15

К вечеру Милдена решила искупаться.

Сначала она вышла на авандюну к морю, прямо напротив того места, где они устроили привал. Но потом, застенчивость погнала ее по пляжу правее, к северу. Она сознавала, что слепой Тороп никак не может увидеть ее тела, но не решилась раздеться там, где оказалась бы в прямой видимости от мужчины.

Было очень тихо, поперек моря струилась огненная полоса от заходящего солнца, крупный темный, будто речной, песок мягко поскрипывал под ногами. Она задумалась и забрела довольно далеко. Когда заметила это и собралась, наконец, скинуть с себя платье, неожиданно увидела, что в воде кто-то плавает. На всякий случай Милдена бросилась в дюны и там залегла за одной, и затаилась, подглядывая за купальщиком. Она не сразу поняла, что это женщина, а, увидев, как та выходит из воды, удивилась: что может делать женщина в этих диких пустынных местах, куда, как сказал Карвейт, даже куры не забредают? Еще больше удивили Милдену седые волосы этой женщины, которой на вид было не больше трех десятков лет.

С изумлением смотрела Милдена, как вслед за ней выползают на песок, забавно переваливаясь, толстые пятнистые тюлени, как они льнут к ногам женщины. А та, не обращая внимания на их ласки, отряхнула серебро волос, и подставила крепкую высокую грудь солнцу.

И вдруг Милдена поняла – кто это.

Удивление мгновенно сменил страх, она поползла, пятясь вниз с дюны, а потом вскочила на ноги, и побежала. И бежала до тех пор, пока не увидела Торопа.

Он еще издалека услышал ее шаги, встал, и, обнажив меч, поводил слепой головой из стороны в сторону.

– Тебя кто-то испугал? – спросил он.

– Нет, нет, ничего… – сказала Милдена.

– Ты кого-то увидела?

– Нет… Это так, мне просто показалось что-то…

Тогда Милдена не стала рассказывать о том, что видела. Она расскажет об этом Торопу позже. Много позже.

16

Дилинг с детства привыкал к запаху крови, и видом растерзанных человеческих тел его было не удивить. Но такого он не видел никогда.

Трупы, а вернее сказать, то, что от них осталось, было сложено посреди поселка. Казалось, будто зверь невероятных размеров рвал людей на части, жевал, и недоеденных бросал, чтобы схватить новую жертву.

Дилинг ждал плача и воплей, но в деревне было тихо. Ужас сковал чувства и мысли балтов, сдавил их глотки и замкнул рты. Все они, собравшись на площади, смотрели на Дилинга, и что-то было в их взгляде, чего он не мог понять.

– Я не знаю, что тебя привело сюда, – сказал вайделот, – Но тебе лучше уйти. Мальчик уже рассказал им, что ты – тот, кто должен прийти, чтобы спасти балтов, как было сказано в древнем пророчестве. Но ты не тот. Я знаю – кто ты. И потому тебе лучше уйти, пока в их душах не воспылала надежда.

Вайделот, единственный в этой деревне, носил привычную для глаза Дилинга одежду, и не был темнокожим. Он был склавином, это чувствовалось по акценту.

– Кто это сделал? – спросил Дилинг. – Я такого никогда не видел.

– Уходи. Тебе здесь нечего делать. Это проклятие богов. Племя давно должно было вымереть. Вот и пришло их время. Уходи.

Дилинг посмотрел на балтов. Те сидели тихие пришибленные волей богов, и смотрели на него черными, глубоко посаженными глазами.

– Я не вижу воинов, – сказал он. – Они в походе?

– У этого народа нет воинов. С кем им воевать? Кругом непроходимые топи. Ты – первый витинг, которого они видят за последние десятилетия.

– Что же здесь происходит?

– Не знаю. По ночам из болота приходит чудовище, исчадие ада размером с хижину вождя, и пожирает людей.

Дилинг вдруг увидел, что жрец так же напуган и растерян, как и балты.

– Оно приходит уже четыре ночи кряду. После первой ночи мы принесли в жертву Пиколу младенца, но оно опять пришло. То, что ты видишь, это все, что осталось от племени балтов. Все здесь. Они говорят, что много лет назад такое уже было. И тогда пришел какой-то белый витинг и спас их. Они думают, что это был ты.

