Но Карл Великий дал народам больше, чем твердую власть с законом и порядком (которые, нужно отметить, были редкостью с самого времени падения Рима). Под его покровительством произошло настоящее возрождение учености и искусств. Когда он стал королем, образованность и даже просто грамотность были на очень низком уровне даже в церкви, и он с подлинным энтузиазмом начал бороться с этим злом. Для выполнения своей задачи он вызвал на помощь из англосаксонской Англии выдающегося ученого Алкуина, который стал руководить дворцовой школой – чем-то вроде придворной академии, где обучались юноши из знатных семей. Епископы и аббаты во всей империи должны были создать такие же школы для своих местностей. Карл Великий нанес чувствительный удар по мнению, которое, к сожалению, преобладало в те дни, – по убеждению, что невежество совместимо с подлинной набожностью. В его указе было написано: «Пусть в каждом монастыре и каждой епархии будут основаны школы, где мальчики смогут научиться читать, чтобы старательно исправлять ошибки в псалмах, написанных знаках, песнях, календаре и грамматике, потому что люди часто желают молиться Богу как надо, но молятся плохо из-за неправильных книг».

Под руководством Алкуина возродился и широко распространился интерес к древним классикам. Во многих монастырях переписывали и изучали сочинения Цицерона, Горация, Вергилия и Сенеки. Появились стихи, сочинения по истории и очерки, написанные в их стиле. В этих литературных попытках было очень мало оригинальности; обычно они были всего лишь рабским переносом в другую эпоху идеалов, которые были новыми восемьсот лет назад. Но огромное значение имело то, что мудрость древних (которых благочестивые христиане часто клеймили как «погибших язычников») была в почете и что могущественный правитель возвышал ученых наравне с воинами.

Здесь не хватает места для рассказа о том, как Карл Великий наказывал недостойных священнослужителей, реорганизовывал франкскую церковь, создавал и вводил справедливое законодательство, распространял более совершенные способы ведения сельского хозяйства. В 814 г. великий император умер, достигнув наивысшего преуспевания. Кажется, мало кто из правителей добился таких успехов, как он. Мыслящие люди, жившие в его дни на землях бывшей Галлии, конечно, особенно горячо благословляли свое время и говорили, что теперь галло-римляне и германцы слились в один народ, став подданными новой и лучшей Западной империи, и что длившемуся много веков беспорядку, который начался после падения Рима, явно настал конец.

* * *

Итак, царствование Карла Великого было прекрасной вспышкой света в печальную эпоху сумерек, если не полного мрака. Этот свет был слишком хорош, чтобы гореть долго. Силы беззакония были подавлены лишь на время, и недостатки организации Франкской империи были так велики, что их мог преодолеть лишь величайший монарх. Четыре раза род Каролингов производил на свет таких правителей, но пятого раза не случилось. Карл Великий не разделил свою империю, а передал ее всю своему привлекательному и любезному, но не обладавшему ни сильной волей, ни большим умом сыну, Людовику Благочестивому (814–840). Единственной возможностью сохранить непрочную империю была мудрая и твердая политика ее сплочения и централизации, которая объединила бы галльский, германский и итальянский народы в один довольный жизнью народ. Но невозможно было ожидать, что Людовик выполнит такое труднейшее дело. Несколько лет пример его отца и должностные лица, служившие еще при отце, удерживали части империи вместе, а потом центробежные силы вырвались на волю.

Первая трещина расколола семью самого императора. Людовик был единственным выжившим сыном Карла Великого, но вскоре сыновья Людовика – Лотарь, Людовик и Карл Лысый – уже при жизни отца протянули свои жадные руки к власти. Каждый хотел иметь долю в управлении страной и думал лишь о своих интересах. Никогда отсутствие в монархическом государстве закона о переходе престола к старшему сыну не приводило к таким печальным последствиям, как во франкской империи IX в. Три неразборчивых в средствах брата ссорились и сражались один с другим, свергли своего отца с престола, когда он не пожелал разделить наследство между ними в угоду более сильному из них, потом вернули его на престол. При каждом подобном повороте событий императорская власть слабела и становились сильнее всегда напористые и беззастенчивые аристократы, которым правительство уступало все больше своих земель, богатств и власти. В 840 г., когда Людовик умер, его королевство уже готово было развалиться на куски.

