С очками на носу мистер Фоден отдыхал на огромном ложе с балдахином. Он наконец задремал. Я провела тряпкой для полировки по резьбе кровати орехового дерева, привезенной из Европы.
Сунув тряпку в карман, я подошла к серебряному сервизу на прикроватной тумбочке. Большой и увесистый, он был украшен филигранным узором из роз. Я погладила пальцем инициалы на дне.
– Ты умна и можешь читать куда лучше.
– Для этого нужно много внимания. У меня нет на все это времени. Я научилась справляться.
Фоден протянул мне руку, и я дала ему свою ладонь. Он не стыдился, что я чего-то не знала. Я разбирала многие слова, хотя большинство смахивали на закорючки, но знала и могла написать цифры.
Фоден научил меня хорошо считать. Объяснил, что такое контракт и как удостовериться, что он правильный. Для меня он был лучше моего па. Фоден стал моим самым дорогим другом.
– Вам нужно отдохнуть, сэр. Вы оправитесь от простуды и будете готовы к сбору урожая.
Фоден протяжно вздохнул.
– Я не боюсь смерти, я хорошо жил. И не тревожься за меня. У меня еще много дел. И на тебя есть планы, займемся счетами. Увидимся завтра.
Я кивнула и взяла поднос. Выйдя из спальни, я унесла сервиз в кухню, где о нем позаботятся слуги.
Раз с делами покончено, настало время отправляться в Обитель. Добраться туда было легко. Я проделывала этот путь дважды в день и по дороге наслаждалась своими мыслями. Сегодня река Демерари была неспокойна, поднялся теплый ветерок, который разгонял жару. Все эти слои нижних юбок, корсет, шемизетки под платьем усугубляли мои страдания, но именно так одевались свободные женщины. Я заработала деньги для всех нас. Моя семья будет на воле! Об этом договорится мистер Фоден. Я попрошу его на следующей неделе.
Сердце мое забилось быстрее. Прошло четыре года с тех пор, как я покинула Монтсеррат. Уверена, я смогу увидеть па и при том не дрогнуть. И Николаса… Если рядом будет Фоден или Оуэн. Они оба мне дороги. Они не давали мне тосковать, когда уехал Келлс.
Прошел уже год, месяц и два дня.
Все было кончено. Освободившись, я смогу двигаться дальше. Милый капитан Оуэн может стать тем самым. Раз он умеет читать, как мистер Фоден, отсутствие чувства юмора простительно.
Начитанные мужчины мне нравились так же сильно, как умные. Я хотела учиться. Умный не только Келлс!
Солнце Демерары высушило землю, по которой я ступала сандалиями. Легкий ветерок поднимал красный песок, тот щекотал подошвы моих ног и пальцы.
Позади послышался топот копыт.
Экипаж замедлил ход, потом остановился возле меня. Это был Полк.
– Мисс Долли, подвезти вас до Обители?
– Уж мои ноги не откажутся! – Я забралась внутрь и достала веер, который Келлс прислал полгода назад.
Кружевная вещица разгоняла воздух, не давая слоям моей одежды прилипать к телу.
Полк был весьма замечательным человеком. Свободным, его отпустили лет двадцать назад, и почти все эти годы он работал у Келлса. У него имелись свободные же дочери и сыновья, которые трудились рукодельницами и кузнецами.
– Никак решились перебраться к мистеру Фодену, мисс Долли?
– Да, Полк, думаю, довольно я попользовалась добротой Келлса.
– Ох и не знаю, мисс Долли, он ведь жуть какой добрый. А как там мистер Фоден? Слыхал я, ему нездоровится?
– Уже полегчало. Чуток заботы да горячий суп поставили его на ноги. Ему нужна домоправительница на целый день.
– Вы могли бы служить в Обители.
– И заменить миссис Рэндольф? Да ну?
– Да, верно, мисс Долли. Было бы замечательно, если бы вы, дети и миссис Рэндольф остались вместе.
