Читать книгу «Желание жизни» онлайн полностью📖 — Татьяны Юрьевны Моховой — MyBook.
image

Молодой человек ушёл так же быстро, как появился. У аптекаря не было никакого желания удерживать странного посетителя, когда тот поспешно надел пальто и накинул на шею теплый вязаный шарф. Мистер Челленджворс, отгоняя другие невдохновляющие мысли, к которым он обещал себе вернуться чуть позднее, постарался полностью сосредоточиться на главном – катастрофе, крушении, позоре. Суд! Как это могло произойти? Суд!

Он просмотрел все стеллажи, расшвырял бумаги из ящиков, добрался даже до маленького, почти игрушечного комода рядом с большим цветочным горшком, взял его приступом, но обнаружил только миниатюрных фарфоровых человечков – мистер Челленджворс и не подозревал об этой коллекции бывшего шефа. Наконец, он хлопнул себя по лбу: «Боже мой, СЕЙФ!».

Документы, конечно, были в сейфе, код от которого мистер Грейтгрин забыл дать преемнику. Челленджворс подошел к стене и с тоской посмотрел на блестящий металлический ящик. Он взвизгнул от восторга, когда, приглядевшись, понял, что маленькая дверка прилегала к ящику неплотно. Сейф не был закрыт! «Он знал, что он мне рано или поздно понадобится, но не хотел, чтобы я узнал обо всё сразу», – с глубоким вздохом заключил опечаленный несчастливец.

В сейфе лежала целая стопка требований от налоговой уплатить штрафы. Тут же находились угрожающие предупреждения, что, если владелец аптеки не погасит задолженность в необходимый срок, его неминуемо ждёт разбирательство в суде. «Почему же он мне об этом ничего не говорил? Почему он не хотел со всем этим разбираться?» – Челленджворс в отчаянии вцепился руками в волосы и чуть слышно застонал. «Ну почему, почему он ничего не сказал?»

Перебирая злосчастные бумаги, удрученный предприниматель наткнулся на роковой для него договор. «Старик знал, что делал! Передать по договору все свои дела и счета на тот случай, если уйдёт с должности!» Глупец! Ведь он в своё время подписал этот документ. Но жалел ли он сейчас об этом? Оказывается, нет. На самом деле у него и мысли сейчас не было вызывать бывшего босса из-за границы, чтобы тот по справедливости отвечал в суде за свои промахи. Этот человек так любил свою работу, что для него давно не существовало в бизнесе чужих проблем. Поэтому он мужественно сгреб бумаги в охапку, сделал глубокий вздох и с выдержкой древнегреческого философа принялся досконально изучать письма, приняв весь удар на себя. К сожалению, он быстро понял, что одному в документах всё равно не разобраться (несмотря на любовь к деньгам, его экономическая эрудиция ограничивалась лишь аккуратным подсчетом материальных благ и дальше этого занятия не простиралась). Главный вывод, который сделал мистер Челленджворс, – речь шла о налоге на прибыль. Точнее, неверном налоге на прибыль. Банковские счета бывшего владельца предприятия показывали сумму в несколько раз превышающую ту, что значилась на годовой декларации. Надо признаться, что страсть мистера Челленджворса к получению прибыли никогда не побуждала его к нечестным манипуляциям и зловредным схемам делопроизводства. Сама мысль об обмане претила этому прямому характеру. Сейчас нужно было думать прежде всего о том, чтобы позорный инцидент не стал достоянием общественности. «Если об этом не пронюхали журналисты, еще ничего не потеряно», – аптекарь третий раз глубоко вздохнул и тяжело опустился в кресло.

Гул голосов из зала проник даже сквозь плотные стены кабинета. Челленджворс тут же почувствовал странное беспокойство, как будто до него доносился разговор не обычных покупателей, а судебных приставов, уже пришедших арестовать его и посадить в тюрьму. Мужчина попытался выбросить из головы страшные фантазии и сосредоточиться наконец на решении проблемы, но тревога становилась невыносимой. Чтобы хоть как-то взять себя в руки, он принялся разговаривать сам с собой: «Что же за безумный день сегодня? Вот бы вернуть, – мистер Челленджворс стыдливо запнулся, – вчерашний … вечер…». Ему было неловко признаться самому себе, что этот самый благодатный вечер он помнил только в отрывках, как бывает, когда мы пытаемся восстановить в памяти чудесный сон, но получается уловить лишь отдельные вспышки.

