Глава 7

Что ты знаешь о спокойствии?

– А вы, сэр, всё пьёте, – с лукавой снисходительностью, едва сдерживая смех, утвердил Маури, протягивая Теренсу бутылку холодного пива.

– А вы, сэр, рискуете! Побрею неровно, обрастать будете криво! – парировал человек-чума XXI века, модный стилист Нью-Йоркской тусовки.

Он ввалился в квартиру разрушительным ураганом. Маури, открыв ему дверь, по привычке схватил с консоли в холле итальянскую фарфоровую статуэтку XVII века и, прижав её к груди, закрыл собой картину кисти Эдварда Мунка⁷, до сих помня плачевный визит стилиста в канун Рождества, когда он, крутясь со своей огромной спортивной сумкой, даже в просторном холле умудрился снести с обувницы вазу, созданную потомком династии Бурбонов. С тех пор дворецкий не упускал случая подтрунить над парнем, а я благоволил ему и простил нанесённый ущерб, тем более что ваза не была так уж дорога и красива. Скорее, ей была предначертана такая судьба из-за дефекта – её дно было неровным, а баланс изогнутой фигуры нестабилен, поэтому она не раз падала, но казалась неубиваемой. Как оказалось, только казалось. Я не посвятил приятеля в то, что эта ваза уже порядком достала и приходящую горничную, и дворецкого, и меня, но не упустил случая заполучить Теренса в личное пользование в любое время дня и ночи и абсолютно бесплатно.

Вот и сейчас он явился с тусовки в невообразимом виде: жёлтая рубашка с яркими крупными цветами всех цветов радуги и росчерками клеток, майка с горизонтальными растянутыми прорезями, рыжая шляпа, узкие штаны кирпичного цвета с широким ремнём и волосы сочного красного цвета, мятыми патлами продуманно спадавшими до плеч.

– Вы, сэр, не посмеете, – чуть не хохоча ответил Маури, услужливо открывая бутылку, – я – лицо дома сэра Никиты. Вы же не хотите испортить ему лицо, сэр?

Я откровенно заржал – дворецкий уел парня как нечего делать. Теренс чуть не захлебнулся глотком пива, и Маури с удовольствием постучал ему по спине, расплываясь в белозубой улыбке.

Так нас и застала Несси, когда вошла в малый зал. Стилист, увидев её, застыл, чуть не поставил бутылку мимо столика и поднялся. Расставив руки, будто собрался обнять, он обошёл по кругу ошарашенную девушку, оглядел её с головы до ног и обратно и, сглотнув, вымолвил:

– Соломат, ну почему всё лучшее вечно достаётся тебе, а? – тут же спохватился и представился, согнувшись в низком поклоне, приложив ладонь к сердцу: – Теренс Райт, можно просто по прозвищу – Терабайт. А вас, звезда Америки, как зовут?

Несси беспомощно посмотрела на меня, я лишь улыбнулся – этот парень как таблетка от депрессии, скоро девушка и не вспомнит о неловкости. Однако удачно я его вытянул из постели после светской попойки.

– Тенесси… – начала девушка, стилист схватился за лицо, открыв рот и глянув на меня, на неё, чем смутил девчонку ещё больше. Она продолжила неуверенно: – Мо… Моори.

– Супер! – зачарованно прошептал Теренс, воздел руки к потолку и громко и торжественно провозгласил: – Тенесси Моори! Восходящая звезда американского небосвода!

– И в какую же плеяду она восходит? – полюбопытствовал я, подходя к растерянной девочке.

Взял за руку, подвёл к креслу, в котором только что сидел, устроился в нём и потянул её себе на колени. Несси прильнула ко мне боком, даже ноги поджала – удивительно неизбалованный мужским вниманием человек! Красивая и такая чистая. Хрустально! Я поглаживал её по попе и бедру, и это не ускользнуло от внимания Теренса. Он вернулся в кресло, взял пиво и хмуро обратился к девушке:

– Бегите от него, Тенесси, пока он вас на какой-нибудь договор не подсадил. С ним дело иметь – что душу дьяволу продать.

