«Груша»

Как отблеск от заката, костёр меж сосен пляшет,

Ты что грустишь, бродяга, а ну-ка, улыбнись.

И кто-то очень близкий тебе тихонько скажет –

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.

Олег Митяев

Всероссийский фестиваль авторской песни имени Валерия Грушина (или попросту «Груша») переживал не самые лучшие времена. Подобно расколу христианской церкви почти тысячелетней давности¹⁷, Грушинский разделился на два лагеря. Теперь его проводили одновременно на двух разных площадках: на Мастрюковских озёрах и на Фёдоровских лугах. Находясь в состоянии разлада, каждая из сторон била себя в грудь, заявляя: «Это мы настоящие барды! А те другие – тьфу, тьфу на них! Вместе с ними не то что петь – рядом под куст не сядем!»

«Ерши» поехали на традиционное место, на Мастрюки, не потому, что поддерживали именно эту из рассорившихся сторон, просто так было ближе к Самаре, удобнее добираться, да и привычнее.

Электропоезд остановился на до боли знакомой платформе. Словно горох высыпались из вагонов пассажиры. Электричка вмиг опустела и строго по расписанию сиротливо двинулась дальше в сторону Тольятти. Коваль вспомнил тот далёкий год, когда он вместе со своим дедом-фронтовиком вот так же на электричке впервые поехал на Грушинский. Как они, по незнанию, интересовались на какой станции выходить, и им ответили: «Там все выйдут – не ошибётесь!» С тех пор на «Груше» мало что поменялось, здесь почти всё было как и прежде. Внизу, у подножия горы, на водной глади, всё так же покоилась главная сцена фестиваля в виде гитары, на другом берегу озера, на «главной поляне», напоминавшей собой большой муравейник, сновали люди. Изменился только спуск от железнодорожной платформы: когда Сергей посетил «Грушу» впервые, металлической лестницы ещё не было, тогда спускались и поднимались по обычной тропинке (лестницу на её месте соорудили позже). Да вот ещё понастроили электрифицированных срубовых гостевых домиков, хотя такое усовершенствование, по мнению Лешего, для настоящих туристов ценность представляет довольно сомнительную.

Вновь прибывших встречал Миомир, он стоял у Доски объявлений. Той самой легендарной Доски, на которой в пору, когда ещё не было сотовых телефонов, все друг другу писали, в каком месте расположился их лагерь, и сообщали, где и во сколько можно встретиться. С появлением мобильной связи практическая надобность в таких объявлениях отпала, но традиция сохранилась.

Миомир довольно улыбался:

– Привет! Что-то вы припозднились!

– Привет, привет! Да нет, всё по графику! – отвечал ему Леший. – Где лагерь разбили?

– Лагерь прям здесь, на горе, чуть левее. Там внизу, – Миомир махнул в сторону спуска, – ментовские патрули. На алкоголь всех шмонают, будто «Груша» трезвее станет. Мы решили: смысла туда спускаться нет, с горы и так всё хорошо видно.

– Ну правильно решили, веди.

Миомир бодро, «налегке», зашагал по шпалам в ту сторону, откуда прибыла электричка. Остальные, гружёные рюкзаками, пошли за ним.

Расположение лагеря действительно было удачным: в стороне от суеты, шума и гама, при этом вся фестивальная поляна как на ладони.

Ролевики уже поставили четыре палатки и «застолбили» место для остальных, отгородив его натянутой меж деревьев трассировочной лентой. В центре лагеря горел костёр. Над огнём, на поперечной палке, лежащей на рогулинах, висел котелок, в котором кипела вода.

– Кто, что с собой из продуктов взял? – глядя на бурлящую в котелке воду, спохватился Леший.

– Или опять, как в прошлый раз, у всех одно бухло на уме? – не то спросил, не то пошутил Батька Вольный Опоссум.

– Нормально всё! У меня гречка и макароны, килограмма четыре будет, – отреагировала Бомба, – а сам-то чё взял? – обратилась она к Опоссуму.

– Я ж с сыном. О продуктах позаботился! У меня и картошка, и хлеб, и крупы, и морковь, и соль, и чай, и всякая приправа, так что не пропадём, – успокоил Коваля и остальных присутствующих Миха.

– У меня шесть с половиной литров спирта и батон колбасы, – усмехнулся президент Драйв Мото Братства.

