Чувство, очевидно, было взаимным. Его губы скривились, когда он встретился со мной взглядом.

Я, первой, отвела взгляд. Не потому, что я подчинялась, я знала в каком положении я нахожусь и оно было прискорбным. Мне не нужно наживать новых врагов – одного Бога было достаточно.

Я снова переключила внимание на Каспара, который теребил выбившуюся нитку на рукаве. Из кармана его жилета был высунут белый конверт. В чернильных пятнах, на конверте, я увидела ворона. Это было смешно. Каждый раз, когда я созерцала облака в детстве, я всегда видела этих великолепных черных птиц. Но эти чернильные кляксы действительно выглядели как мертвые вороны.

Возможно, это мой разум сыграл со мной злую шутку. Иногда так случалось, как с Владимиром и даже Купавой и Властимиром. В этой карете, мой разум издевался надо мной невозможным желанием, которое мне всегда приходилось отбрасывать в сторону.

Что бы ни говорилось в письме, я могла сказать, что оно было написано в спешке. Я вспомнила запах чернил, которым пах Каспар перед тем, как отвезти нас в карету. На кончиках его пальцев все еще были черные пятна.

Охваченная ужасом, я попыталась догадаться, о чем говорилось в письме. И для кого оно предназначалось.

«Мырзек.»

«Украла мою силу.»

«Приготовьте камеру пыток.»

Что-то вроде того.

Бог Мор был одним из десятка основных Богов пантеона. Одного его имени должно было быть достаточно, чтобы я вылетела из кареты на улицы столицы Асии.

Тем не менее, я боролась с надеждой, что, может быть, он просто решит быстро убить меня. Бог, у которого, возможно, есть немного порядочности. Может и немного, но достаточно, чтобы избежать пыток тела и души.

Из раздумий меня вырвало шипение вытаскиваемого клинка. Мои широко раскрытые глаза инстинктивно обратились на Ведагора. Но, он лениво сидел на скамейке и барабанил короткими пальцами по бедру. Мерцание серебра привлекло мой взгляд к Каспару. Именно он вытащил клинок, кинжал цвета кости, украшенный морскими ракушками, выкрашенными в золото, и вырезанными словами на древнем языке, древнем, как Боги.

Каспар смотрел прямо на меня.

Рядом со мной Мила напряглась, и напряжение охватило всех нас пятерых.

Каспар указал на мои сложенные руки сверкающим кинжалом.

«Дай мне руку.»

Я перевела настороженный взгляд на сидящего, рядом с ним, стражника, который вытащил из кармана золотую бутылку размером не больше моего большого пальца. Я не знала его имени, но мне это и не требовалось, они все были одинаковыми. Я только знала, что он не Отрок. Он не светился и не одевался, как двое других.

«Что ты собираешься сделать?» – ошеломленно прошептала Мила глядя на Каспара.

Я посмотрела на нее широко раскрытыми глазами.

Что она делала, допрашивая Отрока?

Может она и целовалась с ним на берегу, но для Каспара это ничего не значило. Боги и Отроки жили тысячами лет, с мимолетными романами и потерянными возлюбленными, но, им никогда, по-настоящему, не было дело до кого, не говоря уже о соблазнительнице, которую он поцеловал на каком-то далеком клочке земли.

Я толкнула ее локтем, достаточно сильно, чтобы сделать ей предупреждение.

Заткнись, иначе мы обе пострадаем.

Медленно, я откинула рукав платья, до локтя, и вытянула руку. Пальцы Каспара, все еще в перчатке, обвили мое запястье.

У меня возникло ощущение, что эти Отроки больше не были заинтересованы в близком контакте со мной.

Он поднес острое лезвие ближе к моей обнаженной коже, и когда оно прижалось к моей руке, по моему позвоночнику пробежала дрожь.

Мила прыгнула вперед и выбила кинжал из его рук.

Он упал на носок моего ботинка.

Прежде, чем я или Каспар смогли двинуться вперед, чтобы поднять кинжал, рука Ведагора метнулась вперед и ударила Милу по лицу. Я услышал ее хныканье, прежде чем она ударилась о дверь от его силы.

«Какого беса…?» Я бросилась на него, моим единственным оружием было мое Чудовище.

Мои ногти впились ему в лицо, как раз в тот момент, когда Каспар оторвал меня от Отрока.

Когда меня швырнули, обратно, на сиденье, вместе со мной полетели кусочки лица Ведагора, застрявшие у меня под ногтями.

Ведагор так дико на меня посмотрел, что я была уверена, что он меня тут же убьет. Разрубит меня на кусочки и комочки.

