– Сейчас бы посох не помешал… – буркнул он и, быстро облизав губы, сцепил пальцы в непонятную фигуру. Потом торопливо сложил еще несколько и, отступив на шаг, внезапно рванулся вперед, прижимая открытую ладонь к впалой груди одного из окружающих его ноофетов.

– Secretum inferno! – сорвалось с его губ почти шипение, и ладонь вдруг вспыхнула пламенем. Кончики пальцев заалели, оставляя на белой коже черные следы, оставляя раскаленный, горящий пламенем след княжеской руки. Монстр взвыл от боли и, отскочив, с боевым шипением занес когтистую лапу, намереваясь обрушиться всей силой на дерзкого чернокнижника. Тот, тяжело дыша, выставил перед собой полыхающую пламенем ладонь, придерживая ее второй рукой. Магия высшего уровня, магия стихий никогда не давалась Фредо легко, и он, чувствуя свою неспособность к ней, не придавал должного значения и не уделял времени ее изучению. Сейчас же приходилось использовать именно ее – врагов было много, требовались кардинальные решения, и князь начинал сознавать, что собственная нерадивость может выйти ему боком.

К счастью, он был не один. К несчастью, друзьям его тоже приходилось туго.

Аркано, яростно обрубающий конечности ноофетам, изо всех сил отталкивающий, отбрасывающий их от себя, сопротивляющийся когтям и зубам, внезапно закричал, сбиваясь на яростное рычание. Взволнованный Фредо, быстро глянув на молочного брата, заметил, что тот жмурит левый глаз, а сверху вниз его пересекает длинная кровавая борозда. Кто-то из монстров дотянулся до цели.

Мартын, который, будучи сброшен с кровати, с пола подниматься не стремился, более того – наполовину заполз под кровать, надеясь спрятаться, испуганно переводил взгляд с раненного Медведя на отчаянно колдующего чернокнижника, и не знал, что потрясает его сильнее. Еще сегодня утром он был простым бродягой, беглым, клейменным пиратом, пытающимся вести жизнь менестреля, еще утром он знать не знал и думать не думал о подобных ужасах этого княжества, а теперь… Да будь проклята эта Финора, ноги его здесь больше не будет!

Медведь вскрикнул и упал, пачкая пол кровью. К длинной царапине на глазу у него добавилось несколько шрамов на плечах, за которые мерзкие твари так и норовили уцепиться, и рассеченная на лоскуты одежда, не скрывающая ран на теле. Несколько ноофетов, воодушевленных победой, набросились на поверженного врага сверху, с явным намерением сейчас же и разорвать излишне непокорную жертву.

– Аркано!

Фредо, пытаясь отбиться от монстров все еще горящей, но постепенно остывающей ладонью, попытался пробиться к молочному брату. Ноофеты толпились вокруг, не пуская, не позволяя, пытаясь вонзить в молодого князя клыки, желая оборвать преждевременно его жизнь…

Серебряные глаза чернокнижника потемнели, почти сливаясь цветом с ободком. Теперь это были уже не блюдца, каковыми они казались прежде – очи князя напоминали два черных провала, две бездны и впечатление производили жуткое.

– Secretum inferno circulare! – рявкнул Фредо и, задыхаясь под гнетом собственной силы, упал на одно колено, поддерживая одну руку другой, – Templo!

Что-то полыхнуло. Ладонь князя, по-прежнему направленная вперед, загорелась, засветилась сильнее и свет этого пламени, озаряя собою полутемную комнату, неожиданно разлился на добрых полтора шага вокруг, образуя купол над головой чернокнижника. Фредо, тяжело дыша, закашлялся и, едва не упав, уперся одной рукой в пол, вторую с трудом продолжая удерживать вытянутой.

Ноофеты, отпрянувшие от горячего купола, сгрудившиеся вокруг него, неуверенно ворочались, поворачивая острые головы то вправо, то влево и то ли отыскивая лазейку среди пламени, то ли ожидая, когда у жертвы иссякнуть силы.

Мартын, созерцающий это из-под кровати, с ужасом подумал, что последнего-то ждать, наверное, осталось недолго. Ему, с его места, было хорошо видно, с каким трудом князь удерживает над собой огненный купол, было видно, как дрожит вытянутая вперед рука и, что самое ужасное, была видна тонкая струйка крови, бегущая из его носа к губам.