Я печально вздохнула.
– Хорошее длится недолго.
Мой приятель сильно нахмурился. Грустный Полк мне не нравился. Я подалась вперед и постучала по его плечу веером.
– Мистер Фоден научил меня вести счета.
– Когда-нибудь вы обзаведетесь своим делом, мисс Долли. Я еще не видал, чтоб кто-то столько трудился, только вам бы чуть сбавить напор. Вы разрываетесь между уборкой в Обители, заботой о мисс Китти и мисс Шарлотте, ухаживаете за мистером Фоденом – слишком тяжкий груз. Вам нужно больше веселиться.
– Ах, Полк, какое веселье, нужно деньги зарабатывать.
– И все ж, стал быть, вам надо больше отдыхать, мисс Долли.
Он остановился у парадного входа в Обитель. На подъездной аллее ждал еще один экипаж. На крыльце стояли дорожные сумки.
– Полк?..
– Неужто я запамятовал? Мистер Келлс сегодня возвернулся. Он послал меня в доки, а потом вас поторопить.
Мое сердце не должно было так биться.
– Ох, нет. Полк, надо было меня предупредить.
– Уж простите, мисс Долли, только масса мне платит. Масса Келлс дал мне шиллинг, чтоб я помалкивал.
– Я бы дала тебе два за правду.
Он рассмеялся, поправляя соломенную шляпу на голове.
– Я б не взял ваши деньжата. Я хочу, чтоб он уговорил вас остаться. Вам с Келлсом нужно больше веселиться. Хозяин ждет вас в доме.
Я набрала в грудь воздуха, выскочила из экипажа и прошагала по ступеням. Из-за того, что Келлс соизволил вернуться, мои планы не изменились. Я подобрала длинную, раздувшуюся колоколом юбку и вошла в дом.
Из кабинета доносились голоса.
С порога я увидела его за столом. Голова с густыми черными волосами была уткнута в книгу. На коленях у него сидела Шарлотта, а Китти стояла рядом. Сбоку высилась стопка новых книг. Позолоченные корешки поблескивали возле шляпы – черной треуголки, по которой я скучала каждый день и каждую ночь.
Шляпы, которую моя малышка искала всякий раз, проходя мимо этой комнаты. Из-за пропавшей шляпы наша Китти плакала неделями. И вот она снова здесь, чтобы перевернуть мой мир.
– Мама!
Шарлотта обняла Келлса и побежала ко мне.
– Папа Келлс приехал!
– Папа? – Я уже хотела нахмуриться. Он уловил мое настроение, потому робко ухмыльнулся, как делал порой.
– Китти, возьми-ка Шарлотту, пойдите поиграйте с подарками, которые я вам привез. Мне нужно поговорить с мисс Долли.
– Не устраивайте переполох в комнате, она наша ненадолго.
Китти помрачнела.
– Долли говорит, мы должны уехать. А вы только вернулись. – Сестра обняла Келлса за шею.
Это много значило. Она не доверяла мужчинам. Но с Полком и Келлсом ей было спокойно. Я постаралась не скрипеть зубами.
– Китти, бери Шарлотту и иди.
– Папа Келлс, ты останешься? – У моей дочери на глаза навернулись слезы.
– Останусь, милая.
О, этот лощеный господин, должно быть, обрабатывал их часами. Он хотел, чтобы мы остались здесь. Он так решил.
Моя сестра взяла Шарлотту и убежала. Возможно, заметила, какое у меня было напряженное лицо. Когда я злюсь, то вовсе не колибри и не ласточка.
Келлс поднялся. После своих странствий он немного загорел. Покрой верхней одежды изменился, теперь Келлс носил более прямой сюртук с меньшим количеством складок. Светло-голубой жилет поблескивал, а петлицы были обметаны серебряными нитками.
А вот бриджи были привычного кремового цвета.
