Глава 7.

Под его взглядом я вновь превратилась в забитую школьницу. Темно-карие глаза готовы были прожечь во мне дыру, а их недобрый блеск сулил очередные неприятности. Столько раз за последние годы я представляла встречу с неприятелями из Романовца и каждый раз видела себя уверенной женщиной, способной размазать их по стенке. Что же случилось сейчас? В груди сдавило от страха, ворвавшегося из детства, даже воздух вокруг приобрел какую-то горечь. Вдруг я поняла, что неосознанно тру плечо, где когда-то красовался огромный синяк, которым наградил меня Илья.

В тот вечер я возвращалась от Игоря. Он болел, а я навещала его, пока родители были на работе. Мне нравилось ухаживать за ним. Стыдно в этом признаться, но я хотела, чтобы мой парень как можно дольше оставался дома, и забота о нем лежала на мне. Стояла поздняя осень, темнело рано, и в пять часов жадный на фонари Романовец погружался в ночь. Игорь просил не засиживаться у него до темна, но я в очередной раз не послушалась. Быстро шагая по узкому проулку, я смотрела себе под ноги, чтобы не угодить в лужу, и не заметила, как за мной кто-то увязался. Только когда шаги послышались совсем близко, я поняла, что не одна, но до освещенной дороги было еще далеко. Я пошла быстрее, и шаги тоже ускорились.

– Кро-ко-ди-ли-ха! – нараспев произнес Илья, поравнявшись со мной. Я в ужасе отшатнулась, а он, громко рассмеявшись, со всей силы толкнул меня кулаком в плечо, где, несмотря на верхнюю одежду, у меня образовалась темная гематома.

Я быстро отдернула руку, но Илья все видел. Наверняка он, как и я, вспомнил тот вечер. Мерзавец растянул губы в отвратительной улыбке, обнажив ряд ровных зубов, и навис над стойкой, за которой я сидела.

– Ну, с возвращением в родную деревню, Лина. Только не говори, что не узнала.

Стоило ему открыть рот, как ко мне вернулось самообладание. Я точно знала, что не позволю вновь издеваться над собой. Я выросла, изменилась, и теперь Илье придется со мной считаться.

– Такую мерзкую рожу невозможно забыть, – прошипела я, гордо вздернув носик. Пусть видит, что я его не боюсь.

– Как грубо, – цокнул языком Илья. – Но я буду выше этого. – Он окинул меня заинтересованным взглядом, задержав его на вырезе моей блузки, – скажу даже, что ты недурно выглядишь.

– Мне следует сказать тебе «спасибо»? – скривилась я.

– Тебе следует сварить мне кофе. Я сяду туда, – он указал на столик у окна. – Поболтал бы с тобой, но надо накормить дочь, а потом бежать по делам. Ей суп, к нему поджарь кусок черного хлеба и… – он повернулся к Алисе, – выбрала пирожное?

– Я хочу вот это, – Алиса указала на корзиночку с ягодами, но потом перевела взгляд на морковный торт, – или это.

– Детка, давай что-нибудь одно. Тебе еще съесть всю тарелку супа.

– Эй! – вмешалась я в их диалог. – У нас нет супа. Если ты не заметил, это пекарня, а не столовая.

– А тетя Галя всегда кормила меня супом, – нахмурилась Алиса и хмуро воззрилась на меня. Из ее уст это замечание прозвучало самым настоящим выговором, и под ее совсем недетским взглядом я вдруг растерялась.

– Правда? Мама кормила тебя первым? Да… она рассказывала, что ты сюда заглядывала, – улыбнулась я малышке, заливаясь краской от мысли, что грубила ее отцу при ней, пусть даже Илья этого заслужил.

– А почему вчера вы не сказали, что тетя Галя ваша мама? – поправляя лямку своего огромного ранца, поинтересовалась Алиса.

– Да, как-то, к слову не пришлось, – смутилась я, краем глаза отмечая, как Илья напрягся.

– Ммм… – протянула малышка и заглянула за меня на кухню. – А где тетя Галя?

– Она приболела, поэтому пока я ее тут подменяю.

– Алиса, ты сказала, что вы с Линой общались вчера?

– С Линой? Это же Эви, – удивилась Алиса.

