К Ринальду конь его летит стрелой,
Не конь, а сказочный скакун крылатый!
Сидит в палатке витязь удалой,
В углу окровавлённый меч и латы.
Танкред, помочь надеясь храбрецу,
Поведал все, что слышал на плацу.
 
 
41.
«Я не ищу ключа к душевным тайнам, —
Добавил он, – и знаю, что грешно
Судить о них по признакам случайным.
Из разговоров понял я одно:
Все в гневе на тебя необычайном
И, дабы смыть позорное пятно,
Готовы славу воинства Христова
Казнить, как беззаконника простого».
 
 
42.
С кривой усмешкой рыцарю в ответ
Вскричал Ринальд: «Пускай рабам кандальным
Законы возвещает правовед,
Невольникам нужды многострадальным!
Свободным появился я на свет,
Свободным дрался в крае чужедальном,
Свободным встречу смерть под звон клинков —
Бердольда сын не вытерпит оков!
 
 
43.
И если заковать прикажет в цепи
Меня тиран в награду за труды
И в предназначенном для черни склепе
Велит сгноить без хлеба и воды,
Скажу я: нет решения нелепей,
Он гордости своей пожнет плоды:
Толпу неверных Готфрид наш упрямый
Братоубийственной потешит драмой!»
 
 
44.
Не рассуждая больше ни о чем,
Потребовал доспехи рыцарь юный,
Дамасским подпоясался мечом,
На грозный лоб надвинул шлем чугунный,
Необоримый щит подпер плечом,
В броне – как молния в ночи безлунной!
Не зря его боялись перс и парс:
Так с пятой сферы неба сходит Марс!
 
 
45.
Вскричал Танкред, смягчить надеясь гордый
Ринальда нрав: «О меченосный брат,
Легко смирял ты варварские орды,
Нет в поединках для тебя преград.
Гернанд в обиде за свои фиорды
Ошибся, клевеща у этих врат,
Но содрогнись великодушным сердцем
И зла не причиняй единоверцам!
 
 
46.
Ужель ты на своих обрушишь меч?
Ужель, в небесном усомнясь оплоте,
Десницу Божью вздумаешь отсечь
От Божьего плеча, от Божьей плоти?
Души своей бессмертной не калечь,
Ринальд, в угоду бренной позолоте!
Непрочной славы суету и ложь
Ужель ты райским благам предпочтешь?
 
 
47.
Не следуй гордецам и маловерам,
Смирение за трусость не сочти,
Смирение угодно горним сферам,
Смирясь, ты вправе благость обрести.
Быть может, юноша, тебе примером
Послужат вехи моего пути:
От дьявольских я убежал соблазнов
И выстоял, в безверье не погрязнув.
 
 
48.
Когда подмял я киликийский край,
Солдаты Балдуина в стены Тарса
Вошли за мной – Господь их покарай! —
Столь низкого не ожидал я фарса:
Вчерашний друг, забыв дорогу в рай,
Тельца златого славил вместо Марса.
Мир с мародером никому не мил,
Но я полков его не разгромил.
 
 
49.
Я знаю, ты не выдержишь острога,
Не усидишь за крепкими дверьми,
Ты кодекс чести соблюдаешь строго,
Не чтя законов, писанных людьми.
Свободна в Антиохию дорога,
У Боэмунда спрячься и пойми:
Ты под горячую попался руку,
Пойдешь на эшафот другим в науку!
 
 
50.
Когда же басурманские войска
Нас потеснят, ты снова станешь нужен,
Еще сильней ценим издалека,
Для армии дороже многих дюжин.
Ты для полка как правая рука,
А воин однорукий безоружен».
Ринальд хотел сказать: «Твой план хитер»,
Но в это время Гвельф вбежал в шатер.
 
 
51.
Вскричал старик: «Забудь про честь мундира!
Скорей беги, иначе пропадешь!» —
Не стал перечить вспыльчивый задира.
У ближней коновязи молодежь
Столпилась, поджидая командира.
Какой они устроили галдеж! —
Готовы вместе с ним к любому бою,
Но лишь двоих друзей он взял с собою.
 
 
52.
Легко вскочил в седло, взмахнул кнутом,
Коню грядущей Славы задал шпоры
В мечтах о том, как в блеске золотом
С египетских твердынь сорвет запоры,
Как, преуспев на поприще святом,
Дерзнет в имперские вмешаться споры,
К верховьям Нила тайным подойдет
И там бессмертье или смерть найдет.
 