– А я перед отъездом в погребе у маман инвентаризацию провёл, в итоге ведро картохи и три банки солёностей, – вдруг неожиданно ответственно заявил Дизель, – и про алкоголь я тоже не забыл, но судя по запасам Лешего, мой лишь заначкой будет.

– Порядок! Я и выпить, и закусить взял, – вставил свои «пять копеек» Игорь Гривнев, – а если что, у меня тут недалеко младшая сестра со своей компанией. Будет туго – наведаемся к ним, они девчонки хозяйственные, у них уж точно с едой всё окей.

– Не кипишуйте, мы сюда притаранили две коробки с консервами, мясо с гречневой кашей. Правда, открывать нечем, нож забыли, но у вас-то он по-любому есть! – вмешался в разговор один из ролевиков по прозвищу Горыныч.

Нож не взял никто, не говоря уже о ноже консервном.

До конца обустроив лагерь и оставив у костра дежурного, «любители авторской песни» решили сходить на главную поляну фестиваля – «развеяться». Спускались стороной, в обход милицейских кордонов, потому как часть выпивки неизменно прихватили с собой – куда ж без неё! Однако, как выяснилось потом, немалый крюк был сделан напрасно, потому как и с этой стороны, при входе на Грушинскую поляну, был также замечен патруль. Хорошо хоть вовремя сориентировались. Вожделенные напитки отдали Дизелю и дальше двинулись пустыми – «без палева». Дизель же отступил назад, сделал из пластиковых бутылок с алкоголем связку и героически бросился преодолевать водную преграду вплавь. На противоположном берегу его с контрабандным грузом уже встречали радостные «Ерши», беспрепятственно прошедшие заслон. Желаемое было достигнуто. «Затаренная» компания пошла знакомиться с культурной программой. Примечательным оказалось то, что на торговой поляне фестиваля пиво продавалось открыто, беспрепятственно, без каких-либо ограничений. «Получается, милицейские кардоны действуют в интересах торговцев, – подумал Мишка, – со своим алкоголем нельзя, а здесь покупай сколько хочешь!» Гуляли сначала все вместе, периодически понемножечку употребляя то, что с собой пронесли, потом расползлись кто куда: по знакомым и интересам.

Михаил с сыном, не особо задерживаясь, поочерёдно посетили все сцены, а вот у последней они остановились надолго. Здесь, аккомпанируя себе на гитаре, пел известный телеведущий Николай Дроздов. Выступление Дроздова, да и вся остальная «движуха», на Виктора произвели неизгладимое впечатление, он был доволен. Тем, что сыну всё происходящее пришлось по вкусу, доволен был и Миха. Духовно насытившись, уже ближе к вечеру они вернулись к своей палатке.

– Не помешало бы нам с тобой, сынок, подкрепиться! Культурный досуг – это, конечно, хорошо, но ужин никто не отменял!

В лагере было пусто, кроме Миомира, находившегося в состоянии, близком к ауту¹⁸, никого не было.

– О, Оп-пос-с-сум! – обрадовался тот, – а ос-с-стальные ещё на поляне! Слушай, есть у меня чудесно- с-с-сказочная настоечка. Давай жахнем! – предложил он Демидову отведать своего зелья.

– Погоди чуток, ща ребёнку открою консерву, накормлю, уложу спать, и тогда жахнем.

– А вот с ножом-то жоп-п-па! – сказал Миомир, показывая взглядом на небольшую кучку раскуроченных топором консервных банок.

Не обращая внимания на столь ценное замечание, Мишка взялся за топор:

– Так её сначала сплющить надо, а потом рубить, – приноровившись, приговаривал он, – иначе фиаско!

Сын внимательно наблюдал за действиями отца, и пока Опоссум ложкой выковыривал содержимое из вскрытых банок, третью консервную банку Виктор топором уже мял сам. Рубить пополам жестяные банки Виктору очень понравилось.

Тем временем Миомир разливал по стаканам, ему не терпелось выпить, хотя он мог сделать это и в одиночку, но с собутыльником-то куда веселее! Мишка решил его «не томить». Выпили по первой, следом пошла вторая…

Виктор заснул прямо на кучке порубленных банок, с топором в обнимку. Вскоре «улетел» и Миомир.