Фредо сражался на пределе своих возможностей, сражался за свою жизнь и за жизнь Медведя.

Вспомнив о главнокомандующем, пират испуганно обернулся, опуская голову ниже и глядя из-под кровати на то, что происходило по другую ее сторону.

На миг ему стало дурно.

Один из нападавших на Аркано ноофетов валялся на полу рядом с ним и, противно шипя, пытался вытащить из груди крепкий меч. Остальные склонились над лежащим без сознания владельцем оружия.

Жуткая пасть разверзлась над горлом человека, медленно опускаясь, примеряясь, как бы поточнее впиться, и Мартыну захотелось зажмуриться. У него на глазах умирал человек, умирал его новый знакомый, почти друг и смотреть на это было просто невыносимо!

А еще невыносимее было думать, что можешь помочь, но не делаешь этого.

Мартын осторожно приподнялся и, стараясь оставаться незамеченным, стянул с кровати оставленный там барабан. Надо было действовать, срочно, прямо сейчас, не медля ни секунды! Черт, а ведь он даже еще не успел освоиться с этой игрушкой, он ведь только недавно отобрал… Ай, не время для ностальгических воспоминаний!

Пират уселся на полу по-турецки, ставя барабан между ног и, недолго думая, с силой ударил по нему ладонью.

БАМ!

Низкий гул наполнил комнату. Задрожали стены, затрещали деревянные перекрытия, посыпались крошки побелки с потолка.

Ноофеты – существа, в силу своего строения чувствительные к звуку, – испуганно отпрянули от своих жертв, зажимая уши, озираясь и силясь понять, что происходит и откуда на них вдруг обрушился этот громоподобный гул.

БУМ!

Мартын ударил второй раз.

Остатки стекла вылетели под напором звука. Ножки кровати подломились. Перекрытия затрещали, ломаясь и крушась.

Фредо обессиленно уронил доселе вытянутую вперед руку. Огненный купол над его головой погас, но ноофеты этого даже не заметили – их внимание было поглощено страшным напором звука.

– Дьявол… – князь, сидящий на полу на коленях, медленно повернулся и ошалело уставился на лопоухого пирата. Тот воодушевленно тряхнул шевелюрой и ударил в третий раз.

Стоящий ближе прочих монстр взвыл, закричал – совершенно по-человечески, словно и не был никогда чудовищем, – и вдруг умер. Голова его взорвалась, не выдержав давления страшного звука, лопнула, как воздушный шар, забрызгивая кровью пытающегося подняться чернокнижника.

Аркано, которого жуткие звуки против воли заставили прийти в себя, повернулся на живот и, облокотившись о поваленную кровать, по-прежнему щуря рассеченный раной глаз, растерянно воззрился на «музыканта».

– Почему ты сразу не сделал этого?! – прошипел он и, оглянувшись, прицельно пнул согнувшегося и зажавшего уши ноофета по хлипкой коленке, – Давай, парень, бей, бей! Этим тварям, я смотрю, твоя игра нравится…

– Нет, стой! – Фредо, спотыкаясь, бросился к разыгравшемуся пирату. В магии он понимал значительно больше, чем его молочный брат, понимал, чем могут быть опасны зачарованные инструменты – а в том, что барабан к таковым относится, сомнений быть не могло, – и предпочитал остановить опрометчивого Мартына. Он схватил парня за руку и, не позволяя больше ударить по инструменту, нахмурился.

– Ты умеешь играть на нем? Или просто лупишь, в надежде, что получится?

Менестрель пожал плечами. Он принципиальной разницы не видел.

– Но ведь получается же, – резонно заметил он, – Отпусти, они ж сейчас очухаются! Вот я их сейчас одним ударом…

– Еще немного – и рядом с ними ты уложишь и нас! – чернокнижник нахмурился и, склонившись, решительно дернул из рук пирата барабан. Сам он, говоря откровенно, на зачарованных инструментах играть тоже не умел, но все-таки небезосновательно полагал себя человеком более образованным, чем клейменный пират.

