Глава 6

Ногти впились в мягкий вельветовый диван, я задержала дыхание и застыла.

Я нахожусь в присутствии Бога.

Я смотрела на него, ожидая, когда наступит тот смертельный момент, когда он повернется, чтобы посмотреть на меня, и наполнит мое тело смертельным зельем.

Вот так он это сделает?

Своего рода подпись – его вечный след на моем теле.

В рассказах говорилось, что его зелье превращало тело в черно-синий цвет, гнилое и избитое, прежде чем оно делало последний вздох.

От этой мысли у меня сжались пальцы ног в ботинках, и у меня возникло невыносимое желание убежать и воспользоваться ночным горшком.

Я не знаю, заметил ли он меня вообще. Я была всего лишь грязным пятном на свежеобитом диване, на которое не обращали внимания до тех пор, пока это пятно не решили удалить.

Дрожь зацепила меня за крючок. И дело было не в холоде. Не с пылающим пламенем, на противоположной стороне уютной комнаты, поджаривающим мою бледную кожу.

Я задавалась вопросом, был ли это тот самый охватывающий ужас, который испытывали те, кто стоял перед смертью, глядя на своих палачей. Пожалуйста… Я почти выдавила слова, которые должны были остаться внутри меня, в ловушке. Пожалуйста, пощади меня. Прояви милосердие, которого у тебя нет. Прежде, чем я смогла предать себя такой ужасной ошибкой, как разговор с Богом, Мор двинулся с места. Он захватил все мое существо такой обычной вещью.

Мор поднес хрустальный стакан к губам. Я услышала тихий глоток крови…потом почувствовала это.

Гул пульсировал по моим венам. Я закрыла глаза от головокружительной волны, хлынувшей мне в голову. Это было почти так, как будто он пил мою кровь.

Сделав резкий вдох, я перевела взгляд на злобную красную рану на своем запястье. Носовой платок, должно быть, упал, когда Каспар втащил меня в комнату, словно мешок с зерном. Медленно, я снова перевела взгляд на хрустальный стакан, который был в руках Бога.

Это была моя кровь.

И он пил ее, смаковал, как хорошее вино.

Почему?

Но вопросы задавали Боги, а не мы. Не простые смертные, созданные от скуки, давным-давно, и еще не уничтоженные.

Спустя долгое время Бог Мор бросил стакан в огонь.

Я вздрогнула от оглушительного звука взрывающегося кристалла, а затем съежилась.

Пламя вспыхнуло яростно-красным и обжигающе-синим.

Мои вены заледенели.

Бог Мор не удосужился взглянуть на меня, но его голоса было достаточно, чтобы прижать меня к месту.

«Значит, это ты украла силу моего Отрока?»

Под ледяным тоном его голоса скрывались волны утомительного любопытства и древние потусторонние акценты. Он как будто мог видеть меня в пламени, которое все еще танцевало сине-красным цветом.

Я открыла рот, ответ застрял в горле, язык не двигался. Но, Бог Мор оборвал меня прежде, чем я успела произнести какую-нибудь жалкую чепуху. «Это не вопрос. Ты забрала силу у моего Отрока. Сила, которая тебе не принадлежит. Когда ты забираешь у того, кто принадлежит мне, ты берешь у меня.»

Если это было возможно, я сжалась еще сильнее.

И Бог Мор, наконец, повернулся ко мне.

Мой желудок перевернулся при виде его.

Ничего подобного я не ожидала.

Бог Мор улыбнулся, все его острые зубы и губы были запачканы моей кровью, как будто он был готов откусить меня или кого-то еще, если уж на то пошло.

Темные пряди волос свисали ему на лоб, совершенно не похожие на мои. Мои волосы выглядели мутными по сравнению с его волосами, которые излучали неземной блеск, как будто каждая прядь была наполнена чистой магией. Даже его кожа сияла сильнее, чем у любого Отрока, как будто его лично поцеловало солнце. Его рука теребила серьгу в форме павлиньего хвоста.

