Сецзы

Старая госпожа (говорит). Так какой же у вас план?

Чжан (говорит). К исполнению моего плана нужно прежде всего привлечь настоятеля.

Настоятель (говорит). Но я монах и убивать никого не могу. Прошу вас, сюцай, выбрать кого-нибудь другого.

Чжан (говорит). Не бойтесь, я вовсе не хочу, чтобы вы кого-нибудь убивали. Вы только выйдете и скажете злодеям: «Старая госпожа готова послать барышню к вашему начальнику и не делает этого только потому, что дочь ее носит траур по отцу. Будет очень жаль, если звон ваших гонгов и бой ваших барабанов напугают барышню до смерти. Ваш полководец хочет стать ее супругом, так пусть он отведет своих латников на расстояние полета стрелы. Через три дня траур кончится, траурные одежды будут сняты и заменены цветным платьем, будет приготовлено приданое и ваш начальник получит барышню в жены. Если же послать ее сразу, то ее траур может принести несчастье войску». Идите и скажите им это.

Настоятель (говорит). А что будет, когда эти три дня пройдут?

Чжан (говорит). Об этом я вам расскажу потом.

Настоятель оборачивается лицом к выходу за кулисы и зовет Сунь Фэй-ху.

Сунь Фэй-ху (входит с солдатами, говорит). Эй, скорее высылайте ко мне Ин-ин!

Настоятель (говорит). Не гневайтесь, полководец! Старая госпожа послала меня к вам на переговоры. (Повторяет сказанное Чжаном.)

Сунь Фэй-ху (говорит). Хорошо, пусть будет по-вашему. Но если через три дня вы не вышлете ее мне, то я всех вас перебью, никого в живых не оставлю. Ты передай старой госпоже мои слова: «Ваш добрый зятек зовет свою женушку!» (Уходит вместе с солдатами.)

Настоятель (говорит). Разбойники отступили, но если через три дня барышня не будет послана к ним, мы все умрем.

Чжан (говорит). У меня, недостойного, есть друг по имени Ду Цзюэ, прозвище его – Полководец на Белом коне. Он во главе стотысячного войска охраняет заставу Пугуань. Как только я пошлю ему письмо, он тотчас явится мне на выручку. Наша обитель удалена от заставы Пугуань на сорок ли. Письмо я уже написал, нужно только найти человека, который доставит его.

Настоятель (говорит). Если Полководец на Белом коне согласится прийти сюда, то нам нечего бояться Сунь Фэй-ху. Здесь у нас есть один послушник по имени Хуэй-мин, который только и знает, что пить вино да драться. Если принуждать его отправиться туда, то он ни за что не согласится, но стоит только его раздразнить – и он пойдет куда угодно.

Чжан (кричит). Нужно передать письмо генералу Ду! Кто решится это сделать? Кто решится это сделать?

Хуэй-мин (входит, поет).

На мотив «Привожу себя в порядок».

   Не читаю я сутру
       о лотосе вероученья
   И правителя Лян
       никогда наставлений не чтил.
   С головы своей шапку монаха теряю,
   Свою рясу с плеча я небрежно спустил.
   Только мысли о битвах владеют
       моим сердцем, утратившим страх,
   И железный костыль с головою дракона
       я сжимаю в обеих руках.

На мотив «Катится узорный мяч».

   Ревностным в вере вовек не бываю
   И про усердье в молитвах не знаю.
   Если меня созерцанью предаться зовут,
   Кажется мне безопасней
       логово тигра, с драконами пруд.
   Я монастырский устав не блюду,
   Постную прочь унесите еду:
   Есть овощные пампушки
       я не давал, как монахи, обет —
   Пусть мне пять тысяч злодеев
       сварят, изжарят, спекут на обед.
   В брюхо польется горячая кровь —
       жажду мою утолит.
   Сердцем живым из трепещущей груди
       только и буду я сыт:
   Пища нечистая мне не претит!