– Вот как? – усмехнулся Илья и перевел взгляд на меня. – И давно ты так представляешься?

– Алис, иди садись за столик, я сделаю тебе какао, – сказала я, игнорируя вопрос ее отца.

– Да, детка, садись, я скоро подойду, только перекинусь парой слов с Эви-Линой, – подхватил Илья.

Алиса неторопливо направилась к столику, явно заинтересованная нашим разговором. Я понимала ее, мне бы тоже было любопытно послушать беседу взрослых. Интересно, поняла ли малышка, что мы с ее отцом не переносим друг друга? Неожиданно стало неуютно от мысли, что и она может вслед за отцом меня невзлюбить.

– Эй! – Илья щелкнул пальцами перед моим лицом, и я поняла, что, блуждая в своих мыслях, не слышала, что он говорил.

– А?..

– Что тебе надо от моей дочери?! – взвился он.

– От твоей дочери? Ничего, – бросила я и занялась какао, стараясь сохранять полное безразличие.

– Неправда. Вчера она рассказала мне о милой женщине Эви, которая помогла ей собраться в бассейне, той самой, что была в моей бургерной. Что ты все расспрашивала ее о том, с кем она дружит, о Камилле и ее матери. Что ты вынюхиваешь? – Илья по-хозяйски зашел за стойку и встал рядом со мной, скрестив на груди руки.

– Я ничего не вынюхиваю, – резко повернувшись к нему, процедила я. – Вчера я просто помогла твоей дочери, и мы разговорились. Но знаешь что? Тебе бы не помешало самому больше обращать на нее внимание. Посмотри на Алису, она давно выросла из этого комбинезона. Думаешь, ей удобно? Чтобы ты знал, для здоровья девочки вредно носить штаны, которые малы. И вообще, уйди в зал. Сюда может заходить только персонал.

– Слушай, не лезь ко мне и моей дочери, – пропуская мимо ушей мое замечание, разъярился Илья. Он по-хозяйски вошел за мной на кухню и встал у плиты. Как же он был похож на себя в детстве, даже губы кривил, как тогда. Снова мне неосознанно стало страшно, фантомной болью разом вспыхнули былые ссадины и синяки. Я крепче сжала ложку, которой помешивала какао, чтобы он не увидел, как у меня дрожат руки. Но тут он меня добил… – У папаши научилась совать нос в чужие дела?!

– Не смей говорить о моем отце! – прокричала я.

– Значит так, Лина, – Илья специально выделил мое имя. Он оглянулся на дочь, улыбнулся и подмигнул ей, а потом снова со злобой посмотрел на меня. – Ты сейчас приготовишь суп и накормишь мою дочь обедом.

– И не подумаю. У меня даже курицы нет, чтобы сварить суп. И уйди, в конце концов, с моей кухни! – разъярилась я и кинула ложку в ковших с какао. Шоколадные капли вмиг разрисовали горошком мой белоснежный фартук, на что Илья ехидно улыбнулся.

– Я схожу в соседний магазин и принесу тебе продукты, – неожиданно спокойно заговорил он, берясь вместо меня помешивать какао. – Все равно, кроме нас у тебя нет посетителей и вряд ли будет. А вот мы с Лиской здесь будем частыми гостями, так что суп вари сразу на несколько дней. Пока будешь готовить, моя дочь займется домашним заданием. Насколько я помню, ты была не дурой, так что поможешь, если что. А у меня дела часа на полтора, даже хорошо, что Лиску можно с собой не тащить.

– Прости, что?! Ты хочешь, чтобы я учила уроки с твоим ребенком?! Романов, ты охренел?!

– А чем тебе еще заняться? Хотя бы не так скучно будет. Наверное, ты уже с ума сходишь от компании пирожков и булок, а тут живой человек.

Мне хотелось взять с полки банку муки и высыпать ее всю в ненавистное лицо. Как бы я ни старалась быть иной в его глазах – холодной, высокомерной, такой, какую следует остерегаться, – у меня ничего не выходило. Илья все также видел во мне крокодилиху, обязанную его бояться. Он вел себя непозволительно нагло, демонстрируя свою крутизну и вызывая очередной шквал ненависти к своей персоне. Лишь одно заставило меня остыть – возможность вновь остаться с Алисой наедине, а мне чертовски требовалось выяснить адрес матери Марины.

