Цитаты из книги «Выхода нет»

Пока ты зависишь от чего-то или кого-то, существует возможность для эксплуатации. Я не против феминистского движения.

В.: Эта самая искусственная надстройка сексуального возбуждения в действительности вредит телу, но многие люди думают, что, благодаря тому что напряжение снимается и ты чувствуешь себя более расслабленным, это полезно для здоровья. У.Г.: Прежде всего ты создаешь напряжение. Все эти фантазии, весь этот романтический бред создают напряжение. Раз создалось напряжение, ему нужно рассеяться. Вот почему становится необходим отдых, и ты засыпаешь. Ты засыпаешь, потому что истощен… Последействие неизбежно. Это нормально, но в конце концов это изнашивает организм.

Вы говорите о священности жизни и осуждаете аборты. Это упорствует все та же старая идиотская идея христианства, которая сделала каждую женщину преступницей. А потом вы продолжаете убивать сотни и тысячи людей во имя вашего флага, во имя патриотизма. Вот как обстоят дела. Не то чтобы в ваших интересах было менять это, но перемены – это нечто, в чем эта структура [т. е. мысль] не заинтересована. Она только рассуждает о переменах. Но, ты знаешь, все постоянно меняется.

Тут и появляетесь вы [с сексотерапией и пр.]. Я ничего не имею против врачей-сексологов, но люди должны решить проблему [секса как удовольствия]. Иначе они становятся неврастениками. Они не знают, что с собой делать. Не только это, но Бог, истина, реальность, освобождение, мокша, все это – предельное удовольствие. Мы не готовы признать это. В.: Но секс очень конкретен? У.Г.: Очень конкретен. Он осязаем. Вот почему он стал очень мощным фактором в нашей жизни. Вот почему и существует потребность накладывать на него ограничения культурой, сначала во имя религии, а потом во имя семьи, закона, войны и сотни других вещей. Это [потребность ограничивать секс] – не что иное, как следствие религиозного мышления человека. В чем разница?

Я хочу сказать, что, к сожалению, общество, культура, или назовите это как угодно, отделило половую активность и поставило ее на другой уровень, вместо того чтобы относиться к ней как к простому функционированию живого организма. Это основное явление в природе. Выживание и воспроизведение – это основное в живых организмах. В.: А все остальное – искусственная надстройка… У.Г.: Ты можешь менять области, менять идеи, писать книги. Это на самом деле не имеет значения. Что до меня, я никому не говорю, что ему или ей стоит или не стоит делать. Мне интересно показать, что ситуация такова, и сказать: «Тебе решать». В.: Без этой надстройки, без культуры, без мысли сексуальное функционирование тела так же сохранялось бы, но не было бы никого, кто стал бы создавать из этого проблему? У.Г.: Нет, послушай. Чего бы мы ни касались, мы все превращаем в проблему; а секс и того больше, потому что это самый мощный стимул. Переводя его [в удовольствие] и продвигая его в область, к которой он на самом деле не относится, а именно, превращая его в движение удовольствия, мы создаем проблему. Как только ты создаешь проблему, обязательно возникает потребность решить ее в этих рамках.

Отношения между мужчиной и женщиной основаны на их образах друг друга, которые он и она создают для себя. Так что фактически отношения между двумя индивидами – это отношения между двумя образами. Но твой образ продолжает меняться, так же как и образ другого человека. Просто невозможно удержать образ неизменным. И вот когда все остальное терпит неудачу, мы используем последнюю карту в колоде, «любовь», со всеми ее чудесными и романтическими измышлениями.

В.: Человеческие отношения стали своего рода товарообменом – в том смысле, что «Если ты мне что-то дашь, я тебе что-то дам». Не могли бы мы рассмотреть это? У.Г.: Да. Это факт. Мы не хотим признать его, потому что он разрушает миф о том, что человеческие отношения – это нечто удивительное и выдающееся. Мы недостаточно честны, порядочны и благопристойны, чтобы признать, что все отношения построены на такой основе: «Что я извлеку из этих отношений?» Это не что иное, как взаимное удовлетворение. Если оно отсутствует, отношения невозможны. Вы продолжаете отношения по социальным причинам, или ради детей, имущества, защищенности. Все это неотьемлемая часть бизнеса отношений. Но когда он не удается и не дает нам того, чего мы на самом деле хотим, мы накладываем на него то, что мы называем «любовью». Просто невозможно иметь отношения на какой-либо основе, кроме как на уровне взаимного удовлетворения. Вся культура, по своим собственным причинам и посредством своей системы ценностей, создала для нас эту ситуацию. Система ценностей требует, чтобы отношения были построены на любви. Но самый важный элемент – это защищенность и затем чувство собственности. Ты хочешь обладать другим человеком. Когда твое влияние на другого человека по тем или иным причинам ослабевает, ваши отношения изнашиваются. Вы не можете все время поддерживать «телячьи нежности».

убитыми – вот основа нашей культуры.

Те, кто навязывает нам такого рода дисциплину, садисты. Но, к сожалению, принимая ее, все мы являемся мазохистами. Мы истязаем себя в надежде добиться чего-то… мы рабы наших идей и верований. Мы не готовы отбросить их. Если нам удается отбросить их, мы заменяем их другим набором верований, другой формой дисциплины. Те, кто отправляется строем на поля сражений, готовые быть убитыми сегодня во имя демократии, во имя свободы, во имя коммунизма, ничуть не отличаются от тех, кто бросал себя на растерзание львам на арене. Римляне наблюдали эту забаву с большим удовольствием. Чем мы отличаемся от них? Ничем. Нам это нравится. Убивать и быть

Для меня дисциплина означает своего рода мазохизм. Все мы мазохисты. Мы терзаем себя, потому что думаем, что страдание – это средство достижения наших духовных целей. Это печально.