При планировании отражения удара на Курск важным и, как покажут дальнейшие события, очень эффективным решением стало использование для удержания рубежей стрелковых соединений не только танковых частей НПП, но и крупных подвижных соединений и объединений. Весной Ставка ВГК каждому из фронтов, оборонявших выступ, передала по одной танковой армии и два отдельных танковых корпуса. С момента перехода Воронежского фронта к обороне в первом эшелоне танковых войск находились отдельные танковые полки, бригады и самоходно-артиллерийские полки, они подчинялись заместителю командующего общевойсковыми армиями по БТ и МВ. В апреле – мае в некоторых армиях их передали командирам дивизий первого эшелона (на главной полосе) в качестве подвижного резерва и разрешали их использовать в противотанковых опорных пунктах как неподвижные ОП. Наибольшим их числом располагала 7-я гв. А: три полка (один тяжелый), две бригады и два сап (один тяжелый). Связано это было с тем, что на местности, где оборонялась армия Шумилова, использовать крупные соединения было затруднительно, поэтому существенные силы бронетехники передали именно в стрелковые дивизии для НПП, хотя как один из вариантов здесь планировалось задействовать и 2-й гв. Ттк, но в крайнем случае. Полосу 6-й гв. А изначально готовили для отражения главного удара, поэтому переданные И.М. Чистякову весной два танковых полка (230-й и 245-й отп), одна бригада (96-я отбр) и один сап (1440-й сап) рассматривались лишь как усиление пехоты на основных направлениях главной полосы на первые 1–2 дня операции. Главные же силы бронетехники предполагалось развернуть за спиной гвардейцев. Во второй половине мая было принято решение о том, что с началом боев на вторую полосу армии должны выйти 1-я ТА, 2-й гв. Ттк и 5-й гв. Стк. К этому времени они считались вторым эшелоном танковых войск, располагались на расстоянии 32–50 км от переднего края главной полосы и подчинялись непосредственно командующему фронтом, составляя ударную группу для нанесения контрударов. «Второй, бронетанковый, эшелон обороны был основным маневренным ударным средством, – писал участник Курской битвы маршал бронетанковых войск А.Х. Бабаджанян. – С его помощью советское командование рассчитывало изменить и изменило ход оборонительного сражения в свою пользу. Использование крупных соединений и объединений бронетанковых войск при ведении оборонительной операции для удержания полосы обороны в глубине – второй и тыловой оборонительных полос общевойсковых армий – было новой формой оперативного применения танковых войск, резко увеличивало устойчивость оперативной обороны и позволило отражать атаки крупных танковых масс противника»^[59].

Второй главной задачей после разработки плана операции, решение которой занимало значительную часть времени командующего весь подготовительный период к отражению вероятного удара вермахта, стала разработка системы полевой обороны и ее строительство. С мая, как уже упоминалось, она начнет трансформироваться в глубокоэшелонированную, поэтому масштаб фортификационных работ и контроль за ними заметно возрастет. Основными ее элементами станут три армейские полосы общей глубиной от 30 до 50 км:

1. Передний край главной полосы, которая начала укрепляться с начала апреля, проходил по рубежу, достигнутому в конце марта. Она имела протяженность по начертанию переднего края 245 км.

2. Вторая полоса (передний край) пролегала по линии: Любимовка, Басовка, Олешня, Тарасовка, Вел. Рыбица, Стрелки, Угроды, Репьяховка, Семейная, Ракитное, Васильевка, Алексеевка, Дмитриевка, /иск./ Петровский, Сажное, Шляховое, Мясоедово, Шебекино, Поклонное (?). Ее общая протяженность равнялась 216 км.

3. Третья (тыловая) армейская, протянувшаяся на 250 км, шла через: Малая Локня, Суджа, Уланок, Камышное, Пресечное, Корочка, Обоянь, Шипь, Богородецкое /иск./, Тетеревино, Жимолостное, Новоселовка, Выползовка, Мазикино, Сороковка, Прудки, Основка, Белянка, Рыбалка, Ефимовка, Нечаевка^[60].