Он попытался схватить меня своей гигантской рукой…

«Остановись!» Каспар протянул между нами кинжал. Медленно, он перевел свой темный взгляд на Ведагора. «Хочешь потом объяснять ему, почему она такая кровавая, после того как ты закончил?» Ведагор колебался. Ярость, охватившая его глаза, горела ярче огня, но рот открывался и закрывался, как у золотой рыбки. Затем, он опустился обратно на сиденье, его раскаленный взгляд все еще был прикован ко мне.

На этот раз, Каспар не стал спрашивать. Он схватил мое запястье и, в мгновение ока, провел кончиком лезвия по внутренней стороне моей руки.

Я вздрогнула.

На линии надреза появилась кровь, сначала медленно, затем малиновая струя потекла по моей руке.

Тихий стражник прижал золотую бутылку к тыльной стороне моей ладони. Как река в море, моя кровь заполнила бутылку за считанные секунды. Стражник закупорил ее и передал Каспару. Я прижала руку к груди, наблюдая, как Каспар спрятал кинжал и бутылку в карман пальто. Затем, он вытащил носовой платок, который предложил мне. С ухмылкой, исказившей мое лицо, я схватила носовой платок и обмотала им порезанную руку.

В карете воцарилась ужасная, мертвая тишина.

Даже, после того, как мы перешли от бега, под упряжкой лошадей, к ровной рыси, сдавленные рыдания Милы и мое собственное учащенное сердцебиение были единственными звуками, наполнявшими карету.

Некоторое время, мы ехали медленным темпом. Мне показалось, что прошел час. Это казалось вечностью. Но вечные мгновения никогда не длились так долго, как сама вечность, и, в конце концов, карета остановилась.

Каспар распахнул дверь.

Я вздрогнула, готовясь к ударам холодного ветра снаружи. Но, его не было.

Вместо этого, над нами пронесся теплый ветерок, мало чем отличавшийся от тех, что дул от зажженных печей.

Лицо Каспара не отражало удивительно теплую погоду. Он был весь нахмурен и поджал губы, когда выскочил за дверь.

Он передал конверт ожидающему слуге, облаченному в алые доспехи. Слуга исчез из поля зрения, а Каспар повернулся к нам, все еще находящимися в карете.

Даже Ведагор не пошевелился ни единым мускулом.

Суровые глаза Каспара встретились с моими.

«Если мне придется вытаскивать тебя самому, то тебе это не понравится.»

Вблизи, дворец казался еще более потрясающим, чем издалека, с судна.

Карета была припаркована у входа с мощеной дорожкой, опоясывающей каменный фонтан, из которого текла бело-голубая вода.

Ночные фиолетовые пятна окрасили грубые лиственные деревья, окружавшие тропу. Между ними я могла различить ярко-белый мрамор, принявший форму беседок с арочными концами.

На другой стороне круглой тропы вырисовывался дворец.

Я думала, что истории о стенах дворца, построенных из звездной пыли, были всего лишь слухами. На судне, я поняла, насколько я ошибалась. И теперь, когда я стояла перед ним, на меня обрушилась волна благоговения.

Никогда прежде, я не видела более настоящего оттенка полуночной синевы, даже в ночном небе. Оно было испещрено сверкающими серебряными пятнами и тайнами. Сияние оранжевого света исходило из огромных окон до пола, изогнутых золотыми арками. И это был, только, вход. За фасадом дворца возвышался еще один этаж, по крайней мере, на два уровня выше первого. Так продолжалось до тех пор, пока задняя часть дворца не достигла вершины густых белых облаков.

Я сглотнула.

Если бы мне не предстояло встретиться со своим создателем и со смертью, я могла бы подумать, что этот дворец самое замечательное, романтическое место во всем мире. Даже фиолетово-синие облака, которые кружились в небе, казались нарисованными прямо над домом Богов. Возможно, так и было.

Это было так же красиво, как и ужасно, потому что только Боги могли жить в таком великолепии, и это внезапно напомнило мне, где я была.

Это напоминание было паническим ударом прямо в живот.

Каспар шел впереди, по тропе. Двигаясь молча, Ведагор оказался так близко к моей спине, что я могла чувствовать исходящее от него тепло и улавливать легкий запах фруктов в его дыхании, доносившийся до меня. Я кротко посмотрела на него. Его угрюмого взгляда было достаточно, чтобы мои плечи напряглись настолько, что завтра мое тело обещало болеть в мышцах. Не то чтобы у меня было завтра. Но, прежде, чем повернуться назад от него, я убедилась, что мог взгляд нашел Милу. Она спряталась между Ведагором и молчаливым стражником, маленькая и тихая, как мышь. Ее покрасневшая щека уже начинала становиться багровой.

Моя кровь закипела, горячая и злая. Даже красота фонтана, мимо которого мы прошли, не могла отвлечь меня от высвободившейся ярости, бушующей внутри меня.