Романтика… В небе появлялись первые звёзды.

Миха укутал сына в спальный мешок, перенёс в палатку и сам уснул рядом.

Посреди ночи к ним сунулся Леший, он очень возбуждённо и совершенно невнятно пытался что-то рассказать, или это Опоссум не смог ничего разобрать спросонок. «Напился до невменяемости» – сделал Михаил вывод и послал Коваля в соседнюю палатку, а может быть просто «послал», что в той ситуации было бы более правдоподобно.

Утром, когда Батька Вольный Опоссум вылез из своего спальника, он сразу увидел Лешего. Тот с апатичным видом сидел у почти потухшего костра. Сергей уныло ковырял палкой в углях, безразлично глядя абсолютно понурым взглядом на несмело воскресающий огонь. Лицо его было жутко опухшим, но не от запредельно высокой дозы выпитого спиртного, причина была более прозаичной: гуляя в одиночку в нетрезвом виде, Президент Драйв Мото Братства наткнулся на враждебные кулаки.

– Их трое или четверо было. Представляешь, молча, ни слова не говоря, наваляли! – с обидой пояснил Михе ситуацию Леший. – Ладно бы, если б хоть за что-то! А то так…

– Понятно. Ты их запомнил?

– Не так чтобы, но если увижу, то узнаю.

– Ладно, постараемся отыскать, сейчас только позавтракаем.

– И опохмелимся! – встрял в разговор только что проснувшийся Миомир. – Эх, ничего себе! Как это ты так? – увидел он физиономию Лешего.

– А вот так! Говорила мама: «Сынок, не пей лишнего – козлёночком станешь!» – посмеялся над собой Коваль.

– Ну вот, уже юморишь, а то совсем печальный был! – обрадовался шутке Опоссум.

Вскоре подошли Дизель и Бомба они ночевали внизу на поляне, в каком-то дружеском лагере.

– Представляете, народ о «Ершах» знает! Говорят, на сайте «СамараМото» о нас читали! – чересчур воодушевленно делилась информацией и своими эмоциями Бомба, её так и распирало от «звёздности»¹⁹.

– Представляем! – передразнил её Опоссум. – Вон посмотри, с какой любовью народ к нашему Президенту отнёсся.

– Ничего себе! – Бомба только теперь заметила, как выглядел Леший.

– И чё сидим? Пошли им морды бить! – с решимостью отреагировал на открывшееся обстоятельство Дизель.

– Ща пойдём! Тут самое главное знать кому! Найти б их, а там уж за нами не заржавеет!

Опоссум, Леший, Дизель и как раз вовремя подоспевшие трое из ролевиков во главе с Горынычем отправились на поиски обидчиков. Миомира, Бомбу и Виктора с собой не взяли: Виктора по малолетству; Бомбу оставили, чтоб за Виктором присматривала; ну а Миомир ещё не вышел из состояния «слабостояния».

Бродили по территории фестиваля долго и безуспешно. Леший всматривался в лица, а лица всматривались в Лешего, мысленно для себя отмечая: «Ну и рожа у него!»

Тем не менее, два часа тщетных поисков не совсем прошли даром, они привели к другому вполне положительному результату. Среди бесконечного множества палаточных лагерей неожиданно был найден тот, в котором находился Игорь Викторович, это был лагерь его младшей сестры. Викторыч, словно медведь в малине, пребывал в окружении девушек, комфортно расположившись в раскладном походном кресле.

– Неплохо ты тут устроился! – приветствовал его Михаил.

– А то! – довольно отвечал Игорь Викторович и, увидев лицо Лешего, удивлённо спросил: – Что это с ним?

– Вот так бывает, когда один шарахаешься по ночам непонятно где…

Девушки пригласили гостей к импровизированному столу. Познакомились.

– А я тебя знаю! – недружелюбно обратилась самая задорная и активная из них к Опоссуму. – Ты к нам в магазин колбасы «Гарибальди» привозил. И довольно дерзко добавила: – Я там в охране работаю, смотрю, чтоб такие как ты, ничего лишнего не прихватили!

– Надюха у нас такая! – подтвердили, поддержали её девчонки. – Палец в рот не клади, сразу откусит!

– Вы ещё поссорьтесь. Давайте лучше выпьем за знакомство! – прошлёпал опухшей губой Леший.