Однако, он не учел настырного нрава последнего. Мартын, резко дернувшись вперед, уцепился за инструмент и потянул его к себе.

– Это мой барабан!

Аркано на миг закрыл лицо рукой и, испачкав ее в крови, опустил.

– Кретин, идиот! Отдай барабан Фредо, он лучше…

– Ничего он не знает лучше! – совсем возмутился парень, – Барабан мой, играть буду я!

– Ты угробишь нас вместе с ними!

– Отдай ему барабан!

– Это мой!..

Ноофеты, почувствовав – именно почувствовав, а не услышав, – что смертельные звуки затихли, медленно опустили руки, открывая уши и вновь, ведомые сладким запахом человеческой крови, нацелились на троих спорщиков. Те, увлеченные своими разборками, полностью поглощенные ими, даже не заметили этого, отчаянно перетягивая из стороны в сторону зачарованный барабан, переругиваясь, чертыхаясь и совершенно игнорируя действительность.

В реальность их вернул весьма резкий и неприятный момент.

Медведь, оттащенный за ноги, внезапно соскользнул с кровати и, пребольно ударившись лбом об пол, вцепился в чьи-то худые конечности. Пойманный им ноофет, прекрасно сознавая, от кого исходит сейчас угроза, рванулся вперед, открывая жуткую пасть, надеясь впиться в горло Мартыну. Аркано, отчаянно пиная удерживающего его монстра, дернул за ноги нападающего, силясь если не помешать, то хотя бы сбить его с курса. Попытка удалась.

Тварь, мотнувшаяся в сильных руках главнокомандующего, промахнулась и, вместо того, чтобы впиться в горло, наткнулась клыками на помеченное плечо пирата. Мартын взвыл.

Медведь с силой пнул заднего ноофета по колену и, пользуясь мгновенной передышкой, рванул назад нападающего. Мартын закричал еще громче – острые клыки чудовища прочертили на его плече четыре глубокие борозды: две менее глубокие в центре и две более глубокие по краям, рассекая метку.

Барабан выскользнул из ослабевших рук, и чернокнижник, пользуясь моментом, крепко сжал его. А потом внезапно подпрыгнул, повисая в воздухе на остатках магии, держась над головами растерявшихся тварей.

Ладонь его мягко опустилась на инструмент, и звук – более мягкий, более музыкальный, но не менее губительный, – снова наполнил собою комнатушку.

Ноофеты схватились за уши. Аркано, по-прежнему лежащий на полу, закрыл голову руками, надеясь так приглушить звук, уменьшить его воздействие на себя. Мартын, тяжело дыша от боли, сполз на пол, судорожно зажимая рваные раны на плече.

Князь, зависший под потолком, скрестил ноги на турецкий манер и, обняв ими барабан, принялся негромко отбивать какой-то невнятный ритм.

Монстры завибрировали, затряслись, проводя звук, пропуская, резонируя его своими костлявыми телами и, сгибаясь пополам, скуля, подвывая, принялись потихоньку отползать к выбитому окну, надеясь сбежать, надеясь спасти свои жалкие жизни.

Фредо сузил глаза и ударил посильнее.

Несколько ближайших ноофетов затряслись, как в лихорадке; тела их затрепетали, вибрируя, ловя звуковые волны, а спустя несколько мгновений взорвались, как мыльные пузыри, обдавая брызгами крови лежащего Медведя и раненного пирата.

Остальные, воя от ужаса, ринулись к окну и, толкаясь, кусая и царапая друг друга, оскальзываясь на мокром от крови их собратьев дощатом полу, принялись протискиваться в него, спеша удрать от слишком непокорных жертв. Еще несколько четких ударов по барабану довершили начатое, обращая в кровавое месиво почти всех оставшихся от большой стаи монстров.

Два последних в ужасе выскочили в окно и скрылись в ночной мгле.

Чернокнижник медленно опустил ноги и, мягко спрыгнув сверху, легко приземлился рядом с дрожащим от боли и отвращения пиратом. Поставил рядом с ним на забрызганный кровью пол барабан и, окинув пострадавшего быстрым взглядом, шагнул к молочному брату.

– Жив?

