В одно из ближайших воскресений Виталий Юрьевич отправился с Ольгой Алексеевной на автомобильный рынок. И действительно, каких только автомашин здесь не было. От «Побед» и «Эмок» до иномарок, которых, правда, стояло всего штуки три.

– Как все изменилось, – подумал Виталий Юрьевич. – Ещё всего каких-то три-четыре года назад о том, чтобы вот так запросто купить машину, нельзя было и мечтать. А тут, вон сколько, были бы деньги.

И вдруг он встал как вкопанный. Его взгляд споткнулся о синий «ИЖ-комби». Это была та самая машина, которую у него, можно сказать, из-под носа «увели». И продавали машину те же двое мужиков, которые неделю назад купили ее. И как Ольга Алексеевна ни уговаривала мужа походить по рынку и посмотреть другие «Москвичи», которых было пруд пруди, и которые стоили не дороже, Виталий Юрьевич уперся бараном в свой синий, цвета неба, «ИЖ», и оттащить его было уже невозможно…

Машину загнали в гараж, приобретенный к тому времени за ссуду, взятую в банке через завод под сравнительно низкий процент, те же мужики.

Пока Виталий Юрьевич учился от предприятия на бесплатных курсах автолюбителей, он каждый день ходил к своей машине в гараж как на работу. Он садился на место водителя и блаженно по часу сидел, представляя, как поедет по улицам города, включая то левый, то правый повороты, иногда нажимая на сигнал, предупреждая нерадивых пешеходов, лезущих под колеса. Он открывал капот и долго смотрел внутрь, но, будучи человеком гуманитарным, ничего не понимал в хитроумном устройстве, что, однако, не мешало его счастью, и он был преисполнен гордости от того, что обладал этим мощным красавцем. Когда на курсах стали учить практическому вождению, он в первый раз попробовал завести свой «ИЖ-Комби», но как Виталий Юрьевич ни старался, тщетно – машина не заводилась, и это напоминало ему мопед, с которым он в свое время изрядно намучился. Слесарь из опытного производства предприятия, где работал Виталий Юрьевич, осмотрел его «Москвич», покачал головой и сказал с укором:

– Умные люди, которые сами не разбираются в технике, прежде чем купить машину, советуются со специалистом. Что же вы, Виталий Юрьевич, шли делать такую покупку и не взяли с собой механика?

Виталий Юрьевич виновато развел руками.

– Вам продали кота в мешке. Здесь не только механику нужно поработать, но и слесарю. Во-первых, машина прошла, меньше чем за четыре года, семьдесят пять тысяч километров. И видно, хозяин ее не особенно жалел. Аккумулятор свое отработал, нужно менять, свечи зажигания купить новые. На свечи денег не жалейте, как и на моторное масло: покупайте дорогое. Замок зажигания тоже требует замены. Коробку передач просто необходимо перебрать…

Виталий Юрьевич понуро слушал специалиста, и лицо его скисало на глазах.

– Сколько отдали за нее?

– Двести тысяч, – глухо вымолвил Виталий Юрьевич.

– Сто пятьдесят ей красная цена, – безжалостно определил слесарь истинную цену авто, отчего Виталий Юрьевич сник окончательно и угрюмо смотрел на свои семьдесят пять лошадей, спрятанных под одним капотом.

– А вы, Федор, не могли бы привести машину в порядок? – с робкой надеждой попросил Виталий Юрьевич.

– Не знаю, – задумался Федор. – Мне своей нужно заняться, все руки не доходят. Потом у меня стоит битый «Жигуленок» одного начальника. Надо отрихтовать и закрасить. Ну, это, правда, пустяки: пару дней работы… Не знаю.

– Пожалуйста, Федор, я заплачу, сколько скажете.

– А вы знаете, на сколько это потянет? – Федор строго посмотрел на Виталия Юрьевича. – Если все полностью, со слесарными работами, с переборкой коробки?

Виталий Юрьевич, молча, смотрел на Федора, покорно ожидая приговора.

– Тридцать тысяч, – вынес Федор вердикт после долгой паузы.

– Я согласен. Хорошо, – поспешил согласиться Виталий Юрьевич.