Тогда же за армейскими полосами начнется строительство трех оборонительных (фронтовых) рубежей Воронежского фронта на глубину 180–200 км и первого стратегического рубежа восточнее Курского выступа (в районе р. Кшень) силами Степного военного округа, а по левому берегу Дона – еще и государственного рубежа обороны.

Кроме того, на случай вклинения противника в армейские полосы 40-й и 6-й гв. А было запланировано возвести отсечные и промежуточные позиции общей протяженностью 134 км, а также промежуточный рубеж для фронтового резерва (35-й гв. ск, 86 км) и фронтовой отсечный рубеж (125 км). В этой системе полос и рубежей обращает на себя внимание отсутствие отсечных позиций к югу от ст. Прохоровка в районах нахождения 69-й и 7-й гв. А, которые удерживали корочанское направление. Эту особенность в ходе реализации плана «Цитадели» успешно использует командование армейской группы Кемпфа: после прорыва главной полосы 7-й гв. А оно повернет основные силы на север, и они начнут «сматывать» слева оборону гвардейцев Шумилова.

Таким образом, к началу боев система обороны Воронежского фронта должна была иметь (и таковой стала) на всех направлениях не менее пяти полос, эшелонированных на глубину 100 км.

Подготовительный период к Курской битве в войсках Ватутина длился с 27 марта по 2 июня 1943 г. Его армии начали создавать оборону с расчистки территории, где они развернулись (к тому времени площадь фронта составляла 18 600 кв. км), приведения в порядок основных транспортных коммуникаций и восстановления инфраструктуры. Как выглядела эта местность после зимних боев, некоторое представление дает шифровка заместителя начальника Генштаба Красной Армии генерал-полковника А.И. Антонова от 10 апреля 1943 г. на имя начальника штаба фронта: «По данным Генерального штаба, армейские и фронтовые дороги на участках: Новый Оскол – Короча – Обоянь, Старый Оскол – Тим – Курск и др. находятся в трудно проходимом состоянии, а некоторые из них почти абсолютно непроходимы. В районе Старого Оскола и Тима большое количество неубранных человеческих и конских трупов, что может привести к заражению источников и распространению эпидемических заболеваний. В этих же районах большое количество разбитых танков, автомашин, снарядов и мин. Прошу проверить и принять срочные меры по устранению указанных фактов. Об исполнении донести»^[61]. Даже в последние недели оккупации местное население занималось расчисткой дорог, но после отхода германских войск на отдельных участках они были заминированы, мосты взорваны, а затем пришла распутица и дороги превратились в непроходимые направления. Сбор трупов проводился и раньше, но только в селах, у колодцев и родников, т. к. транспорта не хватало, да и возникала проблема с их захоронением – земля была еще скована морозом. После получения директивы Генштаба эта работа была развернута уже на ином уровне. В частях начали формироваться похоронные команды, которым придавались транспорт и группы подрывников для подготовки братских могил. Инженерные части приступили к расчистке дорог и заготовке пиломатериала, а подразделения сборных пунктов аварийных машин из передвижных рембаз выдвинулись в поля для инвентаризации подбитой техники и организации ее эвакуации.

На начальном этапе фортификационных работ (март – апрель) командование армий обоих фронтов руководствовалось документом под названием «Краткие указания по устройству полевых оборонительных рубежей и очередности их строительства»^[62] (далее «Краткие указания»), который был утвержден начальником инженерных войск Красной Армии генерал-майором М.П. Воробьевым в марте 1943 г. и тогда же направлен в войска.

Н.Ф. Ватутин приказ № 0087/оп об инженерном оборудовании полосы обороны фронта подписал 27 марта, т. е. в момент, когда весна уже вошла в свои права и вся центральная часть советско-германского фронта «утонула» в непролазной грязи. Поэтому строительство рубежей, как и требовали «Краткие указания», было разделено на две части – первую и вторую очереди. К первой было отнесено возведение самого необходимого для отражения возможного удара противника:

«а) минирование основных танкоопасных направлений и подготовка мостов к взрыву по всей глубине обороны с максимальным использованием трофейных мин, ВВ, артснарядов и авиабомб;

б) устройство траншей с основными и запасными огневыми стрелковыми и пулеметными позициями и позициями ПТР с расчисткой обзора и обстрела;

в) оборудование основных и запасных позиций для артиллерии и минометов с простейшими укрытиями для расчетов и матчасти;

г) устройство противопехотных препятствий перед передним краем;

д) оборудование КП;

е) ДЗОТы на переднем крае для основных огневых средств;

ж) колонные пути и колейные дороги, обеспечивающие подвоз в войсковом звене в период распутицы»^[63].