Голоса в зале становились всё громче, и теперь омрачённый несчастливец был почти уверен, что они не походили на привычный рутинный шум. Почти в ярости от неопределённости и раздражения, он быстро выскочил из кабинета – и обомлел. Второй зал аптеки был отгорожен наспех сконструированной стеной из гипсокартона, и, судя по доносившемуся нестерпимому стуку и скрежету, за ней разворачивалась бурная деятельность. Эмили стояла за маленькой конторкой рядом с прилавком, опустив голову на руки.

– Мисс Джинджер! – мистер Челленджворс побледнел. – Что здесь, черт в… простите, что здесь происходит?!

– Эти люди от мистера Роджерса, сэр, – ответила девушка и виновато посмотрела на шефа, как будто сама была причастна к переполоху.

– От Роджерса? – тонкие губы мистера Челленджворса изогнулись.

– Вы помните… вчера, сэр. Вы продали мистеру Роджерсу второй зал…

Дверь с колокольчиками с шумом открылась, и двое рабочих в синих костюмах с гоготанием ввалили огромную тележку, набитую манекенами с париками самых разнообразных цветов. Не обращая никакого внимания на робкую старушку в дверях, они продолжали переносить стройматериалы и товары, загораживая собой весь проход.

– О боже мой, что здесь происходит, извольте мне ответить! – подбежал к рабочим мистер Челленджворс, в припадке волнения размахивая теми самыми листами из налоговой, которые он совершенно случайно прихватил с собой.

– Эй, о! Успокойся, папаша! Всё путем, – пробасил один из синих, никак не реагируя на выражение ужаса на лице хозяина магазина, – мы тута работаем, командир, не собак гоняем.

– Командир? Па-паша? – вся стойкость железного характера мистера Челленджворса вмиг разбилась о гранитную скалу беспардонности и хамства. Терпеть этот психологический урон до сей поры ему приходилось только от высшего начальства, но никак не от развязных рабочих, разгоняющих к тому же его покупателей. Впрочем, пока аптекарь собирал все потерянные от потрясения слова, чтобы сложить их в гневное предложение и выставить наглецов за дверь, хохочущие жилеты, глазом не моргнув, прошествовали за перегородку и с новыми силами продолжили бурную работу. Не прошло и минуты, как тут же, за ними, показалась вторая тележка с другими синими жилетами, которые были заражены той же грубой смеховой лихорадкой и аналогичным безразличием к посетителям. На этот раз их поклажей были пластмассовые чудовищные яркие маски, напоминающие дешевый реквизит для комедийного фильма ужасов.

– Эмили, Эмили! – мистер Челленджворс напрочь забыл о своём положении начальника и подбежал к девушке с умоляющим выражением лица. – Эмили, объясните мне, что здесь происходит! Ради всех святых, мисс Джинджер!

Девушка опешила. Первый раз в своей жизни она видела этого человека в таком состоянии.

– Что же я могу сделать, сэр? Это люди от мистера Роджерса.

– Он предупредил нас? – аптекарь даже не заметил, как перешёл на крик.

– Мм… Кажется, нет, – Эмили испуганно посмотрела на патрона. – Нет, нет… вчера мы весь день были с Ларой, то есть с мисс Пуш, в магазине, и никто не звонил и не приходил…

– Проклятье! – мужчина стукнул кулаком по конторке. – Да, похоже, он чувствует себя здесь уже полновластным хозяином!

– Могу я …

В дверях раздался тихий голос пожилой дамы в элегантной бардовой шляпке. Она переминалась с ноги на ногу, держа в одной руке трость, а в другой – плетеную корзиночку с ярко-красными хризантемами. Посетительница попеременно смотрела то на растерявшуюся Эмили с уже примятым голубым цветком в волосах, то на главного фармацевта, волосы которого сейчас приняли преимущество вертикальное положение. Вид у дамы был испуганный.

– Могу я войти?..

– Миссис Степфорт! – Эмили вскинула руками. – Ну конечно! Прошу вас. Пожалуйста! – девушка пригласила даму приветливым жестом руки. – У нас сегодня просто небольшие … работы. Вы не обращайте внимания, миссис Степфорт.

Старушка сделала несколько робких шагов и, не обнаружив угрозы, с облегчением засеменила к прилавку, конфузливо улыбаясь.

