«Я понимал, что еду на войну…»

Евгений Жаворонкин, командир отделения 6-й мотострелковой роты, старший сержант:

– Призвали меня в мае 1994 года в 882-й мотострелковый полк в Хабаровск, потом отправили нас на трехнедельные ускоренные курсы операторов-наводчиков БМП-2 в Князь-Волконское.

В Хабаровске мне постоянно снилась война, попал на войну – снился дом, попал домой – дома снилась война…

Я был лидером в роте по боевой подготовке. Подчиненные меня слушались. Оператором-наводчиком у меня с самого начала был Юра Емелин из Находки, мой земляк. Мы с ним с самого Хабаровска были лучшие в своём деле, всегда помогали друг другу. Когда на полигоне в сентябре готовились к тактическим масштабным ученьям, и министр обороны генерал армии Павел Грачёв приезжал, то Юра позаимствовал со стола генерала бутылку коньяка на мой день рождения, 25 сентября.

Второго января 1995-го года нас погрузили в машины, повезли, затем погрузили в самолёт, и ночью полетели в Нижегородскую область. На аэродроме пересели в машины «Урал», и привезли нас в Мулино. Там было построение. Народу нагнали отовсюду… 882-й полк в Хабаровске был показательный, постоянно учения, а в Мулино половина оказалось – «пушечное мясо» и «трудные люди». В 245-м полку хорошо подготовлены были те, кто служили с самого начала в Хабаровске. Когда полк доукомплектовали из разных частей, где солдаты не стреляли, это было «пушечное мясо». Я понимал, что еду на войну, всегда туда почему-то рвался. Но я не представлял на самом деле, что это такое – война. Когда люди разорваны на части…

Командиру полка Морозову, командиру батальона – мужик хороший был, моему командиру роты Петру Шашкину, старшине и замполиту роты было тяжело справляться с нами, держать дисциплину. Солдаты продавали всё налево и направо, кроме оружия, пили водку. Выпивка пошла, потому что с самого начала командиры дали слабину. Они не могли нас перевоспитать. Мы выпивали, но до свинячьего состояния я не напивался. В роте пропал автомат. Пётр Шашкин построил нас, долго стояли в казарме, пока не нашёлся автомат.

«Примерно через вечность мы приземлились…»

Иван Н., заместитель командира взвода, младший сержант:

– Наверное, третьего января, точно не помню, нас вывезли в Князь-Волконку, где мы переночевали, а оттуда убыли на аэродром, где целый день ждали борт. После обеда всех повезли назад в казармы. Только выгрузились из машины, не успели мы дойти до дверей казармы, как объявили погрузку, и опять повезли на аэродром. Погрузили нас в десантный Ил-76, как сельдей в бочку. Ходили по головам, до туалета и назад. Примерно через вечность, как мне показалось, мы приземлились. Нам сказали: «Не разбегаться! Сели на дозаправку!». Потом полетели дальше…

Приехали мы, не зная куда. Выгрузились из машин, и в клуб. Там нас записывали по учеткам и распределяли по подразделениям. Меня записали «замком» первого взвода четвертой роты второго батальона. Я был младшим сержантом, по «военнику» должность ЗКВ (заместитель командира взвода – авт.), потому и назначили. Взводный был, и сержанты, но всем на все было наплевать. Уже в Мулино мы знали, куда нас отправляют. У всех был просто стресс, в том числе и у взводного. У нашего ротного папа был – генерал. Приезжал за сыном, но он уехал с нами.

Дисциплина в роте была практически никакой.

