Глава 6

Достаточно одного ребенка, чтобы заполнить весь дом и двор.

Марк Твен

Несмотря на огромный особняк и бесконечные лабиринты вездесущей зелени, спрятаться в Садах времен не представлялось возможным. Не тогда, когда всюду бдит зоркая стража, а позади неизменно вышагивает бонна, сопровождая в любой уголок резиденции. Не представлялось, но у меня получалось.

На словах формула побега звучала просто: сообщники, быстрые передвижения и немного удачи. На деле постоянством хвастали только скорость и беззвучность моих шагов – единственная константа в хаосе случайностей и возможностей. В смертном царстве иногда звучали шутки и присказки о переменчивом нраве Карателя, и его резиденция полностью отражала характер своего хозяина, потому что каждый мой успешный побег за стены особняка не был похож на предыдущие, начиная с причины и заканчивая конечной точкой.

– Продемонстрируйте мне поклон перед Рыцарем Подземья, госпожа Хату.

В семь лет я считала, что суровая и беспощадная, как стихийное бедствие, наставница Варейн, вероятно, лишь прикидывалась знатоком этикета, в действительности маскируя под этим названием изощренные пытки и оправдывая их применение необходимостью соответствовать титулу, дарованному мне Карателем.

– Вы только что стиснули зубы, госпожа Хату?

За минувшую половину урока я продемонстрировала десятки разнообразных поклонов и приветственных жестов, предназначенных для самых разных титулов Подземья и ситуаций, но наставница Варейн никогда не ограничивалась разовой проверкой. Даже если заданное получалось с первой попытки, эта гроза всей знати Подземья предпочитала проверять и перепроверять снова и снова, экзаменуя каждое слово, движение и даже взгляд.

– Стиснула зубы? – я мило улыбнулась, воспользовавшись одним из ее наставлений. – Уверяю, подобное неуважение к вашим урокам для меня недопустимо.

Ее длинный серебряный посох с набалдашником в виде морды дракона, держащего во рту черный драгоценный камень, глухо ударил по толстому ковру.

– Прежде чем прыскать ядом, госпожа Хату, убедитесь, что ваши клыки достаточно остры, – она скопировала мой тон, только гораздо мягче и приятнее, отчего заложенная в него насмешка и издевка прозвучали отчетливей. – Вашим интонациям не хватает меда, а ведь я не раз говорила вам, что он лучший помощник для отравляющего языка.

– Ценность ваших слов останется со мною, наставница Варейн, – учтиво кивнула я, принимая замечание.

К семи годам я ничем не напоминала запуганную мышку, поднятую Карателем из грязи прежнего существования. Привыкнув хорошо питаться, одеваться и находиться в тепле, я редко вспоминала голод, нищету и жестокость первых лет своей жизни, но никогда не забывала об оказанной мне чести. Как и о необходимости ей соответствовать.

Я была воспитанницей Карателя, нареченной яркой звездой, и мне надлежало сиять, как он того хотел. Гордо, с высоко поднятой головой, расправив плечи. Однако сиять в Подземье было дозволено лишь сильнейшим, а всякой силе, в чем бы она ни проявлялась, требовались упорные тренировки.

Мои дни были расписаны едва ли не до вздоха, и каждое занятие, знакомство или разговор приближали девочку из смертного царства к той, кем я хотела себя видеть.

Опека Дьявола ставила меня на одну ступень с наследниками Старших Домов Подземья – отпрысками Совета Князей и Ордена Рыцарей. Первые старшие титулы Подземья возглавляли семь Домов Греха, а вторые повелевали страшнейшими бедами. Конечно, это приравнивание к их высочествам и младшим Рыцарям было номинальным, но, в моем случае, это ничего не значило.

Знать Подземья училась плести паутину интриг с колыбели. Искушенные грехами и наделенные магической силой, обученные наукам всех царств, ее представители легко превращали в отравленное оружие все, что желали. Они искусно фехтовали фразами и мечами в пропитанной коварством игре, где любая цель могла таить второе дно, а неприметная мелочь оказаться смертельной ловушкой.

Однажды мне предстояло встретиться с ними лицом к лицу, сопровождая Карателя, и я ни за что не хотела оплошать и предать его доверие и заботу собственным невежеством или слабостью. Тем более что одна имелась изначально, и я никак не могла это исправить, потому что никому не дано изменить обстоятельства собственного рождения.

Смертная девочка с душой. Девочка, которой рано или поздно предстоит войти в общество бессмертных, рассматривающих души как валюту и ценность. Почти насмешка, потенциальная игрушка и забавная мишень, если не брать во внимание одно весомое «но», о которое мог разбиться любой обитатель подземного царства. Дан.

