Глава 6

Хочется немного душевного тепла

и пять миллионов долларов

Я проспала часа три и проснулась от жажды и головной боли. Никита спал, раскинувшись на огромной кровати. Голый, красивый, огромный. Взрослый. Я тихонько села и потёрла виски, осознавая, что болит не только голова: болели мышцы ног и поясница, болели руки и пресс, но самое главное – болел задний проход и этот злополучный отросток – мужчина наласкал его так, что казалось, клитор – сплошной кровоподтёк.

Ночь прошла. И все, что было естественно и правильно, теперь виделось развратом. Правильно говорят: услада уйдёт, а грех останется. Никита на самом деле любит секс и занимается им так, что все порно-актёры меркнут. В том, как он это делает, есть какая-то одержимость. Кажется, что член – главное в его жизни, центр его существа. Но он не забывал и о партнёрше – право первого оргазма каждый раз принадлежало мне.

Я лежала, боясь разбудить мужчину и попросить обезболивающую таблетку – была уверена, что он даст её и снова устроит марафон. А я хотела только одного – чтобы это дискомфортное ощущение в анусе исчезло. Это было хуже, чем больная голова и тошнота от смешанного алкоголя. Вспомнив, как пила вино с члена Ника, накрылась простынёй с головой.

О, флаг Америки! Я сошла с ума…

Подташнивало, и было неуютно – на душе и вообще. Я тихо сползла с кровати и пошла в ванную. Напилась прямо из-под крана, умыла лицо холодной водой и залезла под душ. Вода принесла небольшое облегчение. Вытерлась и вышла.

Утро было прохладным. Легла лицом к Никите, скрутилась комочком и завернулась в простыню. Пока он спал, я могла его всего хорошенько рассмотреть. Но взгляд привлекало только его достоинство, даже в спокойном состоянии совсем немаленькое. Наверное, после него мужчина со среднестатистическим членом меня не удовлетворит. Если у меня будет когда-нибудь другой мужчина. Хотя, если сделать операцию…

Сейчас мне не хотелось ничего из того, что обещал Никита. Обследование в такой клинике, конечно, очень круто, и двести тысяч… хорошие деньги, чтобы потерпеть боль в заднем проходе. Ведь другим это нравится, хотя я не поняла, как ощущение растянутой кишки может нравиться? Когда Никита трахал меня в попу, казалось, что я хочу по большому. И от этого невозможно было расслабиться, заботило только одно – сдержать рефлексы. Я больше не хочу в попу. Лучше в рот.

За пять миллионов.

О, флаг Америки! Неужели я верю, что он это обещал всерьёз?! И даже если, неужели я…

…продам свою попу и клитор. Как сказал Никита – как миленькая. Пять миллионов… Я на эти деньги открою студию ароматов, создам свой бренд и выпущу линейку косметических средств и парфюмерии «Тенесси Моори»!..

О, флаг Америки! О чём я думаю?!

Я схватилась за голову, нечаянно толкнула мужчину и замерла – он перевернулся на живот, и я оказалась прижатой к его боку. Горячий, твёрдый… гора мышц. Сексуальный. Весь сбитый, без грамма жира, подтянутый. Слишком богат и хорош, чтобы стать моим парнем. Кто я такая? Придаток к клитору, который так ему понравился. Он покупает меня и не стесняется этого. Не скрывает. Стоит ли тогда возмущаться и строить из себя святую невинность?

Я накинула на Никиту уголок простыни, закрыла глаза и замерла. Пригревшись в тепле его тела, уснула…

***

Когда проснулась в следующий раз, Никиты в комнате уже не было. Я снова умылась и натёрла волосы любимым маслом со сложным ароматом. Голова болела намного меньше. Все остальное тоже. Надела белье и короткий свободный комбинезон, расчесала подсохшие волосы. Нужно их вытягивать и укладывать горячими утюжками, но здесь не было моей соседки парикмахерши с её профессиональным инструментом, которая делала это для меня бесплатно уже почти год. А эти естественные волны смотрелись слишком просто, хоть и не закручивались каракулем. Будущий знаменитый парфюмер всегда должен выглядеть стильно и дорого. Вздохнула, вспомнив аутлет с брендовыми вещами по бросовым ценам. Даже смешно стало – неужели я думала, что такой мужчина после секса в туалете с незнакомой девушкой поведёт одевать её в бутики на Седьмой Авеню? Когда пускаешься во все тяжкие, нужно понимать, что случиться может что угодно. Даже то, что Никита уже сделал для меня – слишком много. А если сделает, что вчера обещал… Почему-то верилось, что он слов на ветер не бросает.