Сроки исполнения в приказе были установлены жесткие, этого требовала крайне сложная оперативная обстановка. Работы было необходимо завершить:

– на главной полосе – до 5 апреля,

– на второй, на главных направлениях – до 5 апреля, все – до 15 апреля,

– на промежуточных рубежах – до 5 апреля,

– на тыловой армейской полосе и отсечных позициях к 15 апреля,

– на первом фронтовом рубеже, на главных направлениях до 15 апреля, все – до 25 апреля.

Ко второй очереди было отнесено оборудование:

«а) ложных позиций и районов;

б) подбрустверных блиндажей, убежищ, землянок;

в) дополнительных позиций для всех огневых средств;

г) развитие ходов сообщения в глубину и по фронту;

д) усовершенствование траншей, окопов и огневых позиций артиллерии и минометов, бойницы, ниши, водоотвод, одежда крутостей;

е) устройство противопехотных препятствий в глубине обороны и на флангах батальонных районов и опорных пунктов;

ж) устройство ДЗОТов для основных огневых средств в глубине обороны»^[64].

Однако из-за ряда крупных проблем, о которых скажу ниже, эти усилия не могли и не достигли требуемых результатов. Поэтому не только первые мероприятия по укреплению занятой территории в инженерном отношении, но и полномасштабное строительство батальонных районов было разделено на две очереди. Ключевым при делении работ являлось требование «тактико-фортификационная законченность и достижение определенной степени боеготовности батальонного района в результате окончания работ по каждой очереди»^[65]. Особенно ответственным был начальный этап первого периода, в ходе которого укреплялась территория перед главной полосой (предполье, нейтральная зона) и строились на ней позиции взводов первого эшелона будущего батрайона. В перечень того, что предстояло возвести в это время, входили: минные поля (всех типов) и противотанковые препятствия на ключевых направлениях, сооружения для огневых точек, командные пункты, одна линия траншей с ходами сообщения, одно убежище для личного состава на один опорный пункт. И все это должно строиться как можно быстро, от этого зависела прочность занятого рубежа, которая росла с той же скоростью, что и шли фортификационные работы и подходило пополнение в подразделения первой линии.

Однако в первой половине апреля оборудование армейских полос по всей Курской дуге шло крайне медленно. И на Воронежском фронте (в том числе и в 6-й гв. А) работы первой очереди к 25 апреля в запланированных объемах в большинстве своем не были выполнены. Основных причин этого было три, и все они объективные.

Во-первых, основная фаза распутицы завершилась лишь к 16–17 апреля, до этого момента земляные работы и минирование вести было очень трудно.

Во-вторых, вплоть до начала мая фронт не имел необходимого количества мин, колючей проволоки и взрывчатых веществ. Из-за этого в конце марта и весь апрель в основном устанавливались мины, снятые и привезенные со старых рубежей (Донской оборонительный рубеж), и трофейные артиллерийские снаряды, переделанные в фугасы. Вот, например, как складывалась ситуация с минированием в 6-й гв. А. К вечеру 29 марта ее части уложили в своей полосе всего 2500 противотанковых мин. А чтобы прикрыть хотя бы передний край, ей не хватало 13 000 ПТМ. Противопехотных мин в армии не было вообще, их минимальная потребность составляла 8000 шт.^[66]. 8 апреля Н.Ф. Ватутин сообщил И.М. Чистякову, что специально для него по железной дороге перебрасываются 12 000 ПТМ, 18 000 ППМ, 6500 больших и 8000 малых лопат^[67]. Пока же генерал армии предложил в качестве противотанкового резерва 27-й батальон собак – истребителей танков. Командарм не раздумывая сразу же согласился, обстановка заставляла с готовностью принимать и эти крохи. Обещанное же инженерное имущество подошло лишь во второй половине апреля. Поэтому сплошное минирование и серьезное укрепление танкоопасных направлений армии начали лишь с мая.

