Глава 3

Ксорх, отец Саркха и Старший Охотник, а значит сильнейший в своем поколении, вместе с отрядом подчиненных ему Охотников возвращался в племя. Охота прошла удачно, но усталость давала о себе знать. Жутко хотелось отдохнуть, и его гнала вперед только мысль о ласках Айры, ради которых стоило поторопиться.

Позади плелись его вымотанные подчиненные – они-то ко всему прочему тащили туши убитых тварей. Последние дни выдались удачными на добычу.

Десяток минут пути – и они наконец вышли в пещеру. Справа сидели бездельники-стражи, а впереди расстилалась огромная, родная пещера.

– С удачной охотой, Ксорх, – один за другим буркнули стражи.

Он лишь махнул им рукой. Даже рот открывать было лень.

В ноздри сразу ударил гул и такой родной запах жизни большого племени: теплый, дымный и чуть-чуть вонючий. Однако, ощутить эту вонь можно было только после охоты в сырых и холодных тоннелях.

Уже не спеша, они шли к жилищам и на подходе к ним разделились: самые слабые понесли добычу в Хранилище, где должны были разделать и поделить её, а сильные…как и Ксорх, – отдыхать. Часть последних пошли в центр пещеры, где находились жилища Охотников – к своим семьям, а Ксорх и два охотника из рода Камнекрабов – к зурам.

Зурами назывались те самки гоблинов, которые спали с мужчинами за ту или иную плату.

Домой Ксорх возвращаться не хотел, там его ждала опостылевшая, разжиревшая после десятков родов жена, которая и до них привлекательностью не обладала, а теперь и вовсе стала брюзжащей бесформенной тушей для кормления. И, кроме отвращения, ничего в нем не вызывала. Но она была частью семьи, и была должна рожать, так что избавиться от нее не было никакой возможности. Как бы Ксорх не хотел. Старейшие не дадут.

Были вещи, которые изменить Ксорх не мог, – в том числе и навязанную собственной семьей жену, но…никто не мог запретить ему любить и желать другую.

Круг зур приближался, а с ним и Айра. Уже при мысли о ней, у него моментально наступало возбуждение, – самая красивая женщина племени. Да, она была зурой, но принадлежала ему одному. Посмел бы кто к ней приставать – быстро бы валялся на полу с переломанными руками-ногами.

Незаметно для себя, Охотник оказался перед большим жилищем из сложенных друг на друга огромных костей, накрытых шкурами. Всё это добыл сам Ксорх…для Айры.

На мгновение он замер перед входом, а затем шагнул внутрь. Его сразу обдало приятным и знакомым запахом расслабляющих трав.

Глазам предстала знакомая обстановка из множества набросанных друг на друга мохнатых шкур, парочки каменных столиков со снадобьями и напитками, и небольшого лаза в подземное жилище. Везде были развешаны пучки пахучих трав. Над костром вился дымок дурманящих трав, и уже через два вдоха Ксорх начал успокаиваться и расслабляться.

Однако взгляд приковывало одно – лежащее на шкурах обнаженное тело Айры, блестящее в отблесках костра. Она сразу повернула голову в сторону Охотника. Ее глаза, от дурманящего запаха благовоний, были слегка влажными, а зрачки – возбуждающе расширенными.

Она плавно поднялась и, медленно покачивая бедрами, пошла к Ксорху. Кроме многочисленных, позвякивающих украшений, на ней ничего не было. Сотни косичек с талисманами и костяшками качались при каждом шаге.

Ксорх медленно, не сводя с нее взгляда, снимал один за другим свои доспехи, сделанные из тела панцирного каменного краба. Надежные, но довольно тяжелые. Айра не спеша подошла к нему и помогла снять остатки этой неудобной брони. После чего приятно пахнущей тряпкой обтерла всё его тело.

Легкое, слегка неприятное пощипывание – и мазь начала действовать. Терпеть резко нахлынувшее Ксорх больше не мог: он развернул Айру лицом к себе, крепко обнял и повалил на мягкие шкуры.

