Непонимающе осмотрев себя, я с удивлением обнаружила, что нахожусь внутри кокона в форме темного крыла. Крыла, принадлежавшего Дану. Это был первый раз, когда я осознала, что подарок Карателя служил не только доказательством нашей связи, но и защитой, которая не позволит никому и ничему причинить мне непоправимый вред. Уверенность в последнем выросла сразу же, стоило лишь еще раз взглянуть на отсеченную ногу и ее скулящего и рычащего хозяина.

Мне тогда казалось, что мое созерцание крыла и поверженного противника заняли долгое время, но на самом деле вряд ли прошло больше десятка вдохов, когда в тренировочном круге возник сам Дьявол и его свита.

Все четверо были в черном с золотом, и когда мои глаза встретились с глазами Карателя, черней их не существовало ничего. Ариман застыл над Мафартом, приставив клинок своего даркута к горлу Кровавого черта, кнут Хирна кровожадно щелкнул над головами упавших на колени стражников и Ксены, которую я не заметила ранее. Тунрида опустилась на одно колено подле меня, протянула руку, но ее пальцы застыли над самым защитным покровом, не рискнув коснуться.

В растворившей все звуки тишине Дан подошел ко мне, едва заметно качнул подбородком Тунриде, и казначей безмолвно отступила к Хирну. Наклонившись, Каратель поднял меня на руки с нежностью, которую невозможно было предположить, глядя в его застывшее лицо, где во тьме бездны опасно сверкали блики пламени.

– Я…

– Ш-ш-ш, – Дан погладил меня по голове, и призрачное крыло рассеялось, подвластное его воле. Горячая ладонь мягко дотронулась до пострадавшей руки, и я перестала ее чувствовать, в то время как за спиной Дьявола раздался ужасающий хруст ломающихся костей под аккомпанемент хриплых булькающих звуков.

– Не переживай, Мафарт, – спокойно проговорил Дан, отирая мои щеки появившимся в его руке платком, и я почувствовала, как все мои ссадины, царапины и ушибы исчезают без следа, как и боль в руке. – Ты не умрешь прямо сейчас. Настолько быстрой и легкой смерти ты не заслужил.

Дьявол повернулся вместе со мной на руках, и я судорожно вздохнула, вжавшись ему в грудь. В кровоточащей куче мяса с торчащими отовсюду костьми и неестественно изогнутыми конечностями невозможно было узнать капитана стражи. Я не знаю, собиралась ли что-то спросить или сказать, когда Дан просто шагнул вперед, и мы оказались в его покоях.

– Дан, я…

– Мы обязательно поговорим, моя радость, – ласково заверил Каратель, положив большой палец мне на губы. – Но сейчас мне нужно навести здесь порядок, а тебе, несмотря на исцеление, поспать.

– Подожди! – я схватила его за рукав, когда он опустил меня на кровать. – Пожалуйста, послушай меня.

– Говори, – кивнул Дан, склонившись ко мне, гладя щеку костяшками пальцев.

– Остальные… Я сама сказала никому не входить в круг, правда, они… Йорх и Ксена не причем, а остальные не думали, что Мафарт…. – я сглотнула, не зная, как правильно объяснить. – Он бросил вызов словом, но бой предложила я.

– То, что здесь произошло, я понимаю лучше, чем ты, дитя, – мой прекрасный господин поцеловал меня в лоб. – Спи, моя радость.

Уютная бархатная темнота обхватила со всех сторон, и я провалилась в ее мягкость, теряя все вопросы по пути в сладкий сон. Вряд ли мне что-то снилось, Дан хотел, чтобы я отдохнула, и мало что в трех царствах могло противиться его желаниям.

Пробуждение вышло ленивым и неохотным, какое-то время я даже не хотела открывать глаза, поглубже зарываясь носом в подушки и не спеша высовываться из-под одеяла. Однако вскоре умиротворенность вытеснили яркие картинки произошедшего во дворе, среди которых чаще других повторялась кровь на песке, желтизна глаз Мафарта, его отсеченная нога и то, во что он превратился после появления Карателя.

