Песнь первая

 
1.
Хвалу святому воинству пою
И предводителю дружины братской!
Господень гроб он отстоял в бою
С разноплеменной силой азиатской.
Премного претерпел за жизнь свою,
Но, торжествуя над геенной адской,
Под знаменем Креста сумел собрать
Паломников рассеянную рать.
 
 
2.
О Муза, на вершине Геликона
Увядшим лавром не венчаешь ты
Своей главы – тебе к лицу корона
Предвечных звезд надмирной высоты!
Прости же, если противозаконно
Я необыкновенные цветы
Вплету в обыденную правду нашу
И вымыслом чело твое украшу.
 
 
3.
Парнасским опьяненная питьем,
Певучим строчкам, после битвы краткой,
Сдается правда на пиру твоем.
Так мальчику, больному лихорадкой,
Мы блюдечко с лекарством подаем,
Обмазанное патокою сладкой:
Настойку горькую он пьет до дна —
Обманом жизнь ему возвращена!
 
 
4.
О благостный Альфонс, от злого рока
Ты спас мой парус в океане бед!
Прими же труд поэта и пророка —
Тебе вручить его я дал обет.
О как бы я хотел дожить до срока,
Когда сияние твоих побед
Отобразить открыто я сумею —
О чем покамест говорить не смею.
 
 
5.
Когда от замков и монастырей,
Объединительному внемля кличу,
Уйдут в поход полки богатырей,
Дабы вернуть фракийскую добычу,
Тебя владыкой суши и морей,
Совместник Готфрида, я возвеличу!
Прочти мою поэму, Государь,
Перчаткой латной в колокол ударь!
 
 
6.
Шесть лет прошло с тех пор, как на Востоке
Сраженье грянуло за гроб Христа.
Никеи затянулся штурм жестокий,
Но Бог помог – и цитадель взята!
Персидской крови пролиты потоки,
И древней Антиохии врата
Открылись хитростью. Тортоса пала.
Зима на Киликию наступала.
 
 
7.
Но дождь, губительный для ратных дел,
Вслед за зимой ушел с полей окрестных.
Создатель землю сверху оглядел —
От солнца, от созвездий, нам известных,
Блаженный дальше отстоит предел,
Чем самый нижний ад от звезд небесных:
Мгновенно от начала до конца
Вселенную вбирает взор Творца.
 
 
8.
В сирийскую пустыню, к пилигримам
Он зрением всеведущим проник
И по сердечным письменам незримым
Читал, как по страницам вещих книг.
Он видел, как в пылу необоримом
Там Готфрид, светлой веры проводник,
Не домогаясь ни казны, ни трона,
Мечтал изгнать неверных из Сиона.
 
 
9.
Он видел, что не Божий страх порой,
А жадность верховодит Балдуином,
Что смерть Танкреду кажется игрой,
Что страсть томит его кольцом змеиным,
Что Боэмунд вернул красу и строй
Спасенной Антиохии руинам,
Законы царству новому даря
Во имя истинного алтаря.
 
 
10.
Так погружен строитель в планы эти,
Что не мечтает ни о чем другом.
Вот, памятуя о святом обете,
Ринальд спешит расправиться с врагом.
Блистающий в седле, а не в совете,
Кипит душой на поприще благом:
Уроки Гвельфа сызмальства усвоив,
Он древности прекрасной чтит героев.
 
 
11.
Затем в иные заглянув сердца,
Узрел Господь усталость от скитаний,
И Гавриила, горнего гонца,
Призвал к себе – второго в райском стане:
Он людям повеления Творца
Несет, и нет посланца неустанней:
К престолу Божьему, на небосклон,
Молитвы смертных доставляет он.
 
 
12.
Наставил Гавриила Царь Вселенной:
«Пред Готфридом предстань, спроси его,
Когда освободит он город пленный?
Чего он ждет и медлит отчего?
Пусть войско приведет к присяге ленной
И, правды утверждая торжество,
Баронов с Именем Моим в девизе
Поставит командирами дивизий!»
 
 
13.
Спешит архангел выполнить приказ,
Но прежде, в райском схоронясь покое,
Для жителей земли, для смертных глаз
Себе обличье создает мирское.
Незримый дух, одетый в зримый газ,
Приемлет облачение людское:
Подросток или юноша на вид,
Венцом лучей полуденных увит.
 
 
14.
Белее снега прикрепляет крылья
К плечам гонец Небесного Царя
И в дольний мир слетает без усилья,
Одолевая сушу и моря.
Долину, тучную от изобилья,
Увидел он и, птицею паря,
Короткий миг помедлил над Ливаном:
Что ждет его в краю обетованном?
 
 
15.
Вознесся над скалистою грядой
И вниз, к Тортосе, прянул с перевала.
Наполовину скрытое водой,
Из моря солнце новое вставало,
И Готфрид, день встречая молодой,
На берегу молился, как бывало,
Когда, смиряя блеск иных светил,
Ему огонь о госте возвестил.
 
