«Учиться на хлебопёков…»

Андрей Д., по штатному расписанию – снайпер:

– У нас, когда отправляли из Хабаровска, уже начался дурдом. Подполковник Николаев тогда был командиром полка на «Млечнике». Нам направление показали, куда идти, и мы пошли, как стадо тупое. Какой-то полковник навстречу шел, спросил, кто такие, мы объяснили. Он тогда крик поднял: «Что за подполковник там такой дебильный!», и нас сам до полосы довел. Я уже не помню точных дат, но после Нового года нас загрузили в транспортные самолеты, сколько влезло, и мы полетели.

Прибыли в Мулино Нижегородской области, в состав 245-го гвардейского мотострелкового полка, нас завели в казарму, показали расположение спальных мест, где нам предстояло ночевать. В казарме уже были солдаты, мы думали, что это местные, но оказалось, что дисбатчики, из Мулинского дисциплинарного батальона. Начали знакомиться, сначала они попытались на нас накатить, но, получив достойный отпор, решили, что с нами лучше дружить. Со мной парень был, звали его Марат, я никак не могу вспомнить фамилию, он учился в военном училище на офицера, но за нарушения дисциплины его отчислили, и он пошел служить срочную, но уже младшим сержантом.

Через несколько дней нас вызвали отцы-командиры и сообщили, что так как мы проходили профессиональную подготовку, нас направляют на хлебопекарню, учиться на хлебопеков. Для нас это был шок, но приказы не обсуждаются, и в тот же день я и еще восемь пацанов прибыли в Мулинскую военную хлебопекарню, где повышали свои боевые способности, выпекая хлеб для солдат и слушая какого-то прапора об опарном и безопарном тесте. Были там с нами и пулеметчики, и гранатометчики. Это перед отправкой в места боевых действий! Вместо того, чтобы прогнать меня в течение двух недель на полигоне, они меня хлеб печь отправили… Сказали, что я уже готов. Нужно было обучать солдат в мирное время военному делу, а не лопатой махать на офицерских дачах, да в кочегарках. Не дело перед боями из снайперов, пулеметчиков и сержантов хлебопеков делать.

Через пару недель нас забрали в часть и меня с Маратом определили в первую мотострелковую роту. Командиром роты был старший лейтенант Жуков. По штату я был снайпером, но у нас примерно через три месяца винтовки забрали и выдали автоматы. Меня назначили командиром отделения.

«Морально были готовы…»

Андрей Цовбун, разведывательная рота, рядовой:

– До того, как попасть в 245-й полк, я служил в городе Уссурийске Приморского края в засекреченной части 5-й армии. Когда пришла разнарядка в формируемый сводный полк, выбор пал на меня. В декабре я прибыл в разведывательную роту в город Хабаровск, где познакомился со своими будущими боевыми товарищами. Тут мы получили некоторую стрелковую подготовку. В основном по разнарядкам в формируемый полк начальство вписывало неугодных солдат. Так, допустим, я попал за то, что всегда имел свое мнение. Ведь не секрет, что в 1993 году и позже некоторые офицеры использовали солдат как дешевую рабочую силу. Меня лично не устраивало, что некоторые зарабатывают на нас, бойцах, и в тоже время ни во что не ставят. Понятно, что в то время жизнь была не сладкая, но если делать все по-человечески, тогда претензий со стороны бойцов и не будет. Ведь солдат – ребенок, дай ему в мирное время сытную, понятную жизнь и он будет счастлив до дембеля. Боевая учеба – отдельный разговор. Пока я служил в Уссурийске, то командир части пусть в теории, но давал некоторые знания, старался хоть как-то поддержать статус элитной части. Но, к моему большому сожалению, мы находились слишком близко к штабу армии.

В Хабаровске нам говорили, что едем в Подмосковье, для подготовки к какому-то параду или к каким-то большим учениям. Пару раз вывозили на стрельбище.

