Глава 7

Окраины пустовали. Зур”дах забрался в небольшую нишу в стене, в которую влез бы только ребенок и застыл. В трех сотнях шагов от него размещались загоны с ящерами, вокруг которых бродили, бездельничая, сонные погонщики и дрессировщики. Оттуда его не разглядеть, поэтому “глаза” можно было испытывать без опаски.

Прищурив глаза и напрягшись, он ощутил как глаза за пару мгновений перестроились. Их затопила тьма, делавшая всё темнее, бесцветнее, но…четче. Появилась и странная сетка на окружающем. На открытом пространстве зрение заработало совсем иначе, нежели внутри жилища матери.

Теперь всё, что находилось вблизи виделось размытым, зато дальние предметы он мог рассмотреть во всех подробностях. Пришлось раз десять-двадцать напрягать зрение и прищуриваться, прежде чем удалось сфокусировать “нормальный” взгляд, способный видеть всё вокруг без размытий.

Немного погодя, гоблиненок решил выйти из своего укрытия и сесть поближе, шагах в двадцати от прежнего места. Теперь он стал наблюдать за ящерами. Подвижные, живые цели заставляли новое зрение теряться: то фокусироваться, то расфокусироваться. И это Зур”дах контролировать пока не мог.

Вновь пришлось удерживать некое усредненное состояние. Как только это получилось, гоблиненок смог выдохнуть и…прищуриться. Первой целью он выбрал ящера, застывшего на камне шагах в трехстах. Едва Зур”дах напряг глаза – и он как будто оказался прямо перед ящером: совершенно неожиданно он смог рассмотреть царапины, ранки, выбитые чешуйки, грязь и пыль.

– Невероятно… – выдохнул он.

О том, что подобным зрением обладают Охотники, или их дети, Зур”дах не слышал. Хотя, ведь никакой боевой пользы подобные способности не несли, чего тогда о них говорить?

Сетка, разделяющая пространство перед ним на равные части, мешала. Поначалу очень сильно. Но чем лучше у Зур”даха получалось контролировать глаза, тем более полупрозрачной и незаметной она становилась.

Еще полчаса такого активного использования – и глаза начали гореть и чесаться, будто туда песку насыпали. Гоблиненок закрыл глаза и стало сразу легче, но одновременно с этим он вдруг понял, в чем эта сетка может ему помочь. В рисовании.

Отдохнув, он нашел подходящие для рисования камни и провел первые линии. Поначалу возникало неудобство, когда он присматривался к тому, что хотел нарисовать, но скоро он приловчился поглядывать и на объект рисования, и на то, что получалось. Это было одновременно и тренировкой нового зрения, потому что постоянно приходилось менять дальний фокус на ближний. Однако сейчас Зур”даху это нравилось. Потому что рисунок получался на порядок лучше тех, что он рисовал до.

А потом он вообще отпустил процесс на самотек – если раньше он постоянно поглядывал на то, что получалось, то теперь он был сосредоточен исключительно на самом взгляде и ни на чем другом. Он смотрел – а рука интуитивно выводила рисунок.

Находясь в таком состоянии, он вдруг понял, что кое-что изменилось: кроме расчерченных прямоугольников от ящера, на которого он смотрел, теперь шли пересекающие пространство насквозь горизонтальные линии, из каждой точки существа. Как он ни поворачивал голову, линии следовали за ним. Это заставило его застыть и по новому посмотреть на ящера, и он вдруг инстинктивно понял что такое объем и как его изобразить. Еще недавно его рисунки были плоскими, теперь же…

Он наклонял голову вправо, влево, вбок, – присматривался, – линии, соответственно его повороту головы, чуть изменяли положение. Но всё равно шли от каждой из граней ящера.

Он вернулся к нормальному зрению и посмотрел на рисунок еще раз.Стер первое изображение ящера и сделал быстренько несколько новых набросков.

Получалось все лучше и лучше. Линии стали точнее, однако в этот раз он поставил себе задачу передать именно объем.

