Но я шла, не сворачивая с дороги, и очень надеялась, что моя вторая ипостась даст возможность сосредоточиться. Но не тут-то было! Тревога нарастала. Я мысленно разговаривала со своим зверем, просила её не взвинчиваться на пустом месте. Посылала ей мыслительные сигналы, представляя, что я буду внутри неё так же, как она сейчас во мне, и мы отправимся на хоту – первую за нашу семнадцатилетнюю жизнь.

Живот скрутило от невыносимой боли и пришлось остановиться, согнуться. Волчица не внимала моим словам, бесилась и неистовствовала всё сильнее. И я прислушивалась к её страху, но не могла понять, откуда он происходил, чтобы взять себя в руки.

«Трусиха, – родилось в голове. – Буду тебя так называть, если не прекратишь».

Моей волчице было всё равно: хоть горшком назови, только в печь не сажай.

Осознавая, что дальше двигаться я не в состоянии, устроилась под большим развесистым дубом, на крохотной полянке. Трава вокруг дерева выглядела зелёной, хотя ближе к краям поляны, смотрелась пожухлой и жёлтой.

Аркадий устроился рядом, будто его просили об этом, но волчица вдруг стала тише себя вести. Толи оборотень действовал на неё успокаивающе, толи ей удалось меня остановить, потому угомонилась – я не знала.

Откинувшись на ствол, вглядывалась в голубое небо, высматривая на нём облака.

В детстве я очень любила сравнивать «кучковатых странников» с какими-то предметами. Для меня небесная синь – театр, на сцене которого возникали и обновлялись декорации. Только актёров не было. Но их легко придумать. Чем и занималась каждое лето напролёт. А осень я терпеть не могла, ведь кроме серых туч антракта, ничего не проявлялось и не рисовалось на отёкшем от воды небосклоне.

– Спасибо за комплимент, Константин.

Девичий, тёплый голос раздался совсем рядом из-за дерева. Я высунулась из-за ствола. Подле нас обреталась парочка: Костя Серов и незнакомка. Как только их не заметили? Скрылась, будучи незамеченной. Аркадий вопросительно поднял брови, глядя на меня, а я поднесла указательный палец к губам, показывая оборотню, чтобы не шумел и не выдал нас. Аркадий кивнул и тут же принялся подсматривать.

Брюнетка с красивыми густыми волосами, обвила руками шею Константина. Парень бережно придерживал её за талию, но вся его поза показывала отстранённость.

– Человек, – прошептал мне на ухо Аркадий. – Девушка эта – человек.

Я развела руки и состроила мину на лице, наиболее соответствующую эмоции: «непонимание».

– Это – не комплимент, – ответил Константин. – Чистая правда.

– Почему? Почему? Почему?

– Ху-у-ух… Марика, давай закончим эту тему!

– Подглядывать не хорошо, – прошептал мне на ухо Аркадий, а я вздрогнула, оглянулась. – Но жутко весело. Понимаю теперь Три-Аду!

Парочка отправилась дальше, а нам с оборотнем пришлось вжаться в ствол и медленно переместиться, чтобы случайно оглянувшись, ребята нас не заметили.

Аркадий подмигнул:

– Вечная любовь не плавится даже при двухстах семидесяти трёх градусах по Цельсию, красотка! Не переживай из-за девушки.

– Ага, ты меня успокоил. Я так и поняла, что вечная любовь мужчины – не вошь из гривы лошадиной. Пойдём отсюда! – зло прошипела я, а оборотень едва не захлебнулся сдавленным хохотом.

Но может и хорошо, что так вышло: появился повод пройти к месту преступления. Только смываться пришлось, очень быстро и прячась за спину Аркадия. Нелепая ситуация! Ну, в самом деле, что я скажу, когда увижу Константина с той девушкой? Привет, как дела? Как вам погодка?

Бред! Абсурд! Дикость!

Через пять минут мы были на безопасном расстоянии, и можно было расслабиться, дышать полной грудью. Воздух пах сухостью и мёртвой листвой. Она противно шуршала под ногами, словно я, наступая, выдавливала из неё предсмертный всхлип. А ведь кому-то осень кажется яркой и необыкновенной.

– Ты посмотри-ка куда пришли! – Аркадий показывал рукой на восьмигранную площадку посередине парка. – Я новости вчера смотрел. В них напомнили о том, что случилось месяц назад. Вон та сосна, там кусты, а вот приметная статуя. Может, пойдём отсюда? Тебе, наверное, неприятно тут находиться.

Наблюдательный какой! И памятливый! Вчера посмотрел – сегодня поделился знаниями, пока они не стёрлись!

Мама говорит, что хорошая память – это талант держаться в рамках не чужого списка происшествий, а своего. Стая – общий организм. Список проблем стаи расширился ровно в тот момент, как я стала свидетелем убийства. Потому немудрено, что наш разговор вдруг съехал в данном направлении.