В-третьих, инженерные подразделения и дивизионного, и армейского подчинения не были полностью укомплектованы людьми, что заметно снижало их возможности и скорость работы. Кроме того, они задействовались на расчистке местности и восстановлении транспортной инфраструктуры (мостов, переходов, заготовке стройматериалов). Личный состав стрелковых дивизий активно занимался строительством, но после зимних боев их части были малочисленными, красноармейцы изможденными из-за нехватки продовольствия и витаминов, а пополнение еще не поступило. Командование армий, в частности 6-й гвардейской, стремясь выдержать план строительства хотя бы на главной полосе, направляло часть личного состава дивизий второго эшелона на помощь впередистоящим соединениям. Например, даже в первой половине мая 1500 человек из 51-й гв. сд работали в 52-й гв. сд на оборудовании ПТ-рва^[68].

Местное же население со второй половины апреля привлекать в помощь войскам было запрещено, оно занималось возделыванием полей и посевом, будущий урожай должен был обеспечить продовольствием и тыл, и войска фронта. Именно в силу этих причин в первой половине апреля достичь значительных объемов строительства было невозможно.

Определенное отрицательное влияние на темпы фортификационных работ (хотя и не столь значительное, как проблемы, перечисленные выше) оказывало присутствие на местности, где проходили армейские полосы, значительного числа гражданского населения (несколько десятков тысяч человек). 25 апреля решением Ставки ВГК была уточнена 25-км тактическая полоса Воронежского фронта, из которой его было необходимо выселить. Делалось это по трем главным соображениям. Во-первых, ведение активных боевых действий предполагалось на всю глубину полосы, поэтому, чтобы сохранить жизнь оставшимся в селах детям, женщинам и старикам, их и эвакуировали в тыл. Во-вторых, это было необходимо для пресечения разведывательно-диверсионной деятельности спецгрупп абвера и предотвращения ими сбора данных о состоянии обороны и мест сосредоточения войск. В-третьих, на главной полосе Воронежского фронта все населенные пункты планировалось подготовить к круговой обороне, в их строениях, а также в машинно-тракторных станциях, располагавшихся обычно на окраинах, предстояло оборудовать огневые точки, а подвалы и корнехранилища подготовить для складирования боеприпасов и продовольствия. Но пока в них жили люди, войска не могли приступать к этой работе. Официальные же документы по отселению поступили, в частности в штаб 6-й гв. А, лишь в последних числах апреля, а эвакуация продолжалась весь май и даже часть июня.

Кроме того, было немало и субъективных причин, негативно влиявших на ход строительства, одна из главных – штабы армий и дивизий планы инженерного укрепления своих рубежей разрабатывали с большой раскачкой. Из-за волокиты и безответственности некоторых высокопоставленных офицеров войска в это время не получали самого необходимого для работы. Ощущалась нехватка инструмента (лопат, кирок, пил и топоров), не велся должный контроль со стороны штабов за работой командиров тактического звена по выбору позиций для своих подразделений, размещения важных инженерных заграждений и огневых точек. После начала систематических выездов офицеров штаба фронта и специально назначенных командиров в войска с середины апреля его командованию стало ясно, что, если ситуацию быстро не изменить, создать систему обороны в запланированных масштабах и отведенные сроки не удастся. Поэтому уже 20 апреля Н.Ф. Ватутин подписал приказ, в котором вскрывались выявленные недостатки, устанавливалось время для их устранения и развертывания по-настоящему масштабного оборонительного строительства.

Наряду с минированием, первым мероприятием войск Воронежского фронта по укреплению главной армейской полосы в конце марта стало оборудование постов боевого охранения и передовых отрядов дивизий первого эшелона. Они выставлялись во всех армиях, но только перед главной полосой, за исключением 7-й гв. А, где передовая линия проходила по реке Северский Донец, а первые траншеи по его левому берегу. Позиции БО выдвигались на 1–2 км вперед от главной полосы. Они готовились к круговой обороне, подходы к ним частично или полностью минировали противопехотными минами. В 6-й гв. А в одной дивизии, как правило, выставлялись 7–8 постов, каждый от 1 до 3 стрелковых взводов, усиленных тяжелым вооружением. Общее количество личного состава, привлекавшееся для БО и ПО в одном соединении, колебалось от 240 до 400 красноармейцев и младших командиров. Численность личного состава поста была разной и зависела от места его расположения: например, в 52-й гв. сд она колебалась от 21 до 96 человек, а в 37-й сд – от 15 до 50. В качестве усиления им придавались 1–2 станковых пулемета «максим», от 2 до 11 ручных ДП-27, 1–2 50-мм миномета, на танкоопасных участках – 2–4 орудия 45-мм ПТО и даже ПА или 82-мм миномет.