– Тебе сейчас только пить, – подсмеялся над Лешим Горыныч.

– Что не так? Мне-то как раз показано: алкоголь – это ж лекарство, анестезия, одним словом!

– Да у нас особо и пить-то нечего, – виновато оправдывалась сестра Игорь Викторовича.

– Тогда пошли к нам в лагерь, там с этим делом порядок! – обрадованно предложил Дизель.

Девчата оказались компанейскими, хотя пойти в гости собрались не все.

В пути знакомство и разговоры продолжились. Как часто бывает, те, кто изначально воспринял друг друга в штыки, спелись быстрей других. Мишке Надюха приглянулась, тем более что в ходе общения выяснилось, «научиться ездить на мотоцикле – её мечта». «Принять ещё одну мадам в «Ерши» было бы очень даже неплохо, чтоб Бомбе скучно не было!» – подумал в этот момент Батька Вольный Опоссум.

Когда вместе с гостьями «экспедиция несостоявшихся мстителей» поднялась на гору, стан их было не узнать. За это время он преобразился кардинально. Дело в том, что вернулись остальные ролевики, и вернулись не одни, а привели с собой друзей и новых знакомых (на почве бытового пьянства знакомства завязываются быстро). Отныне это не был тихий, заброшенный всеми, наскоро разбитый бивак. Теперь здесь находилась уйма всяко-разного «идейного» люда. Среди праздно шатающихся не сразу можно было и хозяев лагеря отыскать, да они, в общем-то, ничем и не выделялись. Лишь Бомба да Мишкин сын, в отличие от других, занимались делом, причём каждый своим: Бомба готовила супчик, а четырёхлетний Виктор, оставшись без надзора, настырно и сосредоточенно колол топором колышки от палаток, разрубая их в щепки.

Тем временем народ принялся размещаться вокруг костра.

Леший, направляясь к костру, мимоходом отобрал у Виктора топор, чем сильно расстроил паренька. Малой побежал жаловаться отцу, но поддержки не нашёл:

– Всё правильно, сын, это тебе не игрушка!

– Это твой сын? – удивилась Надюха.

– Да, а что?

– Да ничего, просто. Теперь я поняла, почему тебя Батькой зовут.

– Нет, не поэтому, там совсем другая история. А тебя, я слышал, Сушкой кличут.

– Школьное прозвище, и оно меня бесит. Это потому что фамилия Усошкина.

– Давай тебе новую кликуху дадим, нашу, «Ершиную»!

– Фэнтази! Чем не подойдёт? – как всегда встрял Миомир, невольно подслушивавший их разговор, потому как сидел рядом, – у меня Надежда почему-то с Фэнтази ассоциируется!

– Какая ещё Фэнтази? – не согласился с ним Опоссум. – Разгильдяйка! Вот настоящее рок-н-рольное прозвище!

– Фэнтази-Разгильдяйка! Пусть двойное будет! Почти как у тебя! – не сдавался Миомир.

– А меня спросить не забыли? – только и успела задать вопрос Надюха. Но было уже поздно «Фэнтази-Разгильдяйка» навсегда прицепилось к ней.

У костра, как водится, пели песни, пили спиртное разного рода и происхождения, вели задушевные, непринуждённые и, в общем-то, пустые разговоры о политике, за правду жизни, за женщин и мужиков, за рок и авторскую песню.

Быт палаточного лагеря «Ершей» и ролевиков стал сильно напоминать коммуну хиппи шестидесятых. Костёр с того дня никогда больше не затухал, и сутки напролёт вокруг него всё время кто-нибудь находился, одни сменяли других. Причём не каждого из присутствовавших можно было не то что вспомнить по имени, непонятно было вообще, откуда этот человек взялся, кто он такой и кто его привёл. «Кто все эти люди?» – в какой-то момент задал себе вопрос внезапно протрезвевший Горыныч, естественно не получив на него ответа.

Незаметно фестивальная неделя подошла к концу. Прошлой ночью с главной сцены отзвучали последние аккорды. Туристы, придя в себя, кто ближе к обеду, а кто и к вечеру, стали собираться-складываться. Сворачивали свои палатки и «Ерши». Настало время разъезжаться.

