небольшой, либо же мы сталкиваемся не с чистым цианидом, а с какой-нибудь менее убийственной производной.

– Жалко, конечно, безобидного научного деятеля; но хоть здесь-то всё более чем понятно и обошлось без мистического «зверюги», – заметила российская сыщица, не скрывая объяснимого сожаления (ведь она не смогла спасти очередного члена команды); однако на сей раз в её голосе чувствовалась и некая интонация убежденного вдохновения, что она наконец-то приблизилась к страшной разгадке.

Итак, истинная причина жуткой смерти в общей сложности была установлена. Как не удивительно, она полностью совпала с устойчивым мнением, изначально зародившимся у Оксаны. Теперь пора переходить к проблемам насущным, а значит, въедливой сыщице надлежало поинтересоваться, зачем же именно её разыскивал взволнованный доктор.

– Вы мне что-то хотели сказать, Док?

– Да, да, конечно, – оживился медицинский специалист, закончив с непосредственными обязанностями, – я кое-что нашёл, но как рассказать, даже не представляю – лучше увидеть, – он махнул правой рукой, приглашая на выход, – дело необычайно странное и, по-моему, не терпящее никаких отлагательств. Мне кажется, оно напрямую связано с нашим таинственным незнакомцем, так что безжизненный труп профессора можно пока оставить здесь – думаю, за несколько минут с ним ничего не случится? – а как закончим, я его обязательно уберу.

Они вышли из крохотного кубрика, но идти им пришлось не так далеко: доктор толкнул дверь соседней каморки. Она оказалась не заперта, а её распахнутая створка открыла доступ в комнату пропавшего Григоровича. Не останавливаясь на достигнутом, Джордан рассказал, что же явилось конкретной причиной столь пристального внимания.

– Суть такова, – начал он, остановившись посередине непросторного помещения, – около часа назад я проходил по общему коридору. Вдруг! Мой излишний интерес привлекло то странное положение, что дверь сюда остаётся незаперто́й и чуть-чуть приоткрытой. Естественно, нестандартная особенность показалась мне необычной. Почему? Как правило, нежилые отсеки всегда находятся в запертом состоянии, потому что, как всем известно, учёная профессура старается хранить собственные тайны достаточно ревностно.

– И конечно же, серьёзное расхождение стало вам интересно, – предположила Бероева, произведя внимательный осмотр и заметив торчавшую из-под кровати металлическую трубу; она уже нисколько не сомневалась, на что именно Майкл ей сейчас укажет.

– Совершенно верно, – подтвердил американский специалист, умудрённый немалым жизненным опытом, – когда я оказался внутри, мне моментально бросился на глаза продолговатый конец стального предмета, выглядывавший из-под спального ложа. Ты видишь его, милая Ксюша?

– Разумеется, – понимающе кивнула российская сыщица.

– Тогда можешь достать, – настоятельно потребовал Джордан.

Заинтригованная оперативница нагнулась и, потянув за металлическую основу, извлекла наружу чудно́й предмет, внешне похожий на большие ножницы, снабжённые удлиненными ручками и применяемые для перекусывания толстой стальной арматуры; единственным отличием являлось, что, вместо резавших частей, здесь устанавливались две вытянутые продолговатые рамки, расположенные друг против друга, от которых, соответственно вверх и вниз, отходили железные клинья, по форме напоминавшие остроконечные звериные зубы – в общем, представленная конструкция имела полную схожесть с волчьими челюстями, а вся её рабочая часть запачкалась жидкостью багрового цвета, выдававшей явное сходство с высохшей кровью.

– Это ещё не всё, – проговорил медицинский сотрудник, извлекая из дальнего конца два стальных снегоступа, напоминающих собой голую человеческую ступню (правда, намного бо́льших размеров).

Даже при невнимательном рассмотрении становилось более чем очевидно, что на всех десяти концах так называемых пальцев имелись за́гнутые штыри, изображенные в виде могучих когтей; к обуви они крепились с помощью специальных кожаных ремешков. Пока Бероева примеряла их на тёплые сапоги, Джордан достал из-под пустовавшей кровати нечто, похожее на подобие огромной звериной лапы, снабженной мощными стальными крюками; последнее устройство походило на когтистую длань, удерживаемую с помощью обыкновенной полудюймовой трубы, прива́ренной со стороны предполагаемого запястья и имевшей в длину не более сорока сантиметров. Желая продемонстрировать её в деле, Майкл сделал резкое маховое движение, показывая, как оставляются отчётливые следы звериного нападения. В то же самое время Оксана экспериментировала со «звериными челюстями». Смыкаясь между собой, они создавали тот самый лязгавший звук, который она слышала, когда они вместе с О’Нилом осуществляли первый выход из основного комплекса зимовочной станции.