– Учти, я делаю это только ради Алисы. Она мне нравится. Даже странно, что у такого урода, как ты, могла выйти милая дочь, – доставая кружку под какао, произнесла я, даже не посмотрев на Илью.

– А ты, смотрю, за эти годы отрастила коготки. Не скрою, мне даже нравится. Только учти, Лина, ты правильно делала, что в школе меня боялась. В этом смысле ничего не поменялось. Советую тебе поостеречься, – Илья вынул ложку из какао и демонстративно опустил ее, грязную, в карман моего фартука.

– Это тебе стоит быть осторожным со мной. Не советую вспоминать школьные годы, не то заставлю тебя поплатиться за каждое слово, за каждый синяк, который у меня был по твоей вине, – я достала из кармана перепачканную ложку и провела ей по светлой толстовке Ильи, вытирая от какао.

– Ух! Прямо львица, – он громко рассмеялся, будто моя тирада была стенд-ап выступлением, стащил с себя толстовку и кинул ее на пол. – Ладно, Маркова, я в магазин. А это постираешь к завтра, в обед заберу.

Илья довольно быстро вернулся, хотя явно заезжал домой, потому как под курткой на нем был уже свитер. Он принес мне целую сумку продуктов, вновь по-свойски прошел за стойку и поставил пакет на стол.

– Сейчас… – он посмотрел на часы и чуть прищурился, – половина второго. Вернусь к четырем. Лиска как раз пообедает и закончит с уроками.

Не дожидаясь моего ответа, Романов пошел к дочери и, потрепав ее по волосам, за что получил от нее недовольное «эй», дал напутствие быть умницей. Я не могла видеть его, изображавшего идеального отца и отвернулась, чтобы налить Алиске вторую кружку какао. Добавив поверх горячей пены несколько воздушных пастилок, я вставила полосатую трубочку и украсила все это зонтиком. Я не догадалась сделать так с первой порцией какао, но теперь реабилитировалась, и глаза малышки мигом загорелись, стоило ей увидеть результат моих стараний.

– Как красиво! Тетя Галя так не делает. А это, наверное, дороже? Просто папа не разрешает шиковать. Нам еще сапоги мне покупать с его получки, – вздохнула Алиса, поправив свои ужасные очки, сползшие на нос.

– Ничего не дороже. Я тебя угощаю. Идет? – улыбнулась я.

– Идет.

– Тогда допивай какао, а я займусь супом. Потом приду помочь тебе с уроками. Вам много задали?

– Вот… два ряда прописей. Я уже один сделала, – Алиса достала из рюкзака ярко-красную тетрадку и с гордостью продемонстрировала ровно выведенные крючки.

– И это все? – я напугалась, что девчушка быстро управится и тогда мне придется занимать ее чем-то еще. Вряд ли ей будет интересно просто разговаривать со мной и отвечать на вопросы о погибшей пассии отца, хотя для меня такой вариант был бы предпочтительнее.

– Нет, еще задачка по математике, – Алиса кивнула на свой рюкзак и стала внимательно разглядывать, как тает пастила в какао, размешивая зефиринки трубочкой.

– Ясно. Тебе будет нужна с ней помощь?

– Только чтобы вы проверили. Я, потому что, ошибаюсь иногда. Таисия Максимовна, моя учительница, говорит, что я невнимательно читаю условия.

– Ну, такое бывает. Хорошо, я тебе помогу. Кстати, я тут подумала… Что, если тебе написать своей подружке Камилле письмо. Ты говорила, что сейчас вы не видитесь, наверняка она скучает по тебе, как и ты по ней.

– Письмо? Настоящее?

– Да. Ты же умеешь писать? – смутилась я, вдруг вспомнив, что Алиса еще в первом классе и только занимается по прописям. С другой стороны, она же умела читать…

– Умею. Меня папа научил, когда мне было четыре.

– Серьезно?

– Угу…

– Вот и славно. Тогда пиши письмо, а я передам его Камилле. Ты же знаешь, где она живет?

– Да, на улице Ленина, дом двадцать четыре, квартира два. Только я интекса не знаю. Без него же не отправить.

– Чего ты не знаешь?

– Интекса. Циферки на конверте.

– А! Индекса.