Глава 5

У девчонок всё можно узнать по лицу – выдержки у них никакой.

Марк Твен «Приключения Тома Сойера»

Сады времен были чем-то гораздо большим, чем величественный особняк с просторным внутренним двором и роскошной подъездной аллеей, хвастающей фонтаном, в живописном уголке природы.

Помимо дома для Карателя и его свиты, резиденция располагала огромной конюшней, казармой для стражи и тремя постройками для слуг, вмещающими в себя, как сообщил Дан, две сотни смертных душ. От того, где жил слуга, зависело, где он работает: в доме, садах или конюшнях.

Все здания были равноудалены друг от друга, разделены буйством зелени, цветов, изгородей и соединены узорчатой брусчатой дорожкой. Точнее, мне казалось, что это узоры, пока в семь я не начала изучать руны Подземья и не поняла, что вся непрерывающаяся, закольцованная извилистая дорога, будто нить невидимой иглы, сшивающей между собой части резиденции, напитана охранной и защитной магией.

Благоухающее царство растений брало свое начало от ворот заднего двора. Всего несколько шагов по дорожке, и Дан пронес меня сквозь зеленый коридор к перекрестку, украшенному клумбой желто-красных примул.

– Выбирай сторону, Хату, в конце пути мы все равно окажемся здесь, независимо от направления, – разрешил Каратель с легкой полуулыбкой, и я сделала шажок вправо.

– Мы сделаем круг? – предположила я.

– Скорее пройдемся по каждому лепестку огромного цветка или грани пятиконечной звезды, – пояснил он. – Если посмотреть на резиденцию с высоты птичьего полета, то вся ее территория напоминает звезду.

– Почему она так называется? Сады времен, – поинтересовалась я, когда за первым же поворотом дорожки показалась аллея фруктовых деревьев.

– Потому что в них сплетается прошлое и настоящее, рождающие будущее. Один мудрец как-то сказал мне, что нет истории правдивей, чем та, которую рассказывает природа. Цветы не лгут, деревья не оправдываются, а почва не прячется. Они есть, и потому они – история своего времени, события и места. Посмотри сюда, – Дан присел на корточки возле куста с яркими голубыми цветами. – Это сапфириум, тысячелетия назад его цветы добавляли в напиток для особ королевских кровей, как знак бесконечного уважения и признания их мудрости. Сейчас в смертном царстве не осталось ни одного сапфириума.

– Почему? – округлила я глаза, погладив нежные лепестки. – Он такой красивый…

– Потому что, когда смертное создание желает что-то истребить или исказить, оно не знает пощады, – серьезно ответил Дан. – Однажды кровавый правитель сделал этот цветок символом своей власти, и восставший народ уничтожил не только его, но и все, что было с ним связано.

– Но здесь сапфириуму, – я старательно проговорила название, – ничего не грозит?

– Нет, здесь о нем, как и о любом другом растении, заботятся души смертных и моя воля, – выпрямился Дан.

Мы прошли дальше, под аркой переплетших ветви деревьев с широкими и заостренными изумрудными листьями, которые Каратель назвал «эхраимы». Они тоже исчезли из смертного мира, вырубленные в пользу человеческих замков и посевов. Эхраимы образовывали пары и даже семьи, переплетаясь ветвями с ближайшими из своего вида, и когда-то под ними люди приносили священные клятвы и заключали нерушимые союзы.

Позже, позабыв про всю нервозность, вызванную встречей с демонами и свитой Карателя, я бегала от одного куста к другому, восхищаясь то разноцветными бутонами, то деревьями с листвой, похожей на птичье оперение, то ковром синего мха с голубыми разводами, то неизвестными пташками, чирикающими и поющими где-то высоко в кронах.

Посмеиваясь над моими восторгами, Дан называл каждый цветок и немного рассказывал о нем, например, в какой стране смертного царства он все еще есть и что означает. Неторопливо мы миновали фруктовые аллеи, «солнечные» рабатки, заполненные различными цветами желтого, оранжевого и красного окраса, небольшой пруд, окруженный ивами и полный водных растений, и поднялись по дорожке выше, к конюшням.

– Лошади, – восхищенно выдохнула я, остановившись.