Спереди, его алый военный мундир блестел ярче серебряными нитями в виде падших звезд и расстегнутыми кристаллизованными пуговицами. Черная шелковистая рубашка, которую он носил под мундиром, была полностью расстегнута и растрепана, как будто он провел год в драках и слишком интимных объятиях, прежде чем проклясть меня своим присутствием. Внушительный, он стоял прямо даже в своей ленивой позе. Я боролась со своим блуждающим взглядом. Слишком сильно он пытался упасть на часть его обнаженной мускулистой груди, которая, казалось, блестела в свете свечей и камина.

Но что украло у меня дыхание, так это его глаза.

Цвета луны. Две сияющие луны, бледнее нитей, вплетенных в его алый мундир, светились на меня без тени доброты. Они захватили меня блестящей интригой, более опасной, чем я могла себе представить. Улыбка Бога Мора сменилась ухмылкой, а мои кости заболели от холода страха. Эти глаза выглядели неправильно. Чужеродно. Как будто они было нарисованы на идеальной скульптуре, созданной из разбитых мечтаний и кровоточащих сердец.

Он был одновременно красотой и смертным грехом.

Мой взгляд упала на пол, и я склонила голову в максимальном поклоне, согнувшись на диване.

На самом деле, мне следовало бы броситься к его ногам, в ботинках с острыми носами, но, у меня было ощущение, что ему не понравится, если я уйду с того места, где меня бросили.

Я была там, где он хотел.

Мои плечи тряслись, синхронно, с дрожащими губами.

«Ты съеживаешься от страха, как смертная», – протянул он. Ледяной ожог его глаз охватил мою дрожащую спину.

«Ты выглядишь так же, как и смертная», – добавил он.

«Твоя бледная кожа тусклая, волосы и глаза безжизненные. И все же, на вкус, ты не похожа на смертную.»

Богатые нити ковра приковали мой взгляд, но я нахмурилась.

Вкус. Он, должно быть, имел в виду мою кровь. Вкус, который ему настолько не понравился, что он бросил стакан в камин размером со стену.

Я должна была почувствовать некоторое облегчение. По крайней мере, теперь, он не истощит меня, выпив всю мою кровь. Но, мое лицо стало суровым, и, честно говоря, я была оскорблена. Думаю, это правда, когда говорят, что мы все ищем одобрения наших Богов.

Даже потерявшись в тумане страха, предвкушая раннюю смерть и страдания, кто не хочет, чтобы они понравились своему Богу?

Бог Мор сделал шаг ко мне. Тихий звук его серебряного ботинка по мягкому ковру вызвал у меня холодок по спине.

«Ты не Бог», – сказал он. «Но и не Отрок. Тем не менее, ты украла силу. Мою силу.»

Он подошел ближе, серебряные ботинки мигали, словно лезвия, готовые сразить меня, смяв ковер, за который цеплялся мой взгляд.

Мои руки сжимали юбку, которая пронзала воздух морской солью и кровью. Одно неверное слово, один неправильный звук, дыхание или взгляд – и моя голова, отрубленная, покатиться по ковру.

Невольная жертва Бога.

«Как ты сделала это?» – потребовал он, голосом острее пиратского меча.

Мои ногти впились в плоть ладоней, прежде чем я смогла поднять на него взгляд. Я сразу же пожалела, что сделала это.

Лун больше не было, его глаза бушевали, как волны, разбивающиеся о скалы, и я знала, что смотрю в бесконечную опасную пропасть Зла. Бога, которого следует бояться больше всех остальных, Бога, который несет только разрушение и питается ужасом и душами людей.

Даже, если бы мы были мертвыми скелетами, этот широкоплечий, с каменным лицом и горящими глазами Бог, все равно не был бы более добродетельнее.

Конечно, я всегда знала, что Мор – жестокий и злобный Бог. Но та искра надежды, которая по глупости задержалась во мне, погасла быстрее, чем я успела сделать резкий вдох.

«Я…» Мои зубы прикусили губу настолько сильно, что из нее потекли капли крови. Меня подвели не мои слова. Это была моя смелость. Где-то на судне, она уплыла по ветру, оставив меня на произвол судьбы.