Время шло, а пространство пола вокруг него покрывалось изображениями ящеров – почувствовав прорыв в любимом занятии он не мог остановиться. Но пришлось…Когда глаза сильно закололо. Зур”дах потер их и немного полегчало, но он и так понял – на сегодня хватит. Ящер, которого он рисовал, уже уполз на другой камень, а другие его собратья разбрелись по краю пещеры.

А теперь, – вдруг подумал Зур”дах, — Я стал хоть немного сильнее и быстрее? Теперь я смогу дать Саркху отпор?

Гоблиненок посмотрел на замазанную татуировку. Да, он конечно помнил и знал, что Саркх прошел три таких ритуала Поглощения, а он всего лишь один, но… разница ведь не должна быть теперь такой большой?

****

Шамира сидела взбешенная до предела. Ситуация с Айрой перешла все возможные пределы. Вернее, это Ксорх перешел все мыслимые границы дозволенного. Ладно! Она давно смирилась с тем, что он трахает эту суку, на это она не в силах повлиять. Но то, что он сделал сейчас… Ксорх отдал ей ядро! ЯДРО! Это собственность рода, семьи!

– Он не имел никакого права, – вспылила Шамира, – Ядра не должны раздаваться чужим выродкам.

Конечно, Шамира не имела права ни смотреть, ни считать, ни трогать ядра – это ведь была половина жилища мужа, но удержаться было выше ее сил. Поэтому она знала каждое ядрышко наперечет. И сразу заметила пропажу.

– Думал, я не замечу? – Заметила! И знаю, что ты понес его “ей” и ее выродку. – шипела, словно змея, она.

Шамира сплюнула, сжав руку до боли в кулак. Звонко хрустнули костяшки.

Ничего, – подумала она, — Эта тварь получит свое, за всё! На нее больше Ксорх ни разу не посмотрит!

Шамира окинула себя оценивающим взглядом и скривилась. Да, выглядела она отвратительно – а как иначе, когда ты каждый год рожаешь по выводку? Попробовала бы эта сука так рожать – от ее красоты ничего бы не осталось. Была бы как бочка, и от ее точеной фигурки не осталось бы и следа, а лицо бы располнело как кусок жирной вонючей задницы.

– Сегодня тебе придет конец, Айра, – выплюнула с ненавистью она.

Перед ней лежала небольшая каменная коробочка, в которой ползали суруты – небольшие, с фалангу пальца, черви. Ядовитые, опасные, и обожающие жрать живую плоть. Любую плоть.

Конечно, лично Шамира мстить этой суке не будет. Для этого хватало других, ненавидящих ее зур.

Вот и сейчас, к ней должна была прийти эта толстая зура, которая и воспользуется сурутами. В том, что эта толстая, но ловкая самка сумеет скрутить маленькую и тонкую Айру, она ни капельки не сомневалась.

Скоро от хорошенького личика этой зуры, да и вообще от нее, останутся одни ошметки.

Посмотрим тогда, – подумала Шамира, – будет к тебе ходить Ксорх или нет? Будет ли к тебе вообще кто-то ходить?

Шамира громко и довольно рассмеялась.

****

Возвращался Зур”дах не спеша – эксперименты с глазами утомили. А сами глаза щипались, и так и норовили закрыться на ходу. Хотелось спать. Мимо промелькнули хаотично разбросанные жилища изгоев всех видов и размеров, ведь делались они из чего придется, и показалось пустое пространство, отделявшее круг от круга.

Пиная попадавшиеся под ноги камешки, иногда случайно, иногда специально, он почти дошел до родного круга – круга зур. Как-то совсем он забыл об опасности – о том, что его могут поймать и избить. С другой стороны, ведь Саркх так быстро ногу не может вылечить; правда, оставалась еще Ташка, которая за ту проделку с ее глазами, скорее всего, пожелает отомстить.

Он приостановился, высматривая вероятную угрозу. Но сегодня никто из зур не сидел снаружи. Все попрятались.

– Хмм…странно…– пробормотал Зур”дах. И сразу подумал, что зуры задумали какую -то подлость.