 
16.
«Весь мир, – изрек архангел, – жаждет мига,
Когда, бесстрашен и неодолим,
От нечестивого спасешь ты ига
Многотерпимый Иерусалим.
Войска тебе вручили жезл стратига,
Мы в небесах к тебе благоволим.
Простерта над героем власть Господня! —
Совет военный созови сегодня!
 
 
17.
От имени Всевышнего с тобой
Я говорю – доверься горним силам!
С какой надеждой ты вступаешь в бой,
С каким усердьем, рвением и пылом!» —
Умолк посол и в тверди голубой
Виденьем испарился белокрылым.
А Готфрид, как младенец меж пелен,
Блаженствовал, сияньем ослеплен.
 
 
18.
Он удивился Божьему посланью
И в сердце возлелеял мысль одну,
Во всем покорный одному желанью
К победе скорой привести войну.
Не потому, что жаждал Божьей дланью
Себе святую подчинить страну,
А потому, что искрой был нелишней
В костре, который возжигал Всевышний.
 
 
19.
«Сражаться врозь нам более нельзя, —
С такой к войскам он обратился вестью,
Не гневом Божьим за отказ грозя,
К уснувшему взывая благочестью, —
Надежна, – убеждает он, – стезя,
Проложенная справедливой местью!» —
И вот уже курьеры и гонцы
С депешами летят во все концы.
 
 
20.
На зов его явились паладины,
Лишь к Боэмунду зря герольдов шлют.
У стен Тортосы топот лошадиный,
В домах странноприимных пестрый люд.
В богоугодном рвении едины,
Герою гости отдают салют,
И Готфрид, благолепным ликом светел,
Такою речью рыцарей приветил:
 
 
21.
«Избранники Господни, вы одни
Христовой церкви исцелите раны,
Путем побед, минуя западни,
Идете, именем Его сохранны.
Десницей Божьей в считаные дни
Вы усмиряли города и страны,
По суше и по морю Алый Крест
Несли до самых отдаленных мест.
 
 
22.
Но не затем гнездо свое родное
Вы бросили, доверившись волнам,
Чтобы среди врагов в пустынном зное
Клочок чужой земли достался нам.
Одно – за веру погибать, иное —
Нести погибель диким племенам.
Нелеп наш труд без святости распятья —
Он крови пролитой не стоит, братья!
 
 
23.
Нести божественную благодать —
Вот клятва рыцарского легиона!
Дабы под гнетом перестал страдать
Смиренный житель бедного Сиона.
Мы царство новое пришли создать,
Безгорестное, как во время оно,
Дабы, разбойничьих не зная троп,
Мог пилигрим узреть Господень Гроб.
 
 
24.
Мы любим ратным упиваться хмелем,
Но высшую давно забыли цель.
То ленимся сражаться по неделям,
То бродим в поисках иных земель.
Со всей Европы собрались и делим
Позор войны, невиданной досель.
Мы здесь, чтоб в Азии святыня крепла,
А не курился дым над грудой пепла.
 
 
25.
Заботами мирскими одержим,
Империю не станет строить зодчий.
К церквам различным мы принадлежим,
Без помощи, вдали от кровли отчей,
Бредем под небом варварским, чужим,
И сколько нас посулами ни потчуй,
Нам греки не помощники в борьбе. —
Зачем же яму роем мы себе?
 
 
26.
Дарована была нам Небесами
Победа у антиохийских стен.
Мы персов одолели, но не сами —
Был свыше подвиг наш благословен.
И если мы такими чудесами
Пренебрегли, боюсь я, что взамен
Проснется Божья ярость неслепая,
Дарами нас иными осыпая.
 
 
27.
Даров божественных не соберут
Одни безумцы в мотовстве греховном.
От альфы до омеги стройный труд
Свершен в согласье с замыслом верховным!
Наш путь свободен и подъем не крут:
Мечтою о свершении духовном
Он приведет нас в Иерусалим —
Так отчего ж мы ожиданье длим?
 
 
28.
Я к вам взываю, рыцари (да будет
Услышан небом клич призывный мой!) —
Вам славу день сегодняшний добудет:
Грядущий подвиг – сын его прямой!
Он разум полководческий разбудит:
Стоять нам здесь опасней, чем зимой.
Пока мы собираемся в дорогу,
Египет вышлет извергам подмогу!»
 
 
29.
Окончил речь герой, и площадь вся
В сомненье недовольном зароптала,
Но с места Петр Пустынник поднялся:
Когда-то с паперти, как с пьедестала,
К войне он первый звал, превознося
Крестовый подвиг, а теперь устало
Промолвил: «Истина открылась вам!
Одно прибавлю к сказанным словам:
 
 
30.
Похоже, что в уменье строить козни
Вы вздумали друг друга превзойти:
Кто больше поводов найдет для розни,
Кто больше бросит дел на полпути!
Но вижу я причину посерьезней,
Что честь у паладинов не в чести:
Гордыни пруд пруди у нас в резервах —
Не угадать, кто первый среди первых.
 