– Плюс все детали, которые я укажу, – добавил Федор.

– Да, конечно. Само собой, – закивал головой Виталий Юрьевич.

Ольга Алексеевна, когда узнала, во сколько обойдется ремонт машины, потеряла дар речи, и лицо ее пошло красными пятнами. Но она не кричала, не топала ногами и не закатывала истерики.

– Господи! Что ж ты такой бестолковый! Тебя дурят на ровном месте, и ничему тебя, дурака, так и не научили. Эти мужики нашу машину за сто семьдесят тысяч купили, поснимали, видно, все рабочее, а потом тебе за двести тысяч всучили. Да за эти деньги можно было такую машину купить!.. Говорила, давай походим, посмотрим. Нет, ухватился за эту развалюху, как дурак за писаную торбу… Господи! – воскликнула Ольга Алексеевна. – О чем я говорю? Месяца не прошло, как тебя с долларами надули, а теперь с этим.

– Ну, с долларами никто не застрахован, – стал оправдываться Виталий Юрьевич. – Они ж, эти мошенники, почище Акопяна.

Промах с долларами случился с Виталием Юрьевичем, когда он пошел менять их на рубли. Они с женой все свои сбережения, как многие, после того как сберкнижки в одночасье превратились в пустые фантики, не доверяя сберкассам, держали в долларах и вещах. Весь угол их зала занимали дефицитные импортный двухкамерный холодильник, нераспакованный цветной телевизор, кухонный комбайн и музыкальный центр. Это и был основной их капитал, на который они собирались купить машину. Время от времени им приходилось менять доллары на рубли, потому что индексация пенсий не поспевала за инфляцией и денег на жизнь катастрофически не хватало.

У обменного пункта Виталия Юрьевича остановил меняла в кожаной куртке и бейсболке. Здесь всегда крутились бойкие ребята, которые меняли доллары и скупали золото.

– Отец, доллары нужны?

– Нет, я хочу обменять доллары на рубли, – доверчиво пошел на сближение Виталий Юрьевич.

– Да пожалуйста! Я даю больше, чем в обменном пункте. Покажи-ка, они у тебя не фальшивые?

– Как можно? – обиделся Виталий Юрьевич и полез в карман за долларами, но благоразумно показал только одну из двух стодолларовых купюр. Меняла стал зачем-то тереть бумажку, потом стал складывать ее и все как-то отворачивался от Виталия Юрьевича. Тот забеспокоился, чувствуя неладное, и потребовал вернуть назад свои сто долларов. Малый, бормоча что-то вроде того, что деньги нужно тщательно проверять, вернул хозяину его купюру. Виталий Юрьевич ругал себя за то, что вместо честного обмена в официальном пункте, связывается с проходимцами. Обман раскрылся, когда в обменном пункте он получил вместо сорока тысяч рублей за двести долларов всего двадцать две тысячи за сто и десять долларов. Мошенник успел подменить одну купюру в сто долларов на один доллар.

Ольга Алексеевна поохала, поругала мужа и на том успокоилась. А что, в конце концов, было возмущаться? Они оба были, если объясняться языком жуликов, «лохами», и один случай научить их не мог, потому что для них уже готовилась где-то другая, еще более хитрая хитрость. Изобретательность мошенников не знала предела.

У самой Ольги Алексеевны таскали из сумки кошельки, ее грабили цыгане, дурили нищие. Как-то в магазине к ней подошла бабулька, божий одуванчик, и попросила плаксиво:

– Дочка, на хлебушек не хватает, подай бабушке. Есть очень хочется.

Ольга Алексеевна, страдая от сочувствия, подала десять рублей.

– Что ты, доченька, хлебушек-то тридцать стоит, а у меня-то ни копеечки.