Захотелось есть, но я боялась выйти из комнаты. Вдруг Никиты нет дома? Что я буду делать тут? Вчера доктор сказал прийти к нему, но я даже не представляла, как выйти из квартиры случайного любовника. Единственный человек, с кем я могла поговорить и немного отвлечься от неприятных мыслей – Стейра. При воспоминании о ней кровь прилила к лицу от стыда.

О, флаг Америки! Что она обо мне подумала?!

Я достала из клатча телефон. Куча пропущенных вызовов и несколько сообщений.

«Перезвони! Он клёвый! Я бы тоже с ним покувыркалась».

«Несь, ты где? Звоню битый час! Ты жива? Не позвонишь до вечера – звоню в полицию!»

Совсем не подумала, что подруга может меня потерять! Быстро набрала её номер. Она ответила сразу:

– Неська! Где ты? Всё нормально? – в голосе нешуточное беспокойство, граничившее с испугом.

– Не кричи в ухо, – я невольно улыбнулась – приятно, что о тебе волнуются. – Я только проснулась. Всё нормально.

– Где ты проснулась? Я чуть твою дверь не вынесла! Всех соседей на уши подняла! Сказали, какой-то тип тебя на «Ламборджини» увёз, что дома ты пять минут была и вышла с пакетиком и испуганная! Неська, ты где?

– Я у него. Не кричи, Стейра!

– Он не обидел тебя? Где он?

– Не знаю, где он. Я в своей комнате…

– В чьей ты комнате? – моментально притихла подруга.

– Ну, я, похоже, немного задержусь у него. Хотя не знаю. Стер, я пока не знаю, что дальше будет.

– Неська, надо встретиться. Он же не держит тебя взаперти?

– Нет… Наверное.

– А ты хоть узнала, кто он вообще такой?

– Он… Никита.

– Исчерпывающая информация.

Я действительно знала только его имя. Подошла к панорамному окну, выходившему на Центральный парк.

– Стер, помнишь, как я в Центральном парке собирала плоды ги́нкго? Где мы с тобой чуть не попали в кадр во время съёмки S.C.I.?

– Конечно! Ты прыгала, как сумасшедшая, от радости, что это единственное дерево во всём парке, которое не опылили от завязей. Будто золотые слитки собирала! Забудешь это, ага!

– Да! Вот это дерево я вижу из окна его пентхауса.

– Ничего себе куда тебя занесло… – протянула подруга. – Так он что, богат?

– Судя по квартире и дворецкому – да.

Стейра присвистнула.

– Вот это тебе повезло, подруга!

– У-гу-ум, – с сомнением протянула.

– Нам надо обязательно сегодня увидеться! Неська…

Я услышала за дверью шаги и быстро перебила говорливую подругу:

– Всё потом. Пока.

Быстро отрубила звонок и сунула телефон в карман как раз в тот момент, когда в комнату вошёл Никита.

Всё-таки он очень хорош собой. Взгляд оторвать сложно. Я смотрела на него во все глаза: футболка цвета графита, камуфляжные штаны, босой. В его руках конверт из плотной бумаги, Никита положил его на комод у входа и подошёл ко мне. Огладил руки от локтей к плечам, притянул к себе и повёл носом по линии роста волос.

– Ты пахнешь так, что забыть нельзя. Но вчера твои волосы как-то по-другому были уложены. Мне больше нравилось, – он потянул один локон.

– Мне нечем сделать как вчера, – ответила, смутившись – разве не должен мужчина говорить комплименты женщине?

– Пойдём, поешь, и вызовем тебе парикмахера. Потом у нас насыщенный день…

Он потянул меня за руку к выходу, я упёрлась:

– Отпусти меня домой…

Здесь всё чужое. Слишком светло и просторно вокруг, светлые молочные и серые оттенки мебели и отделки, окна от пола до потолка даже без лёгких занавесей. Мало безделушек и цветов, нет животных. Всё будто занимает свои выверенные по миллиметру места. Строго, ничего лишнего. Безжизненно. Неуютно. Хотя ещё не видела всю квартиру. Я чувствовала себя похищенной, может, потому всё впечатляло, но не грело.