Наконец-то, – подумал он, – Наконец-то…

****

Айра, мать Зур”даха, смотрела на лежащее среди шкур тело Ксорха. После того как тот излил всю свою страсть, то довольно уснул и теперь он был спокойный, удовлетворенный, а вот она – нет. Ее снедало беспокойство о будущем. Не своем – сына.

Вытянув руки над тлеющими углями костра, она грелась, подставляя то одну сторону, то другую. Тепло успокаивало ее, как и запах трав, поэтому в ее жилище всегда горел костер. Тяжелый, душный воздух внутри замедлял ее мысли и саму жизнь. Ее жилище было ее особым местом.

Но сегодня и это всё не могло отогнать тревогу. У зур обычно не было детей, лишь у Айры он был. Да и зурами становились не потому, что хотели, а потому, что не могли рожать, и дети, как у нее, были скорее исключением. Конечно, всегда существовал выбор: либо тяжелая работа, либо…это. Но, учитывая её красоту, Айра понимала – ее в любом случае использовали бы направо и налево. Вот только сейчас это был один Ксорх, а при другом исходе…сколько бы их было? Самцов. Так почему бы сразу не использовать то, что дано природой.

Да, у Айры был сын, но что такое один ребенок в ситуации, когда к зрелости большая часть их погибает от болячек или нелепых случайностей. Для племени этого было мало. Бесполезные самки не нужны. Завет предков один – рожай, пока можешь.

Айра почти не жалела о своем выборе, но чего она не ожидала, так это ненависти к себе. Ее ненавидели как обычные самки с множеством детей, так и другие зуры. Всем не давала покоя ее красота и то, что Ксорх ходил только к ней. Всегда. В то самое время как другим зурам приходилось принимать у себя далеко не один десяток мужчин за месяц. И это, естественно, они считали несправедливым.

Конечно, саму Айру никто не трогал, и пока что не смел трогать, все боялись вызывать на себя гнев Ксорха, но и это было лишь временной защитой. Всегда найдется отбитая и больная на голову, которой будет все равно, лишь бы расквасить лицо Айры. И она этого побаивалась, поэтому старалась особо не раздражать других зур.

А вот сын…На сыне отыгрывались при любой возможности, и тут она ничего не могла поделать.

Айра была слабой, хрупкой женщиной, гораздо более слабой, чем обычная гоблинша, – потому что к работе была непривычна, а телосложение ее всегда было изящным, с тонкими от рождения костями; потому и силы в ее теле почти не было.

А Ксорх, – она это и видела, и знала, – относился к ее сыну как к очень досадной, раздражающей помехе, которой лучше бы не было, что, в общем, было нормально – ведь это был не его сын, а просто чужой ребенок.

Бум!

Легкий гул от удара, раздавшийся во всех концах пещеры и вызвавший легкую вибрацию камня, разбудил Ксорха. Через мгновение вновь наступила тишина.

Удар сердца Предка. Раз в день. И так было всегда, сколько Айра себя помнила. С самого детства.

Охотник открыл глаза и довольно перевернулся на бок, просыпаясь. Звук биения сердца был для него привычен и нисколько не пугал.

– Эх…Пора…– пробормотал он, с неохотой поднимаясь.

– Надо поговорить, – сказала Айра.

– О чем?

– Об Испытании. Говорят, оно скоро.

Уже начало разговора не понравилось Ксорху, потому что он знал точно – речь обязательно зайдет об ее сыне.

– Ну скоро. Недели две. Тебе какая разница? Всё равно на волю жребия ничем не повлиять. Твоему малому либо повезет, либо… Либо нет. В прошлый раз повезло же.

Айра вздохнула:

– Два раза так не повезет.

– Кто знает…В любом случае, ни ты ни я не можем ничего сделать, поэтому я не понимаю, что ты хочешь от меня.

Лицо Айры нахмурилось, появились складки на лбу, переносице. Несколько мгновений она словно раздумывала, решалась на что-то, а потом вдруг выпалила:

– Мне нужно Ядро, Ксорх.

– Что?! – изумленно выдохнул он, – Ты с ума сошла?