Мы с Несси невольно переглянулись, я рассмеялся, она насупилась, а Маури укоризненно покачал головой, цокнул языком и вышел из зала. Стилист слегка побледнел и вымолвил:

– Что… уже? Ну всё, мы вас больше не увидим…

– Кончай жуть на Несси наводить, жертва договора! – хохотнул я и погладил девушку по волосам, чмокнув её в губки. – Не бойся его, маленькая, он громкий, но безобидный. И очень известный, потому и талантливый. То есть наоборот. Я с тобой думаю наоборот…

– Ты всегда думаешь наоборот, Никос. Тебя бы верх ногами перевернуть…

– Цыц! – цыкнул я, убирая волосы Несси со своего лица, когда она повернулась к окну.

– Я подам на тебя в суд за присвоение достояния американского народа! – не унимался Теренс, открывая вторую бутылку пива.

– Народное достояние, сначала работа, потом суббота. Давай, не расслабляйся.

Появление Маури с вращающимся креслом заставило парня отставить бутылку. Он встал, протянул руку Несси. Она послушно направилась к креслу. Теренс мгновенно преобразился: из светского раздолбая превратился в притязательного профессионала. Взбив волосы моей девочки и рассмотрев её лицо в анфас и профиль, расстегнул свою сумищу и достал баллон с каким-то средством. Побрызгал себе на руки, растёр ладони и взялся колдовать, что-то насвистывая.

Можно долго смотреть, как работает Теренс. Этот эпатажный варвар на самом деле выпускник Гарварда, умный и чуткий человек. Большой оригинал и настоящий друг. И совершенно непревзойдённый профессионал. Его работа с клиентом – танец с мечами и факелами, то есть ножницами, баллончиками и прочими рабочими атрибутами. Кажется, он беспорядочно подхватывает пряди, отрезает, не глядя и не примеряясь, чем-то пропитывает волосы и накручивает их на все пальцы руки сразу, переплетает и небрежно бросает, перекидывая инструменты из руки в руку, как жонглёр. Он не стоит на месте, его движения – вихрь, но лишь со стороны. Каждый, попавший в его руки, чувствует себя солнцем, вокруг которого вращаются планеты.

Вот и Несси расслабилась и заулыбалась, отвечая на шутки парня, сияя глазами с золотыми вспышками и выпрямив спину, как королева на троне. Да, Теренс – это то, что ей сейчас надо. Я любовался своей малышкой, стараясь не обращать внимания на то, как бушует в штанах зверь, бросаясь на молнию джинсов, как ягуар на прутья клетки. С Несси мне стало сложнее, хотя я ожидал обратного. Она бодрила голод, а не утоляла его, секс с ней лишь снимал напряжение, но не давал ощущения сытости ни на минуту. Да это и невозможно – это лишь мечта, иллюзия, самовнушение… Но я почему-то не мог выпустить её из своих рук.

– …и ведь я говорил ей, что выбеленный цвет ей не к лицу. А она мне в ответ, знаешь, что? – Теренс смешно свернул губы трубочкой, выпятил грудь, поджал руки с расчёской и феном, как заячьи лапы, и, передразнивая чей-то голос и манеры, продолжил: – Теренс, дорогуша, это не твоё дело! Я пойду по красной ковровой дорожке и должна гармонировать с ней… – парень мгновенно переменился в лице и возмущённо сотряс воздух: – С дорожкой гармонировать! О, святые шпильки!.. – вернувшись к колдовству над волосами Несси под её заливистый смех, он сокрушённо вздохнул и обратился ко мне: – Никос, Тенесси просто необходимо вывести в свет.

В тот самый свет, которого я избегаю по категоричному настоянию Джейка. Секс, наркотики, рок-н-ролл – не пустые звуки, увы. Но да, увидев некоторых особей Нью-Йоркской тусовки, Несси забудет все свои комплексы. Но хочу ли этого я? Она так возбуждающе зажимается каждый раз, когда я трогаю или вижу её клитор, а потом так вкусно и сильно кончает, забывая о стеснении, что я теряю границы реальности и растворяюсь в наслаждении от контраста её ощущений. Я чувствую – мы с ней одной крови, ею, как и мной, правит голодный зверь. И я совершенно точно могу удовлетворить её во всех смыслах.

Только не нравилось странное беспокойное ощущение, что она исчезнет и разобьёт меня в острые осколки, такие, что и Джейк не соберёт. Не нравилось желание… потребность решить все её проблемы, укутать в одеяло и держать на коленях, бесконечно трогая и лаская. Пришлось даже выпить антидепрессант, прописанный мозгоправом.

– Хорошо, – услышал я свой голос будто со стороны. Словно не я это отвечал. Я и не собирался соглашаться! – Только если она это сама хочет.