Боги Зла были самыми неумолимыми и порочными. Они создали столько смерти, что остались острова, города и деревни, затерянные в памяти о них. Поэтому, когда они создали жизнь, как Каспар – его Отрок, она была более ценной, чем стены из звездной пыли, запирающие меня.

Наконец, мне удалось глубоко и хрипло вздохнуть, и я почувствовала жар слез на своих щеках.

«Я… я не знаю.» Я вздрогнула от своих слов. «Это произошло. Я не знаю, к-к-как.»

Бог Мор долго изучал меня, и я слышала каждый щелчок огромных высоких часов на стене.

Тик.Тик.Тик. Его рука медленно потянулась. Так медленно, что казалось, он наслаждался ростом моего страха с каждым ударом часов. Он наслаждается этим. Его рука, в перчатке, приблизилась ко мне так близко, что я смогла уловить запах свежей кожи, обернутой вокруг его пальцев. На кончиках его пальцев были надеты, острые как бритва, серебряные ногти.

Мне было интересно, носил ли он зелье с собой, за которое все его так боялись. Или для него зелье было обычным оружием, и он убивал своих ненавистных врагов лишь одним прикосновением своей руки?

Ведь для него, я была всего лишь деревенской воровкой, мырзеком, подлежащем уничтожению. У меня перехватило дыхание, когда кончики его пальцев достигли моего подбородка. Удивительно, но его прикосновение было нежным. Затем, он провел кончиком серебряного ногтя по моей коже.

Свирепость его глаз удерживала мой взгляд, а тело напряглось. Острый ноготь опустился в мое пульсирующее горло, медленнее, чем тиканье часов.

«Я могу разорвать тебе глотку прямо здесь», – сказал он. Его голос был приглушенным шепотом угроз и пролитой крови. «Я мог бы убить тебя тысячу разными способами, где бы ты не находилась.»

Ноготь врезался глубже. Кровь капала, а затем пролилась у меня спереди, на грудь.

Я подавилась хныканьем.

«А теперь, расскажи мне все.»

Я не готова была умереть.

Богу Мору было наплевать на то, чего я хочу. И поскольку, моя жизнь, в буквальном смысле, была в его руках, когда его острые перчатки с ногтями проливали кровь на мою шею, я играла в его игру.

Я рассказала ему все. Ему ни разу не пришлось на меня давить. Все, что приходило в голову, вырывалось изо рта в воздух. Я рассказала ему о том, как моя мама, впервые, узнала, что я отличаюсь от остальных детей. Это было на берегу, когда я играла с детьми пирата в воде по щиколотку. Мы столкнулись друг с другом в игре, когда бегали друг за другом и произошло перемещение силы.

Маме удалось заставить их замолчать с помощью ракушек и монет.

Но второй раз…

Она умерла, чтобы защитить мою тайну.

Бог Мор ничего не говорил, когда я рассказала ему все это.

Я рассказала о своем отце – человеке, которого я никогда не знала и никогда не узнаю, и о том, как я избегала прикасаться к посетителям голыми руками, чтобы оставаться скрытой. Если я и прикасалась к кому-нибудь, то вдали от других и только по одному.

Затем, я рассказала все о полуночной вечернице.

Вскоре, я уже рыдала, рассказывая ему свою историю, настолько потерянная в страхе, что едва заметила, как он прижал горлышко хрустальной бутылки к углублению между моими ключицами и собрал в нее мою кровь.

Слова больше не выходили из моего рта. Мое лицо исказилось во что-то мрачное, и я обняла себя руками, пытаясь унять неистовые рыдания, сотрясающие меня.

«Я услышал достаточно», – скучающим голосом сказал Бог Мор и повернулся ко мне спиной.

Послышался хлопок, когда пробка бутылки встала на место.

Сквозь густые слезы, я смотрела, как он осторожно поставил бутылку на столик у камина.

«Каспар.»

Я сама его почти не слышала, но каким-то образом Каспар услышал, как его хозяин зовет из коридора, и он пробрался сквозь занавески, прежде чем меня потрясло еще одно рыдание.

«Приведи мне другую», – сказал Бог Мор.