Лотарь, старший из этих троих плохих сыновей, потребовал себе титул императора, и братья охотно предоставили ему этот титул. Но за границы их личных владений началась кровавая война. В 841 г. возле Фонтене (теперь Труа) произошла битва, которая имела огромное значение. Лотарь потерпел поражение от Людовика и Карла Лысого и вскоре был вынужден согласиться на условия мира, которые предлагали ему братья. Так в 843 г. был заключен знаменитый когда-то Верденский договор, в сущности ставший концом империи франков. Людовик получил практически всю Германию, Лотарь длинную узкую полосу земли от Северного моря вдоль западной части Рейна и затем прямо до Италии (отсюда название Лотарингия – «страна Лотаря» у территории, за которую спорят Франция и Германия), а Карл Лысый получил остальную часть расчле ненной Франкской империи, то есть практически всю Францию. Доли Людовика и Карла были ограничены естественными разделительными чертами – географическими рубежами и границами между народами и стали государствами, которым была суждена долгая жизнь. Доля же Лотаря была всего лишь искусственно выделенным куском территории, где раньше не существовало отдельного государства. По мере того как Франция и Германия развивались, она становилась настоящим яблоком раздора между ними. Спор об этой земле начался в 843 г., и в 1914 г. вопрос об Эльзасе и Лотарингии еще продолжал нарушать спокойствие Европы.

Разумеется, мир, заключенный в Вердене, был лишь передышкой между новыми войнами. Лотарь вскоре умер; его сыновья и их недружелюбные дяди в скором времени начали спорить за его владения. Один или два раза империя Карла Великого почти была восстановлена в полном объеме, но не благодаря одаренности какого-то одного правителя, а потому, что все остальные претенденты на власть были убиты или умерли. Некоторые из поздних Каролингов были достаточно одаренными людьми, но многие были лишь немного лучше, чем бездельники Меровинги, которых сменили у власти их деды. В 884 г. в последний раз казалось, что Франкская империя объединилась под властью одного императора. Это был Карл Толстый, бездарный и ленивый человек, главным, если не единственным достоинством которого было императорское происхождение.

К этому времени не только жалкий Карл Толстый, но и сам Карл Великий с огромным трудом смог бы оздоровить большое и громоздкое королевство. Не только местные графы (всего лишь наместники императора) все сильнее проявляли «феодальную» независимость и изображали из себя маленьких королей, не только почти все владения монарха были розданы алчным дворянам, а права короля уважались все меньше, но всей империи угрожала серьезная опасность из-за рубежа. И в первую очередь эта опасность грозила той части государства, которая вскоре стала называться Франция. В течение всего печального IX в. язычники-норманны приплывали из скандинавских фьордов на своих драконьих ладьях и разоряли франкские берега. Год за годом они поднимались на много миль вверх по французским рекам, жгли, грабили и уводили пленных. Они разбивали местное ополчение, собранное для борьбы против них, и быстро уплывали прочь со своей добычей. Когда наконец местные власти собирали регулярное войско, грабители были уже далеко. Эти скандинавские викинги были первоклассными бойцами. Они могли победить почти любого равного им по численности противника, и управляли ими вожди, обладавшие и доблестью, и мастерством. Многие знаменитые франкские города были разорены ими. В конце концов в 885–886 гг. они поднялись вверх по Сене и осадили Париж по правилам военного искусства.

Значение Парижа в то время уже быстро росло. А во время этой осады он вписал свое имя в историю благодаря доблести, с которой его отважный епископ Гозлин и его светский глава граф Эд обороняли свой город от разрушителей-язычников. Захват викингами Парижа в момент, когда население края было полностью деморализовано, вероятно, позволил бы викингам постепенно захватить весь север Франции так же, как их собратья овладели всей англосаксонской Англией. Но Париж выстоял. Город и в это время недалеко вышел за пределы того острова посреди Сены, где сейчас стоит собор Нотр-Дам, поэтому главные сражения шли за обладание мостами, которые связывали Париж с материком. Язычникам удалось захватить один из этих мостов, но второй – нет. Они предприняли отчаянную попытку захватить город путем осады, которая оказалась долгой. Граф Эд уехал из города, чтобы убедить императора поторопиться с отправкой подкрепления на помощь Парижу, но вскоре доблестно вернулся во главе маленького отряда, прорубая себе боевым топором дорогу сквозь войско норманнов и ободряя защитников города. В конце концов Карл Толстый явился спасать Париж во главе большой армии, но этому императору-дегенерату не хватило мужества на то, чтобы дать врагу решающий бой. Он поступил позорно: выкупил Париж за большую плату и позволил отброшенным от города викингам уйти грабить Бургундию, «потому что ее жители не повиновались императору».