– Да. Точно! – трогая рукой мраморные складки платья безголовой статуи, произнесла я. – В воспоминаниях всё иначе выглядит. Мне не страшно – давно же было…

Мне и действительно было спокойно, а вот Трусиха посылала мне крайне неприятные импульсы. Но я решила настоять на своём и всё осмотреть. Что я собиралась искать, сама не знала. Мне казалось, что должно было остаться что-то необычное – улика, которую никто за улику не воспринимал.

Утренняя картина, в которой Тим готовил кофе, а я расставляла на столе вазочки со сладостями и бутерброды, чтобы сытыми встретить следователя, снова всплыла в голове. М-да. Пальцев на руках и ногах не хватит, чтобы посчитать наши совместные завтраки с момента его возвращения от дальних родственников, у которых жил, почти полгода. Он не рассказывал из-за чего резко сменил адрес проживания, мы с девчонками особенно и не допытывались.

Тимофей часто заглядывал спозаранку ко мне, и мы проводили день вместе. Фильм смотрели, или гуляли. Он даже помогал мне в крохотном саду возле дома, поливая цветы специальным раствором, а потом, мы натягивали гамаки между специальными опорами и качались в них, читая друг другу главы из книг.

Вчера мы также просто болтали, насытившись завтраком, сыпали шутками, пока не зазвонил видеорон. Лихой принял моё приглашение и присел за стол, пригубил кофе, поставленный перед ним Тимофеем.

– Вот что, Агата, – начал мужчина, – я зашёл поговорить, о кое-чём важном. Вначале спрошу: не было ли каких-нибудь сообщений, странных звонков в последнее время? Незнакомцев рядом не появлялось?

На любой вопрос следователя я отрицательно мотала головой:

– Я месяц передвигаюсь по городу только в компании знакомых. Нигде не задерживаюсь. Сразу домой. Так велел отец. Ну, так будет до оборота.

Лихой вздохнул:

– Это правильно. Я просил его об этом. Станешь оборотнем – будет проще. Всем.

– Так что случилось? Мне нужно кого-то опасаться?

Лихой достал лист бумаги и положил на стол передо мной. Тимофей присел рядом, поставив кружку и уставился на изображение.

– Такое на глаза не попадалось?

Я смотрела на три странных символа отдалённо напоминающие извивающихся змей, стараясь хоть что-нибудь припомнить.

– Бойся… Вижу… Дальше не разберу, – промолвил Тим, и отпил из чашки.

– Ты видел это? – прицепился к нему полицейский.

– Символы природы. Я видел такие. В книге. Раньше. Парочку запомнил, что стояли сначала алфавита. Они используются для заклятия.

– Заклятия, – поправил Лихой. – Хм. Скорее тут верится в проклятье. Они используются в чёрной магии. Здесь написано: «Бойся. Я смотрю за тобой». Есть основание предполагать, что запись – угроза.

– Кому? – выдохнула я, не успев прикусить язык: ведь и так понятно, что адресат не известен.

К тому же, записку могли подбросить специально, чтобы запутать следствие.

– Выясняем, – последовал ответ. – Вспомни: ты точно ничего такого не видела в ту ночь? Может что-то похожее на эти символы?

– Ничего подобного, – вздохнула я, – не встречала.

Мы с Тимофеем переглянулись.

– Понял, – коротко бросил мужчина.

– Стихии не за что проклинать того, кто ею наделён или любого другого, – зачем-то произнесла я, и останавливаться не желала. – Сама магия – субстанция нейтральная и навредить не может. Потому и придуманы всякие магические ритуалы, чтобы превратить чары в орудие. Маги взаимодействуют с чарами именно, как с орудием, а сама стихия – непоколебима.

Тимофей поддержал меня:

– В любом случае должны оставаться следы. Но их нет, так ведь? Только надпись?

– Ребята, не забивайте свои умные головы. Готовьтесь к учебному году, – ухмыльнулся Лихой. – Разберёмся.

С этими словами следователь покинул дом. Тимофей вскоре тоже заторопился, а я побыла наедине со своими мыслями, обгладывающими новую информацию, как сладкую косточку, всего чуть-чуть.

Но теперь меня от головоломки, коей являлось нападение на Моргулина-младшего, меня за уши не оттянешь. Чем больше странностей было в произошедшем месяц назад преступлении, тем сильнее разгуливалось моё любопытство. Загадка казалась неразрешимой, и тем больше влекла меня. Всё в мире жило правилами. Были свои законы и у Магии, и вдруг произошло удивительное преступление, и случилось оно наперекор всему. Ну, классно же!

Я с воодушевлением рассмотрела статую. Нет. На ней ничего нет, или я смотрела и ничего не видела. С деревом – тоже самое.

Зазвонил ситронк. Тим вызывал меня по видеосвязи.

– Привет! Гуляешь? – улыбка дракона стала шире.