– Это был не я.

– Я знаю. Ты – Дилинг из вармов. Ты убил жреца в Склавегарбен, и тебя ищут лазутчики Великого Кривы по всей Ульмигании. А я должен немедленно схватить преступника, и известить об этом Верховного Жреца. Но здесь хватать тебя некому, мне даже некого послать в Ромову. Так что, иди с миром. Не смущай этих наивных людей. Если боги решили их извести, они это сделают.

Балты прислушивались к разговору. Дилинг не знал, понимает ли кто из них то, о чем он говорил с вайделотом, но смотреть в черные глаза ему стало невмочь.

Дилингу было не по себе. Он колебался. Десятки поколений витингов воспитывались так, что беда любого народа Ульмигании, была их бедой. Оскорбление любого существа в этой стране, будь то артайс или куст бузины, под которым живет божок Пушкай, было личным оскорблением каждому витингу. Именно поэтому многие сотни лет ни один чужой воин не переступил границ Ульмигании безнаказанно. Поэтому устои страны веками оставались незыблемы, чтобы не происходило во внешнем мире. Но Дилинг не мог позволить себе умереть. На косе куров его ждали Милдена и Тороп. Что будет с ними?

– Если я помогу тебе, поможешь ли ты мне? – спросил он жреца.

– Значит, ты не хочешь уйти, – обречено сказал вайделот. – Я знал и это. Утром носейлы рассказали мне все.

– Ты поможешь мне? – еще раз спросил Дилинг.

– Ты не знаешь того, что знают боги, и что знаю я. Но тебе ведь нужно только мое обещание. Хорошо, я даю его.

Дилинг почувствовал облегчение. Как всегда перед боем – есть враг, и есть меч на поясе – все ясно и прозрачно, и больше ни о чем не нужно думать. Все остальное теперь в руках богов.

– Расскажи мне все, что вы знаете об этом. Все подробности, даже те, которые вам кажутся не важными.

– Все началось с того, что однажды ночью оно напало на лодку рыбаков, которые били рыбу гарпуном при свете факела. Оно разбило лодку и сожрало одного рыбака. Два других доплыли до берега и прибежали в поселок. Оно ворвалось за ними, и начало крушить хижины и рвать людей. И с того дня приходит каждую ночь. Я думаю, оно всегда жило в наших озерах и болотах. Возможно, тогда кто-то из рыбаков поранил его, и оно рассвирепело.

– А до того дня ничего особенного не происходило? Вспомни, на первый взгляд что-то может казаться непривязанным.

Жрец подумал.

– За два дня до того, пропал малдай. Подростки иногда ловят по ночам сачком на свет мелкую рыбешку для юсы³⁹. Но мы думали, он утонул.

– Тело нашли?

– Наутро искали. Но потом тут такое началось… Кто же теперь станет его искать? Люди боятся выйти из деревни в сторону болот.

– Возможно, тогда этот зверь впервые попробовал человечины. А потом напал на рыбаков, и они привели его в поселок. Как оно выглядит?

– Ужасно. Похоже на огромного ежа в два человеческих роста. Только с длинной зубастой мордой и хвостом. Хвост тоже длинный и на конце утыкан шипами похожими на лезвия мечей. Этим хвостом оно разбивает хижину, как скорлупу ореха.

– Как оно двигается?

– Бегает. Человека догоняет запросто. У него лапы, как у ящерицы, с когтями. Вокруг поселка полно следов, ты можешь посмотреть на них. Если еще хочешь, конечно.

– Пошли.

Жрец повернулся к балтам и что-то сказал им. Те загомонили. Малдай, тот, что привел Дилинга в деревню, выхватил свой нож и показал его вайделоту. Жрец неопределенно и скорбно закивал головой.

– Пойдем, – сказал он Дилингу. – Посмотрим следы.

Они тянулись с северо-востока от озера Крок, и действительно, если б не их размеры, напоминали бы следы ящерицы – такой же извилистый отпечаток хвоста. Только этот хвост толщиной с тысячелетний дуб. Поросль ольшаника на его пути была измочалена, а некоторые мелкие деревья вырваны с корнем. Следов было много.