Заблестевшие золотом глаза девчонки сорвали душу…

***

Кажется, Никита не был рад, что согласился. Он вдруг напрягся и прислушался к себе – его будто обращённый в себя взгляд рассеялся на мне, не заставив трепетать, как обычно, когда он смотрит на меня. Он молча встал и вышел из зала. Даже разговорчивый стилист замолчал и проводил его взглядом.

– Он только с виду жеребец с яйцами…

Теренс замолчал и совершенно преобразился – от его искреннего веселья не осталось и следа. Он будто потух, как вулкан, его шутки, которые я больше не слушала, теперь казались отголосками грохота нарушенного трагической новостью веселья. Я едва могла усидеть на месте, но уже через несколько минут парень отпустил меня, предложив проводить до зеркала.

– Я сама. Спасибо… – бросила на ходу и, чуть не срываясь в бег, поспешила в кабинет Никиты.

Он обнаружился там. Стоял, сложив на груди руки, и смотрел на Центральный парк. Даже не отреагировал на звук открывшейся двери. Я подошла к нему и, осмелившись, остро этого желая, обхватила его руками, прижавшись щекой к его спине.

– Никогда не заходи в мой кабинет без стука. Не всё, что я здесь делаю, ты должна видеть.

Голос его был тих и непривычно мягок, но от этого его слова не превратились из приказа в просьбу. Он, кажется, не умеет не приказывать, но постарался смягчить, хоть и плохо вышло.

– Я больше не буду, Ник…

Он неожиданно повернулся и сгрёб меня в охапку, накрыв губы страстным поцелуем. Приподнял меня и усадил на стол. Опять?

Но нет. Мужчина не ласкал меня, хоть и прижал к себе так, что я чувствовала его возбуждение, и своё тоже. Казалось, наши ненасытные части тела рвались друг к другу. И впервые я была рада, что у меня такая неприличная промежность. С ним другая не чувствовала бы тот жар и ту пылкость, ту жажду наслаждения на грани жестокости, что дарил он. Выдержать его напор и желание могла бы лишь одна из сотен женщин… И я… Он будто распечатал ящик Пандоры, и вся моя чувственность теперь выплёскивалась на него. Мы с ним как масло и травы, как основа и пикантное дополнение – надёжный он и никакая я. И вся моя ценность для него – это самое пикантное дополнение.

Эта мысль отрезвила. Я должна научиться наслаждаться им, не пропуская его в сердце и душу. Но так хотелось впустить…

Никита отстранился так же неожиданно, разорвав поцелуй на две половинки, как и накинулся на меня. Всмотрелся в глаза внимательно, скользнул взглядом по губам и огладил пальцами щёки.

– Ты ведь и правда хрустальная, Несс. Нельзя тебя наполнять чем попало. Зря я согласился.

– Мне просто интересно, это не смысл жизни.

– Раз обещал…

– Не нужно.

– Отказать!

Глупо отрицать – кто не хочет попасть в Нью-Йоркскую тусовку, тем более такая девушка с амбициями, как я? Но этот шанс надо использовать, а потому надо подготовиться.

– Только с тобой, когда мы оба будем готовы, Никита. Я очень хочу…

– Понимаю, – усмехнулся он.

– …я очень хочу, – повторила я, – чтобы со мной ты чувствовал себя спокойно…

В его глазах мелькнуло удивление, потом черты его лица будто заострились, а взгляд потемнел. Я запнулась, испугавшись перемены. Похоже, я перешла какую-то черту.

– Что ты знаешь о спокойствии, Несси? – холодно, как редкий мороз в январе, прозвучал его голос. Никита прищурился и тихо отчеканил: – Я буду тебя ебать в хвост и гриву. И только тогда буду спокоен. Я достаточно ясно отобразил свои намерения и твоё место в моей постели?

Показалось, что перед глазами полетели чёрные мухи. Хотелось врезать ему по лицу. Но…

– В таком случае переведи на мой счёт остальные сто пятьдесят тысяч, и делай со мной, что хочешь. Только к родителям отпусти на два дня.

– Отказать… – Я хотела возмутиться, но он напомнил: – Я уже сказал – полетим вместе. И больше никогда не заходи в кабинет. Я дост…

– Достаточно ясно указал мне моё место… Козёл.

– Запомни это. Я другим не буду, – парень, подхватив меня подмышки, спустил на пол. Оглядел мою голову и, притянув за шею, повёл носом по волосам. – Всё испортил, гад.

