Мистер Челленджворс, выдохнув, позвонил. Всего через несколько секунд камердинер в белых перчатках открыл дверь, попросил назвать своё имя и, как только аптекарь представился, с удвоенным почтением взял у гостя портфель и верхнюю одежду. Спустя мгновение изумлённый посетитель уже находился в просторном зале, посреди которого располагался огромный прямоугольный стол, ломившийся от закусок и напитков. Вся комната была украшена цветами: азалиями, розовыми гвоздиками, геранью… Особенно бросались в глаза горы георгинов: вазы с этими цветами стояли не только на обеденном столе, тумбочках и подвесных полочках, но и на полу. Несколько цветков красовались даже на люстре. В зале раздавалась расслабляющая музыка, дом уже был полон гостей: кто-то стоял с бокалом шампанского и заливался хохотом, а некоторые пары мило ворковали, медленно танцуя. Мистер Челленджворс крайне смутил тот факт, что, стоило ему появиться, все сразу же повернули голову в его сторону. Хотя где-то в глубине души наш герой всегда страстно мечтал о славе и внимании.

– Благодарю за честь, милостивый государь!

К мистеру Челленджворсу как будто ниоткуда выплыл розовощекий хозяин дома. На его плечах по-прежнему красовался белый длинный шарф.

– Признаться право, я сильно опасался, что вы можете не прийти. Учитывая ваш напряженный график…

Мистер Челленджворс непроизвольно дернул плечом.

–… Впрочем, и я скоро не смогу так часто давать обеды, – Роджерс лукаво улыбнулся, низко наклонив голову, – и всё благодаря вам, благодаря вам, друг мой.

– Вам не за что меня благодарить, мистер Роджерс. Вы сполна заплатили за право распоряжаться частью нашего помещения. – Немного помедлив, аптекарь дружелюбно добавил. – Хочу поблагодарить за приглашение. Дом у вас просто загляденье. Я бы даже сказал, он производит поистине неизгладимое впечатление. Могу представить, каких усилий вам стоило найти подходящего архитектора.

– Архитектора? Ну что вы! Всё только благодаря моей супруге. Я почти не имею к этому великолепию отношения. Почти… – с едва уловимой таинственностью завершил свою фразу торговец.

– Я надеюсь, вы меня познакомите с миссис Роджерс?

– Моей супруги сегодня нет дома. Она у меня вся в движении и в приятных хлопотах, – добавил хозяин, наливая гостю бокал шампанского. – Но вы можете, нет, вы просто обязаны познакомиться с моими друзьями. Посмотрите, сколько здесь прекрасных дам, – произнес Роджерс заговорщицким шёпотом, – кто знает, может быть, это будет началом важного знакомства?

Мистера Челленджворса передёрнуло, но виду он не показал. Даже мысль о женитьбе была для него сущим кошмаром, не говоря уже о разговорах на эту тему с другими людьми. Ничто не должно и не могло потревожить его размеренного распорядка. В предугаданности, покое и жизни только для себя он находил источник самых сильных радостей, которые только может испытать человеческого сердце.

– Я больше люблю говорить о делах, Роджерс. Вы меня пригласили на приём для предпринимателей, вот я и пришёл сюда, чтобы завязать полезные связи. Но в число моих предпочтений не входили встречи, которые превратят человека в пленника на всю оставшуюся жизнь.

– Покорнейше прошу простить мою неосторожность. Больше ни слова о женщинах, клянусь вам! Но от знакомых и друзей-то вы не откажитесь?

– Это приму охотно. Расширять деловой круг общения было всегда полезно, – сухо ответил аптекарь.

– Ну что ж, вы пока хорошенько здесь осмотритесь. Через минуты три всех позовут за стол, долго томить и мучить мы вас не будем, не переживайте, – Роджерс по привычке осклабился и ждал похвалы и дежурного комплимента. Мистер Челленджворс поблагодарил за любезность и вежливо улыбнулся, отметив про себя, что всё меньше испытывает привычного для него в подобных ситуациях мизантропического раздражения. Всё казалось сегодня яснее, легче и приятнее. Ни над чем не хотелось долго задумываться и ни из-за чего не желал он портить своё с самого утра благодушное настроение.

Спустя обещанные три минуты организатор сказочного вечера поднялся на маленькую кафедру и произнес громким вкрадчивым голосом.

– Господа, господа! Прошу внимания!

Музыка стихла мгновенно

– Все уже в сборе, поэтому предлагаю начать наш скромный пир! Готов представить вам, господа, моего сердечного друга, – мистер Челленджворс опять машинально дернул плечом, – успешного и я, надеюсь, одного из самых влиятельных в скором времени предпринимателей нашего любимого города. – Прошу любить и жаловать, леди и джентльмены – мистер Джон Челленджворс!