Шёл затяжной проливной дождь. «Ерши», прикрывшись целлофановыми пакетами, довольно бодро (даже слишком бодро для людей, почти беспробудно пропьянствовавших целую неделю) топали по шпалам. Они решили дойти до следующей станции, чтоб избежать встречи с контролем и участия в столпотворении при посадке. Монотонная ходьба располагала к разговорам:

– На «Груше», сколько помню, каждый год обязательно дождь льёт. Думал, в этом обойдётся, ан нет, всё ж прорвало, – рассуждал вслух Дизель.

– Это да… – подтвердил Леший, – А «Груша» намного хуже стала. Гопоты²⁰ всякой понаехало слишком много.

– Просто левый народ. Едут побухать, потусить, а до бардовской песни им дела нет, – вторила Лешему Бомба.

– Не, что вы такое говорите? Все исключительно ярые почитатели бардовской песни! – ёрничал Миха. – Да и мы сами такие же ценители, как девяносто процентов тех, кто здесь был! Кто из вас у какой-нибудь сцены отирался? Барда видел-слышал хоть одного? Я вот с Виктором хотя бы Дроздова послушал!

– А как же! Вон, позавчера, Игорь Викторович полдня провёл у второй сцены, правда, с храпом и кверху попой! – продолжил шутливым тоном Леший.

– Вот кто, оказывается, среди нас истинный ценитель! – засмеялся Дизель.

– Игорь Викторыч, как это ты на такой жаре? Да ещё и под такой шум? – со стёбом спросила Бомба.

– Так не трезв же был, – с серьёзным угрюмым видом отвечал Игорь Викторович.

– А нам есть чем похвастать! Мы с Лешим двух таких тёлок из Омска помяли! – перевёл разговор в другое русло Дизель.

– Да ладно, не хвались! – притормозил его Леший. – И насчёт Омска они скорее всего соврали. Забыл тебе сказать, я их потом в другом лагере видел, там они затирали, что из Калининграда. А на самом деле, похоже, это тольяттинские шалавы. Я их сегодня приметил направляющимися к электричке в сторону автограда. Странно было бы в Омск или Калининград из Тольятти ехать.

– Шут с ними. Неплохо ж развлеклись, – не мог успокоиться Дизель.

– Пап, а когда вернёмся домой, ты мне топор купишь? – спросил Опоссума Виктор.

– Твоей маме такая новая игрушка явно не понравится, – ответил сыну Миха.

– А я придумал, куда его прятать буду! В подпол, под матрац или к собаке в будку.

– А консервные банки тебе кто покупать будет? Мама?

– Нет, что ни говорите, а «Груша» своей сути не утратила, на неё по-прежнему съезжаются люди, желающие видеть чуть шире, чем вид из собственного окна. Знаете, я вам так скажу: Грушинский – как Интернет, каждый в нём найдёт то, что ищет. Кто-то едет попьянствовать на свежем воздухе под луной и под гитару, кто-то приключений словить, как наш Леший, кому-то новые знакомства и сексуальное рандеву, а кто и авторскую песню послушать, а может даже и лауреатом фестиваля стать! – поделился вслух своими мыслями Гривнев.

– Да, Игорь Викторович, наверное, ты прав! – поддержал его Демидов. – А я вот о чём думаю, надо нам свой собственный мото-рок-фест делать. В Толстовке. Я и название придумал – «Мотодетонация»! Подкорректируем трассу, так чтобы она, с одной стороны, народу у сцены не мешала, а с другой – вся хорошо просматривалась.

– Опять наполеоновские планы, – усмехнулся Игорь Гривнев.

– А что, он может! – в противовес высказалась Бомба.

– Почему я? – возразил Вольный Опоссум. – Мы! Такое в одиночку не осилить, основателями фестиваля будут «Ерши»! И это поднимет нас на новый уровень! Создадим фест всероссийского масштаба, да что там всероссийского – мирового! Чем Толстовка хуже Вудстока²¹?

– Кто за? Принято единогласно! – игривым тоном задал вопрос и сам на него ответил Президент Драйв Мото Братства и уже вполне серьёзно продолжил: – Опоссум настоящий гигант мысли! Завтра собираемся в Толстовке, и сразу за дело. Плюс совершенствоваться в управлении мотоциклами, чтоб в грязь лицом не ударить. У кого возражения есть?

– Разумеется, нет!

«Ерши» дружно идею Батьки Вольного Опоссума поддержали.