***

Джейк недоступен. Следовало ожидать, иначе бы контрольный звонок от него был ещё вечером. Обычно его поездки не длились больше недели, и в эти дня я чувствовал себя настолько же свободным, насколько и уязвимым. Поэтому и ложился в клинику на плановые обследования именно в такие дни. Друзья незаметно стали моими костылями, только с их помощью я и брёл по жизни.

Но в этот раз судьба подкинула сюрприз – искушение в лице и теле Несси. Непонятные, выбивающие из-под ног почву чувства злили. Эта девчонка – всему виной. Надо бы увезти её домой, забыться с проститутками и сбежать от соблазнов к Рассу в клинику. Но так я мог думать, пока не видел мою сладкую мулаточку. А не видеть её было трудно. Я испытывал потребность трогать её и смотреть на неё. И чем больше смотрел – тем красивее она казалась, чем больше трогал – тем сильнее хотел. В глубине душе метался страх, что порву её в порыве страсти, сломаю, как хрустальную статуэтку, наполненную одуряющим разум соблазном. Я хотел её как-то по-особенному, как никого и никогда раньше. Хотелось рычать на окружающий мир и спрятать её от всех глаз.

Нужно было собраться с мыслями и обуздать злость на себя за то, что согласился ввести её в тусовку, сам не поняв как это случилось. Эта девчонка уже имела надо мной странную власть…

Её приход оборвал мысли. И я снова пообещал её вывести в свет. И взорвался… Не стоит ей говорить о спокойствии. Нет и не будет его у меня. Рядом с ней – тем более…

В зал мы вернулись вместе с Несси.

– Ну как? – поинтересовался Теренс, и я не сразу понял, о чём он.

Девушка, похоже, даже не взглянула на себя, а сразу прилетела за мной в кабинет. Эта мысль согрела, настроение поднялось. Я мысленно ругнулся, что веду себя как подросток. Несс осмотрелась в поисках, видимо, зеркала и пошла в прихожую.

– О, флаг Америки!.. – всё, что оттуда донеслось.

Теренс, воспользовавшись её отсутствием, спросил:

– Джейк знает? – кивнул в сторону Несси.

– Его нет в городе.

– Он будет… удивлён, – подобрал слово парень, – впервые, сколько я тебя знаю, девчонка не в обители греха, а в святая святых.

– Про обитель даже не вспомнил…

У меня действительно не возникло мысли везти Несси в небольшую квартиру на улице Ферман, где я трахал случайных женщин и куда вызывал проституток. Девушка как-то сразу виделась именно здесь. Представил её там, и в душе что-то недовольно зарычало. Эта девчонка дробила меня на части. Я никогда не покупал одежду тем, кого трахал, и никогда никому не вызывал самого дорогостоящего в Нью-Йорке стилиста, даже несмотря на нашу с ним дружбу.

– В ней что-то есть. Рад за тебя, друг! – Теренс хлопнул меня по плечу и заорал: – Иди сюда, ядовитый змей!

Маури появился в зале одновременно с Несси, хоть и вышли они с разных сторон. С кухни потянуло чем-то очень вкусным, будто дворецкий потянул за собой шлейф пикантных ароматов – ни один приход Теренса не обходился без шумного пати, и Экен с Маури, хоть и подтрунивали над экстравагантным стилистом, но любили его. А потому в святая святых Экена творилось настоящее чародейство.

В глазах Маури плескался едва сдерживаемый смех, а в глазах моей девочки искрилось восхищение: теперь разделённые пряди её волос смотрелись выглаженными утюгом и существовали каждая сама по себе, но в целом смотрелось даже лучше, чем вчера. Пальцы зудели залезть под эти чёрные, тяжёлые, слегка извивающиеся ленты и запрокинуть её голову, смотреть на губы цвета какао с молоком и развести её ноги…

– …рук не хватит! – закончил упущенную мной из внимания фразу дворецкий, а стилист предупреждающе пощёлкал ножницами.

– Никита, тебе нравится? – спросила девчонка, тронув меня за руку и заглядывая в глаза.

Она хотела угодить мне? Я краем глаза заметил, что оба – дворецкий и стилист – посмотрели на нас, но тут же сделали вид, что заняты своим вечным батлом.

– А тебе?

– Очень! – она тронула волосы кончиками пальцев и потянула прядку-ленточку.

– Я рад… – сердце скребнула мысль, что я на самом деле счастлив её порадовать. – Нам пора ехать.