Он остановился передо мной.
– Долли, рад, что ты здесь. Я…
– Мы переезжаем в конце недели. Мистеру Фодену нужна домоправительница с проживанием. Оплата хорошая. И он не против детей.
– Я только вернулся.
– Ну и хорошо.
– Я подумал… – он потер затылок, – я потерял твою любовь?
– Любовь? Не знала, что настолько вам небезразлична. Мои чувства не помешали вам уехать.
– Но они заставили меня вернуться, Долли.
От его покаянного тона я немного остыла, но не совсем.
– Что ж, посмотрим, надолго ли вы останетесь.
Я повернулась уходить, и он удержал меня за руку. Мои пальцы сплелись с его пальцами, а его ладонь обхватила мою.
– Мне нужно было кое-что сделать, Долли. Закончить кое с чем. Я завершил дела и теперь вернулся.
– Вы уже покинули меня однажды. Я не хочу снова от вас зависеть.
Я говорила смело, но пальцы все еще цеплялись за его ладонь, ощущая тепло кожи, пульсацию крови.
– Долли, мы можем идти дальше.
Но теперь для меня этого стало мало. Я рывком освободила руку и вышла в коридор.
– Пойду проверю, не расстроилась ли Шарлотта. Она очень сильно по вам скучала. Не хочу, чтобы дочь запуталась или придумала себе что-то, чего нет.
Потребовались все мои силы, чтобы уйти и покинуть мужчину, который, как мне казалось, хотел меня полюбить. Но мами могла бы подтвердить: то, что мужчина сегодня при тебе, назавтра ничего не значит.
Тем утром я оказалась не в силах встать с постели. Пошевелила уставшими руками и ногами, но не нашла в себе желания двигаться. Разум был словно в тумане, и оставалось лишь глубже зарыться в простыни.
Вечером во вторник, в среду и четверг Келлс, видный политик, всей Демераре дал знать о своем возвращении, устроив званые ужины.
Последние три дня я вставала спозаранку, чтобы отполировать новое столовое серебро, роскошные вилки с четырьмя зубцами. Четырьмя, а не тремя. После обеда я мчалась к Фодену, чтобы позаботиться о его потребностях, потом возвращалась, смывала пот и готовилась подавать ужин.
Не видела ни своей постели, ни девочек с раннего утра. Было бы разумнее не покидать эту комнату… во веки веков.
– Долли, пора вставать. – Китти пыталась меня разбудить. – Тебе нужно работать, а потом отвести нас в Анну Катарину.
У меня был жар, ныло и болело все тело, и не оставалось сил подняться. В глубине души я подумала, не отправиться ли в лазарет, но там пользовали лишь рабов с полей. А кто помогает тем, кто не вполне свободен?
Китти похлопала меня по щекам.
– Ужасно выглядишь, Долли.
Шарлотта все еще спала. Я не могла даже коснуться ее или убрать ножки дочери с моего колена.
– Ступай к миссис Рэндольф, Китти, скажи, мне нездоровится.
Сестра спрыгнула с кровати, и я закрыла глаза.
Когда же их снова открыла, надо мной нависал Келлс.
– Да, Китти, она будто захворала. – Он проверил мой лоб тыльной стороной ладони. – Ты горишь.
– Должно быть, на сей раз мистер Фоден и впрямь болен.
– Что ж, нельзя брать туда Шарлотту и Китти. Им не стоит болеть.
Горло жгло. Кашляя, я наблюдала за Келлсом. У меня не осталось сил сопротивляться.
– Тогда на следующей неделе. Я скоро поправлюсь.
– Я намерен удостовериться, что ты здорова. Раз уж вернулся, сам о тебе позабочусь.
В дверь заглянула миссис Рэндольф.
– Что за шум, сэр?
– Пошлите записки с извинениями, сегодня прием отменяется. У нас тут больная.