Предполье^[69] перед всей главной полосой Воронежского фронта оборудовать было невозможно. В ходе мартовских боев между передним краем германских и советских войск существенные разрывы (до 6–7 км) образовались лишь в 38-й и 6-й гв. А. Именно в этих местах и было решено создать сильные узлы сопротивления – передовые отряды. В армии Чистякова они располагались на расстоянии 2–3 км от первой траншеи главной полосы, в оставленных селах, хуторах и на господствующих высотах. Как правило, это был усиленный стрелковый батальон (например, в 52-й гв. сд их численность колебалась от 420 до 472 чел.). К началу боев в 6-й гв. А их насчитывалось пять: в Бутово (67-я гв. сд), Драгунское (67-я гв. сд), у отметки «к. Стрелецкое» (52-я гв. сд), в 500 м южнее Яхонтова (52-я гв. сд) и в 1 км южнее с. Черная Поляна (375-я сд). Важной отрицательной особенностью ПО являлось отсутствие локтевой и огневой связи между собой и постами БО, которые располагались обычно уступом сзади от ПО на расстоянии от 1 до 2 км. Причем в ряде случаев БО тоже не имели огневой связи между собой. Это обстоятельство часто являлось причиной их гибели в период подготовки к Курской битве. 9 июня 1943 г. старший офицер Генштаба при штабе Воронежского фронта докладывал: «Промежутки между взводными опорными пунктами боевого охранения в большинстве случаев никем не охраняются, в результате чего 18 мая на участке 71-й гв. сд противник, просочившись в промежутки между боевыми охранениями, перерезал связь БО с батальоном, уничтожил большую часть БО и увел в плен 7 человек. Патрулирование перед фронтом БО в промежутках между ними и главной полосы обороны не организовано. Дерево-земляные сооружения в опорных пунктах БО не обеспечивают личного состава от поражения. Узкие щели и бомбоубежища для укрытия пехоты в траншеях отсутствуют, в результате чего прямым попаданием одного снаряда 23 мая уничтожено 5 человек БО 210-го гв. сп 71-й гв. сд. Промежутки между взводными БО не минированы, проволочные заграждения и МЗП в промежутках отсутствуют, не все БО обеспечены противотанковыми и противопехотными препятствиями и минными полями с фронта»^[70].

Кроме того, сначала не везде готовились запасные позиции для постов БО, их личный состав не получал четких и ясных инструкций о путях отхода, мало выделялось боеприпасов (на винтовку 100–150 патронов, на пулемет 3–6 дисков, на миномет – мин на 30 минут боя). Все это могло, и в ряде случаев приводило к полному или частичному уничтожению личного состава поста артогнем, а в случае нападения численно превосходящего противника последний на плечах отходившего БО врывался в главную полосу обороны. Ряд из этих недочетов к началу июля будет устранен, и посты БО в основном справятся с поставленными перед ними задачами по всему фронту 6-й гв. А. Этому будет способствовать в основном правильно разработанная система их поддержки артогнем. В одной дивизии для прикрытия выделялись в среднем 4–6 батарей на пост БО и до 2 дивизионов – на ПО. Позиции их орудий обычно располагались в 1–2 км от переднего края главной полосы, вместе с тем готовились и запасные ОП непосредственно на переднем крае, в том числе и для «катюш». К июлю разведке 4-й ТА удастся установить не только места расположения ПО и БО, но и их боевой состав, однако ее штаб даст им неверную оценку, решив, что это первая позиция главной полосы 6-й гв. А. Именно с захвата постов БО и ПО 71-й гв. и 67-й гв. сд 4 июля 1943 г. войска Гота, по сути, приступят к реализации плана «Цитадель».