Никита, казалось, не удивился моей просьбе. Он просто обнял меня за плечи и вывел из комнаты:

– Отказать. Сейчас поешь, сходим к Рассу – он уже прислал план лечения, и у тебя сегодня какие-то процедуры и обследования. Потом делай, что хочешь. Но я тебя предупреждал – не отпущу.

– Совсем?

– Ну почему? Я тебя не собираюсь запирать, но большую часть времени ты должна быть рядом.

– Мне же не обязательно для этого жить у тебя?

– Я должен бегать за тобой, чтобы трахнуть? Мне казалось, мы обо всём договорились ещё рано утром.

– Никита…

– Несси, в чём проблема? Давай начистоту. В чём дело?

Я растерялась от его жёсткого требовательного тона. Он не только внешне выглядел стальным и непробиваемым, но и говорил теперь так, что мысли вылетели из головы вон. Я перебирала в уме причины, почему не могу у него остаться, и, к своему ужасу, не находила ни одной. Разве что…

– Мне надо искать работу и…

– И? – перебил насмешливо с лукавым прищуром, давая понять, что для него мои «и» – не аргумент.

– Нужно к родителям… Я не была год… – говорила, но слова казались невесомыми и незначимыми, будто оправдание.

– Разве я не взял тебя на «работу»?

– Какую работу? – я совсем растерялась. Ничего такого мы не обсуждали.

– Твоя работа – стонать подо мной и на мне. Я её хорошо оплачиваю. А поскольку твой клитор и почка теперь принадлежат мне, я настаиваю, чтобы они находились у меня на глазах. Я должен знать, что с моими органами всё нормально. Мне их ещё тебе возвращать – не забыла?..

Его слова упали в душу и в мозг тяжёлыми аргументами. Будто я и правда продала ему часть своего тела. Я даже почувствовала себя странно, будто между ног образовалась дыра и туда поддувало, и хотелось чем-то её заткнуть.

Никита ответа не ждал, он вёл меня куда-то мимо зала, где мы…

– …А к родителям наведаемся меньше чем через месяц. Будешь сопровождать меня в рабочей поездке. Пятьдесят тысяч в конверте. Остальное переведу на счёт. Экен, накорми Несси, – распорядился, подведя меня к барной стойке, отделявшей кухню от слишком просторной столовой с выходом на террасу. – Буду в кабинете, Маури проводит тебя, Несс, – добавил уже мне и ушёл.

Я сложила руки на коленки, чувствуя себя школьницей, которую отчитал строгий учитель. Подняла глаза на повара и встретила его добродушную улыбку.

– Я думаю, лёгкий салат и белая рыба будут в самый раз?

– Спасибо, – мне было неловко, прерывисто вздохнула и принялась разглядывать кухню.

В ней преобладали серые тона: свинцовый, маренго и стальной – поверхности встроенной техники. Белыми были барная столешница и несколько узких дверец, а угольно-чёрными выделялись стёкла и жарочная панель. В отличие от комнат, которые я видела, здесь всё же теплилась жизнь: стеклянные баночки с травами и специями, масла, соусы и уксусы, полотенца – бумажные и льняные, прихватки, разделочные доски, целый арсенал всевозможных ножей… Я так увлеклась цепляться взглядом за хоть что-то по-человечески понятное и привычное, что не заметила, как передо мной оказалась тарелка с едой.

– Приятного аппетита, – улыбаясь, негромко пожелал мужчина. – Ешьте, а потом мы с вами попьём чай. Вы какой любите?

– С молоком, но сейчас бы выпила белый. – Я потянула носом аромат блюда и на секунду зажмурилась от удовольствия. – А есть у вас немного базилика?

Экен будто по волшебству вынул откуда-то веточку пряной травы и протянул мне:

– А ведь я не положил его только потому, что не все любят его вкус, – он бросил взгляд туда, куда ушёл Никита.

– Я очень люблю травы и разные масла и соусы, – поделилась, макая кусочек рыбы в лимонный соус и облизываясь в предвкушении.

– Тогда я на ужин приготовлю печёное мясо с апельсинами и орехами. Вам понравится.