После Нового года на военно-транспортных самолетах нас переправили в Мулино. Хотя офицеры и говорили, что нас готовят к учениям, все равно все мы знали – идем в Чечню. Так что морально к Чечне были уже готовы, но к тому, что доведется там увидеть – нет. О чем мы думали? Да о том, что придем в Чечню и всё, всех победим. Что мы крутые «перцы» и нам все по плечу.

Большинство бойцов вообще не имело представления о правилах стрельбы, не говоря уже о тактике боя. В разведку собрали всех, кто имел хоть какую-то подготовку. Младший офицерский состав тоже не был подготовлен так, как это требовалось на войне. Все учились на своих ошибках, многие заплатили за эту учебу кровью. Полк успешно действовал во многом благодаря командиру полка, который непрестанно учил молодых командиров, и подобрал в свой штаб грамотных офицеров. Так же вовремя затыкая «дыры» разведротой – ведь ею командовал ас разведки Зябин.

«Чувства страха не замечал…»

Владимир Пономарев, старшина 4-й мотострелковой роты, старший прапорщик:

– Дальневосточники – народ был своеобразный… С первого дня стал замечать, что пацаны ходят обкуренные. Разговорился с одним, оказалось, что некоторые в полк с «травкой» приехали. Только приехали в Чечню, смотрю – уже бегают по полю, что-то ищут, хотя снег кругом. Что-то заваривали, мне предлагали попробовать, я отказался: «Нет, ребята, спасибо, никогда не курил эту «травку». Но нагрузки они переносили нормально, были приспособленные к жизни, не как москвичи. Сразу все как-то находили – смотришь, уже то козу ведут, то барана. Эти ребята не пропали бы нигде. Чувства страха я у них не замечал, они безрассудные были, ничего не боялись.

Два человека в плен попали, вернулись через полгода. Один из них приезжал в полк, рассчитываться. Поговорил с ним, как там, в плену – «Ничего, все нормально, дрова рубили, что-то копали». Потом под шумок эти ребята умудрились из плена уйти. Один парнишка, гранатометчик, все рвался воевать еще в Мулино и на боевом слаживании попал под струю выстрела. Остался в санчасти Мулино, а потом вернулся в полк. Интересно ему было повоевать. В Грозном его убило. Засекли его, и из гранатомета – выстрел, он под стенкой кирпичной сидел, и посекло.

Сначала командиром нашей роты был Александр Азамов. Справлялся, как ротный, вполне. Через три месяца он уехал и в полк больше не вернулся. У него было трое детей. Вскоре после первой кампании он умер от инфаркта. Командиром роты потом стал капитан Дрозд. Замполитом нашей роты был капитан Александр Бершадский, родом из Курской области.

Андрей Цовбун:

– Конечно, попадались среди нас и наркоманы. А насчет того, были ли среди нас бандиты – просто дальневосточники народ-то простой (или черное, или белое) … Допустим, у нас в разведке собрались одни сорвиголовы, и гвардии старший лейтенант Зябин лишь одним своим авторитетом сплотил всю эту «банду» в самое боеспособное подразделение. В нашей роте все были настоящими парнями.

«Трезвые – люди как люди…»

Максим Зотов, ремонтная рота, сварщик, рядовой:

– Собрали в Чечню всех отбросов. Отморозками мы были для начальства, а так 99 процентов – отличные ребята! У нас страха не было, мы не трусы. А те из нашей части, которые остались в Хабаровске, они были шакалы в прямом смысле этого слова: разбегались и прятались, лишь бы остаться и не поехать в Чечню.

С первых дней крышу у всех подорвало. Нервы сдавали… Трезвые – люди как люди, а напьются…

Мы, как дети, играли в войнушку, не осознавая, что происходит. Кидали друг в друга запалы, избивали. Взвод шел на взвод с кулаками и палками. Мне стыдно говорить об этом, но это правда…

«Спали прямо в строю…»

«Гранит-60», механик-водитель БМП-2 6-й мотострелковой роты, сержант:

– По прибытии в Мулино сначала сидели в клубе, потом нас стали распределять по подразделениям. Смутно помню весь этот процесс… Я был зачислен на должность механика-водителя БМП. Дальше дни были большей частью, как в тумане… Рано утром – подъем. Мы, механики и наводчики, даже на развод не ходили, сразу садились в машины и ехали в парк снимать технику с консервации, получать ЗИПы. Командир роты Петр Шашкин курировал именно нас и с нами в парке целыми днями пропадал допоздна.