Механики-водители и наводчики-операторы уходили рано утром и возвращались только перед отбоем – готовили машины. А мы за всё время два раза ездили на учения. Один раз днем, по уши в снегу, но было тепло, и хоть командиры говорили, что у них холодно, но по сравнению с Дальним Востоком это была весенняя погода. Второй раз нам организовали ночные стрельбы, где показали, как стрелять из БМП и как заряжать оружие. Но, если честно, за пять минут ничего не запомнишь…

«Солдаты верили…»

Андрей Д., по штатному расписанию – снайпер:

– С мая 1994-го года служил я в Хабаровске на Красной речке, в показательном полку с позывным «Млечник». В декабре 1994-го года в полк стали прибывать солдаты со всего Дальнего Востока. По всему было видно, что полк укомплектовывают по боевому штату. Всем выдавали новое обмундирование, независимо от того, когда ты его получал ранее. Офицеры говорили, что полк будет отправлен под Москву для проведения совместных учений с подразделениями американской армии. Солдаты верили. Единицы, в том числе и я, знали правду.

Я проходил обучение в школе снайперов и там-то нам сказали, к чему готовиться. Отреагировал спокойно, при поступлении в школу нас сразу предупредили, что готовят для войны и при первой же вооруженной вспышке могут отправить в самое пекло. Когда начались бои в Чечне, я психологически сам себя настроил на неизбежность. В школе нас просили не распространяться по этому поводу во избежание массовых побегов, и мы молчали.

«Я даже Присяги не принимал…»

Евгений Бабушкин, санинструктор полкового медпункта, рядовой:

– Сразу после призыва я попал в госпиталь – заболели глаза. Пока там лежал, приходит врач-офицер, из морга при 345-й судебно-медицинской лаборатории: «Нам надо солдата, чтобы помогал». Поговорил со мной: «Работы не много, тропинку промести, съездить за трупом, и все, целый день свободен». Я и согласился. Перед Новым годом я хотел выписаться и уйти в свою часть, сказал об этом начмеду лаборатории. – «После Нового года и поедешь! Там в Чечню набирают, и тебя еще загребут!». Я сказал, что мне надо бы Присягу принять, – «Да тебе давно уже чикуху в военный билет поставили и за тебя, где надо, расписались!» Так и получилось, что я даже Присяги не принимал.

Приезжаю в свою часть – «Будешь санинструктором, раз в морге служил!». – «Да я же только тропинки там подметал!» – «Ничего, Бабушкин, научим тебя, уколы будешь делать». Потом мне говорили: «Ты как будто дротики мечешь, а не уколы делаешь».

А в Чечне назначили меня и заместителем аптекаря медпункта, хотя образования вообще не было. Я знал, где и какие медикаменты лежат, вот меня и назначили.

Присягу не принял, зато у меня было три военных билета. Первый потеряли в штабе части на Красной речке, потом, когда приехали в Мулино, там у многих не было военных билетов, стояли столы, их выписывали, мне выдали новый. А перед погрузкой в эшелон выдали еще один, начмед пьяный заполнил его, да с ошибками. Начмедом полка был майор Аркадий Гайтюк, начальником медпункта капитан Крутелев. Его через некоторое время отправили в Нижний Новгород. Анестезиолог медпункта постоянно пьяный был, его тоже в Нижний отправили.

«Хочу за Родину погибнуть…»

Максим Зотов, ремонтная рота, сварщик, рядовой:

– С неохотой вспоминаю я то время… Нас, кто воевал в Чечне, все равно никто не понимает! Все чиновники, к кому доводилось обращаться после войны, говорят мне: «Я тебя туда не отправлял!» А я, когда эту книгу читал, (рабочий вариант), воспоминания своих однополчан – прослезился…

В конце 1994-го года я служил в Хабаровске, сварщиком в ремонтной роте. Меня собирались отправить в дисциплинарный батальон, за то, что избил сержанта. Он был из Хабаровска, стукач. Я уже налысо обрился, а сослуживцы посоветовали: «Просись в Чечню, вдруг тебя возьмут!» Прихожу к командиру своей роты: «Не хочу сидеть, хочу за Родину погибнуть. Можно в Чечню? Заявление написать?» – «Не надо», и достал из ящика стола заявление, написанное моим почерком. Удивился: я же его не писал! Но все равно обрадовался, и пошёл готовиться к поездке. Ночью нас повезли на «КамАЗах», пьяных, в полном обмундировании и экипировке. На аэродроме нас посадили в самолёт и через несколько часов мы оказались в Нижегородской области…

Попал в ремроту. Наш ротный был – Мужик с большой буквы. А я – нет… Другой ротный меня убил бы, или посадил.