 
31.
Когда не царствует один судья,
Свободно награждая и карая,
Когда не верховодит власть ничья,
Не будет распрям ни конца, ни края.
Монарха лицезреть мечтаю я
На троне завоеванного края:
Всю мощь святого воинства под ним
В кулак единый мы соединим!»
 
 
32.
Умолк старик. О, неземное благо,
В уста Петра вложило ты слова
Пророческие! Хлынула отвага
В сердца, взыскующие божества.
Забыта спесь и к властвованью тяга
И вольности наследные права:
Вильгельм и Гвельф из лучших двух фамилий
Пред государем гордость преломили.
 
 
33.
И вот уже целует крест ему
Все рыцарство – в его отныне воле
Решать, с кем помириться, а кому
Погибелью грозить на бранном поле.
Полки ему покорны одному,
Ослушаться они не могут боле.
О том, как узы рыцарства крепки,
Разносят весть людские языки.
 
 
34.
К войскам выходит вождь, и громовое
Ему навстречу катится «ура!»,
Но, безмятежен в грохоте и вое,
Стоит мудрец, исполненный добра.
«Проверить снаряженье боевое
Должны мы завтра с раннего утра».
В шатрах судачат старые вояки:
«Водить полки сподобится не всякий!»
 
 
35.
И вновь с востока юная заря
Встает, но ярче, чем другие зори,
На меди полковых значков горя,
На пышной вязи и простом узоре.
И каждый ратник знает, что не зря
Он здесь, и с нетерпением во взоре
Торопится, являя мощь и стать,
Пред лотарингским герцогом предстать.
 
 
36.
О память, с гибельной враждуя бездной,
Ты прошлое хранишь назло годам!
Дай только силы мне, и гром железный
Прокатится по воинским рядам.
Ушедшей доблести не соболезнуй! —
Я всем народам почести воздам!
Пока гремят стихов моих литавры,
Столетий гордых не увянут лавры!
 
 
37.
Вперед выходят галлы, чья земля
Объемлет остров, где текут четыре
Реки, где зреют тучные поля.
Восславить герб лилейный на порфире
В былые дни за братом короля,
За Гуго, шли они, почившим в мире
От старых ран. Взамен ему Клотарь
Возглавил войско царственно, как встарь.
 
 
38.
Затем настал черед идти норманнам:
В тяжелых латах, в шлемах до бровей,
Под Робертовым оком недреманным —
Под оком принца голубых кровей!
Из Франции на горе мусульманам
До тысячи привел он сыновей!
Вильгельм и Адемар в поход геройский
Святыми пастырями шли при войске.
 
 
39.
Под шлемом длинные власы свои
Во имя Божье спрятали прелаты,
Не пожалев о мирном житии,
Коней взнуздали, облачились в латы,
В Оранже провансальском и Пюи
Собрали рать, не обещая платы.
Легаты зря не тратили речей:
За каждым шло четыреста мечей.
 
 
40.
Булонцы вслед за Балдуином бравым,
Гарцуя, выехали на парад.
Полки возглавил герцог – этим правом
Его облек порфироносный брат.
Этьен, прославленный сужденьем здравым,
Пять сотен конных вел в священный град,
Но как ни дерзостны сии герои,
За Балдуином вышло больше втрое.
 
 
41.
Седого Гвельфа рейнский эскадрон
Стоял неподалеку наготове.
С именьем вместе получил барон
Германских предков имя, но по крови
Латином был и множеству корон
Наследовал у истринских низовий:
Каринтией владела мать его,
Где свевов обитает большинство.
 
 
42.
К стране ее за считаные годы
Немало прирастил он крепостей,
В походах тяжкие терпел невзгоды,
Спал на земле, продрогнув до костей.
Зимой спасался он от непогоды
За кубком дружеским в кругу гостей.
Теснили персов балагуры эти —
Из многих тысяч полегло две трети.
 
 
43.
За Гвельфом белокурый шел народ —
Не кельты, не германцы по обличью:
В краю, где Рейн не одолеешь вброд,
За дамбами, в лугах, богатых дичью,
Живут они, питаясь от щедрот
Пучины, кланяясь ее величью,
Но вздуется стихия, и тогда
Не флот с товаром гибнет – города!
 
 
44.
Приказ на выезд двум своим отрядам
Дал Роберт Фландрский, тысячу собрав
Бойцов для подвига, – с Вильгельмом рядом,
С британским младшим принцем ехал граф.
Затем, кичась диковинным нарядом,
Ирландцы шли, являя дикий нрав,
И лучники скакали – англичане:
У каждого полсотни стрел в колчане.
 
 
45.
За ними славный выступил Танкред —
По красоте, по доблести природной
Не ведал равных он, и не секрет,
Что лишь Ринальд в отваге благородной
Не уступал ему, но темный бред
Томил героя страстью сумасбродной:
Возлюбленную встретил он в бою
И страхом напитал любовь свою.
 
 
46.
Святому войску скорую победу
Сулило небо в тот злосчастный день.
Танкред давно устал скакать по следу