Этот низкий и трусливый поступок был почти последним важным делом правителей единой Франкской империи. В 887 г. Карл Толстый был свергнут с престола высшей знатью своей страны, но его владения не достались все целиком одному сопернику. В Германии тогда правил внебрачный представитель рода Каролингов. Там, где сейчас расположен юго-восток современной Франции, вскоре появился «король Бургундии», а в тогдашней Франции (так мы можем теперь называть бывшую франкскую Нейстрию) появились несколько претендентов на власть, но после разногласий и споров правителем стал формально считаться законный государь из рода Каролингов – Карл Простоватый (893–923)^[11].

Этот потомок могущественного рода (кстати, не такой глупый, как можно предположить по его прозвищу) действительно мог иметь лишь совершенно формальную власть. Священная Римская империя в то время практически не существовала, и ее будущее было совершенно неясным. Когда она позже возродилась, это произошло лишь в Германии и Италии, а Франция в нее больше по-настоящему никогда не входила. Развитие феодальной системы уже шло полным ходом, и каждая победа воинственных баронов означала такую же по размеру потерю авторитета для их монарха.

Поскольку феодальной системе вассалов и сюзеренов нужна была вершина, никто даже не думал о том, чтобы упразднить королевскую власть, и долгое время знатнейшим феодалам было легче договориться между собой, чтобы королевский сан принадлежал одному из Каролингов, чем передать этот сан сопернику-аристократу не королевского происхождения.

Таким образом, Карл Простоватый правил – или, по меньшей мере, назывался правителем – примерно на четверти обширной территории, которой владели его предки. Один важный указ, который он утвердил, имел большое влияние на будущее. Норманны, благодаря постоянному общению с христианами, понемногу становились менее дикими, но теперь усердно искали свободные земли, чтобы на них поселиться. И Карл заключил сделку с Ролло, хозяином большого флота драконьих кораблей. Король франков отдал во владение Ролло широкую полосу земли вдоль пролива, который теперь называется Ла-Манш, включая крупный город Руан. Эта территория становилась феодальным княжеством, и Ролло, ее новый герцог, должен был жениться на дочери Карла и «принести ему вассальную присягу» за это ленное владение. Кроме того, вождь викингов и его лучшие воины должны были стать христианами и принять цивилизованные обычаи. Договор был заключен и честно исполнен в 912 г. Норманны быстро стали нормандцами в своей новой стране Нормандии. Их грубый скандинавский язык скоро превратился в один из диалектов языка, который теперь явно был французским. Ролло (который, как ему и следовало, сменил имя на Роберт) и его главные воины быстро приобрели обычные достоинства и пороки феодальных баронов. В целом можно сказать: вскоре управление в Нормандии стало лучше, мирные искусства стали развиваться больше, а ее рыцари (когда появилось это звание) больше отличались рыцарским благородством, чем почти во всех остальных частях Франции. Так был добавлен последний крупный элемент в смесь народностей, из которой образовался французский народ. К кельтам, латинянам и германцам добавились скандинавы, которые принесли с собой всю силу Крайнего Севера и не ослабили, а укрепили молодую нацию.

На этом остатке прежнего государства франков Каролинги правили до 987 г. Их власть постоянно слабела, несмотря на мощные попытки нескольких королей из этого рода укрепить ее. Их стали саркастически называть «королями Лана» по названию города Лан (иначе Лаон), единственного города на обширных землях их главных баронов, где короли, как казалось, действительно имели власть. Наконец в 987 г. династия Каролингов почти угасла. Ее единственным представителем оставался еще один Карл – герцог Лотарингский. Он, как утверждают, был вассалом императора Германии. Кроме того, он вызывал сильнейшее отвращение у западных баронов. И появился жаждавший власти кандидат из другого семейства – Гуго Капет, «герцог Франции» (то есть правитель края, центром которого был Париж). Он был потомком того отважного графа Эда, который защитил Париж от викингов. Он был богат, честолюбив, тактичен, и, главное, его поддерживала своими мощным влиянием церковь. Подкупив других знатнейших аристократов щедрыми подарками из числа своих земель и этим ослабляя свою будущую власть, он добился их согласия и 1 июля 987 г. был торжественно коронован в Реймсе как «король галлов, бретонцев, нормандцев, аквитанцев, готов и гасконцев».

Эта новая власть Гуго Капета казалась не слишком прочной. Несомненно, многие герцоги и графы, которые присягали ему как вассалы в Реймсе, в глубине души надеялись, что эта молодая династия скоро погибнет, как династии многих правителей-выскочек. Но если они так думали, то сильно ошибались. Гуго Капет основал династию, различные ветви которой непрерывно правили Францией до 1792 г.^[12] Мы можем справедливо сказать, что с его появлением на престоле королевству франков пришел конец и на мировой сцене действительно появилась Франция.