Мой прекрасный господин обладал силой, вынуждающей считаться с ней все Созидание, но я не хотела вечно отдыхать в его тени, словно фарфоровая кукла в шкафу за толстым стеклом. Он презирал трусость, и даже в том юном возрасте я готова была скорее проползти по раскаленным углям и станцевать босиком на битом стекле, чем однажды прочесть в его глазах вердикт о собственной никчемности. Вердикт, ставший бы мне приговором.

– Вы не просто принцесса Подземья, госпожа Хату, – с первых дней мягко наставляла меня Ксена. – Вы – воспитанница повелителя, и для вас недостаточно уметь то же самое, что и другие особы вашего положения. Вы должны быть лучшей.

Нечто подобное твердили остальные наставники, и я не спорила, признавая их правоту. Признавая и тренируя свои ум, тело и волю всем, что было в моем распоряжении, а велением Дана было в нем немало.

В клубке моих ежедневных занятий переплетались науки и языки земного и подземного царств, этикет и верховая езда, фехтование и рисование, чтение, танцы и музицирование. Иногда я засыпала прямо за ужином или над книгами в библиотеке, которую из всех комнат особняка любила едва ли не больше собственных покоев и мансарды Летнего луга. Хотя, со спальней и кабинетом Дана конкуренции не выдерживало ничто, даже терраса Весеннего крыла и качели у озера.

Из всех многочисленных предметов я легко могла бы составить пирамиду от менее интересного до самого захватывающего, но, пожалуй, вся резиденция знала, как ненавистны мне этикет и музицирование, на которых эта самая пирамида бы стояла.

И если в первом случае дело, скорее всего, заключалось в заунывном и скучнейшем преподавании мастера Варейн, без устали дребезжащей про правильную посадку, походку, поклоны и искусство диалога, то второе мне просто не давалось. Музыкальные инструменты отказывались подчиняться моим пальцам, в отличие от тренировочного деревянного меча, кистей или поводьев.

– Осанка, – сухо высказала наставница Варейн, и я поспешно выпрямилась, зная, что опоздала. – Вам ведь известно, что значит осанка для леди, госпожа Хату? – мягко улыбнулась женщина, и я с трудом сдержала обреченный вздох, мысленно молясь за вариант с фолиантом, а не с чайником.

– Зеркало ее внутренней силы, наставница Варейн.

– И ваше только что отразило неуклюжего утенка, госпожа Хату, – сузила глаза наставница. – Голова должна быть высоко поднята. Вы – принцесса Подземья, а не крестьянка на грядках. Плечи. Вы пытаетесь удержать ими потолок? Локти, что края неотесанного табурета. Принесите из библиотеки собрание сочинений «О муках и слезах», госпожа Хату. Оставшееся время мы посвятим поиску гармонии вашего духа и тела.

Значит, фолиант.

Я позволила себе вздох облегчения, только оказавшись в коридоре. Собрание сочинений «О муках и слезах» представляло собой тысячу страниц описаний самых известных грешников земного царства и наказаний, дарованных им Карателем. Для меня этот том стал двойной мукой, поскольку я была обязана не только прочесть его для обсуждения с учителем Эр, но и носить на голове по требованию наставницы Варейн, вознамерившейся пытать меня подобным способом ради идеальной осанки и равновесия. Верховая езда и ежедневные уроки фехтования не казались ей чем-то серьезным и действенным, в отличие от книг и фарфоровых чайников на моей макушке.

Поравнявшись с Йорхом, я приветливо кивнула ему. Три года, проведенные в Садах времен, дали четкое представление обо всех их жителях. Как среди демонов-стражников, так и среди смертных душ были те, с кем я соседствовала с удовольствием, и те, от кого старалась держаться подальше.

К первой горстке, если исключить Дана и его свиту, относились моя бонна Ксена, управляющая Фагнес, командующая прислугой всей резиденции, главный садовник Байро и его старшие помощницы Ави и Елга, работники конюшен, а так же Рюкай, Йорх и еще пяток воинов, занимающихся со мной фехтованием и наиболее часто охраняющих дом.

В списке нежелательных встреч первым числился капитан стражи Мафарт, а следом все его ближайшие подчиненные. Капитан обладал скверным характером, и его взгляд иногда пугал меня даже с большого расстояния. Не то что бы он хотя бы раз позволил себе сказать мне что-то плохое, или, тем более, сделать, но я чувствовала, что не нравлюсь ему, к тому же, мне было с чем сравнивать.

Впрочем, в стенах особняка риска столкнуться с капитаном не было. От подвала до крыши витал слух, будто однажды высокая, крепкая и волевая Фагнес, умевшая нагнать страха даже на суровых вояк-охранников, так жестко ответила Мафарту, что с тех пор тот не переступал порог дома без острой необходимости. Некоторые добавляли, что в той беседе не последнюю роль сыграла чугунная сковорода, которой Фагнес якобы угостила его, но в последнее я не особо верила. Всегда сдержанная и холодная, держащая подчиненных в железных тисках дисциплины, управляющая не виделась мне кем-то способным на банальную драку кухонной утварью.