Семь лошадок с пышными гривами и хвостами паслись на огороженном лугу под присмотром пяти людей в коричневой форме и трех стражников с серебряными волосами.

– Это из Белых кошмаров, да?

– Верно, – подтвердил Дан. – Полагаю, ты никогда не каталась на лошади?

Я покачала головой. Лошадь, даже самая старая и больная, была не по карману моим родителям, да и зачем? Прежде мне доводилось видеть верхом только солдат и правящих столицей.

– Идем, – Каратель направился прямо к загону, и, едва его завидев, стража согнулась почти пополам, а люди в коричневом упали на колени там, где стояли, прижав руки к земле и склонив головы.

Небрежно махнув ладонью, Дан распахнул калитку и сделал приглашающий жест. Я скользнула в загон, и Дьявол коротко свистнул. Коричневая кобылка дернула ушами и тихонько заржала, словно приветствуя, прежде чем потрусила к нам. Моя рука вновь стиснула край пиджака Карателя, я вжалась спиной в его ноги, потому что вблизи лошадь казалась огромной, хотя на самом деле она была самой маленькой из всех.

– Итак, – Дан погладил меня по плечу, успокаивая. – Хату, познакомься, это Летяга. Летяга, это Хату.

Морда лошади оказалась прямо передо мной, большие черные глаза заглянули в мои, широкие ноздри затрепетали, а потом ее огромный холодный и влажный нос ткнулся прямо мне в шею. Я издала какой-то непонятный звук, и лошадь отступила, зафыркав и демонстрируя зубы. Внушительные и очень опасные на вид.

– Летяга, у меня для тебя крайне ответственное задание, – серьезно заговорил Дан, положив ладонь ей на морду. Теперь черные глаза смотрели на Карателя, как будто она понимала все, что он говорит. – Хату никогда не сидела на лошади. – Летяга дернула ушами, словно не могла поверить в такую нелепость. – Могу ли я доверить тебе ее первую поездку?

Лошадь громко фыркнула, и Дан убрал руку, посмотрев на меня:

– Между наездником и его лошадью должно царить доверие, Хату. Всадник обязан заботиться о лошади и относиться с уважением к ее жизни, и тогда она сделает все, чтобы наездник не пострадал даже в самой стремительной скачке.

Откуда-то со спины донеслось громогласное ржание, кто-то вскрикнул, обернувшись, я увидела, как несколько людей бегут к конюшне, из которой повалил… пар? Лошади в загоне с нами заволновались и заржали на разные голоса. Дан обхватил мои плечи, удерживая на месте.

– Гадес, еще один вечер без яблок, – проговорил Каратель, и его слова, несмотря на тихий голос, рассекли воздух хлыстом, долетев до конюшен.

Послышалось обиженное, как мне показалось, ржание, пар рассеялся, и люди, что бежали в ту сторону, обернулись и глубоко поклонились Карателю. Лошадки в загоне и Летяга успокоились.

– Что это было? – полюбопытствовала я.

– Кто, – поправил Дан, усмехнувшись. – В тех стойлах находятся тьмати – скакуны, в чьих жилах течет кровь и тьма Подземья. Ездят на них преимущественно бессмертные высокого положения в моем царстве. Это особенная порода, весьма своевольная и почти бессмертная, – пояснил Дан. – Сейчас ты слышала Гадеса – моего скакуна. Очевидно, ему пришелся не по нраву мой разговор с Летягой.

Не пройдет и пары подлуний, как я пойму, что Гадес – самый страшный кошмар конюхов резиденции. В насмешливых шепотках слуг не раз прозвучит вопрос, кого же работники конюшни боятся больше: Карателя, или его тьматя.

– Обычно, лошадь готовят к верховой езде заранее, сам хозяин или подручный, – Дан кивнул в сторону людей в коричневом, занявшихся своей работой. – Нужно тщательно почистить живот и все, чего будет касаться подпруга. – Мужчина коснулся спины Летяги, и поверх нее из ниоткуда появилось что-то вроде одеяла. – Это вальтрап, он впитывает пот, защищает лошадь от ран, мозолей и других неприятностей, которые может причинить долгая езда, а также помогает правильно закрепить седло.

Поверх одеяла, с еще одним прикосновением Дана, возникло маленькое черное седло с короткими стременами и кучей ремней.

