Найти библиотеку не составило труда. В принципе, всё, что могло понадобиться от рождения и до кончины, расположилось вокруг площади. Вход в библиотеку и школу был общим, но потом коридор раздваивался. Наташа толкнула двери и с опаской прошла в тёмное помещение.

– Добрый день.

Из-за конторки показалась светлая чёлка и любопытные голубые глаза.

– Добрый.

Девушка приподнялась и, окинув Наташу внимательным взглядом, сразу же заключила:

– Вы новенькая. Я сама тут только третий месяц и то всех уже знаю поименно. А вас не видела.

Наташа стянула с плеч лямки рюкзачка и приготовилась отбиваться от вопросов. Библиотекарша явно принадлежала к говорливому типу людей и скучала.

– Позавчера приехала. Хотела бы завести карточку и взять пару книг.

– Как вас зовут? Меня Вика, вижу, вы ненамного старше меня. Сколько вам? – она выбралась и-за конторки и продолжила выстреливать вопросами, теперь уже глядя в упор: – Погодите, я сама угадаю. Двадцать… восемь. Нет. Девять!

– Тридцать два, – нехотя отозвалась Наташа.

– А я знала! Специально сказала меньше, чтобы вам приятно было. А давайте на «ты», – Вика погладила выпирающий живот, – мы с мужем сюда недавно переехали. Решили, что детей нужно растить на свежем воздухе, в Старолисовской как раз требовался библиотекарь и агроном.

Наташа проследила за поглаживающей живот рукой и задала вопрос, на который Вика явно напрашивалась, выпячивая свое положение.

– Кого ждете?

– Девочку, – она бесцеремонно схватила чёрный кулон на груди Наташи, – какой красивый, похож на ягоду голубики. Тут, кстати, земляника растет ароматная. Что ты любишь читать? А у тебя есть дети?

Наташа медленно выдохнула и не ответила ни на один из вопросов.

– Могу я сама посмотреть книги?

– Конечно. Тут, правда, старьё одно, очень мало новых. Да и читателей негусто. Сейчас все в интернете сидят.

Наташа хмыкнула.

– Если бы он тут был.

Вика удивилась.

– Есть. Даже в библиотеку его провели. Кстати, местный наладчик. А ты где поселилась? У тебя нет?

– На краю деревни, я не знаю названия улицы, – размыто ответила Наташа. Адрес она решила не озвучивать, вдруг библиотекарша заявится к ней с визитом.

– А, наверное, на Солнечной. Интернетных дел мастер, кстати, твой сосед. Мы там тоже участок смотрели. Но муж сказал, что к чёрту на кулички не поедет. Тем более там ещё строить нужно, а я рожу раньше. Взяли симпатичный домик у Третьего моста.

Наташа углубилась в ряды, но Вика не отстала. Последовала за ней.

– А деревня крутая. И расположение у неё необычное – в петле реки, поэтому она словно отрезана от остального мира. Знаешь, на что похожа Старолисовская? На паутину с жирным пауком в центре плетения. Площадь и есть паук. А какой тут лес, почти краснокнижный! Муж говорит, что охота тут хорошая. Ну и винодельня снова заработала, виноградники возродились. Если кто-то возьмется, такой курорт можно сделать!

– Курорт?

– Ну, не курорт. Как там называется. Можно поставить домики или гостиницу на берегу реки, организовать экскурсии и дегустации вин. Золотоносная жила. Сейчас модно все такое крафтовое, фермерское, натуральное.

Наташа оценила энтузиазм скептически приподнятой бровью. Вика заметила выражение её лица и обиделась, будто сама лично заложила фундамент первого дома в Старолисовской.

– Зря не веришь. Тут, конечно, пока глухо и суеверия на каждом шагу, но места офигенные. Когда-то тут поместье было, до сих пор едут жаждущее разбогатеть. Можно из этого такой квест сделать! А ещё музей. Ты была в музее?

Наташа покачала головой, отвернулась к полке и вытянула толстый сборник русских народных сказок. Немного подумав, сунула его обратно.

Вика продолжила вдохновенно рассказывать:

– Это вообще находка. Музей как бы посвящен роду Старолисовых, там даже репродукции картин есть, которые у них дома висели, настоящие старые фото и копии их фамильных драгоценностей. Тех самых. Правда, смотритель музея странный тип, к Старолисовым у него чудаковатая преданность, почти благоговение. О них он готов говорить вечно.

Наташа тут же решила, что в музей не пойдёт. Ещё одного любителя поболтать точно не выдержит. Она вынула первый попавшийся роман, за ним ещё парочку и, сложив стопкой, протянула Вике.

– Возьму пока эти.

Вика взяла протянутые книги и, не прекращая разговора, направилась к конторке, рассчитывая, что Наташа пойдет за ней.