– Тише-тише, госпожа Хату, – бросилась ко мне управляющая Фагнес, когда я резко села в кровати, осознав, что бой в тренировочном круге был на самом деле.

– Фагнес, – выдохнула я, схватив женщину за руку. – Я… Мафарт…

– Все хорошо, госпожа Хату, – уверенно покивала мне управляющая, осторожно похлопав по тыльной стороне руки. – Вы в порядке, и это самое главное. Негодяй получил по заслугам! Подумать только, ранить госпожу своего Дома! – женщина гневно раздула ноздри, и ее лицо приобрело то самое выражение строгости и недовольства, внушающее ужас всей прислуге резиденции.

– Фагнес, сколько сейчас времени?

– Время ужина, госпожа Хату. Повелитель распорядился принести вам сюда, он разделит с вами трапезу, как только освободится, – Фагнес поклонилась, как и надлежало делать каждому, передавая волю Карателя.

– Он у себя в кабинете? – все же поинтересовалась я, не утерпев.

– Нет, госпожа Хату, повелитель… – управляющая чуть запнулась, – во дворе с великими первопадшими, – она снова склонилась, говоря о свите Карателя.

Если Дан был абсолютным монархом Подземья и единственным приемлемым обращением к нему считались «повелитель» для всех и «мой господин» по его личному разрешению, то свита занимала следующую ступеньку иерархии, и официально их титул звучал «великий первопадший», прямо указывая на максимальную приближенность к Карателю.

– А где Ксена? Йорх?

– Ксена отдыхает у себя, ей немного нездоровится после того, что с вами произошло. Нет-нет, наказания не было, просто испугалась за вас, как и все мы, – пояснила Фагнес, и я поняла, что в «мы» входят смертные души, работающие в доме. – Йорх… вместе с остальными стражниками.

Несмотря на все настоятельные рекомендации Фагнес остаться в покоях и дождаться ужина, я вышла в коридор, уверенно направляясь во двор и не замечая поблизости ни одного стражника. Управляющая поспешила за мной, и я почти ожидала, что она схватит меня за руку и потащит обратно, но этого не произошло.

– Госпожа Хату, посмотрите отсюда, вам не стоит туда выходить, – настиг меня на лестничной площадке голос Фагнес, и я остановилась, уловив в нем усталую просьбу и заботливый совет вместо привычной строгой сдержанности.

Вернувшись к окну, выходящему во внутренний двор, я приняла руку управляющей, помогшей мне забраться на высокий подоконник. Стоило только посмотреть вниз, прижимаясь головой к холодному стеклу, как вопрос, куда с привычных постов делись стражники, нашел ответ. Все воины Садов времен были там, на тренировочной площадке.

Они стояли шеренгами, толпились под навесами и сидели на крышах низких пристроек так плотно друг к другу, что негде было бы упасть и семечку. Никто из них не двигался и не переговаривался между собой: взгляд каждого был устремлен на центр двора, где между столбов врат наказания в луже собственной крови на коленях стоял Мафарт, привязанный к ним за руки.

Кровь сочилась из многочисленных порезов на спине, полученных от кнутов Аримана и Хирна, действующих почти одновременно. Как только одна плеть отлетала от кожи, на ее место со свистом сразу же опускалась вторая. Сбоку, опираясь плечом на левый столб, стояла Тунрида, считая удары. Сам Каратель сидел напротив Мафарта в глубоком черном кресле с высокой спинкой, изящно подперев голову правой рукой и опустив на колено левую.

– Он же… лишился ноги, – оторопело произнесла я, возвращаясь взглядом к Мафарту. – И еще… – я не знала, как объяснить Фагнес ту кучу мяса и костей, которой был Кровавый черт, когда Дан меня забрал.