Он уперся руками в бедра, изумрудный жилет сверкал золотистой вышивкой. Снова чудные заморские наряды.
– Я встану. Не стоит…
Грудь моя разрывалась от кашля.
– Малышам нельзя болеть. Кашель опасен. – Он склонился, сгреб меня вместе с постельным бельем и поднял на руки.
Шарлотта перекатилась, но не проснулась.
– Пустите меня.
– Нет. Поспишь в другом месте.
– Я могу идти, Келлс.
Он вышел из комнаты со мной, покачивающейся на его руках, и мир закружился.
– Нечего падать и сажать шишки на свою упрямую голову.
Келлс отнес меня к одной из свободных комнат, где никогда не останавливались гости.
– Откройте вот эту спальню, рядом с моей, миссис Рэндольф.
Он уложил меня на холодные простыни очень большой и пустой кровати.
– Миссис Рэндольф, принесите какое-нибудь питье. Должно быть, ее мучает жажда. Помолчи, Долли. Береги силы.
Я смежила веки и принялась ждать, пока мир не перестанет кружиться. Мне нужно было сойти с повозки.
Вновь распахнув глаза, я увидела окно. Оно было открыто, и я могла смотреть на ночное небо. Мои звезды. О, как мне не хватало окна со звездами.
Моргнув, я заметила миссис Рэндольф в кресле у моей постели. Она утирала мой лоб влажной тканью.
– Ну вот, жар у тебя спал.
Во рту было сухо.
– Прием… Я должна…
– Детка, уж два дня прошло.
Два дня…
– Как Китти и Шарлотта?
– Все хорошо. Мистер Келлс их занимал. Когда не проведывал тебя.
Я потерла лицо.
– Я никогда не болею…
– Ты перетрудилась. Простуда переносится хуже, когда слишком устаешь, чтоб с ней бороться.
– Чем это пахнет? – сморщила нос я.
– Горчичным пластырем. Как сказали, чтобы прогнать простуду и было легче дышать.
– Приходил доктор?
– Мистер Келлс приглашал его, но остался недоволен лечением и воспользовался способом, которым врачевала близкая его семье старушка.
– Миссис Бен? Она милая.
– Ты ее знала? – Она потрепала меня по щеке.
Я отвлеклась на стук двери. На пороге стоял Келлс с Шарлоттой на руках.
– Ей лучше, миссис Рэндольф?
– Да, сэр. Она пришла в себя.
Он вошел и подбросил Шарлотту в воздух.
– Смотри, милая, мамочке лучше.
Она захлопала в ладоши и обняла его за шею.
– Ты говорил, что вылечишь ее. Я рада, что ты вернулся, папа Келлс.
– И я рад. Слушайся миссис Рэндольф, Долли, и поправляйся. А мы с Шарлоттой пойдем к Китти и почитаем. Долли, я собираюсь нанять учителя. Шарлотта будет учиться. Образование очень важно.
Если бы я заплакала, он бы понял, как это меня тронуло.
Поэтому плакать я не могла.
Вцепившись в простыни, я подтянула к себе ткань, пропитанную горчичным запахом.
– Не знаю что и сказать, Келлс.
– Просто выздоравливай. За девочками я присмотрю.
Он ушел с Шарлоттой, которая хихикала так, как давно уже не смеялась. На миг мне будто снова стало пять и па привез мне угощение из своей поездки.
По щеке скатилась слеза, и я отвернулась от миссис Рэндольф. Шарлотте нужен отец. Как я могла отсюда уйти и отказать ей, если сама отдала бы все, чтобы мой па подбрасывал меня вверх и дал угол в своем доме?
Миссис Рэндольф умыла мне лицо.
– Послушай, девочка. У плантаторов две семьи – одна здесь, другая там. Сдается мне, твоя малышка помогла Келлсу принять решение.
– Не знаю… Я думала, вы не хотите, чтобы мы были вместе.
О проекте
О подписке