– Я хочу чтобы он выжил на Испытании.

– Да он до него не доживет если примет ядро!

– Но если мой сын сумеет поглотить Ядро, ведь он сумеет пережить Испытание?

– Нет, – резко ответил Ксорх, – Об этом даже не думай, слышишь?

– Почему? – зло уставилась на него Айра, – Чем он хуже ваших детей, которых вы с малолетства пичкаете Ядрами, а?

– Ты просто не понимаешь, о чем говоришь. – резко помрачнел Ксорх.

– Тогда объясни. – потребовала Айра.

– Ты сама всё понимаешь, если не тупая, поэтому наши жены рожают столько детей, и поэтому так мало их остается в живых к взрослому возрасту. Шансы даже у нас невысокие. Это же очевидно. Выживает в один из пяти.

– Неправда, ведь вы им даете ядра по многу раз, сам говорил.

– Да, но это касается тех, кто прошел первое Поглощение. Первое Поглощение – самое опасное.

– На Испытании погибает всё равно гораздо больше детей.

– Я не закончил. В наших детях кровь потомственных Охотников, и их шансы изначально в разы выше чем у обычных детей, вроде твоего сына. Мне не жалко ядра – жалко твоего сына, который точно погибнет. Ядер всегда в избытке, и ты это знаешь.

На секунду Айра задумалась, а потом прищурив глаза ответила:

– И всё равно вы их гробите. И на Испытании гробите. Не обманывай меня. Вам плевать на детей, и на то, сколько их умирает. Не ври, что тебе жалко чью-то жизнь. Сколько детей погибает на Испытании? А? Каждый цикл.

– Испытание – необходимость. – даже не пытался оправдываться Ксорх.

– И я о том же. Если бы вам было надо, вы бы вдвое больше детей положили. Это же не ваши дети, а изгоев и прочих, подумаешь! Нарожают еще. Ведь в пещере и так места мало, да?

– Если бы надо было, положили бы вдвое больше.

– Как будто тебя волнуют дети изгоев, – хмыкнул Ксорх, нащупав слабое место. – Тебя волнует только твой Зур”дах.

– Запомнил, наконец, его имя.

– Хорошо, если шансы так малы как ты говоришь – то почему не дать мне это сраное Ядро? А? Я больше ничего не прошу. Только дай мне ядро. Дай ему шанс!

Ксорх застыл. Он задумался. Да, он сам виноват, сам многое рассказал о ядрах Айре, так что сказать, что это неправда уже не выйдет. Действительно, ядер всегда у Охотников было с запасом. Причем даже тех ядер, которые они никогда не будут использовать, – ядра убитых насекомых, кровь которых не подходила Четырем Семьям. Ему вот подходили лишь ядра скорпа, как и всей его семье – от прадеда до сына; все они, рождаясь, уже несли в себе частицу крови скорпа, и вмешивать туда иную кровь было смертельно опасно – слишком велик шанс отторжения. Ядра только одного вида усиливали уже имеющуюся кровь, повышая ее концентрацию в теле и улучшая его свойства: крепость, скорость, регенерацию.

Айра, тем временем, ждала. Ждала его решения и глаза ее аж пылали от ярости. Ксорх знал, что в таком состоянии с ней лучше не спорить. Он скрипнул зубами и начал натягивать обратно броню. Сам. Айра не помогала..

Пришел он сюда отдохнуть, расслабиться после недели Охоты, а получил лишь проблему на свою голову.

Но почему-то чем дольше он размышлял над просьбой Айры, тем меньше он хотел сказать решительное “нет”.

И почему-то всё еще просто не оборвал ее глупую идею сказав твердое и непоколебимое “нет”.

Однако всё же спросил, перед тем, как уйти:

– Как ты себе это представляешь, Айра? Что я просто возьму ядро и дам тебе, а ты потом запихнешь в рот своему сыну и будешь надеяться на чудо?

– Да, именно так я себе это и представляю.

– Ты достанешь? – прилетел ему в спину вопрос.