На мотив «Песня о болтуне».

   Без мяса отвар, из тыквы лапша
       и жидкая каша к тому же,
Соленые овощи, соевый сыр —
     что может на свете быть хуже!
Пусть черной муки на пампушки отвесят
     мне сто тысяч цзиней скорее,
Начинкой мясною в пампушки мои
     возьму я пять тысяч злодеев.
И тут уж ошибки
     не будет никак – о-го-го!
Не будет никак – о-го-го!
Не хватит муки – оставшийся фарш
     и с солью я слопать сумею!

Настоятель (говорит). Сюцай Чжан посылает тебя с письмом в Пугуань. Хватит ли у тебя для этого смелости?

Хуэй-мин (поет).

На мотив «Если бы стать сюцаем».

Ты спросил: я, негодный, найду ль
в себе смелость,
     чтобы в этот отправиться путь?
Я прошу, о учитель, с посланием этим
     ты отправить меня не забудь.
Ты мне скажешь: повсюду на юг от Ковша
     полководец Фэй-ху знаменит —
Да ведь этого парня разврат,
Вожделенье, которым горит,
Не могу и сказать, до чего мне претят!

Чжан (говорит). Ведь ты ушел от мира, как же ты можешь не читать сутры, не чтить наставления? Почему все время лезешь в драку?

Хуэй-мин (поет).

На мотив «Катится узорный мяч».

   Речи по сутрам вести не умею,
   От поучений всегда в стороне я.
   Заново в сталь
       оковал свой монашеский нож,
   Посох железный начистил —
       даже пылинки на нем не найдешь.
   Будь то мирянин, монах ли святой,
   Женщина или мужчина какой —
   Все они, постным набив животы,
       в кельи укроются, как дураки,
   Дела им нет, что обитель
       скоро охватят огня языки.
   Только один есть ученый и воин
       где-то за тысячу ли.
   Это письмо я ему передам, —
       скажет о бедах бумага, —
   Страха не зная, он вспыхнет отвагой!

Чжан (говорит). А если разбойник не даст тебе пройти, что ты будешь делать?

Хуэй-мин (говорит). Это меня-то он не пропустит? Будь спокоен! (Поет.)

На мотив «Белый аист».

   Пошлите-ка шраманов, чтобы поднять
       заслон бунчуков и знамен,
   Пусть палками бьют молодцы по котлам,
       поднимут воинственный звон,
   Монахов рядами
       постройте, как будто на бой,
   А я, словно гвоздь,
       пройду через стан воровской!

На тот же мотив.

   От тех, кто подальше, расчищу я путь,
       железным ударив жезлом;
От тех, кто поближе, избавлюсь, взмахнув
     своим монастырским ножом;
Кто мал – подлетит,
     когда его двину ногой;
Высокий согнется,
     как врежусь в живот головой.

На тот же мотив.

Я только взгляну – и от их голосов
     морские взметнутся валы;
Я только их трону – от гомона их
     дрожать будут камни скалы;
Ступлю – и от криков
     качнется земля под ногой;
Ударю – от воплей
     нарушится неба покой.

На мотив «Резвится дитя».

Я всегда был свиреп, я не знаю преград,
Я не ведаю дрожи, неведом мне страх,
Мне отвага дана —
     не устану вовеки от драк.
Как железному, мне нипочем тумаки,
     я всегда несгибаем и прям,
И не буду качаться я взад и вперед,
     подражая траве и цветам.
Среди этих воров
     будет ужасом каждый объят, —
Если нож или меч занесен у меня,
Перед кем своего поверну я коня?

На тот же мотив.

Я лишь твердых ищу, мягкотелых бегу,
Ем лишь горькое, сладкого есть не могу.
Ты задумал жениться? —
     я знать не желаю о том,
Но коль эту орду полководец твой Ду
     не отгонит копьем и мечом,
Коли зря поручился почтеннейший Чжан
     за свободу красотки сейчас,
Если речь моя – ложь,
     если после надую я вас,
Если только все эти слова мои – вздор,
Пусть покроет меня небывалый позор!