– А местные суеверия? Это отдельная история. Я ведь здесь уже была студенткой, на филологической практике собирала материал для курсовой. Лесные духи, чёртовы тропы, дева эта дохлая. Говорят, раньше ведьма жила, самая настоящая. Не слышала?

Наташа взяла оформленные книги и не глядя сунула в рюкзак.

– Не слышала, – слукавила она. Хотя что-то такое говорила и Мира. В подобные предрассудки она не верила, ей хватало личных глюков.

Вика протянула ей последнюю книгу и заглянула в глаза.

– Так ты одна тут? Не замужем?

Наташа еле удержалась от резкого ответа. Вика ведь её ровесница, даже младше, откуда эти бесцеремонные вопросы в духе подъездных бабушек?

– Не замужем.

– А любимый мужчина-то есть?

– Нет, – почти рявкнула Наташа и поспешила немного смягчить впечатление, – нет. Я одна.

Но Вика словно и не заметила её агрессивности, продолжила так же дружелюбно:

– Заглядывай чаще. Я себя тут тоже чужой пока чувствую. А так хочется поболтать не с бабулями. Только они сюда и ходят.

Наташа почти выбежала из библиотеки. Злилась не столько на бесцеремонную Вику, сколько на себя за такую бурную реакцию. Банальный вопрос поднял в ней волну гнева, а ведь она надеялась, что выкинула Никиту из головы, забыла и простила. Но нет, оказалось, злость просто затаилась, а при малейшем напоминании просочилась едким дымом и заволокла мысли горькой обидой. Не забыла и не простила.

Выйдя на улицу, Наташа оглядела площадь и, приметив на здании вывеску с многообещающим названием «Мегасупермаркет», направилась туда. Местные её заинтригованно рассматривали, шептались, провожали любопытными взглядами. От такого навязчивого внимания хотелось поскорее убежать в тикающий, крапивно-голубиный домик. Она, конечно, приезжая, но зачем так откровенно глазеть? В конце концов, это неприлично. Она же не пялится на калоши, надетые поверх вязаных носков, и это в июне, или на цветастый платок с бахромой, место которому в их чудном музее.

Колокольчик на двери оповестил продавца о новом покупателе раньше, чем Наташа вошла в магазин. Кивнув, она выдавила из себя неискреннюю улыбку.

– Добрый день.

– Добрый, – откликнулся продавец, взвешивая огромный розовый батон колбасы.

Посетительница у прилавка, обернулась, просверлила Наташу взглядом. Бесцеремонно осмотрев с макушки до пят, многозначительно ухмыльнулась и снова обратила внимание на весы.

– Больше руби, или врёшь, что свежая?

– Свежая, свежая.

Наташа оглядела застекленную витрину и озадаченно нахмурилась. Рядом с шоколадками лежали мелки от тараканов, канцтовары соседствовали с упаковками конфет и гелями для душа. Небольшой магазинчик торговал всем подряд, а продавец не видел необходимости разделять товар. Вот уж действительно «Мегасупермаркет».

– Вы что-то хотели?

Наташа задумалась.

– Кофе и что-нибудь к чаю. Печенье, конфеты. А ещё резиновые сапоги тридцать четвёртого размера.

Женщина у прилавка завернула колбасу в пакет и отошла в сторону. Пропуская Наташу вперед, заметила на её груди кулон.

– Ведьмин глаз.

– Что?

– Зачем ведьмин глаз носишь? – она не скрывала во взгляде осуждения и одновременно высокомерной жалости, будто считала её малахольной, а теперь ещё и разозлилась. – Где взяла?

Наташа тронула прохладный камень на плетёной цепочке.

– Турмалин? Купила.

– Ведьмин глаз, – опять повторила женщина и кивнула на прилавок. – Молоко тут не бери, химия одна. И у Конюховых не бери. Их корову сглазили, а вот у Емеленых доброе молоко. Марьяна принесет, коли возьмешь. Ты же с Солнечной?

Наташа вздохнула. Похоже, её приезд не был тайной для местных, как и то, где она поселилась.

– Спасибо, буду иметь в виду, – перед продавцом ей было немного неловко, а вот посетительнице, видимо, нет.

– Молоком проще всего отравиться, а лечить некому. Ведьмы-то в Старолисовской сейчас нет, – она приостановилась и снова наградила Наташу выразительным и одновременно сердитым взглядом. – Как бы её ни боялись, да только она от проклятого некрещеного духа могла заговорить.

– Поликарповна, хорош девушку пугать, вон глазища какие уже круглые, – вмешался продавец, взвешивая печенье. – Насчёт молока она права. Договоритесь с Емелеными, Марьяна вам каждое утро носить будет. Все одно к соседу вашему заходит.

Он протянул пакеты и поставил на прилавок пару сапог.

– Такого размера есть только детские.