Было как -то подозрительно тихо. Непривычно тихо. Сзади еще слышался и доносился смутный гул от круга изгоев. А тут же…будто всё вымерло.

Почему так тихо?

Недоброе предчувствие возникло в животе, заставляя там внутри всё переворачиваться. Шел гоблиненок с опаской. Шаг за шагом. Вот прошел одно жилище, обогнул его, посмотрел сзади – не прячется ли кто. Потом второе. Третье. И так одно за другим.

Скоро он дошел до места, из которого видно ту часть круга зур, где было жилище его матери. Вон он, их шалаш, – торчит над всеми.

Нехорошее предчувствие не покидало Зур”даха.

Что-то было не так. Но что? Тело было напряжено до предела и готово в любой миг сорваться на бег, избегая возможной опасности.

Все жилища зур были с задернутыми пологами. А вот их шалаш – с приоткрытым пологом.

А что это возле него? Кучу грязи навалили? Тряпье?..

Совершенно рефлекторно Зур”дах прищурился и использовал свое новое зрение. Теперь даже издали он мог рассмотреть в деталях шкуры, укрывавшие шалаш матери. Пару мгновений он с усилием перемещал взгляд ниже, из-за усталости глаз это было сейчас непросто. Глаза вновь начали жечься.

Едва его взгляд упал на странно лежащее тело, накрытое тряпьем, Зур”дах сразу сорвался в бег.

– Мама! – крикнул он пронзительно, срывая голос, – Мама!

Не может быть, не может быть! Только не это…

Сердце бешено колотилось. Он рванул к родному шалашу. Слишком знакомой была одежда, которую он принял за тряпье. Это была мамина накидка. Просто она…пропиталась кровью, поэтому цвет был такой странный. В груди его все сжалось в прдчувствии чего-то неотвратимого.

– Мама… – тихо прошептал он, осторожно дотрагиваясь до тела под накидкой. Будто кто-то специально полностью укрыл мать с головы до ног.

Под накидкой что-то зашевелилось и Зур”дах тут же откинул накидку и в ужасе отпрянул.

Всё лицо матери было изъедено личинками-червями. Они ползали и пожирали кожу и мясо, въедались до самой кости. Часть личинок уже перекинулась на плечи и верх груди. Подобную мерзость гоблиненок видел впервые, но он отчетливо и безошибочно понял – они ядовитые и опасные.

В первый момент это испугало его. До дрожи в коленках. Мама тихо, почти неслышно, застонала. Это заставило Зур”даха стиснуть зубы и взять себя в руки. Слёзы предательски брызнули из глаз.

– Сейчас…сейчас… – он попытался растолкать маму, но она не приходила в себя. Зато личинки продолжали поедать ее плоть с жуткими чавкающими звуками.

Через секунду он выдернул первую личинку. Та страшно извивалась и его пальцы обожгло какой-то едкой смесью, но он не обратил на это внимания.

Одна…вторая…третья…Кожу пальцев сожгло уже на второй личинке. Но чем дальше, тем сложнее было вытаскивать тварей, особенно тех, которые въелись в тело. Они выскальзывали, кусались, присасывались к нему, некоторые слишком сильно держались и вырывались с кусочками мяса. Таких Зур”дах выдергивал почти с полностью закрытыми глазами.

Брошенных на пол тварей Зур”дах тут же давил – то пяткой, то кулаком, не обращая внимания на боль. В ладонях и ступнях оставались куски зубов личинок.

Но он продолжал вытаскивать и давить их. Тварей было с три десятка.

Увы, несмотря на кучу раздавленных личинок, было поздно. Они свое дело сделали: выели лицо мамы.

Зур”дах немощно стиснул кулаки. Он ничего не мог сделать.

Вдруг мать слабо, глухо застонала и как будто даже задышала легче. Но лицо…Зур”дах отвернулся. Он не мог на него смотреть, поэтому обернулся и посмотрел вокруг себя.

Ташка!