– Это плохо, – сказал Дилинг. – Мы не можем поставить на его пути ловушку.

Следы пересекались и путались. Старые накладывались на новые. Но самый свежий был и самым прямым. Тварь вышла из озера напротив деревни и направилась прямиком к хижинам.

– Или можем? – сам себя спросил Дилинг. – Похоже, оно нашло короткую дорогу, и сегодня пойдет именно по ней.

– Ловчую яму не выкопать, – сказал жрец. – Тут под почвой вода.

– Я заметил.

Дилинг посмотрел на небо. Оно было закрыто дымкой, но солнце, бледным белесым пятном катившееся к закату, просматривалось.

– У нас мало времени, – сказал он. – Скажи вождю, что б собирал мужчин, и нарубили как можно больше кольев. А женщины пусть уведут детей и соберут сухой камыш.

Жрец тоже посмотрел на солнце, в сторону залива.

– Да, у нас, действительно, очень мало времени. А вождь – в той куче, которую ты видел посреди деревни. Но балты все равно выполнят все, что скажешь.

Дилинг сделал ловушку для ночного зверя из самой деревни. Он приказал обнести ее кольями так, чтобы заостренными концами бревна были направлены внутрь, к площади. Между ними мог пройти человек, но крупное животное не пролезло бы. Сначала он хотел соорудить за оградой нечто вроде небольших осадных пороков, которые видел в Рутении, но балты убедили его, что зверь хорошо защищен длинными толстыми иглами, и, ни камни, ни, тем более, легкие копья балтов ему не повредят. Тогда он расставил по деревне несколько опор, на которых на противовесах пристроил и поднял высоко вверх колья, закрепив их веревками за деревья вне ограды. Такими же, плотно поставленными друг к другу, приспособлениями, на тропе, по которой привык ходить зверь, Дилинг собирался закрыть и единственный вход в ловушку. Чтобы до сумерек набрать столько бревен, сколько понадобилось, пришлось раскатать, единственную в деревне, бревенчатую хижину вайделота, стоявшую поодаль от остальных – глинобитных.

Детей балты прятать не стали. В случае гибели племени, те все равно не выжили бы. Женщины пристроили грудных младенцев себе на спины, и так с ними и оставались. А те, что могли ходить сами, помогали матерям собирать камыш и хворост, и раскладывать его по пространству между хижинами.

Судя по рассказам балтов и жреца, зверь был очень опасен и неуязвим. Но он был ночным зверем, а значит, должен бояться света. Это Дилинг и собирался использовать.

Из-за дымки, затянувшей небо, сумерки пришли быстрее обычного. Зверь тоже пришел раньше.

Дилинг услышал гулкие шаги задолго до того, как увидел саму тварь.

Плохо различимая в темноте, бесформенная туша, топорщась как молодой ельник, подошла к ограде и остановилась.

Дилинг убедил балтов не погребать растерзанных соплеменников. Дать им возможность, пусть и в качестве приманки, но послужить племени в последний раз. И сейчас он видел, что запах крови манит тварь, но что-то показалось ей непривычным в облике, ощетинившейся кольями, деревни. Она явно не решалась ступить под перекрытия опор в, наглухо окруженную частоколом, деревню. Какое-то время Дилинг думал, что зверь уйдет. Еще его поразила тишина. Затаившиеся балты не издавали ни звука, и это было понятно, но и тварь, при всех своих размерах, оказалась бесшумной. Если б не ее тяжелая поступь, она могла бы подкрадываться к жертве в абсолютной тишине.

Вероятно, кто-то из детей за оградой не выдержал напряжения, раздался глухой всхлип, зверь быстро повернул, похожую на щучью, морду в ту сторону и двинулся внутрь ловушки. Дилинг, надеясь на то, что за гулом своей поступи, зверь не расслышит чужой, побежал к воротам. Зверь остановился, и вместе с ним замер Дилинг. Тяжелый, утыканный огромными шипами, конец хвоста еще оставался за пределами ворот, а Дилинг был уже совсем близко от него. Настолько, что, поверни тварь назад, его положение оказалось бы крайне сложным. Он уже чувствовал тяжелый запах болотной тины, смешанный с вонью падали, и хорошо мог разглядеть, влажно блестевшие, остроконечные роговые пластины, покрывавшие зверя.