От такой неприкрытой лести Челленджворс стыдливо потупился и долго не решался поднять глаза. В конце концов ему пришлось, словно извиняясь, бросить быстрый взгляд на собравшихся и с удивлением для себя отметить, что ни один из гостей не подсмеивался и не показывал на него пальцем. Только сейчас аптекарь отметил, что на торжественном приеме воротил бизнеса было, пожалуй, слишком много для их отнюдь не большого города. Практически никого из приглашённых он не знал, кроме разве что молодого и розовощекого поставщика лекарств Ивана, который с радостным криком подбежал к нему спустя всего несколько секунд после этой приветственной речи хозяина. Ивана отличала странная манера выпучивать глаза и при этом широко улыбаться.

– Джон! То есть… я хотел сказать, мистер Челленджворс… так ведь теперь тебя… то есть вас надо называть?

Мистер Челленджворс со свойственным ему паническим страхом перед экзальтированными людьми медленно поднял брови и лениво поздоровался, всем своим видом намекая на желание быть в этот момент за несколько километров от разгоряченного собеседника.

– Сколько лет, сколько зим! – веселый юнец в упор не замечал настроение Челленджворса и в порыве дружеского запала вцепился в его запястье. – Ты…вы меня не помните?

– Вы, кажется, поставляли нам медикаменты для продажи… Если не ошибаюсь, года два или год тому назад…

– Да! Верно! И день рождения не забыли?

– Прошу прощения?

– Ну, я тогда еще пригласил вас и эту девушку, Лилию.

– Эмили.

– Да-да, Эмили! Верно! Я…я так разволновался, когда вас увидел… Ну так вот, день рождения, года три назад… Помните? О-очень шумный день рождения, ха-ха-ха! Моего сынишки. Вы пришли, и мы потом долго разговаривали, о делах, о жизни, о всяких пустяках… Мне казалось, что мы… как бы это сказать… Подружимся, сойдёмся на профессиональной и дружеской почве…

Всё то время, пока застенчиво улыбающийся бедолага изливал своё трепетное участие, мистер Челленджворс напряженно пытался вспомнить, где он видел это лицо. От такого восторженного внимания ему стало тошно и неуютно. Да что такого значительного могло произойти на дне рождении сына этого чудака, если он вспоминает об этом событии целых три года?! Как же ему хотелось сейчас отделаться от этого эмоционального приятеля, убежать, скрыться, спрятаться, но тот вошёл в раж и только набирал обороты.

– Я слышал, вас недавно назначили директором «Дома»? Какой же счастливый поворот событий! Кто бы мог подумать, что Грейтгрин вот так просто оставит своё детище. Безумно, безумно рад за вас, мой друг! – зубы Ивана можно было с легкостью пересчитать, так широко он улыбнулся в эту секунду.

– А я безумно хочу есть, прошу меня извинить…

– Нет-нет, что вы! – залепетал Иван. – Я ничуть не обижен. Я прекрасно понимаю ваше желание, – и он принуждённо глупо засмеялся.

Ничуть не смутившись, мистер Челленджворс даже обрадовался такой реакции и, развернувшись на пятках, бодро проследовал к своему месту за огромным столом посреди зала. Прозвучал второй звонок к обеду.

Мистеру Челленджворсу не составило труда найти своё место по карточке с красивой виньеткой. Он отметил про себя, что, если компания окажется слишком шумной и увлеченной, куда-нибудь пересесть потом будет практически невозможно, и этот факт его немного расстроил. Однако заметно успокоился, когда увидел вокруг себя сплошь улыбающиеся приятные лица, дружелюбно протягивающие руки, желая познакомиться с «одним из самых известных в скором времени коммерсантов города».

Если этот вечер и можно было назвать скромным обедом, то все жители города и близлежащих деревень должны были тогда, по подсчетам мистера Роджерса, вымереть с голоду. Стол мистера Роджерса просто ломился от изысканных яств: фазаны, вымоченные в шампанском и в голландском соусе, сочные перепела, которым не хватало места на гигантских тарелках, салат из тушеных омаров, черной икры и маленьких красных лангустов, говядина под шафранным соусом с маленькими ярко-фиолетовыми виноградинками – блюдо, сражающее своим ароматом и способное пробудить неукротимые пищевые рефлексы даже у рьяного вегетарианца. Каждый замысел шеф-повара поражал оригинальностью исполнения, на каждой тарелке находилось произведение искусства, которому суждена была недолгая жизнь и стремительная смерть. Аптекарь сначала не мог поверить своим глазам: он в жизни не видел таких деликатесов, а главное, не мог взять в толк, где же такие продукты можно было откопать в городке, далеко отстоящем от мировых гламурных столиц. Впрочем, заглушить сильное любопытство ему помогла общая примиряющая атмосфера этого дня. В иной вечер такое пиршество не просто бы вызвало жгучий интерес к маршрутам повара мистера Роджерса, но и послужило бы причиной настоящего беспокойства, а может, даже и ужаса, ведь от природы подозрительный мистер Челленджворс почти во всём видел подвох, а уж всё необычное и выбивающееся из традиционных представлений надолго выводило его из себя. Однако единственным, что дрогнуло сейчас в недрах души и тела мистера Челленджворса, были уголки его карих глаз, и виной тому было отнюдь не умственное или нервное перенапряжение, а жгучий соус, под которым подавали мраморную говядину.