Занавески зашуршали, когда Каспар выбежал в коридор. Я ожидала, что его не будет долго. Но мне удалось подавить только два рыдания, прежде чем он вернулся и толкнул Милу в комнату. Мила, должно быть, уже была там и ждала в коридоре. Возможно, она слышала все, что я рассказала Богу, возможно, слышала, как я рыдаю, словно ребенок с порезанной ногой. Бог Мор стоял к нам спиной и лениво взмахнул рукой в перчатке.

Каспар шагнул ко мне.

Я вздрогнула, когда он схватил меня с дивана и потащил к Миле.

Ее налитые кровью глаза выглядели более опухшими, чем подушки, на которых я сидела, и, по ее прикрытому взгляду, я подозревала, что она полностью не присутствовала со мной, в тот момент, а была глубоко в себе, утопая в отчаянии.

По-прежнему, стоя спиной к нам, Бог Мор вытащил откуда-то прекрасный носовой платок и начал счищать мою кровь со своего острого ногтя.

«Верни то, что украла.»

Простое указание. Приказ, которому должно было быть легко подчиниться.

Чем лучше я это сделаю, тем легче будет наша смерть.

И все же, я понятия не имела, как это сделать.

Трижды у меня была «украденная» сила. Из одного маленького мальчика в другого. Из Отрока-матроса в мою маму. От Каспара в Милу. Мне ни разу не приходилось ее возвращать. И это казалось совершенно невозможным. Как? Это слово застряло у меня в горле.

Я проглотила его, зная, что произнести это было бы смертным приговором. Нас либо бросили бы к морскому чудовищу или, что еще хуже, отравили бы зельем Бога Мора.

Рядом со мной, Мила дрожала сильнее, чем ветка во время грозы. Ее пальцы сжались на животе и, наконец, она повернулась, чтобы посмотреть на меня.

Мне следовало бы извиниться. Если не ртом, то глазами. Вместо этого, я позволила страху сиять из меня в тихих слезах и водянистом, мрачном взгляде.

Этим взглядом я сказал ей – «Это конец».

Каспар повернулся к нам, снимая перчатку, палец за пальцем. Это было мучительно медленно, и он все время смотрел на меня своим суровым взглядом. Наконец, когда перчатка соскользнула с него и он сунул ее в карман пальто, он протянул мне руку.

Я случайно посмотрела на Бога Мора.

Испуг пронзил меня, как молния в песке, он уже смотрел на меня. И не было ничего дружелюбного в его кварцевых глазах, только острые углы и смертельные обещания.

Я сделала долгий и глубокий вдох, который наполнил меня настолько сильно, что корсет протестующе задрожал. Тогда, я протянула свои руки. Они тряслись так же сильно, как и руки Милы. Она схватила меня за пальцы, достаточно сильно, чтобы я вздрогнула.

Она не извинилась.

Каспар был мягче. Он нежно коснулся моей второй руки.

Прерывисто дыша, я закрыла глаза и попыталась заблокировать волну энергии, которая захлестнула меня.

Сила Каспара меня подталкивала. Так было всегда. Когда я прикасалась к двум людям одновременно, сила устремлялась в человека, который не обладал магией. Так было всегда.

Как я внезапно… изменила это?

Мне нужно было просто переместить его силу назад. Напряжение пульсировало в моем черепе и ослабляло колени.

«Сконцентрируйся.» Я узнала ледяное безразличие в голосе Бога Мора. «Сосредоточься так, как будто от этого зависит твоя жизнь.» И это так и было… Его намеки не остались незамеченными. Во всяком случае, они только еще больше напугали меня и заставили потерять контроль над собой.

Сила Каспара ускользнула. Я почувствовала, как она устремилась вверх по моей руке, отчаянно пытаясь дотянуться до Милы, находившейся, с другой стороны. «Нет…» Меня пронзил резкий вздох. Я направила силу обратно вниз, в Каспара, и меня накрыла головокружительная волна.

Я пошатнулась вперед. Никто не пытался меня поймать. Но, я не открывала глаз, мне нужно было сосредоточиться.

Как будто от этого зависела моя жизнь.

Поэтому, я продолжала пытаться.

Я попробовала поискать энергию в их руках, испытывая необычные ощущения.