– Всё правильно, – констатировал зрелый доктор, наблюдая за производимыми несложными опытами, – именно так и разгрызались безвольные тела мёртвых уже людей. Однако вначале их всё-таки убивали острым ножом, а уже потом имитировали чудовищное нападение огромного зверя, вычищая из туловища любые намёки, способные указать, что сперва производилось губительное воздействие обыкновенного человека. Извлечённые останки, скорее всего, складывались в какой-нибудь целлофан, от чего создавалась обманчивая иллюзия, что они якобы съедены; спинную кожу раздирали железной лапой, по-видимому, ею же извлекался и головной человеческий мозг – она изображена своеобразной лопаточной формой, а мозговое вещество, как известно, представляет собой целостную структуру, в результате чего её незамысловатое применение позволяет основательно вычистить черепную коробку. Мо моему субъективному мнению, ужасные телесные повреждения наносились с одной, единственной, целью – запугать непосвящённых членов полярной зимовки.

– Целиком разделяю Ваше профессиональное мнение, Док, – осознанно согласилась Оксана, отложив опасный предмет и неприятно поморщившись.

Последнее, что Майкл извлёк из-под злачной кровати, был удлинённый брезентовый чехол, в котором предположительно что-то осталось. Американский медик немного его потряс, после чего на половое покрытие выпал остроконечный нож, напоминавший российскую финку, снабженную узким лезвием, и длинным, и прочным.

– Вот и загадочная шарада сложилась: все чудовищные орудия находятся в полном сборе, – сделала Бероева обоснованный вывод, – и ничего здесь нет ни мистического, ни схожего с бездумным животным. Все совершённые жуткие преступления – это омерзительное дело рук, исключительно человеческих.

Пока она делала несложные умозаключения, Джордан складывал обнаруженные находки в предназначенный для их хранения цилиндрический кожух; найденное оружие (как и следовало ожидать) разместилось там и удобно, и равномерно.

– В убранном состоянии его можно вынести наружу спокойно и не привлекая к себе избыточного внимания. Что я хочу сказать? Скрытное перемещение ужасных предметов становится делом и обычным, и ничем неприметным, – высказал Майкл здравую мысль, которая и так была очевидна, – тем более что уличный тамбур находится в пяти метрах от дверцы, ведущей в спальную комнатку Григоровича.

– Да, Док, здесь я, пожалуй, с Вами всецело согласна, – подтвердила Оксана, что и сама она склонилась к уместному пониманию, – но сейчас надо подумать, где «убийственное хозяйство» покамест надёжно припрятать? По-моему, удобнее всего его разместить у Вас, в лекарственном морозильнике. Всё равно туда криминальный труп убиенного геолога нужно снести, заодно и кошмарные железки, под шумок, перетащим – непринужденно и не вызывая ничьих подозрений. Лично мне кажется, рано пока открываться, что нам уже всё известно, – Вы так не считаете, Майкл?

– Я мало разбираюсь в оперативной работе, – произнёс американский врач, на секунду задумавшись, – и готов, Ксюша, подчиняться любому профессиональному указанию. Единственное, мне хотелось бы уточнить: а не думаешь ли ты, что именно я могу быть причастным ко всем ужасным убийствам и что, выдавая сейчас преступные орудия, я преследую некий таинственный умысел?

– Говоря Вашими словами, Док, такой возможности я нисколько не исключаю, – не стала хитрить Бероева, – ни в чём нельзя считаться уверенной – положенное время всё расставит по нужным местам и покажет нам кто настоящий друг, а кто подлинный враг. Пока мы собираем голые факты, а детальные выводы будем делать потом. Засим содержательный диалог предлагаю закончить. Давайте побыстрее здесь уберёмся и отправимся ужинать, потому как для следующего мероприятия нам нужно основательно подкрепиться… у меня созрел некий конструктивный план, а осуществим мы его непременно нынешней ночью, – поделилась она созревшей идеей и, не вдаваясь в дополнительные подробности, перешла к задачам насущным: – Вы отправляйтесь за трупным мешком, а я буду ждать Вас в комнате скончавшегося ученого.

«Как знать? Не оказалось бы слишком поздно?» – проворчал медицинский специалист, направляясь выполнять пустячное поручение. Когда он вернулся, плутоватые заговорщики переместили мёртвое тело в чёрный пакет; в него же они спрятали и найденные орудия безжалостных преступлений. Закончив с непродолжительной упаковкой, вещественные доказательства (без привлечения посторонних) переместили в холодное помещение станционного медкабинета.