II

«Любоваться разноцветным закатом на фоне Русалочьей Горы и Птичьего Холма можно было ещё довольно долго. Однако Антиппа, взывая к нашему благоразумию и нашим желудкам, уговорил нас скорее укрыться в стенах таверны. Стояла она на большой дороге, был поздний вечер, и посему в её трапезной зале, под старыми массивными брёвнами перекрытия, было немало путников. В основном немытые заросшие крестьяне и чуть более чистые и с расчёсанными крупным гребнем бородами мелкие купцы.

Моя свита договорилась с хозяином «Седого тумана» о том, чтобы переночевать в самых чистых комнатах, слуги занялись лошадьми и прочими делами. Вскоре мы сидели в трапезной и за сытным тёплым ужином из индейки, хлеба и бобов слушали некого подвыпившего купца.

– Так я вам говорю! Обитал он раньше за сотни вёрст, за месяц-полтора пути от наших краёв. Был молодым и почти не злым…

– Это он о ком? – спрашиваю Антиппу.

– Это он о ком? – переспрашивает тот крестьянина за соседним столом.

– О Дриллоге, ваше… э-э-э… ваше котородие!

– Что за Дриллог?

– Дракон такой, говорит.

– Но потом прилетела его сестрица, и вот они с ней не поладили. Сестрица-то, Дралламорда, жуть как крута норовом, и не ужились они совсем, вот. Истинную правду говорю. Так после недолгих странствий, Дриллог-то, выбирал он, выбирал, да и выбрал теперь наши края. Но уже злой стал, ни за что деревню может спалить. За то, например, что пальцем на него показывали мальчишки. Люди говорят, не раз видели его в окрестностях…

– Брехня! – уверенно говорит его сосед.

– Никакая тебе не брехня! – горячо возражает путник из неосвещённого угла. – Сам я из Рыбьей волости, так вот намедни, перед тем, как отправится к замку её светлости, госпожи де Розан, ездил я на Коровий кордон. На кобылке на своей верхом. И тут гляжу на небо, дождичка, думаю, не пойдёт ли, и тут глядь! Батюшки святы! Летит он вдалеке, дракон летит! Ну я в кусты сразу! Жалко лошадёнку-то! Не дай бог сожрёт, да и меня в придачу! И у неё жеребёнок, и у меня детёнок!..

Какое-то время ужинавшие ещё спорили, а мы со свитой потешались над их говором и оборотами. Затем спор перешёл в область качества местного конопляного масла. Приезжий купец взялся утверждать, будто качество это «паршивое». Что, разумеется, вызвало возмущение со стороны местных крестьян. Жёлтый эль добавил много жара в этот спор, и вот в ход пошли кулаки, тумаки, лавки, балыки, окорока и всё, что под горячие руки попадалось.

Разумеется, мы предпочитали наблюдать, а не участвовать, хотя за качество масла нашего королевства можно было бы и вступиться, что в шутку предлагал сделать паж. Ему с улыбкой возражал фон Уольтор, что в заварушке и без нашего вмешательства стороны неравны.

Самым ранним утром, затемно, мы тронулись в путь. Яркая луна сходила с небосклона, гасли звёзды, на востоке небо становилось всё светлее. Едва отъехав от таверны, не более чем на пару сотен шагов, в придорожной чаще мы услышали топот десятков то ли ног, то ли лап, то ли копыт. Через пару мгновений на дорогу выскочило полдюжины огромных кабанов. Они странно встали в одну линию, перегородив дорогу. Стража, свита, я – все обнажили оружие. Фон Уольтор крикнул:

– Луки, арбалеты в первую очередь! Стрелы с титановыми наконечниками! Это…

Под эти слова кабаны, отбрасывая шерсть и выпрямляясь, превратились в людей-громил с большими, торчащими вверх изо рта клыками.

– Оборотни! – закончил фон Уольтор.

– Мы превращенцы! – молвил самый большой, семифутовый оборотень. – Прошу не путать! Мы требуем платы за проезд! Пять солидов с каждого путника.

– А какая разница, – спросил я, – между «превращенцами» и оборотнями, позвольте полюбопытствовать?

– Нам не нужна полная луна – нам хватает желания. Нам не нужно человеческое мясо, то есть, не так уж сильно нужно. Нам нужны человеческие деньги… Чтобы покупать человеческих женщин, чтобы их…

– Замолчи, нечисть! – кричу я. – Стража, стреляй!

Титановые наконечники быстро сделали своё дело, и мы спокойно продолжили путь».

3

Оказалось, Дашуля только что узнала, что третью нашу подругу, Вику, зачислили в другой класс: в «А», а не в «Б». Просто она пол-лета думала, что Викуся останется с нами в одном классе. Поэтому мы и бежим в сторону того кабинета, где у «ашек» сейчас будет урок, на ходу обмениваясь «привет-привет!» со всеми знакомыми. В рекреации второго этажа левого крыла у зеркала видим Вику рядом с её одноклассником.

– Так вот зачем ты пошла к «ашкам»! – восклицает Даша, едва мы к ним подошли. – Из-за этого вот пацана! – и уже обращаясь ко мне. – Вот как решительно надо действовать, Полина! А то и правда будешь старой девой долго-долго!