Зура стояла у своего жилища и победно, сверху вниз, смотрела на Зур”даха и его израненную маму. Следом из ближайших жилищ выглянуло еще пяток других зур, но наткнувшись на ищущий помощь взгляд гоблиненка, они мигом скрылись внутри.

Не спряталась только Ташка. Она стояла и смотрела. Это был миг ее торжества. К чему ей бить мальчишку? Судьба ударила его сильнее, чем могла бы она.

Зур”дах хотел крикнуть: “помогите”! И не мог…Горло спазмировалось, а внутри стоял непроходимый ком. Гоблиненок затравленно, и с какой-то последней надеждой, посмотрел на Ташку. И не смог произнести эти слова, просьбу о помощи. Просить ее?

А потом он всё понял.

Это она! Это она сделала! Ташка и притащила этих личинок! Поэтому она так смотрит!

Гоблиненок бросил взгляд на маму. Ее лицо и плечи стали ужасной кровавой кашей. От былой красоты не осталось и следа.

Слёзы брызнули, а он решительно поднялся.

Надо перетащить ее внутрь! Скорее!

Собравшись силами Зур”дах начал волочить маму. Это было тяжело. Ведь он был в несколько раз меньше матери.

Давай! Ты сможешь!

Рывок…рывок…рывок…

Он затащил маму внутрь, но только наполовину, на больше не хватило сил.

Еще немного, – стиснув зубы подумал Зур”дах.

Рывок за рывком – и через полминуты он сумел затащить маму на меховую подстилку внутри жилища. После этого он бросился к зельям и мазям мамы, но…он просто не знал какая для чего. Он не знал, что из всего этого нужно наносить на такие раны.

– Что делать…что делать?.. – растерянно бормотал он. Слезы уже давно высохли, а внутри бушевала злость и чувство невероятной беспомощности. Он ничего не мог сделать.

Паника мешала просто думать, не говоря уже о принятии верного решения. Мысли испуганно разлетались, как вспугнутые хищником звери.

Мама по-прежнему не приходила в сознание, хоть и дышала теперь часто и громко. Всё её тело страшно потело, исторгая из себя зеленоватый пот и отвратительно воняя.

Позвать! Надо кого-то позвать на помощь! Кого? Ксорха?

Зур”дах тут же откинул эту мысль – в круг Охотников его даже не пустят.

Кто же тогда может помочь? Кто из взрослых?

На краю племени жила знахарка, но он даже точно не помнил, где она живет,и вряд ли она поможет незнакомому гоблиненку.

Никто не приходил на ум.

Никто не поможет. – вдруг обреченно осознал он, – Никто.

А потом злость заставила дрожать всё его тело. Ташка заплатит! Они заплатят, все эти шлюхи. Почему они просто не помогли, почему сразу не помогли его матери?! Чего ждали?

Одна единственно верная мысль вдруг мелькнула в голове.

Драмар! Может Драмар?

Пусть он был старым, дряхлым, но он был взрослым. Единственным взрослым, который не откажет в помощи. Надо только успеть его позвать.

Зур”дах кинулся наружу, сжимая в гневе кулаки.

Ташка стояла там же.

Они встретились глазами. И в этот раз гоблиненок не контролировал себя – глаза пробудились сами. Но теперь изнутри глянуло что-то темное, с черными глазами, что-то, что теперь стало частью его. Гнев вдруг стал распирать его грудь, мешая дышать. В голове бешено стучало сердце.

Зур”дах ощутил в себе странную силу. Будто теперь он стал в разы сильнее и…опаснее.

Ташка, увидев его взгляд, испуганно заметалась – совсем как насекомое, попавшее в сети паука, – и почти сразу спряталась в шалаше, только полог за ней еще несколько мгновений колыхался.

Гоблиненок хотел кинуться за ней с кулаками…а потом вспомнил…Драмар! Мама…

Сначала мама. Сначала Драмар.

Он рванул к изгоям – туда, где можно найти Драмара. Зур”дах примерно представлял, где находится его жилище.

Но нужно было скорее найти его. Максимально быстро. Времени не было.