Рука Каспара напоминала цветочный мед.

У Милы… Это было похоже на теплую, свежеиспеченную булочку. Чем сильнее я концентрировалась, тем лучше я чувствовала влагу – и вот что это было. Влага. Вода, мёд, рассыпчатое тесто. Я глубоко вздохнула. За считанные минуты, я узнала, что такое сила в моих ладонях и как не дать ей пройти сквозь меня.

Облегчение наполнило мои внутренности, но я отогнала его в сторону. Я не могла позволить этому нарушить мою концентрацию.

Я не нарушила концентрацию даже тогда, когда тепло крови разлилось у меня в ноздрях. Я не могла. От этого зависели наши жизни.

Я крепче сжала своей липкой рукой руку Милы.

«Держись», – хмыкнула я.

И тогда я схватила.

Где-то в моем теле, возможно, в моем разуме, часть меня потянулась к теплой, рыхлой текстуре Милы и я ухватила…

Агония разразилась внутри меня.

Я вскрикнула и упала на колени. Мне удалось удержать их руки в своих. Сдерживая волны боли, бушующей внутри меня, я стиснула зубы и вытащила эту текстуру из нее.

«Это работает.»

Голос Каспара был не таким холодным, как у Бога Мора. Некоторое волнение успело прорваться сквозь щели.

Но, я чувствовала, как Бог Мор медленно приближался ко мне сзади, словно зверь, нападающий на свою жертву.

«Больно…» Эти слова прозвучали сдавленным ворчанием. Боль никогда не присутствовала при воровстве силы. Но теперь, мои внутренности горели, как в огне.

На мгновенье, воцарилось молчанье. Затем, я услышала тихие шаги, приближающиеся к моей спине.

Бог Мор говорил тихим голосом, таким мягким и нежным, что я почти подумала, что это должно было успокоить меня.

«Это сила, вернется туда, где ей место. Поверь мне, я обещаю, что боль, которую я причиню тебе, будет намного хуже, если ты потерпишь неудачу.»

Из меня вырвался резкий вздох. Моя хватка дрогнула, но я попыталась взять себя в руки. Затем, меня захлестнула густая, горячая волна.

Я больше не ощущала влажной текстуры руки Милы. Еще какое-то время я держалась, искала, но, честно говоря, не могла больше выдержать ни секунды боли. В Миле ничего не осталось. Я отпустила их руки, и мои глаза открылись. Согнувшись пополам, я тяжело дышала.

Перед моими глазами плясали белые точки, а уши донимал слабый жужжащий звук. Кровь, и еще кровь. Она намочила переднюю часть моего платья, и ее пятна остались на ковре.

Я поднесла тыльную сторону дрожащей руки к носу и вытерла. Рука стала малиново-красной.

«Дарина», – произнесла Мила тоном скользким от слез. Она присела ко мне и положила руку мне на спину. «Дарина, с тобой все в порядке?» Со мной все в порядке? Ты шутишь? Я потянулась к ее руке и позволила себе упасть на нее. Мила поймала меня. «Я в порядке», – выдавила я, но едва могла держать глаза открытыми. Каждое медленное, туманное моргание менялось, словно книжка с картинками. Я моргнула. Каспар посмотрел на свои руки, на его губах играла легкая улыбка, и он согнул пальцы. Мила прижала меня ближе и начала успокаивающе поглаживать мою руку. Я моргнула. Каспар смотрел на меня сверху вниз, склонив голову набок. Его взгляд на секунду встретился с моим, затем, он поклонился и попятился от меня.

Я моргнула.

В поле зрения появился алый военный мундир. На меня смотрело красивое, гордое лицо. Глаза цвета луны, танцующие с тенями и кинжалами.

Я моргнула.

Бог Мор с безразличным видом перевел свое внимание с меня на Каспара.

«Найди им комнату в покоях смертных.»

Бог Мор посмотрел на меня совершенно непроницаемым взглядом.

Я едва могла сфокусировать на нем свой затуманенный взгляд. Тьма подкрадывалась с краев.

«Я еще не закончил с тобой.»

Я моргнула.

Темнота.