 
53.
Казалось, путь пред ним стелился гладкий,
Товарищи ему смотрели вслед,
А Гвельф к штабной направился палатке,
Где Готфрид экстренный держал совет.
Увы, прием его там ждал несладкий.
Воскликнул вождь: «Тебя все нет и нет.
Гонцов давно я разослал повсюду,
Так сколько же тебя искать я буду?»
 
 
54.
Он попросил оставить их вдвоем
И произнес негромко и серьезно:
«Хочу я о племяннике твоем
Поговорить, пока еще не поздно.
Довольно он натешился копьем,
Булатом разыгрался слишком грозно.
Чем свой проступок оправдает он?
Один на всех у Готфрида закон!
 
 
55.
У правды должен я стоять на страже,
У благости, сошедшей в Назарет,
Не по нутру мне дух нечистый, вражий,
Когда страстями разум перегрет,
Но ежели мальчишка в буйном раже
Без умысла нарушил мой запрет,
Пусть явится на суд без промедленья,
Дабы я взвесил тяжесть преступленья.
 
 
56.
Я не хочу тащить его в тюрьму —
Раздоров и вражды с меня довольно!
Но ежели не по сердцу ему
Перед судом склониться добровольно,
Тебе, мой друг, придется самому
Его доставить, как тебе ни больно,
Иначе вздыбится, осатанев,
И в самом кротком сердце правый гнев!»
 
 
57.
Ответил Гвельф: «Хуле и срамословью
Был юноша обязан дать отпор,
Как надлежит дворянскому сословью.
Окончился кровопролитьем спор.
Увы, найти границу хладнокровью
Никто не исхитрился до сих пор.
Покуда смерть врагов не примирила,
Для правосудной мести нет мерила.
 
 
58.
Ринальда не отыщешь ты нигде:
Он лагерь войсковой покинул сразу —
Свободного не удержать в узде!
Но я готов по твоему приказу
Встать на его защиту на суде
И выкорчевать лживую заразу.
Не назовешь несправедливой месть,
Когда несправедливо топчут честь!
 
 
59.
Я докажу, что обломал по праву
Он герцогу спесивому рога.
Приказ нарушил он, чиня расправу,
За это кара менее строга!» —
Ответил вождь: «Строптивцу не по нраву
Наш подвиг против общего врага…
Тем лучше! Без Ринальда блажь и смута
Не вскружат голову еще кому-то!»
 
 
60.
Тем временем Армида поутру
Выходит вербовать себе подручных,
Пьянеют крестоносцы на пиру
Улыбок и посулов сладкозвучных.
А на закате к своему шатру
Зовет двух компаньонок неразлучных
И кавалеров двух – всю ночь они
О чем-то шепчутся и жгут огни.
 
 
61.
Попасть нетрудно к чаровнице в сети —
Пленит любого молодости цвет!
Другой такой красавицы на свете
Вовек не будет, не было и нет.
Поймались без труда на плутни эти
И юноша, и старый сердцеед,
Лишь Готфриду, чья ветреная паства
Катилась в блуд, ее претили яства.
 
 
62.
Его не привлекала сладость слов:
Так, стаю пролетающую клича,
Впустую сыплет зерна птицелов,
Не зная, что сыта его добыча.
Паря на высоте среди орлов,
Благочестивец не услышал клича
Любовного – обманный блеск померк,
Он пищу недуховную отверг.
 
 
63.
Не помышляя о земных соблазнах,
Чурался праведник ее затей.
Напрасно в обликах разнообразных
Она к нему являлась, как Протей.
Ледовый панцирь в россыпях алмазных
Разбился бы на несколько частей
От стрел любви, но, Господом хранимый,
Стоял он тверд, с пути неустранимый.
 
 
64.
Красавица привыкла, что сердца
Сдаются, стоит повести ей бровью,
А тут от гнева нет на ней лица,
Недолго эдак повод дать к злословью!
В конце концов другого храбреца
Она решает покорить любовью:
Так полководец, испытав афронт,
Бросает армию на новый фронт.
 
 
65.
Танкреда победить ей было нечем:
Вторая страсть не прижилась бы в нем,
Влюбленный не готов был к новым встречам,
Былым подогреваемый огнем.
Так новый яд мы прежним ядом лечим
И чувство нерожденное клянем.
Влюбилось в деву войско боевое,
Не подчинились только эти двое.
 
 
66.
Горюет вожделения сестра,
Что не очаровала жертвы главной.
И все же удалась ее игра,
Игра улыбками и речью плавной.
Армида чувствует: бежать пора,
Чтоб не прослыть обманщицей бесславной:
«Вдали от этих мест, в другом краю
Я вас в другие цепи закую!»
 