(Говорит.)

Давайте же письмо и ждите вестей. (Поет.)

Заключительная ария

Пусть гром барабанов
     мне бурей проложит дорогу,
Пусть клич ваш взовьется,
     мощь Будды призвав на подмогу.
Поймете вы все, что такое герой,
     туда посмотрев из-под шитого флага, —
Злодеев пять тысяч, но я и один
     сумею сейчас сокрушить их отвагу.

(Уходит.)

Чжан (говорит). Теперь вы, сударыня, и вы, настоятель, можете быть спокойны. В день получения этого письма до нас обязательно дойдут добрые вести. Как говорится,

           Очи увидят:
               реют знамена вдали,
           Уши услышат:
               добрые вести пришли.

И, уж конечно, будет так:

   Едва лишь успеет до места дойти
       одно только это письмо,
   Как тотчас на помощь сюда поспешат
       пять тысяч героев-солдат.

Все уходят.

Генерал Ду (входит в сопровождении солдат, представляется зрителям).

   Около рощи мы сушим одежду,
       жаль только – тусклое солнце;
   В водах пруда обмываем мы ноги, —
       скверно, что рыбою пахнет.
   Я – благородного корня цветок,
       важных сановников сын;
   Весь полосатый с рождения тигр,
       военачальников внук.

Я родом из семьи Ду, зовут меня Цзюэ, второе имя – Цзюнь-ши, родина моя – Сило. В детстве мы с Чжан Чзюнь-жуем вместе изучали заветы Конфуция, но потом я оставил чиновничье поприще и стал военным. В тот год, когда я добился ученой степени на экзаменах для военных, мне пожаловали титул Полководца, Покоряющего Запад, и назначили на должность главнокомандующего. Под моим начальством стотысячное войско охраняет заставу Пугуань. От человека, приехавшего из Хэчжуна, я слышал, что брат мой Чжан Цзюнь-жуй живет сейчас в монастыре Пуцзюсы. Но меня повидать он не приехал. Тогда я послал к нему гонца с приглашением, но он и тут не явился – не знаю, что и подумать. Сегодня же я узнал, что Дин Вэнь-я забыл свои обязанности, не блюдет законов страны и грабит простой народ. Не зная еще, ложь это или правда, я пока не смею спешить с войском. Сунь-цзы говорит: «Обычный закон войны таков: полководец, получив приказ от государя, собирает войско, скликает народ; он не останавливается лагерем там, где все разорено; он соединяет войска там, где скрещиваются дороги, и не остается там, где нет ничего живого. Где его окружили, он замышляет хитрость; где приходит смерть, он сражается. Бывает, что дорога непроходима; бывает, что на войско нельзя нападать; бывает, что город нельзя штурмовать; бывает, что в местности нельзя сражаться; бывает, что приказ государя не получен. Поэтому только тот полководец, который проходит через эти девять превратностей с успехом, знает, как вести войну. Если же он руководит войском, не зная искусства девяти превратностей, то хотя бы он и постиг пять видов удобной местности, ему нельзя доверять людей». И вот я не тороплюсь поднять воинов в поход, потому что не знаю еще всех выгод местности, ее открытых и потайных пунктов, где можно внезапно появиться и где – скрыться. Вчера я выслал лазутчика, но донесения от него еще нет. Сегодня я воздвиг шатер в надежде, что если появится какой-нибудь повод для выступления в поход, то мне об этом доложат.

Воин входит, ведет монаха Хуэй-мина.

Хуэй-мин (говорит). Выйдя из монастыря Пуцзюсы, я в тот же день достиг заставы Пугуань и теперь направляюсь к полководцу Ду.