В зеркале отражение таково. Среднего роста худощавый парнишка. Кажется, Виталик. Чуть полноватая высокая, вровень со многими мальчишками-ровесниками, девушка с двумя косами в отутюженном прошлогоднем костюме – Вика. Смеющаяся маленькая худышка в узком чёрном галстуке и новой обтягивающей юбке значительно выше колен – Даша.

Выше Даши, но ниже Виталика, несколько стройнее Вики, но явно не модель, с обычным хвостом чёрных крашеных волос. В купленной пару недель назад в палатке на рынке обычной школьной форме. С грустными глазами на овальном лице, с дурацкой большой родинкой рядом с правым уголком дурацки маленьких полных губ. Конечно, это я, Полина Cухова, ученица 10-го «Б» четвёртой школы города Белорецка.

Явно у Даши настроение сегодня лучше моего. Вика с мальчиком отшучиваются от Дашиного предположения. Я же вспоминаю нередкие подколы одноклассников и особенно одноклассниц в отношении меня.

Якобы, ожидая «принца на белом коне», останусь старой девой, тридцать кошек в сорок лет, всё такое. Что таких не бывает, какого я жду. А всё дело в том, что, действительно, я не готова встречаться с большинством современных парней. Мне нужен красивый, умный, любящий, заботливый – вероятно, в какой-то степени, идеальный молодой человек. Да, можно сказать, жду принца. Ребёнком и даже подростком, грезила о настоящем принце, или даже короле. Скажем, в изгнании. Да что там говорить, и сейчас бы не прочь встретить такого. Ну не мечтательница ли?..

– Полли! Полин! Сухова! – снова берёт меня за руку Даша. – Пошли, пошли уже! Скоро звонок!

На лестнице она отвлекается, и я иду одна в класс истории на третьем этаже. Половина мест свободна, и я сажусь за привычную для себя с седьмого класса четвёртую парту в третьем ряду.

И вот минуты за полторы до звонка среди других в класс входит тот самый молодой человек из жёлтой «Теслы»! Он говорит «Всем привет!» и по очереди кратко и вежливо знакомится с нашими пацанами. Многие переспрашивают его имя не по одному разу. Я тоже не разбираю, отвлечённая, как и все одноклассницы, его внешностью. Великолепный костюм с изящным зелёным галстуком. Сам стройный, с узкой талией и широкими плечами, высокий, сантиметров сто девяносто. Голос бархатистый, как и длинные пышные ресницы.

А лицо вообще! Ох, это лицо! Как только четверть часа назад Даша смогла увести меня от окошка?! Оно, это прекрасное лицо, легко могло бы принадлежать симпатичной девушке. Если бы не короткая стрижка и спортивная, атлетическая фигура – ах, ведь я только что говорила о его мужественном силуэте – если бы не это, можно было бы подумать, что перед тобой привлекательная девчонка. Тонкий прямой нос, пухленькие губки, чёрные красивые брови… Идеальные черты и пропорции, а вдобавок совершенная кожа!.. Никогда в реальной жизни не видела ничего и ни у кого мало-мальски похожего!.. А ещё изумрудные глаза, густые каштановые волосы…

Тем временем почти все места оказываются уже занятыми, а новенький – стоящим у моей парты со стороны стены.

– Сударыня, простите, можно сесть рядом с вами? – оказывается, он говорит это мне, быть может, не в первый раз обратившись. Ничего не сообразив, просто киваю. Едва слышу звонок и тут чувствую, что кто-то толкает мой левый локоть. Оказывается, Даше пришлось сесть через проход от меня, а не на своё законное место, занятое незнакомцем.

– … начнём сегодняшний урок, – слышу обрывок фразы преподавателя. На автомате я успеваю и поздороваться, и встать, и присесть обратно, и снова пропустить пару минут реальности. – Хотя нет, не начнём. Вижу в классе новые лица. Вот вы, откуда к нам перешли? – обращается учитель к новенькой через парту от себя.

– Виктор Иваныч, да нас вчера и с ней, и с другой, Людмила Владимировна познакомила, – отвечает вместо новенькой бойкая и языкастая Хлынова с последней парты у окна. – Вы лучше спросите, кто такой и откуда, вон у него, мы в первый раз его щас видим! – и показывает взглядом на моего соседа.

Тут же все головы поворачиваются в сторону моей парты.

– Действительно, молодой … кхм… человек, представь.. – тесь, только недолго. Урок всё-таки!

– Лучше долго!.. – возражает кто-то из ребят.

III

«К полудню мы преодолели перевал между Русалочьей Горой и Птичьим Холмом. День был солнечным и довольно душным. Выяснилось, что в «Седом Тумане» один из слуг позабыл наполнить фляжки водой. «Хоть бы вином тогда залил», заметил Антиппа. Посему несколько человек были отправлены по уходившей влево тропинке за водой из горных ручьёв. Мы же расположились отдохнуть недалеко от обочины под сенью больших тисов. Однако посланные не возвращались.