– Даже звучит очень вкусно! И рыба просто тает во рту!

Довольный похвалой повар занялся чаем, а мне уже не было так неуютно – вкусная еда и улыбчивый повар сильно смягчали холодную, острую и опасную ауру этого дома. Чай я пила уже с наслаждением, немного примирившись с мыслью, что не вполне себе принадлежу. Удивлялась, как в разговоре с Никитой не пришёл в голову единственный правильный аргумент: я – свободный человек, меня нельзя заставить быть чьей-то постельной игрушкой. Даже набралась решимости сказать об этом ему. И когда Маури появился в столовой, с готовностью пошла с ним, ещё раз тепло поблагодарив Экена за вкусную еду.

***

Несси появилась минут через сорок. Я успел вызвать стилиста, кое-как объяснив ему, что у неё на голове сейчас, и что я видел вчера. Теренс хохотал, я тоже, так что встретил девушку в отличном расположении духа. Когда она показалась в дверях кабинета, почувствовал спазм в паху – я хотел её. Прямо сейчас. Смел бы всё со стола и разложил как лягушку. Правда, с этим как раз проблемы – у Несси растяжка никакая. Девчонку надо капитально тренировать, содрать с неё защитную кожуру и размять её чувственность. Я видел себя скульптором, получившим в руки кусок затвердевшей глины редкой породы.

Несси подошла к столу и застыла. В глазах – буря эмоций, она ломала пальцы в нерешительности. Я ждал. Наконец, девушка отмерла:

– Никита…

– Да, девочка моя… – Я встал, подошёл к ней, не давая повернуться ко мне. Прижал её бедра к столешнице и запустил пальцы в волосы. Она задышала глубоко и часто, опёрлась ладошками на стол. – Говори, вкусная моя…

Убрал волосы с шеи и коснулся её губами.

– Никита… ты не можешь меня…

– Могу. И буду. Прямо сейчас, Несси. А ты будешь кричать моё имя…

Я расстегнул её комбинезон и стянул вместе с трусиками. Расстегнул тренировочные штаны и выпустил зверя наружу.

– Никита…

– Рано…

Накрыл ладонью её лоно и приласкал тёплые складочки, пропуская клитор между пальцев, чуть сжимая и трогая чувствительный кончик. Подхватил девушку под колено и уложил его на стол, проник пальцем внутрь неё, возбуждая и чувствуя, как увлажняется плоть, как твердеет чудо чудное.

– Вот так, маленькая…

Я вошёл в неё неторопливо, до конца, прижавшись бёдрами к попе. Упёрся у колена рукой, чтобы не опускала его, сунул вторую руку под её майку, сжал грудь. Заскользил равномерно, нависнув над Несси, вынуждая наклониться, целовал её шею и спину. Предвкушение уже расползалось горячим вихрем по крови, согревая кожу. Я вбивался в бархатную тугую плоть с наслаждением, с сорвавшимся дыханием, ждал, когда она сожмёт член мышцами, слушал её стоны и терял голову от удовольствия. Несси рывками двигалась навстречу моим движениям, сжала меня так крепко, что я чуть не кончил. Ударился внутрь мощно, резко, оставив грудь и скользнув рукой между её ног. Несси вскрикнула и кончила, громкими стонами выталкивая с рваным дыханием моё имя:

– Ник..и..та-а…

Я почувствовал, как развязался в паху тугой узел и потёк по члену стремительно, срывая разум, поднимаясь по животу и груди, ударяя в голову жаром предвкушения. Прошептал «Несс-сси-и», подхватил девушку за бедра, удерживая на весу, и с рычанием вдолбился в неё резко и жёстко, насаживая на себя с силой и сотрясаясь от крупной дрожи оргазма.

Отпустил, развернул к себе и поцеловал благодарно, ощущая, как трепещет в моих руках, отвечает на поцелуй, переплетая язык с моим, обхватив меня за талию. Её губы пьянили, а неутолимое желание, чуть ослабленное быстрым сексом, снова отзывалось в паху.

Теперь у меня есть девочка, которую я могу трахать когда и сколько хочу, не надо вызывать проституток, не надо тратить время на поиск случайных связей. Отпустил её губы, заключил тоненькую фигурку в кольцо рук и прижался лбом к её лбу, заглядывая в глаза.