Ксорх не ответил. Он думал. Он еще не решил.

****

Дойдя до своего жилища, большого каменного круглого строения, сложенного из разноразмерных камней, Ксорх приостановился и лишь затем шагнул внутрь. Встретила его толстая, недовольная жена, еле вставшая с меховых подстилок на полу. Ее длинный нос сразу задергался, вынюхивая следы, запахи другой женщины на нем, и… конечно же, находил. Подобное скрыть невозможно.

Ксорху было всё равно.

Он скинул доспехи, чтобы поскорее освободиться от их тяжести, и облегченно вздохнул. И сразу же сморщился от отвращения: в нос ударил тошнотный запах дерьма, детей, противного жирного тела жены и какой-то вонючей еды.

– Дерьмо! Какое же вокруг дерьмо! – Ксорх сплюнул.

Особенно остро вся эта грязь и вонь вокруг вкупе с уродством жены ощущались после пахнущего травами жилища Айры и ее самой.

Он спустился в нижние помещения даже не кивнув жене. Миновал одну комнатку-пещерку, потом вторую, и дошел до третьего, самого большого помещения, служащего местом хранения оружия, ценных ингредиентов и…тех самых ядер.

Открыв нехитрый тайник, прикрытый каменной крышкой, он начал разглядывать ряды нескольких сотен ядер, добытых из различных существ. Выглядели ядра незатейливо, будто просто скатанный в шар комок грязи – никогда и не подумаешь, что они так опасны. Размеров они были от самых крошечных до крупных, размером с глаз ребенка. Размер означал лишь одно – силу твари, из которой его достали и, соответственно, количество Крови. Но ни один Охотник не дал бы своему ребенку ядро, размером больше семечка, иначе ребенку просто не выжить – разве что случайно.

Переварить крупное ядро было слишком сложно и рискованно, и лучше это делать уже пройдя несколько успешных Поглощений. Так поступали опытные Охотники уже выше Седьмого круга. Было, правда, еще одно правило, которое вывели их предки: не использовать в Поглощении ядра слишком агрессивных существ. Чем агрессивнее Кровь существа – тем меньше шансов пережить Поглощение.

Род Ксорха был, пожалуй, единственным исключением из этого правила: скорп был умеренно-агрессивным насекомым, но и они рисковали лишь потому, что предки не оставили выбора. Столетиями в их крови уже была кровь скорпа и использовать другие ядра было смерти подобно.

Эта мысль навела его на решение. Да, мальчишка его раздражал. Сильно. Особенно когда он был поменьше, то одним своим присутствием сбивал весь настрой и желание Ксорха. А тут Айра сама предлагает ему возможность избавиться от ее сына. Тем более, ни про размеры, ни про остальное зура не знала. Этого он ей не рассказывал. А значит…значит он не рискует. Никто не узнает от чего умер мальчишка.

Пальцы тут же нащупали самое старое и опасное ядро. Мелкие Ксорх отмел сразу, мало ли…вдруг выживет.

А вот это…Опаснее ядра у него не было.

Чёрное. Вокруг него плавилось само пространство, пуская лёгкие искажения. Силуэт паука почти стёрся на чёрном ядре. Где его предки добыли – Ксорх не знал, но ему объяснял ещё дед, что самыми опасными являются ядра паука. Почему – он не знал.

Впрочем, он взял в руку и второе ядро – многоножки. Не менее опасное. Решение он принял просто: какое из ядер тяжелее, в том и больше Крови насекомого, и тем оно опаснее.

Перевесило паучье ядро.

Ядро многоножки отправилось обратно в тайник – хранилище.

Что ж, Айра, – подумал он, – ты хотела ядро для сына? Ты его получишь. Самое лучшее ядро из тех, что у меня имеются.

Это неожиданно привело его в хорошее настроение. Смерть мальчишки – лишь вопрос времени. На Испытании у него бы сохранялся маленький шанс выжить, сейчас – нет. Скорее всего, Айра какое-то время погорюет, потоскует, но винить ей, кроме самой себя, будет некого.

Ксорх поднялся. Он всё решил.