Солдат докладывает об этом.

Генерал (говорит). Пусть войдет.

Хуэй-мин (сложив ладони, кланяется, говорит). Я, недостойный монах, прибыл из монастыря Пуцзюсы. Сейчас у нас там Сунь Фэй-ху поднял мятеж и с пятитысячным войском осадил обитель, желая забрать себе в жены дочь покойного первого министра Цуя. Один постоялец по имени Чжан Цзюнь-жуй дал мне письмо, чтобы я, недостойный монах, почтительно доставил его под ваше знамя. Он просит генерала спасти обитель от нависшей беды.

Генерал (говорит). Дай сюда письмо.

Хуэй-мин вручает письмо.

Генерал (вскрывает письмо и читает). «Чжан Гун бьет челом и склоняется низко перед флагом названого брата, генерала и главнокомандующего. С тех пор как мне, ничтожному, во время пребывания в Сило пришлось удалиться от созерцания вашей мощи, жара и мороз сменялись несколько раз, и на много лет и месяцев врезалось в мое сердце сокровенное желание встретить доблестного! Вспоминая, как встарь мы на одной постели пережидали ненастье, я вздыхаю о том, что ныне мы у разных краев неба. Когда я скитался, в душе моей возникла тоска разлуки, которую не могли утешить перемены мест. Думая о том, как я, пребывая в бедности, десять лет питался травой и бежал от нужды в чужие края, завидовал я герою, который во главе ста тысяч отважных барсов обрел спокойствие на рубежах страны. Потому вести о вашем возвышении по воле неба, о том, что вы узрели предназначенное вам небесами, о вашей высокой доблести, побеждающей все, заставили меня, негодного, стремиться предстать пред ваше высокое лицо, надеяться на ваше высокое письмо, чтобы сердце мое утешилось. И вот я сообщаю: я, ваш младший брат, с тех пор как простился с семьей, все хочу навестить ваш шатер, чтобы выразить свои чувства, копившиеся несколько лет. Нежданно, когда я добрался до монастыря Пуцзюсы, что в округе Хэчжунфу, меня настигло такое несчастье, что я, как говорится, не могу даже собрать хвороста. Откуда-то взялся разбойник Сунь Фэй-ху с пятитысячным войском, он возжелал захватить дочь покойного первого министра Цуя. Положение в монастыре стало воистину чрезвычайно затруднительным. Жизнь вашего младшего брата тоже в опасности. Ежели только об этих событиях узнают при дворе государя, как вы уйдете от обвинений? Если генерал не отбросил еще старинных дружеских чувств, он отплатит Сыну Неба за его милости, подняв полк солдат, а также спасет находящийся в крайности народ. Хотя покойный первый министр уже за Девятью Истоками, но и там не канут в вечность доблести генерала. Я желал бы, чтобы генерал взором тигра окинул письмо и чтобы ваш младший брат мог с нетерпением ожидать приближения знамен. Так неблагоразумно докучая вам, я не могу побороть свой стыд! Почтительно умоляю вас прочесть внимательно мое послание. На этом кончаю.

Чжан Гун еще и еще склоняется в поклоне.

Писано во второй луне, дня шестнадцатого».

Генерал (говорит). Если все это так, пусть хэшан отправится в путь, а я скоро прибуду.

Хуэй-мин (говорит). Нужно спешить, генерал!

Генерал (говорит). Хоть и нет высочайшего указа войску выступать, но, когда полководец в армии, «бывает, что приказ государя не получен». Высшие и низшие в моем войске, слушайте мой приказ! Немедля отобрать пять тысяч солдат, всем людям взять в рот палочки, взнуздать коней, выступить в поход ночью и направиться к монастырю Пуцзюсы в округе Хэчжунфу на выручку господину Чжану!

Сунь Фэй-ху входит со своими солдатами. Сражение. Генерал и его солдаты на бамбуковых конях строятся в боевой порядок, хватают и вяжут разбойников. Уходят.