В этом был весь Фредо. Выказывать горячего волнения, горячей заботы о привычно раздражающем его человеке он бы не стал ни за что на свете, однако, беспокоился и хотел убедиться в его дееспособности. Беспокойство свое он, правда, предпочитал выражать в максимально короткой форме.

Аркано шевельнулся, медленно убирая руки с головы. Потом осторожно поднял последнюю и, по-прежнему щуря левый глаз, продемонстрировал собеседнику залитое кровью лицо. Широко улыбнулся и, упершись ладонями в пол, сел.

Весь затылок его был запачкан кровью ноофетов, спина и плечи казались красными от нее, но раны самого главнокомандующего ограничивались только порезом через глаз, да парой незначительных ссадин.

Медведь оглядел комнату и, остановив взгляд на князе, уверенно кивнул ему.

– Жив.

Мужчина прекрасно знал и очень хорошо понимал мотивы поведения молочного брата, и никогда не требовал от него того, что молодой человек дать не мог. Он никогда не просил, чтобы Фредо проявлял повышенную заботу, чтобы он беспокоился за него, как за близкого родственника, всегда был удовлетворен той толикой внимания, что князь уделял ему.

Но сейчас внимания требовалось все-таки больше.

Чернокнижник подошел и, опустившись рядом с главнокомандующим на одно колено, обхватил ладонями его лицо, вглядываясь в пересекающий глаз порез. Потом, продолжая одной рукой придерживать большую голову молочного брата, кончиками пальцев другой легонько скользнул по ресницам, потрогал веко… Мягко подул прямо на глаз и неожиданно велел:

– Открой.

Аркано набрал побольше воздуха в легкие и неуверенно приоткрыл глаз. Моргнул, затем открыл его шире, и осторожно оглядел комнату. Потом моргнул еще раз и чуть нахмурился.

– Немного мутно… Но в целом сносно. Кровь заливает.

– Останется шрам, – Фредо спокойно поднялся с колена, – Зрение скоро восстановится, не волнуйся.

– Шрамы мужчин украшают, – Медведь пожал плечами и, стараясь не дать крови залить глаз, мотнул головой. Князь, не отвечая, отошел, направляясь ко второму раненному.

Сам Фредо особенно не пострадал, ранен не был, разве что очень устал, используя сложную магию, но помочь друзьям мог. И намеревался это сделать сполна.

– Покажи рану.

Он присел рядом с Мартыном на корточки и чуть склонил голову набок. Лопоухий пират, до сих пор зажимающий жуткие рваные раны на плече, словно надеясь так их вылечить, всхлипнул от боли и, дрожа, кое-как повернулся к собеседнику боком. Потом медленно, будто нехотя, убрал руку и, зажмурившись, потянул с плеча рваный рукав, уже насквозь пропитавшийся кровью.

Фредо нахмурился. Четыре глубокие борозды, оставленные зубами ноофета, пересекающие метку пирата, выглядели ужасно – края их алели, как угли в печи, а самая кровь, толчками вытекающая наружу, стремительно темнела, становясь черной. Все указывало на серьезность ранения, все говорило, что новому союзнику необходимо тщательное лечение.

Чернокнижник негромко вздохнул.

– Плохо, – неспешно произнес он, сохраняя спокойное равнодушие в голосе, не желая пугать пострадавшего, – Ноофеты – неприятные создания, друг мой. Когда-то они были живыми, но столкнулись с такими же тварями, и те обратили их в себе подобных. Клыки ноофетов ядовиты, в них содержится трупный яд и что-то еще, именно то, что при попадании в кровь заставляет организм меняться, превращая человека в ноофета. Твои раны…

– Хочешь сказать… – лопоухий пират, изо всех сил стараясь побороть дрожь в голосе, сжал здоровую руку в кулак, – Другими словами… я становлюсь монстром?! И… и как скоро… сколько у меня есть времени??

– Трудно сказать, – Фредо говорил все так же спокойно, очень размеренно, не желая поддаваться панике, – Яд ноофетов действует всегда по-разному, ибо каждый человеческий организм индивидуален. В среднем на полное перевоплощение уходит неделя, плюс-минус несколько дней. Спровоцировать превращение раньше срока возможно, поддавшись жажде крови…

Аркано, слушающий молочного брата со все возрастающим ужасом, не выдержав, вскочил на ноги.