– Тебе нравится со мной, Несси. Почему ты ищешь причины убежать?

– Я… не игрушка, – её слова выражали протест, а ладони огладили мою поясницу – она хотела быть со мной, но сопротивлялась.

– Не игрушка. Ты – моя девочка. Разве я тебя не удовлетворяю?

– Я… боюсь, – сорвался голос, она опустила глаза.

– Чего? – смягчил вопрос улыбкой.

– Тебя… Я хочу жить дома, – сказала и, похоже, сама испугалась, тут же поспешно добавила: – Мы же можем просто встречаться, как все.

Понятно. Не чувствует себя дома. Правильно, и не нужно – потом будет меньше проблем. Надо держать её на грани: чтобы знала порог дозволенного, но стала раскованной.

– Я не все, Несс. Запомни это. Ты будешь жить у меня, я буду тебя трахать. Много и часто. Ты сначала привыкнешь, потом войдёшь во вкус, а потом только пять миллионов заставят тебя отстать от меня. Ты уже мечтала, что сделаешь с ними, моя пылкая Несси? Это огромные деньги. Всего лишь за твоё тело и крики, когда кончаешь. Разве это трудно и страшно – трахаться со мной с удовольствием, Несс?

– Но я… будто продала себя.

– Ты и продала. Это хорошая сделка. Все продают себя, только не все удачно. Ты продала себя дорого. Что тебе не нравится?

– Мне… в попу…

– Привыкнешь. Это не самое интересное, что мы будем делать.

– А что ещё? – в её глазах светился и страх, и любопытство.

– А ещё – всё. Секс – это по-разному…

Звонок консьержа заставил прервать милый диалог. Я отпустил девушку и натянул штаны. Она поспешно сделала то же самое и выпорхнула из кабинета, столкнувшись в двери с Маури.

– Сэр, пришёл Теренс.

– Проводи его в малый зал, Несси подойдёт через несколько минут…

***

Я буквально вбежала в свою комнату, скинула запачканные шорты и быстро нырнула в душ. Уже через три минуты надела новое бельё и подошла к комоду. Большой толстый конверт лежал там, где его оставил Никита. Я вскрыла его и тряхнула, в руку выскользнули пачки новеньких купюр. Бешеные деньги… За весь год в Нью-Йорке я заработала семь тысяч… Я действительно продала себя дорого. Меня затрясло от того, что теперь, держа их в руках, поняла – самые ошеломляющие возможности всегда ниже человеческого достоинства.

Сунула деньги в клатч, а его – в новую большую сумку, купленную в аутлете. Натянула платье на тонких бретелях со свободной юбкой и открытой спиной и вышла – стилист ждал меня – я поняла это, услышав разговор Маури и Никиты. Сам хозяин не соизволил мне об этом сказать. И это злило. Почему он ведёт себя так?

Этот мужчина сводит с ума! Он дразнит меня своим совершенным телом и синими глазами. Без него спокойнее, рядом с ним я себя теряю. Остаётся только он, его тело, его поцелуи, секс с ним и его пугающая прямота. Она выбивает почву из-под ног, его слова режут слух и сердце, они точны, как удар клинка, и он говорит их так просто, что что-то сжимается в душе, бунтует против такой непосредственности и подавляющей уверенности в своей правоте. Он рушит всё привычное с искренней уверенностью, что правильно именно то, что говорит и делает он. И что-то глубоко внутри соглашается с ним, неуверенно и робко.

Между нами с Никитой явно химия, но он открыто говорит, что всему этому будет конец. И это не обсуждается и не подвергается сомнению. И я верю ему и в этом. И только сейчас поняла, что боюсь чувств, которые меня уже будоражат. Влечение к этому необыкновенному мужчине, жажда секса с ним, страх перед ним и его подавляющей аурой и возможности, которые передо мной открываются. Никита – мой личный обжигающий абсент, пьянящий до помутнения рассудка, горький, как правда, и сладкий, как оргазм.

И эта адская смесь манила и заставляла дрожать. Казалось, что наш договор на самом деле существует, и его невозможно нарушить. Потому что он подписан моей кровью с моим личным дьяволом с синими глазами и бронзовой кожей. Вот только срок действия договора не вписан, и в этом мой единственный шанс.