Все были превосходно одеты, и фармацевт несколько раз с облечением подумал о своём лучшем костюме, который сидел сейчас на нём как влитой. Тем не менее он настолько избаловался за эти несколько минут всеобщим к нему вниманием, что не исключал и возможности произвести неизгладимое впечатление рваными джинсами и неглаженой футболкой. Ещё бы двадцать Иванов и тридцать похожих приветственных речей мистера Роджерса – и он бы забыл о необходимости проверить потом в мужской комнате, хорошо ли лежит галстук и не запылились ли туфли.

– Простите мою нескромность, но я… я не ожидала, что вы такой молодой. – По правую руку от мистера Челленджворса раздался звонкий женский голосок. – В ваши годы, еще, по сути, не вкусив всех переживаний жизни, вы уже на таком высоком посту! За вас остаётся только от всей души порадоваться. Позвольте выразить вам своё глубочайшее почтение!

Глубочайшим у этой дамы было не только почтение, но и декольте, от размеров которого мистеру Челленджворсу стало дурно, поэтому он постарался ответить даме как можно лаконичнее и смотреть куда угодно, только не в её сторону.

– Благодарю вас, мисс… миссис… – мистер Челленджворс запнулся и продолжил изучать заинтересовавший его узор паркета.

– Панаст! – дама с живым участием вывела аптекаря из затруднительного положения и продолжила в упор смотреть на его затылок и уши.

– Да, госпожа Панаст. Спасибо. Большое спасибо, – завершив изучение паркета, Челленджворс приступил к исследованию одного из салатов на другом конце стола.

На знаменательную встречу пришло немало семейных пар, но понять, замужняя ли перед тобой дама или нет, можно было не сразу, во многом благодаря страсти некоторых энергичных женщин кокетничать с каждым, кто попадал в их поле видимости. Мистер Челленджворс отметил эту отличительную черту собрания сразу же, как только вошёл. Женщины громко смеялись, щебетали, порхали от одного угла зала к другому с бокалами шампанского и подолгу не задерживались на одном месте. Однако спустя какое-то время можно было увидеть ту же самую даму, невозмутимо шествующую под руку с кавалером, который при ближайшем рассмотрении оказывался её мужем. Во многом этим объяснялась растерянность мистера Челленджворса в попытке обратиться к рассыпающейся в комплиментах леди за столом. Это была пышная блондинка с ярко обведенными фиолетовым карандашом голубыми глазами и розовой пудрой, которая без жадности была нанесена не только на щёки, но и на все другие участки тела. Из-за столь фантастического макияжа определить её возраст представлялось невозможным. Но на лице и шее малиновой феи нельзя было увидеть ни одной морщинки, а крепкое тело не давало ни одной возможности заподозрить даму в болезненной хрупкости.

К ужасу аптекаря к розовой пудре со стремительностью беркута подсела ещё одна женщина. Мистер Челленджворс готов был проклинать гостя, который дерзнул освободить своё место рядом с его стулом. Ему пришлось засунуть в рот несоразмерный размерам его челюстей кусок говядины, чтобы занять все свои мысли пережёвыванием пищи.

– Акилина, вот эта встреча! Совсем не ожидала тебя здесь увидеть.

От такого воодушевляющего приветствия лицо Акилины стало ещё ярче, из розового превратившись в бардовое. Челленджворс, не в силах побороть любопытство, как можно осторожнее взглянул на очередную нарушительницу спокойствия —тому причиной был её магнетический шёлковый голос – и, забыв обо всех своих тревогах и правилах, не в силах был оторваться от стройной брюнетки с тонкими чертами лица.

– Я приехала сюда с Патриком, а ты, наверное … – при этих словах роковая брюнетка пристально посмотрела на мистера Челленджворса.

– Э-э… Лина… Я… я разговаривала с мистером Челленджворсом, нашим новым коллегой, – выдавила из себя Акилина, уже совсем не пытаясь скрыть отсутствие восторга от встречи со знакомой.

– Ах, прости меня, прости… Я просто подумала, что мы можем сразу, вместе познакомиться с героем этого вечера, – аптекарь уронил креветку на скатерть, – а, оказывается, вы давние друзья, и я помешала… Что же, прости, дорогая подруга. Не буду тогда мешать вашей спокойной беседе, – произнесла дама сладким голосом и бросила быстрый, но острый взгляд на руки мистера Челленджворса, при этом едва уловимо изменившись в лице.

В интонациях этой женщины было столько предупредительной вежливости, так медленно, мягко и мелодично она произносила каждое слово, а движения её ладоней были при этом такими плавными и успокаивающими, что мистер Челленджворс, может быть впервые в своей жизни, растроганно произнес.

– Нет, э-э… прошу вас, оставайтесь с нами, Нина!..

– Ли-на… – прожурчала дама, ничуть не смутившись от такой досадной ошибки.

– Боже мой, простите меня, – Челленджворс убрал салфетку с колен, хотя до конца трапезы ещё было далеко, и заёрзал на стуле. – Очень рад, что на этом вечере могу познакомиться с такими симпатичными… то есть я хотел сказать, очаровательными предпринимателями нашего города!