Мистер Челленджворс с посетительницей не поздоровался и возвратился в кабинет, истерично пнув за собой дверь, да так, что она закрылась с переплюнувшим рабочих шумом. Через секунду мужчина развалился на рабочем столе. «Да пропади пропадом этот Роджерс! Всё, я должен думать только о главном», – мистер Челленджворс в который раз начал бессмысленно перебирать письма из налоговой и в конце концов пришёл к неоспоримому выводу, что ему срочно нужна компетентная помощь. Предстояло выбрать подходящего адвоката. Как это обычно бывает в совсем маленьких городках, о хороших специалистах обычно узнавали через знакомых. Нередко получалось и так, что эти хорошие специалисты устраивали настоящую диктатуру: работали втихаря и одновременно подавляли своих конкурентов. Маститые профессионалы здесь любили работать только на себя и не числиться в определённой фирме, поэтому их контакты было практически невозможно достать, если не знать соответствующее окружение и бывших клиентов – таким образом эти возгордившиеся виртуозы набивали себе немаленькую цену. Таково было положение дел в городке, где происходили описываемые события.

Мистер Челленджворс начал уныло припоминать вечернюю партию в вист у Роджерса с чрезвычайно предупредительными по отношению к нему предпринимателями. Кажется, он кото-то тогда обыграл. Или это они предложили не засчитывать его поражение? И, кажется, приходилось разговаривать о делах и обмениваться опытом, приправляя всё это внушительной порцией беззаботного смеха… Одним словом, всё прошло замечательно, и все были довольны. Вот только как мистер Челленджворс отчаянно ни старался вспомнить имена чудесных собеседников, у него так и не получалось. Он просмотрел все деловые колонки городских газет; пересилив себя, зарегистрировался в социальных сетях; от отчаяния даже включил местный телевизионный канал в надежде увидеть знакомое лицо, но всё было безрезультатно. Все мужские лица на вчерашнем званом приеме сливались у него в какой-то обобщённый, не обладающий характерными чертами образ. Аптекарь опять с ожесточением вцепился в прическу, угрожая своим волосам серьёзными проблемами в будущем. Единственным, кого он помнил хорошо, был поставщик лекарств Иван. Но думать о сегодняшнем посланце дурных новостей было невыносимо, несмотря на то, что номер телефона молодого человека он мог с легкостью воспроизвести по памяти. Что поделать: терпкий осадок после утреннего визита не давал покоя.

«А почему бы мне не позвонить самому Роджерсу?» – спросил он себя спустя несколько минут и тут же с горькой улыбкой подумал, что будет очень сложно определиться, с чего же начать этот разговор: с вежливой просьбы о помощи или с безумного возмущения из-за наглого поведения его рабочих. Наконец, после всех мучительных метаний, обессиленный аптекарь всё-таки решился на разговор со своим вчерашним покровителем. Как только в трубке раздался вкрадчивый глубокий голос, мистер Челленджворс зачастил.

– Алло, Роджерс? Добрый день, добрый день! Надеюсь, не разбудил тебя этим …кх-м…довольно ранним звонком. Вчера был бурный вечер, старина, но утро для меня оказалось еще более безумным, представь себе, д-дружище. Я…

– Мистер Челленджворс, сэр? – бедолага с содроганием узнал знакомую надменную интонацию. – Мистер Роджерс де ла Льафш сейчас на работе и вернется только поздно вечером, а быть может, даже ночью. Спешу предупредить вас, что он просил сегодня его не беспокоить.

Мистер Челленджворс понял, что попал на странноватого дворецкого, который словно сошел со страниц романов елизаветинской эпохи, но никакого умиления по этому поводу не почувствовал. Он боролся с желанием как следует встряхнуть малого за плечи и вытрясти из него весь этот тошнотворный церемониал, однако по телефону это было сделать невозможно, поэтому пришлось смириться.

– Не могли бы вы передать мистеру де ла… Льяшу, что мне совершенно необходимо поговорить с ним. Я мог бы даже приехать к нему сегодня вечером, ночью… Или… Я не знаю ни его телефона, ни полного адреса, но если бы вы мне подсказали…

– Боюсь расстраивать вас, сэр, но мистер де ла ЛЬАФШ ни под каким предлогом не разрешил бы мне распространять эту информацию. Я вынужден ответить вам отказом. И по поводу рандеву: только с разрешения мистера де ла ЛЬАФША я могу приглашать гостей от его имени.