Вначале мне определили такую БМП, что когда я поднял ребристый лист, то слегка обомлел… Вид у нее был неважный. Если честно, то на тот момент думал, что только в богом забытой Завитинской учебке сохранилась такая рухлядь. Но делать нечего, начал помаленьку вычерпывать из нее все г… и, где и что можно было подтянуть или заткнуть – подтягивал и затыкал.

Вскоре нам заменили БМП-1 на БМП-2. Ее техническое состояние в корне отличалось от предыдущей. Машина досталась в очень хорошем состоянии. По моей части нигде ничего не бежит, не стучит, не болтается. Видно, хозяин ее до меня был толковый. Хотя один косячок был: не заводилась от аккумулятора. Ну, никак не хотела. То ли аккумулятор был такой, то ли стартер. Но зато воздухом заводилась с полтычка, и воздух в системе держала, как надо. Баллоном пользовался только в экстренных случаях, всегда держал его закрытым, и если воздуха в системе не хватало на запуск, открывал баллон, и у меня еще была пара попыток на запуск.

Тогда же в парке познакомился с моим наводчиком Емелей. Парень был толковый, только тяжелый на подъем. С пехотой мы практически не общались, приходили в роту поздно, уходили рано. На перекличке перед отбоем даже стоять было тяжело, валились с ног, спали прямо в строю.

Офицеров, кроме командира роты, в Мулино никого не запомнил. Было ощущение, что их действительно нет, хотя нас периодически строили. То один придет поорет, то другой, как-то так. Состояние было полукоматозное…

«Не было её вообще, этой дисциплины…»

Павел Лещёв, наводчик-оператор БМП-2 1-го взвода 1-й роты 1-го батальона, рядовой:

– Я один из тех «отмороженных», как охарактеризовали нас офицеры полка, и в этом они правы. «Понесло» нас тогда, закусили удила… До сборов в Чечню служил в селе Бабстово под Хабаровском, шесть месяцев. В декабре 94-го поползи слухи, что будут отправлять в Чечню, и конечно, в поле зрения командиров попадали уголовники, балбесы и неугодные. И вот в один прекрасный день нам объявили фамилии, загнали в клуб, раздели до трусов, выдали новое обмундирование, и объявили, что в Хабаровске формируется элитно-уставная часть. Посадили в поезд, мы перекрестились и – вперед.

По штату в Бабстово я числился наводчиком-оператором ПК (пулемет Калашникова – авт.), в Хабаровске в считанные дни я стал наводчиком-оператором БМП-2. Соответственно, уровень подготовки – нулевой. Все познавал методом тыка, так как и спросить-то не у кого было. Состояние техники и оружия я бы оценил как хорошее, во всяком случае, моя «десятка» отбегала одиннадцать месяцев, пока не сгорела, как мне отписались пацаны, вмести с моим механиком-водителем Андреем Поповым. Правда, с башней БМП были проблемы, но я это списываю на свою некомпетентность. Стволы оказались пристрелянные, в общем, в этом плане было нормально.

Насчет дисциплины перед отправкой в Чечню… Да не было её вообще, этой дисциплины. И откуда ей было взяться? Обстановка была, мягко говоря, нервная. Офицеры, я больше чем уверен, сами мало что понимали, а солдаты, зная, что им нагло врут и, видя в завтрашнем дне одну большую чёрную дыру, просто дурели. Так что преувеличений в словах офицеров нет: с дисциплиной был полный беспредел.

От перемены климата в Мулино все мы очень сильно болели. Ночью встанешь, а казарма аж гудит от кашля.