Волчица, внутри меня вдруг перестала буянить, будто бы резко либо в чувств лишилась, либо застыла. Ко мне вернулось хорошее настроение, и даже подступившая к границе мира осень уже не так бесила.

– Виделись уже! Что-то типа того, – пожала я плечами. – С Аркадием. Ты ведь знаешь Аркадия из моей стаи?

Оборотень был лёгок на помине. Встал за моей спиной и сделал вид, что его наша беседа не касалась.

– Я даже знаю, где вы с Аркадием гуляете. Статуя хорошо видна. Буду через две минуты. Стой там.

Вскоре я воочию могла видеть улыбающегося Тима, здоровающегося за руку с Аркадием. Затем он поймал мою руку и чмокнул пальчики – очень интимный знак. Но в основном всё как всегда.

Аркадию ничего не оставалось делать, как ретироваться, под заверения Тима, что он отвезёт меня домой после прогулки.

Когда сын правой руки Альфы ушёл, Драк серьёзно произнёс:

– Как ты?

– В размышлениях вот тут стою, улики пыталась отыскать.

– «Бойся. Я смотрю за тобой» – фразу оптимистичной не назовёшь. Жуткий контекст! Фразе уже две недели, Агата. Мне отец сказал, когда я поведал ему о визите следователя. Она написана на стене в доме профессора Моргулина. Обнаружена при осмотре трупа. Почему сейчас с вопросом к тебе Лихой пришёл, не понятно.

– Искали другие адресаты. Теперь добрались до меня.

Я огляделась.

Меня что-то беспокоило, но я никак не могла понять что именно. В этом месте присутствовало нечто, необычное, и моё подсознание реагировало, заставляя раз за разом обшаривать взглядом место недавнего происшествия.

Словно я пытаясь подбодрить себя, я тихо пропела:

– Найдёшь контекст – совершишь арест!

Тим, загребающий листву ногами, отреагировал улыбкой:

– Складно. И согласен: не факт, что эта угроза предназначалась тебе. Я хочу так думать. Пока просто надеюсь разобраться. Но то, что сама Стихия могла сотворить наказание, призванная кем-то, представить невозможно.

Я кивнула и улыбнулась, а приятель продолжил развивать свою мысль:

– Пока ехал от тебя, думал об этом. Спросил отца. Из разговора с родичем выплывают две новости: плохая и хорошая. С какой начать?

– С плохой.

– Ты всегда с плохой начинаешь?

Я состроила рожицу, призывая Тима не анализировать моё поведение. Парень улыбнулся и произнёс:

– Как ты и сказала утром, Стихии целиком – Идеал. Они глухи к просьбам, потому что просьбы субъективны, а Идеалы – объективны и не могут причинить боль ни одному живому существу по просьбе другого и не менее живого. Ты права, Агата. Но! Стихии не однородны, и часть любой из них может быть пленена и использована со злым умыслом. Все процессы, в которых упоминалось такое взаимодействие, как папа сказал, были связаны с чернокнижниками.

– Чернокнижники? – я покусала губы, обмозговывая сказанное.

– Эй! – позвал Драк. – Есть и хорошая новость. Не забыла? О! Ради этих глаз выложу её на блюдечко с голубой каёмочкой!

– Говори уже!

– Иногда для воздушного магического удара требуется находиться в непосредственной близости от того, на кого обрушиваешь мощь чар. Другого не дано. Все прошлые судебные процессы об этом. Проблема в том, что следствие не может пока никак просчитать механизм самого действия, но убийца точно был там, находился рядом, можно сказать, что в паре шагов.– Ты хочешь продолжать копаться в этом деле, одна из Три-Ады?

– М-м-да-а, – понимая, что меня подловили, скорчила страдальческую рожицу я.

– Тогда я с тобой. Мне интересно, не меньше чем тебе. Что плохого, если я попрактикуюсь в дедуктивном методе?

– Ну, так и быть, – хмыкнула я. – Посотрудничаем. Полагаю, Три-Ада будет не против.

Мне вдруг отчаянно захотелось обнять Тима. Раньше долго подшучивала над Алиной, когда она имела неосторожность признаться мне, что ей хотелось приклеиться самым прочным клеем к Финвару и следовать за ним повсюду. Сейчас, глядя в светлые драконьи очи, мне ужасно желалось одного – чтобы он обнял меня и притянул к себе, а не стоял столбом напротив, изучая моё лицо.

Раздался звонок. Это был Костя:

– Привет!

– Привет! – ответила я сухо.

– Вижу, ты гуляешь. Карина передала тебе моё предложение?

– Да. Но я сама собиралась тебе позвонить, чтобы отказаться. Сегодня у нас великий день и я…

– Хотела выспаться?

– Именно.

– Ладно, тогда на горе увидимся, куколка. Пока.

Я попрощалась и пожав плечами, попросила Тимофея:

– Отвезёшь домой?

– Ты сомневаешься? Не стоит. Поехали.