Старая госпожа (входит вместе с настоятелем и Чжаном, говорит). Уже два дня, как послано письмо, но вестей до сих пор нет никаких.

Чжан (говорит). За воротами обители слышатся воинственные клики и развеваются знамена. Должно быть, пришли войска моего старшего брата. (Видит генерала, подводит к нему старую госпожу, кланяется.)

Генерал (говорит). Я, Ду Цзюэ, не сумел вовремя защитить вас и заставил вас, сударыня, изведать страх. Буду рад, если вы не сочтете это за преступление.

Чжан (кланяется генералу, говорит). С тех пор как я расстался с моим старшим братом, я был лишен его наставлений. Сегодня же удостоился чести видеть вас – и словно солнце выглянуло из-за туч.

Старая госпожа (говорит). Вы, генерал, подарили мне и дочери жизнь; чем мы можем отблагодарить вас?

Генерал (говорит). Что вы! Что вы! Я только исполнил свой долг. Осмелюсь спросить моего брата, почему он не заглянул в мой шатер?

Чжан (говорит). Я хотел приехать, но занемог, не в силах был двинуться – и вот не выразил вам своего почтения. Ныне старая госпожа попала в трудное положение и объявила, что отогнавший разбойников получит в жены ее дочь. Потому-то ваш глупый брат и написал письмо с такой просьбой.

Генерал (говорит). Так здесь будет свадьба! Поздравляю, поздравляю!

Старая госпожа (говорит). Приготовьте угощение гостю!

Генерал (говорит). Не беспокойтесь! Еще не уничтожены остатки разбойничьей орды. Ваш покорный слуга пойдет ловить злодеев. Потом я приду взглянуть на своего брата. Эй, мои помощники! Идем казнить Сунь Фэй-ху!

Хватают разбойников.

Я хотел показать народу их отрубленные головы, но, выслушав подробный доклад, увидел, что виноват здесь Дин Вэнь-я, – это он всех распустил. Пожалуй, среди разбойников есть и такие, которые не бунтовали. Поэтому я приказываю дать главарю сто палок, а всех прочих возвратить на прежние места.

Сунь Фэн-ху поклоном выражает благодарность, уходит.

Генерал (говорит). Господин Чжан придумал средство отогнать разбойников, и ваш долг, сударыня, устроить теперь свадьбу. Если вы только не нарушите своего слова, то, как говорится, чистая дева выйдет за благородного мужа.

Старая госпожа (говорит). Боюсь, что моя дочь осрамится перед благородным мужем.

Чжан (говорит). Прошу генерала пожаловать на пир!

Генерал (говорит). Нет, я не буду на пире, я возвращаюсь в свою ставку. Заеду поздравить вас как-нибудь в другой раз.

Чжан (говорит). Не смею задерживать моего старшего брата, отнимать у него время от неустанных трудов.

Генерал ведет солдат к заставе Пугуань.

Солдаты (вместе декламируют).

      Покинули кони обитель Пуцзю,
          звенят стремена золотые;
      Увидели люди проход Пугуань,
          взвивается песнь боевая.

Уходят.

Старая госпожа (говорит). Вашу великую милость, сударь, мы никогда не забудем. Больше вы не уходите отсюда в монастырь, пошлите лишь слугу накормить коня и расположитесь на отдых в кабинете у нас в доме. Я уже обо всем распорядилась, переезжайте сюда сразу же. Завтра будет приготовлено скромное угощение, и я пошлю к вам с приглашением Хун-нян. Приходите непременно, тогда мы с вами побеседуем. (Уходит.)

Чжан (говорит). Как видно, всё теперь в руках настоятеля. (Говорит настоятелю.) Не знаете ли вы, как обстоит дело с моей свадьбой?

Настоятель (говорит). Уже решено, что Ин-ин выйдет за вас, сударь.