– Повелитель восстанавливает его тело каждый раз, чтобы он мог принять свое наказание полностью, – сухо объяснила женщина. – За покушение на воспитанницу Карателя и госпожу Садов времен Мафарт приговорен к смертной казни в пастях и когтях инферги после трех тысяч двойных плетей терзающего терна.

– Почему так… – я не договорила, обхватив себя руками.

Нет, меня не пугало происходящее во дворе. Благодаря урокам истории и этики, а также многочисленным беседам с Даном, редко когда уходящим от прямого ответа, даже в том юном возрасте я прекрасно понимала, где нахожусь. Каждый из моих наставников приложил массу усилий, чтобы вбить в мою голову основополагающее знание: здесь не царство смертных с его хлипкими законами и бесконечными возможностями уйти от наказания.

В Подземном царстве и прилегающем к нему Междумирьи все было просто в своей честной жестокости и неоспоримой дисциплине. Четкая иерархия прослеживалась во всем – от должностных обязанностей каждого слуги до классификации атрибутов, подчеркивающих статус. Если в какой-то момент эта четкость пропадала вследствие чьего-либо нарушения, он за это расплачивался болью, кровью или вечностью перед вышестоящим: капитаном стражи, управляющим, главой своего дома, титулованной особой или самим Карателем.

Меня удивило не наказание, а его содержательность и длительность. Быть растащенным на куски безжалостными свирепыми гончими Подземья, каждая из которых, за исключением личного владения аристократами, входила в Пять Свирепых Свор Хирна – ужасный финал для любого, даже самого бесстрашного демона или падшего. Однако три тысячи двойных терновых плетей, вонзающихся в плоть раздирающими шипами, перед и без того мучительной смертью…

– Потому что это показательная расправа, госпожа Хату. Урок в назидание каждому из присутствующих, урок, который вылетит за пределы нашей резиденции и превратится в обсуждаемую шепотом новость. Вы принадлежите Карателю, госпожа Хату, – серьезно посмотрела на меня Фагнес. – Во всех трех царствах нет существа, что может позволить себе тронуть что-то, что повелитель обозначил своим, и не расплатиться за подобную дерзость всем, что ему дорого.

До того дня я вряд ли по-настоящему задумывалась, кем меня видит Дан. Я хорошо знала свою сторону, где благодарность уже давно стала лишь почвой, взрастившей мои, пусть тогда детские, но оттого не менее сильные и искренние чувства. Правда заключалась в том, что я обожала Дана и не только как своего опекуна и покровителя, но и как мудрого наставника, а также близкого друга, чье общество я готова была променять на все сокровища всех миров.

Конечно, я не могла не понимать, что Каратель относится ко мне более, чем просто хорошо, позволяя недоступное другим, что неизменно подчеркивало мою привилегированность, но… Лишь в те мгновения, глядя на содрогающегося под ударами плетей Мафарта, я начала осознавать, что, возможно, сторона Дьявола прятала что-то не менее глубокое, а «моя радость» не было обыкновенным ласковым прозвищем.

Я помню свою улыбку, отраженную в стекле. Нет, в ней не было ни хищного злорадства, ни дрожащих опущенных уголков губ, продиктованных сожалением. Я улыбалась так, как улыбаются правильно найденному ответу к трудной задаче.

Ошибся Мафарт, а не я. Я не была капризом Дьявола. О капризах забывают или быстро находят им замену, а не устраивают публичную казнь главы стражи резиденции и одного из самых уважаемых демонов не только собственного клана, но и во всем Подземье.

Когда я смотрю на свое отражение сейчас, мне хочется вернуться в тот день. Мне хочется решить задачу неправильно. Мне хочется оказаться в тренировочном круге без защитной серьги-звезды в ухе.

Вероятно, мои заветные желания исполнялись слишком часто, чтобы сбылось еще хотя бы одно.