– Это подпруга, стремена и сидение, – поочередно указал Дан на составляющие седла, прежде чем показать мне, как закрепляется подпруга. Летяга даже не шевельнулась, когда Каратель застегивал широкий ремень, скользнувший у нее под животом. – Что еще нужно для езды?

– Поводья? – предположила я.

– Верно, но от них нет толку без уздечки, – кивнул Дан, касаясь морды Летяги, вмиг оказавшейся от ушей до подбородка в ремешках. – Поводья крепятся к удилам, вот сюда, – в руках мужчины возник длинный ремень, и он пристегнул его концы у колец чуть выше рта лошади. – Теперь можно садиться в седло.

Прекрасный господин оторвал меня от земли и поднес к спине Летяги, указывая как лучше сесть. До конца не веря в происходящее, я обнаружила себя верхом на лошади.

– Дыши, Хату, – напомнил Дан с улыбкой, придерживая Летягу под уздцы, и я выдохнула, поняв, что задерживала дыхание. – Хорошо. Теперь протяни руку, похлопай ее по шее и подержись за гриву.

Я осторожно дотянулась, легонько похлопала горячую мягкую шею и зарылась пальцами в гриву, не сдерживая улыбки.

– Лошадь очень хорошо улавливает чувства своего всадника: если спокойно ему, спокойна и она, – продолжил Каратель. – Ты будешь учиться верховой езде, это необходимый навык во всех царствах, но поначалу стоит привыкнуть и освоить самое простое. Движение во время обычного шага. Прижми колени к ее бокам, выпрями спину, вот так, – одобрительно кивнул он, а потом зашагал по лугу, ведя за собой Летягу, и я схватилась за крюк впереди седла, охнув.

Мы прошли три больших круга по загону, и, слушая Дана, рассказывающего о верховой езде, я все больше ощущала себя… правильно. Мне нравилось, как ровно дышала подо мной Летяга. Нравилось чувствовать ногами теплые бока и ритм ее шагов, гладить гриву и видеть улыбку Карателя, считывающего мой восторг от этого внезапного урока. Уже тогда я знала, что езда верхом станет одним из моих любимых занятий, и не ошиблась.

– Понравилось? – поинтересовался Дан, сняв меня с Летяги и передав поводья остановившемуся рядом с ним мужчине.

– Очень! – выпалила я, и Дьявол широко улыбнулся, сверкая золотом глаз.

Велев расседлать Летягу и унести все снаряжение в конюшню, потому что отныне оно принадлежит мне, Дан погладил Летягу, и я последовала его примеру, больше не страшась ее размеров и поведения.

– Сколько здесь лошадей? – спросила я, когда мы вышли за ограду обратно на брусчатку.

– Сейчас девять обычных и четыре тьматя.

– Остальные три тьматя – лошади Аримана, Тунриды и Хирна? – догадалась я. – Ты сказал, что на них могут ездить только бессмертные высокого положения.

– А ты очень внимательно меня слушаешь, что не может не радовать, – подтвердил Дан, и я зарделась. – Надеюсь, что это распространится и на твоих учителей.

– Конечно! Я буду хорошо учиться, обещаю!

Дан рассмеялся.

– Почему ты смеешься почти над всем, что я говорю или делаю? – насупилась я.

– Потому что почти все, что ты говоришь и делаешь, доставляет мне радость, Хату, – легко развеял мои подозрения Дан, и я просветлела, внезапно осмелев и схватив его за руку.

Горячие пальцы спрятали мою ладонь, Каратель ничего на это не сказал, но всю дальнейшую прогулку мы держались за руки, и я с интересом продолжила расспрашивать его о разных цветах и птицах, изредка замечая то там, тот тут людей в зеленой форме с лейками, тяпками, ножницами, лестницами или граблями, занятых делом.

Мы прошли небольшое царство хвойных, многоярусные цветники, коридоры из увитых фиолетовыми, белыми и желтыми цветами пергол и мерцающих в их тенях золотым и синим колокольчиков.

Казарму стражи окружала стена колючих непролазных кустарников от терна и шиповника до магонии и барбариса. Само двухэтажное длинное здание брали в кольцо кактусы.

– Здесь много стражников?