– Но где я хотя бы могу его сегодня найти? Его рабочие здесь, у нас, в аптеке. Вам что-то известно об этом?

– Милостивый государь, отнюдь не в моих полномочиях просить отчета у мистера де ла Льафша о его передвижениях. Именно поэтому ваш вопрос я вынужден оставить без ответа.

Разговаривать с этим фруктом было бесполезно. Ему ничего не оставалось, как попрощаться в таких же выспренных выражениях и в очередной раз за сегодняшний день обреченно опустить голову на стол. Было уже три часа пополудни.

Он звонил в каждую мало-мальски известную юридическую контору в городе. Но свободных адвокатов не было. Или предлагали только юнцов – практикантов, готовых работать бесплатно, но гарантирующих только своё рвение и «незабываемый опыт сотрудничества». Аптекарь обзвонил всех немногочисленных родственников и знакомых, которых не поздравлял даже с прошедшим Рождеством. Никто из них слыхом не слыхивал об адвокатах в городе, а некоторые просто не взяли трубку. И мистеру Челленджворсу стало впервые за долгое время неуютно и грустно из-за такого бесславного одиночества. Положение становилось удручающим, и несчастный хозяин «Дома Асклепия» почувствовал нарастающий ком в горле. Охваченной тремором рукой он взял трубку телефона.

– Алло, – раздался спокойный голос.

– Иван, это…это Челленджворс. Рад, что застал вас дома, – аптекарь с трудом скрывал волнение в голосе и, чтобы хоть как-то успокоиться, принялся выводить на клочке бумаги гротескные геометрические фигурки. – Тут такое дело, Иван. Я…я не могу найти адвоката. Вы, наверное, понимаете, одному мне во всём не разобраться. Быть может, вы знаете проверенного человека? Я, разумеется, отблагодарю вас, – мистер Челленджворс немного понизил голос, – я могу заплатить вам.

Всё еще памятуя о восторженном к нему отношении на вечере у Роджерса, мистер Челленджворс до последнего надеялся, что и сам молодой человек не забудет, с каким самозабвением тряс ему совсем недавно руку. Как мы помним, герой этого повествования всю свою взрослую жизнь инстинктивно чурался дружеских отношений и даже боялся их, но вчера, может быть впервые за долгие годы, мужчина поверил, что они возможны.

– Джон, Челленджворс, – раздался холодный голос на другом конце провода, – мне сейчас говорить неудобно, я очень занят.

У мистера Челленджворса что-то перевернулось в животе. Он сморщился и почувствовал, что хватается за последнюю соломинку.

– Иван, это очень срочно. Если хотите, мы… мы сделаем вас единственным поставщиком для нашего предприятия… На месяц… На, на два!..

– У меня посетитель. Извините, бросаю трубку.

Это был финал. Конец. Позорное фиаско. Мистеру Челленджворсу было и страшно, и странно, и мерзко. «Последние два дня я как будто начинаю терять связь событий или просто постепенно схожу с ума», – подумал он в ярости на самого себя. Ему вдруг захотелось поговорить с Эмили. «Возможно, это шанс. Мисс Джинджер, Эмили… Она может кого-то знать».

Уже не такой взволнованный, а, наоборот, почти впавший в ступор от обилия переживаний, мистер Челленджворс медленно открыл дверь и увидел, что его помощница спокойно читает раскрытую на прилавке книгу. Обычно в это время она всегда носилась от одного прилавка к другому.

– Эмили, что случилось? Почему вы не работаете?

Девушка оторвала взгляд от книги, но, чувствовалось, сделала это с трудом – так её увлекло чтение.

– Мистер Челленджворс, – тихо сказала она, – у нас сегодня никого, никого почти нет…

– Что? Что вы говорите, мисс Джинджер? – мистер Челленджворс покачнулся и вдруг осознал, что у него сегодня и маковой росинки во рту не было.

– Я… я не знаю почему, – девушка выглядела такой испуганной и виноватой, как будто собственноручно заперла сегодня всех жителей города в своих домах и квартирах. – Я не хотела вас беспокоить еще и этим, но… у нас сегодня такой вот пустой, то есть неприбыльный день. Кроме миссис Степфорт, сегодня утром к нам никто и не захаживал.