Этот ублюдок, Отрок, ударил ее так сильно, что кровь застыла в уголке ее рта, а на половине лица вырос гигантский синяк.

Затем, я подумала о своем собственном следе, который я оставила на Ведагоре, в драке.

Моя рука коснулась носового платка, который перевязывал порез на руке, дойдя до запястья. Осторожно, я прижала к нему пальцы. Тихая гримаса исказила мое лицо, и я прижала больную руку к груди.

Когда мы достигли гладких мраморных ступеней дворца, Каспар даже не оглянулся, чтобы посмотреть, идем ли мы за ним или нет. Он вальсировал по ним так, будто они принадлежали ему, и прежде, чем его ботинок успел коснуться последней ступеньки, двери распахнулись.

Двое слуг, одетых в штаны оттенка слоновой кости, рубашки и жилеты, держали дверь открытой для нашей недовольной и напряженной компании. Ни один из них не проявил ни единой эмоции, когда мы следовали за Каспаром. Это были статуи, которые смотрели прямо друг на друга, не мигая, когда мы проходили мимо их поля зрения.

Я поняла, что мы все зашли внутрь, только тогда, когда услышала тяжелый стук закрывающихся толстых дверей, цвета звездной пыли.

«Ждите здесь», – произнес Каспар.

Приказ, видимо, был направлен на Ведагора, который воспользовался случаем и схватил меня за руку, притянув к себе поближе. Я споткнулась о слишком широкий подол юбки.

Его мясистая рука удержала меня, прежде, чем я смогла упасть лицом вниз посреди большого открытого пространства.

Чтобы отвлечься от страха, глодавшего мои нервы, я огляделась по сторонам.

Наверху, с жемчужно-белых балконов, открывался вид на твердый мраморный пол, на котором мы собрались. Колонны поднимались от первого этажа к нижней части балконов, как будто поддерживая их, но каждая из колонн была искривлена, как старые деревья, готовые умереть и освободить место для следующего поколения.

Вдоль стены, огибающей самое сердце приветственного зала, были разбросаны двери, скрытые тяжелыми бархатными занавесками или серебристыми прозрачными портьерами. Была даже длинная узкая кожаная дверь, зажатая между двумя бронированными статуями. Я вздрогнула, подумав, что это была за кожа и, что еще хуже, что скрывалось за этой дверью.

Прямо, напротив нас, была широкая высокая лестница с красным ковром, от одного взгляда на которую, я сразе же почувствовала себя утомленной.

Через некоторое время, Каспар вернулся.

Я не могла понять, что было написано на его лице. Оно было далекое и суровое. И оно было направлено на меня.

«Следуй за мной.»

Мясистые, слишком сильные пальцы соскользнули с моей руки.

Я нерешительно взглянула на Ведагора. Его глаза сузились в смертоносные щелки. Тем не менее, он один раз кивнул головой. Иди, говорил он мне. Задержав взгляд на слезящихся глазах Милы, я повернулась к ним спиной и последовала за Каспаром по массивной лестнице.

За ней, широкий коридор тянулся дальше, чем могли видеть мои глаза.

Свет заливал коридор от левой стены. Бесконечная стена арочных окон, выходящих в зеленый двор, покрытый листвой.

Чем дольше мы шли, тем больше я была зачарована.

Повсюду, во дворе, были удивительные вещи. Романтические скамейки, расположившиеся в пучках фиолетовых кустах роз. Внешние бани достаточно большие, чтобы вместить всю мою деревню. Там были большие деревья, листья и ветви которых, сияли голубее, чем стены дворца, и даже кролики с розовой шерстью, бегали среди белых кустов.

Я была очарована, пока мы не приблизились к небольшой группе людей в коридоре.

Ни на меня, ни на Каспара не было обращено ни одного взгляда.

Двое, из четырех, мужчин, несомненно, были Отроками. Они не светились. Их выдавала одежда – серые приталенные пальто, разделяющиеся сзади на мягкие округлые складки, и серебристые кожаные сапоги, доходящие до колен.

Двое других мужчин тихо плакали, опустив головы. На них практически не было одежды. Лишь свободные серые штаны прикрывали их от бедер до пят, но остальная часть тела была обнажена под светом, льющимся из окон.

Когда мы проходили мимо них, я вытянула шею, чтобы получше рассмотреть, что было в руках Отроков. Мои губы сжались, когда я увидела, что это были коллекционные деревянные карточки, мало чем отличающиеся от обычных игральных карточек, которые использовали в игровой комнате госпожи Лучезары.

Но эти карты были необычными.

На них не было нарисовано ни Отроков, ни Богов, ни воевод, ни цифр.

Внезапно, меня охватила тошнота, и я подумала, что меня вырвет прямо на пышном алом ковре под ботинками.