– Но тут же всего пара кварталов…

В глазах Несси застыла мольба о чём-то, чего я не понимал.

– И?

– Может, дойдём пешком?

Теренс не мог остаться в стороне – в каждом модной дырке затычка:

– Причёску нужно испробовать в экстремальных условиях. Так что советую прогуляться…

– В экстремальных, говоришь… – протянул я, прищурившись и окидывая взглядом девчонку.

– Жара… влажность, все дела… Надо развеяться, – вещал Теренс, уже не глядя на меня, включая машинку для стрижки и отвернувшись к Маури.

– Жара… влажность… все дела… – повторил я, сжав плечи Несси и пристально глядя в её глаза.

***

Спускаться в обзорном лифте днём не менее интересно, чем вечером, когда Манхеттен зажигает свои знаменитые всему миру огни. Помню, когда я только приехала в Нью-Йорк, с наступлением темноты пересекла на автобусе Ист-Ривер по Бруклинскому мосту и стояла на побережье Лонг-Айленда, глядя через пролив на это перламутровое переливающееся чудо. Огромный город в то время сиял для меня звёздами возможностей, сердце замирало в предвкушении успеха. Первые две недели пролетели стремительно, я бродила по сверкающему Бродвею и тесной Уолл-Стрит, любовалась городом с высоты Рокфеллер-центра и лежала на траве в Центральном парке. Жизнь казалась сказочной, а возможности безграничными…

– О чём задумалась?

Хрипловатый баритон Никиты мгновенно иссушил поток воспоминаний. Я подняла на него глаза, скользнув взглядом по мощному телу. Не верилось, что вот эта гора мышц, этот зверь с переменчивым настроением, этот богач сначала трахнул меня в туалете, потом купил ворох дорогих по смыслу, но дешёвых по факту шмоток, обозначив мою цену ясно и понятно, а потом вдруг выложил пятьдесят тысяч долларов и пообещал пять миллионов.

– Никита, а почему ты не ходишь с телохранителями?

– Я не против, чтобы моё тело щупали женщины, – он улыбнулся. – А если кому-то надо убить, то телохранитель не защитит. Это всё показуха, привлекающая ненужное внимание.

Мы вышли из лифта, спутник обнял меня, его ладонь легла на голую кожу в вырезе, и по спине поползли мурашки. Я обвила его узкую талию, чувствуя, как под тонкой тканью футболки перекатываются мышцы. Мы пересекли небольшой закрытый двор и окунулись в шум большого города. Это было странно – идти в обнимку с миллиардером, никуда не спешить. Он словно флагман спокойствия, рассекал толпы горожан и приезжих, обтекавших нас, ни разу не толкнувших и не заступивших дорогу. Хотела бы я быть столь же успешной, уверенной в себе и спокойной. Хотя… что я знаю о спокойствии?..

***

В клинику пришли минут через сорок. Всю дорогу шагали молча – пара фраз совершенно не меняла картины. Давно я не ходил по Нью-Йорку пешком, уже много лет. Десять? Пятнадцать? Приехав в город в четырнадцать, уже в шестнадцать я ездил на машине. И с тех пор не помню, чтобы проходил по улице расстояние больше, чем от парковки до башни Всемирного торгового центра, где находился головной мозг моей компании.

Окончив MIT⁸, я вернулся в Штаты с готовым бизнес-планом и командой высококлассных молодых специалистов в сфере разработки медицинского оборудования будущего поколения. Отец выкупил этаж в старом здании на краю Манхеттена и оборудовал там для моей команды лабораторию, не сильно веря в её успех. Но уже через семь лет наши с отцом бизнесы слились: его онлайн клиники стали современными медицинскими центрами с передовыми технологиями, которые разрабатывала моя дружная команда. А последние пять лет гранты просто сыпались в мой научно-исследовательский центр «Аппалачи».

Но – по злой иронии – всё это не помогало найти способ избавиться от убийственного голода. Я долго не понимал, что серьёзно болен. Мальчишкой отличался агрессивностью и ранним половым развитием. Но разве способность трахать чаще и дольше мужчина воспринимает как отклонение от нормы? В университете на вечеринках я успевал переспать с несколькими девушками, а в обычное время – сходить на несколько блиц-свиданий просто перепихнуться. Это был спорт для меня, такой же, как и увлечение бодибилдингом, а потому постоянное возбуждение и каменный стояк необычайно радовали.

Пока я не узнал, что серьезно болен…