Техника в полку была старая, на грани фантастики, вся сыпалась, ремонта всегда много было. У механиков водителей двигатель БМП-2 заводился с воздуха или с толкача процентов может на 75—80! Аккумуляторы были с окислением клемм и осыпавшимися пластинами. Стояли они только для схемы! Генератор вырабатывал подзарядку, чтобы его не спалить.

Выдали мне новый сварочный аппарат. Перед отправкой немного постреляли на стрельбище. Мне выдали АК-74 с кривым стволом. На расстоянии 180—200 метров пуля уходила под углом 45 градусов вверх и вправо на метр и чтобы попасть, приходилось прицеливаться так же под 45 градусов только вниз и влево! Магазинов на тридцать патронов положено иметь четыре, но они были в дефиците. У тех, кто понаглей, у того были магазины и на сорок пять патронов и подствольный гранатомет, и бинокль, ночник, очки.

«С вечера до утра – водка…»

Станислав Розанов, механик-водитель, рядовой:

– Я призвался 29 июня 1994 года, учебку закончил по специальности «механик-водитель танков с ракетно-пушечным вооружением Т-80». Потом был Новый год, потом долго летели самолетом. В Мулино нас распределяли по службам. Я и один парень из моей части, ехали с ним вместе, остались не удел. Слышим – на сцене клуба ругань. Вроде бы офицер с Красной речки, солдат сопровождавший, своих отдавать не хочет. Ему местный офицер говорит: «Вон с солдатами договоришься, заберешь своих». Он нас спросил: «Пойдете?» – «Пойдем». Так я попал в 245-й гвардейский. В клубе, когда назначали на должность, офицер мне сказал: «Будешь механиком-водителем мэтээлбэ!». Подразделение – САДН полка.

Казарма – ангарного типа. Весь дивизион в одной комнате, правда, большой. Потом получение техники, денег дали за два месяца. Полигон, боевое слаживание с утра до вечера, а с вечера до утра – водка.

Помню, какой-то генерал приехал, всех нас построили. Дневальный – пьяный, генерал посмотрел на него и говорит: «Отправить спать», а нам речь произнес.

«Про Чечню – ни слова!»

Евгений Пещерин, механик-водитель САУ 2-й батареи самоходно-артиллерийского дивизиона, младший сержант:

– Перед тем, как попасть в Чечню, семь месяцев служил в Завитинской учебке механиком-водителем, там же получил звание младшего сержанта. В учебке мы САУ не водили, опыт вождения получали на танках Т-55, Т-62, и экзамены сдавали на них же.

В декабре 1994-го года всю нашу дивизию отправляют в Хабаровск, там говорят, что повезут в Московский военный округ, дослуживать. Про Чечню – ни слова! В Хабаровске встречаем Новый год. Потом – на самолеты, и через несколько часов мы в Нижегородской области. В Чечню отправили и тех ребят, которые выпустились из учебки перед нами. Нас собирали по всей России…

Привезли в Мулино, там получаем технику, которую вывели из Германии. Привозят нас в парк, подводят к машинам, они все под чехлами. Снимаю со своей чехол, а у нее номер – 113. Ну, думаю, далеко не уеду… Машина запустилась с первого раза. ЗИП тоже был в порядке, видно было, что техника стояла на хранении.

И в Чечне проблем с ней не было. Я увольнялся – она еще работала!

«Так и не сказали правды…»

Алексей Копылов, сержант:

– В армию меня призвали осенью 1994 года, сразу после окончания Благовещенского сельхозтехникума. В армию я планировал пойти еще в школе. Такое уж воспитание было в семье, да и на протяжении всей учебы у нашего поколения воспитывали патриотическое чувство долга. А не отслуживших ребят просто все считали неполноценными, что ли.