И тут мистера Челленджворс прорвало. Он не мог больше держать всё это в себе. Он дрожал, его голос дрожал, он рассказывал, перескакивал с одной мысли на другую и снова возвращался к исходной точке. Ему было стыдно, тошно, неудобно, иногда с губ срывались тяжелые стоны. Он изливал тревожные чувства, опустив голову и уткнувшись локтями в колени, и посмотрел в глаза мисс Джинджер, только когда дошёл до телефонного звонка Ивану. Его гордость при этом страдала беспощадно: делиться проблемами фирмы с обслуживающим персоналом! Докатился. Всё это время Эмили пристально смотрела на шефа и нервно теребила ручку с золотым колпачком.

– Ну вот, всё, мисс Джинджер. Теперь вы в курсе положения дел в нашем магазине. Как вы понимаете, нам срочно надо что-то делать. Точнее, я должен что-то делать, – он поднял глаза и сразу же увидел светло-серые пластмассовые серьги Эмили, блестевшие на выглянувшем солнце.

– Мистер Челленджворс, я … я поражена. Как всё это неожиданно свалилось, как дождь на голову…

– Снег, Эмили, снег, – без былого азарта поправил девушку аптекарь.

– Ну да… Снег. Но вы, вы не расстраивайтесь, – мистер Челленджворс скривился, – ведь наверняка можно же что-нибудь придумать. Я уверена, что можно что-нибудь придумать! Я сегодня позвоню своим знакомым и… Изабелле.

– Ваша сестра в городе?

– Она приезжает завтра поздно вечером. Но, как я поняла, у неё уже здесь есть какие-то связи.

По лицу Эмили было видно, что она не желает развивать эту тему, поэтому мистер Челленджворс не стал задавать лишних вопросов, но в его душе затеплилась спасительная надежда. Он нутром чувствовал, что сестрица Эмили способна выудить информацию из ниоткуда, даже если приезжает в покинутый несколько лет назад город. А ещё его шестое чувство подсказывало, что с этой дамочкой нужно сразу переходить на деловые рельсы. Мужчина еще раз посмотрел на ассистентку, и вдруг ему стало спокойно и хорошо.

– Мисс Джинджер, можете вы мне дать телефон вашей сестры? Я позвоню ей сам.

– Д-да… – со слабой ноткой разочарования ответила Эмили, но мистер Челленджворс этого совсем не заметил.

Всё, что оставалось сделать, – разработать стратегию и еще раз пересчитать выручку за последние полгода – капитал, который мистер Грейтгрин бескорыстно ему оставил. «Да, и у старика были на то причины», – прошептал нынешний хозяин с грустной улыбкой.

Чуть повеселевший, предприниматель свалился на стул и бросил портфель на колени. Впервые он обратил внимание, что сумка как-то странно выглядит. Золотые застёжки были перекошены, их как будто кто-то трогал. Мистера Челленджворса обдало холодной дрожью, и он сразу все понял: к его портфелю прикасались! Липкими от пота руками фармацевт лихорадочно разворотил затейливую пряжку и с бешено бьющимся сердцем молниеносно засунул руку в одно отделение, потом – в другое. Его любимых фамильных золотых часов не было. Не было! Джентльмен побледнел, ему стало сложно дышать, и он почувствовал резкую боль в груди, которая заставила второй раз за день пошатнуться. Он начал припоминать сегодняшнее утро, такое ужасное сегодняшнее утро. Боль в спине, помятый фрак, софа, дворецкий… этот подозрительно респектабельный дворецкий. И он, кажется, говорил что-то… Как будто бы важное. А что было вчера? Вчера он бежал, бежал и кружился в водовороте блёсток, фантиков и света и одновременно черноты, какой-то бархатной усыпляющей темноты. Вдруг он вспомнил голос. Точнее, что-то раздалось в его голове – медоточивое, приятно щекочущее нервы и опять усыпляющее, усыпляющее все чувства и все мысли. Мистер Челленджворс стиснул голову руками, желая остановить это падение, падение куда-то далеко, в бездну сновидений наяву. «Я начинаю видеть этот день! – воскликнул он в исступлении. – Я начинаю видеть этот странный приятно-ужасный день!» И тут как острая стрела, как вспышка пугающей огромной молнии на ночном небе, пронеслась мысль, воспоминание, одно только слово, разрастаясь и, казалось, оглушая всё своим сумрачным эхом. «Лина?»

«Лина…» – разверзлось в его сознании ещё раз.