– Спасибо, – Наташа скептически оглядела алую пару обуви. В таких сапогах её видно будет с любого конца деревни. Семафор какой-то.

– Я к Емеленым пойду, хошь за тебя договорюсь, – снова вмешалась Поликарповна, – завтра тебе уже молочко принесут. Сразу и расплатишься.

Уже рассчитавшись, она не покидала магазин, всё ещё пыталась навязать добро и заодно подсунуть в тыл врага Марьяну.

– Я не люблю молоко, – Наташа взяла протянутый пакет с покупками, кое-как перехватила резиновые сапоги и направилась к выходу.

В дверях она едва не столкнулась с другим посетителем. Он отскочил назад и, ссутулившись, принялся сбивчиво извиняться.

– Простите, простите, я не нарочно. Ради бога, простите.

Наташа отступила и подняла упавший сапог.

– Все нормально.

Мужчина изобразил готовность помочь и сам же отдёрнул руку, как только перевел взгляд на Поликарповну. Она приблизилась и довольно грубо ткнула его в плечо.

– Ротозей, не видишь, куда прёшь? Я же сказала, жди меня на улице. Чё поперся? Не дал с Мишаней нормально поговорить. Иди уже. Кыш.

Мужчина пятился и, беспрестанно кивая, глядел ошалевшим влюбленным взглядом на ту, которая его публично унизила.

– Глаш, я думал, может, тебе помощь нужна. Не ругайся. Ухожу уже. Ухожу.

Наташа вышла следом, не попрощавшись. Ей нестерпимо хотелось быстрее убежать в свой домик на краю света и ни с кем больше не разговаривать. Местные показались ей иностранцами, а точнее, инопланетянами. Навязчивые, любопытные и не слишком-то обременённые воспитанием. Рядом с ними Наташа остро ощущала себя «не такой», словно попала в замкнутое сообщество со своими традициями и правилами. Судя по всему, они тоже считали её чужачкой.

Наконец, добравшись до своего временного пристанища, Наташа захлопнула калитку и бросила сапоги прямо на крыльце. Закрыв двери, прижалась спиной к стене и несколько раз шумно выдохнула. Постояв несколько минут, немного успокоила пульс и даже слабо улыбнулась, а потом неожиданно расплакалась. Короткий визит в деревню вымотал её почти так же сильно, как посещение онкодиспансера, а всё из-за напоминания о Никите. Ну сколько можно впадать в истерику? Сколько можно носить в себе обиду? Она же с психологом полгода убила на решение этой проблемы, а стоило незнакомому человеку просто спросить о «любимом человеке», даже без имени, и её снова накрыло удушливой паникой. Значит, не прошло и не отпустило. Может, поездка в глухомань такая же ошибка? Пока точно легче не стало. Мысли, обычно придавленные ежедневной рутиной и городской суетой, здесь, в деревне, зазвучали слишком громко.

Хорошо, что она побывала в библиотеке, лучше читать о чужих проблемах, сочувствовать чужой печали, чем проживать свою. Открыв клапан рюкзака, Наташа достала стопку книг и по одной переложила их прямо на пол. Последней оказалась толстая тетрадь в терракотовой потрепанной обложке, без названия и имени автора. Наташа погладила пальцем шершавую поверхность и раскрыла тетрадь на самой первой странице. Лист по диагонали пересекала витиеватая надпись с восклицательным знаком «Дневник!».

Наташа удивленно выдохнула. Как эта тетрадь оказалась в её рюкзаке? Судя по виду, очень старая и точно не книга. Видимо, она прихватила её в библиотеке, когда поспешно убегала от назойливой Вики. Наверное, стоит вернуть, это же, получается, воровство. Только как же неохота снова идти в деревню! Пусть пока останется у неё, рано или поздно ей придётся возвращать романы, вот тогда и отдаст.

Но на следующий день Наташа решила не расставаться с дневником, пока не дочитает до точки. Хватило всего пары страниц, чтобы заинтересоваться личностью Рыжего. Правда, вездесущий агрессивный индюк решил, что она давно не бегала по двору, и снова обеспечил ей принудительную физическую активность.

Прижав дневник к груди, Наташа оценила обстановку и ринулась к крыльцу. Индюк отреагировал с опозданием, догнал её уже на ступенях, но, получив пинок, скатился на траву.

– И так будет всё лето? – простонала Наташа, приоткрыв двери, но на крыльце уже никого не было. Когда уже приедет сосед и заберёт своего придурка в перьях. Его нужно на цепь посадить, а лучше запечь с яблоками.

Поставив чайник на плиту, Наташа села у окна и снова распахнула тетрадь. Книги её тоже отвлекали, но не так хорошо, как дневник неизвестного парнишки, так бесхитростно раскрывшего душу терракотовой тетради.