 
67.
Убраться прочь не терпится плутовке
И увести в неволю лучший взвод.
За робость выдав тайные уловки,
Идет она в собранье воевод:
«Нет времени у нас для подготовки,
Мой государь, боюсь я, что вот-вот
Тиран прознает о союзе нашем,
Под дудку мы его тогда запляшем!
 
 
68.
Боюсь, как бы невнятный гул молвы
И внятные шпионов донесенья
Не помутили царской головы. —
Пошли солдат для моего спасенья!
И если правду говорят волхвы,
Что, на земле оставив опасенья,
Мы, чистые, пред Богом предстоим,
Народ мой станет данником твоим!»
 
 
69.
Ответил вождь: «Не всуе дал я слово.
Ты будешь признана своей семьей,
Но, вижу, на меня ложится снова
Обязанность безумцам быть судьей».
Разбушевалось воинство Христово,
Обманутое хитрою змеей:
В отряд Армиды рыцари просились
И от упрямой ревности взбесились.
 
 
70.
Ей жаль, что предприятья сорван срок,
Сменить решила тактику красотка:
Амур стал слишком в талии широк,
Спустить жирок ему поможет плетка.
Глупцам на пользу ревности урок. —
Так жеребец бежит легко и ходко,
То сзади подгоняемый хлыстом,
То привлеченный пляшущим хвостом!
 
 
71.
Улыбки раздает она по кругу,
Искусные выделывает па,
И рыцари завидуют друг другу
И на успех надеются сглупа.
Взять под седло, надеть на них подпругу
Мечтает мудрый Готфрид, но толпа
Брыкается, как вздорная кобыла,
Ее взнуздать бы, да не тут-то было!
 
 
72.
Обидеть он не хочет никого,
Уверенный в их силе и отваге,
Но раздражается, что большинство
О наивысшем позабыло благе.
«Мое решенье, братья, таково:
Пусть добровольцы на клочках бумаги
Свои напишут четко имена
И случаю доверятся сполна».
 
 
73.
Глупцы, не видя в проволочках прока,
Бросают жребии в пустой сосуд
И, подчиняясь самовластью рока,
Его для справедливости трясут.
Сперва Артемидора из Пемброка,
Затем Герарда выбрал высший суд,
Закончив первый раунд Венцесласом,
Смеясь над фалалеем седовласым.
 
 
74.
Какая ревность вспыхнула в умах
У тех, кто не пойдет за дщерью ада!
Сосуд опять трясут, и каждый взмах
В сердца, шипя, роняет каплю яда.
Чья участь будет решена впотьмах?
Примолкло войско, не спуская взгляда
С того, кто свитки достает со дна
И новые читает имена!
 
 
75.
Вильгельм из Руссильона стал четвертым,
За ним Рудольф, и Генрих, и Гаскон,
И Ульрик с Ольдриком, рубакой тертым, —
В Баварии княжил он испокон
Веков, затем Рамбальд, друживший с чертом:
Христовой церкви он презрел закон.
Он мнил, что страсть все может перевесить. —
Так рыцари дошли до цифры десять.
 
 
76.
Отвергнутые молят: «Повзрослей,
Амур, не уступай меня Фортуне!
Как мог ты ей позволить, дуралей,
Размахивать кувшином из латуни!» —
Запретный плод других плодов милей,
Колдуньи чары не пропали втуне,
Решили рыцари: «С приходом тьмы
К Армиде присоединимся мы.
 
 
77.
Пускай в дороге мы погибель встретим,
Мы верность нашей даме сохраним!» —
То с тем она прощается, то с этим,
А дурню верится, что только с ним!
По очереди, точно малым детям,
Внушает: «Милый, кто с тобой сравним!» —
А десять избранных, надев доспехи,
Мечтают о совсем ином успехе.
 
 
78.
Напрасно слово истины простой
Несет им Готфрид по-отцовски, чутко,
Напрасно там и здесь твердит: «Постой,
Завоеванье Сирии не шутка!
Для басурманки клятва – звук пустой!» —
Сердца не слышат доводов рассудка.
«Что ж, – рассуждает вождь, – вам в путь пора,
Не ждать же, в самом деле, до утра!»
 

 
Уходят рыцари за чаровницей
По манию любовной ворожбы.
В цепях за триумфальной колесницей
Так тянутся плененные рабы.
 

 
79.
Уходят рыцари за чаровницей
По манию любовной ворожбы.
В цепях за триумфальной колесницей
Так тянутся плененные рабы.
За ними вслед безмолвной вереницей,
Оставив стан на произвол судьбы,