И Ольга Алексеевна безоговорочно дала бабульке тридцать рублей, устыдившись своей черствости. А через полчаса зашла в кафе на той же улице, чтобы купить бутылку минеральной воды, и увидела свою «голодную» бабульку, которая восседала за круглым столиком и уплетала пирожные с кофе, надо полагать, за деньги таких же сердобольных и жалостливых как Ольга Алексеевна…

Машина – это было здорово. Они ездили на дачу и больше не таскали на своем горбу и в сумке на колесах кабачки, которые у них росли особенно буйно, чего не скажешь о других культурах, Одна беда: невозможно было предсказать, как поведет их автомобиль в следующую минуту. Он, например, мог не въехать на ту не очень крутую горку, которая венчала последний спуск перед дачей; она могла не завестись утром, когда они оставались ночевать в своем дачном домике, и тогда Виталий Юрьевич открывал капот, без всякого толку смотрел на провода и шланги и очень приблизительно представлял, для чего они и куда ведут. Все, что он мог, это вывернуть и почистить свечи, и это иногда помогало: машина, почихав немного, заводилась. Чаще злополучную машину заводили с буксира, благо, на дачах кто-нибудь да проезжал на своей машине. Однажды машина вдруг заглохла на перекрестке перед светофором. Машину сердобольные прохожие помогли выкатить к тротуару. Виталию Юрьевичу казалось, что над ним смеются, и ему было очень неловко. Вот также как-то на курсах вождения во время практических занятий он растерялся, не смог совершить поворот на перекрестке и встал. Инструктор матерился, потому что из проезжавших мимо автомобилей высовывались улыбающиеся физиономии и отпускали шутки в адрес и ученика, и инструктора, а из КАМАЗа показалась мордастая голова и пробасила: «Привет чайникам!»

Проблем не было, если сосед по даче оказывался на своем участке в одно время с Виталием Юрьевичем. Тогда он быстро разбирался в неполадках и заводил машину, но при этом говорил:

– Ну, Юрьич, ты и коня себе купил. Это скорее кляча какая-то. И советовал:

– Да продай ты ее к лешему.

И Виталий Юрьевич решился. Инфляция как хороший стайер, не только не снижала темпа на дистанции, но и ускорялась, достигнув совершенно ненормального уровня.

Виталий Юрьевич вел дневник, в котором использовал наиболее яркие публикации из газет. Дневник этот отражал все важнейшие политические события, судьбоносные для будущего России в тот период времени, когда формировалось демократическое государство с его уродливой экономикой и криминальными структурами. Но это было не главным. Сухие политические факты интересовали Виталия Юрьевича постольку-поскольку. В своем дневнике он пытался рассказать о простых людях, живущих в новых условиях далеко от Москвы, показать особенность характера русского человека, раскрыть загадку его души и таланта. Когда-нибудь, когда улягутся страсти, Россия успокоится и наступит стабильность, он собирался использовать свой дневник, как основу для книги. У него даже сложилось условное название книги: «Политический дневник. Записки провинциала». Цифры, которыми располагал Виталий Юрьевич, были красноречивы.

Если сравнивать с тем временем, когда колбаса стоила два рубля двадцать копеек, то цены к 1994 году увеличились на отдельные виды продуктов питания, например, на мясо в 1700 раз, на хлеб в 1000 раз, а стоимость потребительской корзины из 19 наименований важнейших продуктов в расчете на месяц составила в 1994 году 32,5 тысяч рублей (кстати, в США потребительская корзина рассчитывалась из 300 видов наименований). Доллар в начале 1993 года стоил 720 рублей, в июне уже 1040, а в январе 1994 года – 1540 рублей. Пенсии за это время увеличились на 300%, зарплаты на 290%. Цены скакали не по месяцам, а по неделям. 30% населения не дотягивали до прожиточного уровня, 50% еле сводили концы с концами… Война в Чечне продолжалась.

В это время банки и сберкассы выплачивали по вкладам до 100% годовых. Финансово-инвестиционные компании типа РДС, МММ, ХОПЕР и другие выплачивали до 500% годовых от вкладов и успешно противостояли инфляции.

– Оля, – сказал Виталий Юрьевич жене. – Если мы продадим машину и положим деньги в банк, то наш вклад через год удвоится.

– А если инфляция будет еще выше, то вдвое уменьшится, – возразила Ольга Алексеевна.

– Почему? Банки же тоже будут повышать проценты годовых ставок… Во всяком случае, деньги мы не потеряем. А там добавим и, может быть, приличную машину купим.

Ольга Алексеевна не стала спорить, только пожала плечами.