Наконец тварь дернула хвостом, задев его концом одну из опор, так, что затряслась вся конструкция, и прошла внутрь деревни – прямо к площади, где были сложены трупы балтов. Дилинг подскочил к крепежным концам веревок и обрубил их мечом. Почти одновременно с грохотом захлопнувшейся ловушки, из-за частокола внутрь деревни полетели зажженные факелы. Вспыхнули кучи сухого камыша, загорелись крытые тростником крыши домов. Зверь с неожиданной резвостью развернулся, и ближайшая к нему хижина разлетелась на куски, разбрасывая вокруг охапки пылающей кровли. Балты продолжали швырять факелы и мотки горючей пакли, и пожар мгновенно и весело охватил всю деревню. Зверь, разметав еще пару хижин, метнулся к воротам, но здесь его ждал Дилинг. Он обрубил следующие крепления, и три бревна заостренными концами вперед полетели навстречу твари. Одно попало в цель. Тварь вздрогнула, визгливо взревела, и, ломая воткнувшееся в нее бревно, повернула назад от ворот. Но и там у нее на пути один за другим стали срываться с креплений, подрубленных балтами, колья. Каждый раз, когда в нее попадало острие бревна, тварь издавала режущий ухо звук. Она металась, круша деревню, но везде ее поджидали или падающие сверху, или уже упавшие, но угрожающе раскачивающиеся, острые концы бревен. Еще немного, и зверю пришел бы конец. Но он вдруг перестал метаться по поселку, бросился прямо на частокол ограды, и несколькими ударами хвоста разнес ее в щепы. Оттуда закричали, и Дилинг побежал на эти крики.

Зверь топтал и рвал на куски полуголых балтов, отчаянно пытавшихся защититься тонкими дротиками.

И вот здесь случилось нечто странное и необъяснимое, чего Дилинг так и не смог понять, сколько потом об этом ни думал.

Когда уже казалось, что тварь никого на этом клочке земли среди болот не оставит в живых, со стороны чахлой ольховой рощицы раздался треск, зверь взвыл и рухнул, подмяв под себя кого-то из балтов.

Дилинг быстро обернулся в сторону ольшаника.

Там что-то вспыхнуло одновременно с треском, потом еще раз. Но зверь уже не визжал и не двигался, а только грузно вздрагивал всеми своими шипами.

Белый великан, а это был он, Дилинг хорошо разглядел его в свете пожара, опустил руку с каким-то черным предметом, перевел взгляд со зверя на Дилинга, потом повернулся и ушел в темноту рощи.

Никто из балтов в суматохе не заметил его, а Дилинг не стал ничего объяснять. Он и сам не понимал, что произошло?

Потом балты при помощи кольев, подкладывая под них камни, с трудом приподняли зверя, и вытащили из-под его туши жреца. Дилингу стало ясно, что делать ему здесь больше нечего, и он ушел так же тихо и незаметно, как белый великан.

На рассвете он уже причаливал к восточному берегу косы куров.

Но Тороп так никогда и не узнал, почему Дилинг не привез вайделота. Тот ничего не успел ему рассказать.

Едва Дилинг вышел из лодки, и повернулся, чтобы вытащить ее на песок, его захлестнула петля аркана, прижала руки к туловищу и поволокла.

Балварн решил собственноручно брать Дилинга потому, что думал – тот куда опытнее, чем его юный друг. К тому же христианин слеп.

Балварн редко ошибался в бою, но на сей раз, его просчет дорого обошелся роду Вепря.

Когда четверо витингов, страховавших поначалу Балварна, услышали крики и лязг железа от кострища, и бросились на подмогу товарищам, они увидели, что трое уже лежат смертельно раненые, а двое других еле успевают отбиваться от града ударов того самого христианина, которого все считали слепым. Один из подоспевших воинов Вепря с досады так яростно метнул дротик, что тот прошиб Торопу кольчугу и вошел в грудь. Тороп обернулся и получил удар мечом. По кольчуге широкой полосой стала расползаться кровь, а Тороп сделал два шага и упал на бок.

Милдена кусала и пинала витингов, но скрутили ее без особого труда.