Тем не менее, оба предводителя двух лагерей на территории резиденции с легкостью могли поставить крест на моей только что возникшей идее о побеге. Закусив губу, я покосилась на окно. Безоблачное летнее небо манило свободой и выглядело куда привлекательней общества наставницы Варейн.

– Йорх, где сейчас Ксена? – спросила я, решившись.

– В кабинете управляющей.

– Мафарт?

– В казарме.

– А кто сегодня у парадной лестницы в холле?

– Свои, – лаконично ответил демон, чуть изогнув губы. – Что, снова книжки на голову?

– Ага, у меня там уже скоро мозоль будет или… шишка, – поморщилась я, дотронувшись ладонью до макушки. Рюкай насмешливо хрюкнул на границе Осеннего крыла. – Давайте вы закроете глаза и досчитаете до…

Я запнулась на полуслове, вздрогнув всем телом, когда серьга-звездочка, подаренная Карателем в первую встречу, обдала ухо теплом. Это могло означать только одно: ее пара прямо сейчас появилась где-то совсем рядом. Крутанувшись на пятках, я кинулась к лестнице, позабыв и об уроке, и о побеге.

Не успела я преодолеть и пролета, когда снизу раздалось знакомое и желанное:

– Где моя радость?

Совершенно непозволительно для леди, нарушая все возможные правила, я звонко крикнула:

– Здесь!

Перепрыгивая по три ступеньки за раз, пробегая мимо стражи, я вылетела на площадку перед Зимним холлом, останавливая взгляд на высокой фигуре своего прекрасного господина. Весь в черном, окутанный солнечным светом, бьющим из высоких окон, он ждал меня у подножия лестницы с лукавой улыбкой и распростертыми объятьями. Я прыгнула в них, обхватывая Карателя руками и ногами, словно маленькая обезьянка.

– Я так соскучилась, – сбивчиво пробормотала я ему в шею, вжимаясь носом в тепло кожи и вдыхая исходящее от нее сочетание, всегда заставляющее меня подумать о поздней ночи, плавно уступающей рассвету, когда разгоняющий темноту огонь костра сменяется солнечными лучами.

– Я тоже, моя радость, – Дан поцеловал меня в макушку, и я хорошо помню тот миг абсолютного счастья, когда неугомонный детский восторг сверкал и искрился в роще самых заветных мечтаний: прозрачных и еще не успевших отрастить длинные шлейфы густых теней расплаты.

Заслышав шаги наставницы Варейн, я застыла в руках Дана, как пичуга, чувствующая, что к ее гнезду подбирается змея. Однако рука Карателя продолжала лениво поглаживать меня по спине, и ничто не намекало, что меня вот-вот спустят вниз, под суровый взор наставницы и пытки фолиантом.

– Повелитель, прошу простить, мне было неведомо о вашем возвращении.

Не оборачиваясь, я знала, что прямо сейчас она склонилась в глубоком поклоне. Уверена, у нее на языке вертелось бессчётное количество замечаний касательно моего поведения и открывшейся ей картины, но озвучить их в присутствии Дана она не смела. Под этой крышей кроме меня не было никого, кто мог бы просто так, без всяких церемоний, приблизиться и заговорить с Даном, при этом не обращаясь к нему по одному из приемлемых титулов.

Не то что бы я не пробовала вести себя согласно этикету Подземья… Когда я впервые встала перед Карателем на колени в качестве приветствия, прежде чем поднять меня за шкирку, он спросил, кто меня этому научил. Больше я никогда не видела того мастера по этикету, его место заняла наставница Варейн, и вряд ли она хотела повторить судьбу своего предшественника, как бы та ни обернулась.

Мне же Дан наказал более не демонстрировать подобного «раболепия», если только я не хотела его расстроить. Печалить своего господина, да еще и нарочно, я не собиралась.

Теплые пальцы легонько поддели подбородок, и, задрав голову, я улыбнулась Дьяволу, наблюдая, как вспыхивают и скользят золотые искорки в черноте его глаз.

– Сегодня госпоже Хату мной разрешено покинуть занятие раньше, – проговорил Дан, ласково гладя меня большим пальцем по скуле, и темнота древней бездны отступала и рассеивалась среди озорно поблескивающего золота.

– Как будет угодно повелителю, – кроткая учтивость наставницы без единой нотки фальши сделала мою улыбку шире, и уголки губ Дьявола лукаво изогнулось.

Мир вокруг вздрогнул: белоснежная прохлада холла сменилась летним теплом песчаного берега озера. Конечно же, мой прекрасный господин знал, какое место в Садах времен я люблю больше всего.