Отроки не обменивались коллекционными карточками. Они торговали людьми. На лицевой стороне карточек были удивительно точные портреты лиц двух полураздетых мужчин, которые стояли с Отроками – и портреты двигались. Как и настоящие люди, лица на карточках плакали.

И карточки перешли из рук в руки.

Отроки торговали своими слугами и прихожанами, теми, кто отдал свою жизнь за то, чтобы существовать в присутствии этих благочестивых, могущественных существ, как если бы они были не чем иным, как керамикой и тканями.

Мои глаза начали гореть, обещая слезам вырваться наружу.

Это было смешно, и я не собиралась оплакивать незнакомцев. Но, я знала, что это значило для меня.

Если Отроки могли так легкомысленно торговать людьми, которые были к ним привязаны и, даже, любили их, то что мог сделать со мной Бог? Бог, который был мне незнакомцем?

Мне было интересно, захочет ли он вообще, чтобы я, каким-то образом, вернула силу Каспару.

Я вспомнила его слова. Твоя подруга хранит мою силу в своем теле. Я хочу его вернуть.

Возможно, именно этого и хотел Каспар, но можно ли сказать то же самое о Боге? Этот Бог мог бы разозлиться на своего Отрока за то, что он позволил этому случиться, а что, если он решил из-за этого выбросить Каспара на улицу? Я умру гораздо раньше, чем ожидала. В конце концов, это были не просто Боги – они были Чудовищами. И я знала Чудовищ лучше, чем саму себя.

Недалеко от Отроков, которые торговали людьми, Каспар вошел в красную дверь между двумя настенными фонтанами, выходящими в теплый, пахнущий медом коридор.

Пока я не вошла в эти теплые объятия, я не осознавала, насколько мне было холодно. Снаружи была паровая баня, но внутри дворца было такое ощущение, будто морозный сезон повсюду преследовал залы и коридоры, кроме этого места, куда можно было попасть только через определенно зловещую дверь кровавого цвета.

Я обняла себя и попыталась держаться ближе к Каспару.

Стены здесь были темнее, проход стал уже. И хотя тепло и вкус меда в воздухе осмелились убаюкать меня чувством безопасности, в моем сознании зазвучала тревога.

Это был трюк. Потому что человек никогда не может быть в безопасности ни в одной части этого дворца. Каспар резко остановился. Я чуть не врезалась ему в спину. Я схватилась за ребристую колонну, чтобы удержаться на ногах, и наблюдала, как Каспар повернулся ко мне лицом. На его лице застыло жестокое выражение. «После тебя.» Он указал на алые занавески, спрятанные за колонной.

Я оглядела их и не могла не подумать, что ткань, похоже, была испачкана самой настоящей кровью.

«Ээээ…» Я позволила своей руке соскользнуть с колонны.

Широко раскрытые глаза обратились на Каспара, и все, что мне удалось сделать, это оцепенело покачать головой.

Его рот сплющился.

«Аххх!» Я вскрикнула, когда он прижал меня к себе.

В мгновение ока, мои руки были прижаты к бокам, а затем меня подбросило в воздух. Этот бес перекинул меня через плечо, как мешок с зерном. Я не пыталась бороться. Страх парализовал меня. Как только я оказалась через его плечо, Каспар сделал несколько шагов вперед, отдернул занавески и зашел внутрь. Каждый мускул моего тела дернулся.

После столь изнурительных дней, меня бросили на плюшевый диван в золотой комнате.

Каспар вышел сквозь занавески оттуда, откуда мы пришли. Я не знала, ждал ли он в коридоре или вернулся к Миле и Ведагору.

На мгновение, я задумалась, как она себя чувствует. Мучил ли ее Ведагор в наше отсутствие? Ударил ее еще раз? Пытал ее?

Но, сейчас, я не могла об этом думать, мне и так было, о чем беспокоиться.

Я не смогла расслабиться, ни на секунду, несмотря на убаюкивающее мерцание бархатных занавесок и приветливое тепло ревущего огня.

Я не могла расслабиться, потому что передо мной был мужчина, стоявший лицом к пылающему мраморному камину. На его руке, в черной перчатке, болтался хрустальный стакан, наполненный кровью.

Алый военный мундир до бедер, сшитый серебряными нитями, волосы, цвета самого темного – демонстрация его великой силы.

Между нами не было ничего, что создавало бы преграды, поэтому я смогла увидеть его плотно облегающие угольно-черные бриджи и серебряные ботинки с вырезом по щиколотку.

Он мог бы быть обнаженным и, все равно, от него исходило бы невыносимое, удушающее присутствие власти.

Я это сразу поняла. Он смотрел в огонь так, будто меня, только что, не бросили на диван позади него. Передо мной был сам Бог Мор.