Мой паж приказал двум стражникам быстро скакать и выяснить, в чём дело. Но и те не возвращались. Тогда мы поделились на два отряда, чтобы один был впереди, а второй аккуратно и тихо, идя в стороне и чуть сзади, наблюдал за первым. Добравшись таким образом в составе второго отряда до ближайшего источника, наблюдали следующую картину.

Бурный ручей, бегущий по склону среди камней и цветущих кустиков, на время успокаивался на небольшой красивой ягодной поляне. Углубление среди больших камней образовывало мелкий прудик. Далее один поток столь же бурно, как раньше, устремлялся вниз по склону. Другой же впадал в узкий вход увитого хмелем и плющом грота.

В чистейшей воде прудика плавали лишь мелкие-мелкие песчинки и не самые мелкие, обычного размера русалки. Некоторые красавицы сидели на камнях, свесив хвост в воду. Из моих спутников кто-то просто уставился на изумительные по красоте тела ундин, а кто-то мило ворковал с ними. Вот к полудюжине русалок присоединилась ещё одна, изящно выплыв из грота. Чарующим чистым голосом запела она песню о том, как же здесь одиноко девушкам, как они скучают без молодых людей, как жаждут объятий и поцелуев, и как они сами способны утолить эту жажду у тех, кто придёт к ним жить в уютный милый грот.

И вот уже те, что прибыли сюда первыми, спешивались и раздевались, чтобы нырнуть в прудик. Те, кто стоял со мной за деревьями, выходили на поляну за тем же самым. Я же, восьмилетний ребёнок, стоял и не понимал, как можно бросить своего принца и всё забыть. Клятву верности и долг, рыцарскую честь и жажду славы. И ради чего? Песен и объятий каких-то полурыб? Может, они ещё и пахнут так же? Тем временем кто-то уже окунался в воду…

Тут я спохватился, понял, что всё дело в русалочьих чарах и стал в волнении искать в карманах и сумках фон Уольтора – а он тоже спешил в объятия к ундинам – книжечку с заклинаниями. Наконец отыскал её, а в ней нужную страницу, вышел на поляну и громко прочёл необходимые слова. Четыре остававшиеся в прудике русалки громко завизжали и быстро увильнули в свой грот. К сожалению, как мы ни звали, три наших товарища так и не откликнулись. Видно, так и сгинули в том гроте добычей русалок…

Отправившись далее по большой дороге, без стоящих упоминаний происшествий, уже рано вечером мы были в замке вдовы де Розан. Обменявшись кучей любезностей и подарков, мы отдали дань уважения её покойному супругу, храброму и верному рыцарю. Надо сказать, в ходе поминального обеда, постепенно перетёкшего в ужин, постепенно настроение перешло от светлой грусти и «светлой памяти» к светлому веселью и местами весёлому беспамятству. Моя свита, местные и окрестные рыцари орали и грустные, и разудалые песни, плясали, прыгая как попало под нестройную музыку бывшего в подпитии оркестра. «Вечер удался», молвил напоследок Антиппа – и уснул на лавке».

4

Мой красавец-сосед, несколько волнуясь, начинает говорить: «Здравствуйте, Виктор Иванович! Здравствуйте, мои новые одноклассники!..» Виктор Иванович замечает, что на уроке нужно отвечать стоя. Поднявшись во весь рост и тем самым ещё более, если это возможно, приковав общее внимание, парень продолжает.

– Привет! Меня зовут Лоренс. Бабушка хотела назвать Лаврентий, но мама и я, – он ослепительно улыбается, обнажая белые ровные зубы, – были против и предпочли имя Лоренс. Лаврентий – то же самое, но это слишком старомодное имя.

– Покороче, пожалуйста! – говорит учитель. С задних парт в ответ на эту реплику слышится шёпот «Заткнись, истеричка!»

– Хорошо, Виктор Иванович. Я Лоренс Перегин (ударение на «и»), ваш новый одноклассник, просто вчера не смог придти. Надеюсь, мы все подружимся. Если вдруг чем-то могу помочь, ребята, всегда к вашим услугам!

«Мне помоги, бл..ь – стань моим парнем!» – улавливаю тот же шёпот.

Едва учитель начал объяснять тему, по классу, как обычно на истории, пошли уже сплошные перешёптывания. Лоренс, вероятно, был единственным, кто внимательно и серьёзно слушал учителя и записывал всё с доски к себе в тетрадь. Моя же так и лежала закрытой. Потому что, хотя я и отвлеклась от внешности своего соседа, но не на урок, а на болтовню с подругой. Либо шёпотом, либо через записочки – на телефоны Виктор Иванович реагировал очень остро.

Пару лет назад в нашей школьной группе «Вконтакте» даже был такой мем. На первой картинке ученики шепчутся, на второй пишут записки и делают самолётики, на третьей спят и даже кушают – учитель спокойно дальше объясняет. Но на четвёртой кто-то «решил типа время посмотреть на телефоне». «Телефон – triggered!» – Виктор Иванович с выкаченными яростными глазами. «Истеричка triggered» пару недель было популярной шуткой.