– Прекрати морочить парню голову, Фредо! Что нам делать?

Князь неспешно перевел на него взгляд и слегка приподнял правое плечо.

– Нужен целитель. Моих сил хватит на то, чтобы унять боль, чтобы не позволить крови течь и дальше, но остановить постепенное отмирание тканей я не могу. Нужен кто-то, сведущий в целительстве, сведущий больше, чем я. Многие целители обитают неподалеку от столицы, путь туда занимает от трех до пяти дней.

Мартын шмыгнул носом. Ему было страшно, он не хотел умирать, не хотел превращаться в чудовище, которым пугают детей, он хотел быть человеком и быть здоровым!.. Что делать, он не знал. Раненная рука болела нещадно, держаться на лошади с такой раной он бы не смог, и как попасть в столицу… Разве только…

– Вы… – пират нервно облизал губы, прижимая здоровую руку к груди, – Друзья мои… вы… поможете мне?..

Чернокнижник, не глядя на своего молочного брата, тонко улыбнулся. Ответ его всколыхнул в душе Мартына угасшую, было, надежду на спасение.

– Мы своих не бросаем.

***

– Не только силен, но и лечить умеешь? – Мартын чуть улыбнулся. От пальцев князя по его телу текла теплая, мягкая энергия, успокаивающая боль и прогоняющая ужас смерти. Предложение ехать в столицу, искать там помощь, начинало казаться глупым, и пирату чудилось, что целая гора упала с его плеч, забирая с собою безумное, сковывающее напряжение.

Фредо сочувствующе улыбнулся, не убирая рук.

– Я не умею лечить, – негромко произнес он, – Я лишь могу унять боль на какое-то время, но остановить процесс отмирания тканей мне не под силу. Для этого нужен целитель.

– А за целителем мы отправимся в столицу! – воодушевленно подхватил Медведь, и даже подарил пострадавшему ободряющую улыбку, но тотчас же и сник, – Правда, придется отклониться от основного курса…

– А куда вы шли?

Чернокнижник закончил свое колдовство, и пират, шевельнув несколько раз на пробу рукой, приободрился, начиная проявлять неуместное любопытство.

Впрочем, скрывать истинную цель их пути от, вполне вероятно, нового соратника, князь не планировал. Он тонко улыбнулся и, присев на кровать, на полу возле которой проводил процесс частичного исцеления раненного, облокотился о собственные колени.

– Ходят слухи, что в столице собирают отряд для поисков короны короля Тревора. Кроме того, в Черных лесах вновь объявился монстр, за которым, предположительно, король некогда и отправился…

– Так ты хочешь вернуть короля? – Мартын, не давая собеседнику закончить, ловя все на лету, схватывая с полуслова, даже немного приподнялся на полу, жадно вглядываясь в него.

Фредо вздрогнул. Во взгляде пирата сквозила удивительная надежда, а за вопросом его чудилось что-то странное, что-то, чего он никогда не слышал из уст других людей, и теперь он боялся поверить, опасаясь ошибиться…

– Ты веришь, что он жив?

Менестрель удивленно кивнул.

– Конечно, верю. Не таков был король Тревор, чтобы взять и умереть, я всегда так говорил! Пропал без вести – да, может быть, я не спорю, но убежден, что он все еще жив. Возможно, в плену, возможно, ранен, но… Так ты действительно хочешь найти его?

Аркано, решительно вмешиваясь в разговор, шагнул вперед, замирая огромной тенью рядом с собеседниками. Встать между ними мешали и комплекция, и небольшие размеры комнаты.

Кровь на лице его уже подсохла, не заливала больше глаз, и в целом Медведь выглядел вполне уверенно, но с учетом кровавых разводов на щеках и теле, да еще и в полусвете свечи производил жутковатое впечатление.

Нет ничего удивительного, что оба собеседника как-то сразу притихли.

– Для начала мы хотим обнаружить монстра, – серьезно произнес главнокомандующий, – В перспективе – корону, ну, а уж после… Но теперь нам в любом случае придется отвлечься от наших целей, дабы оказать помощь тебе. Что ж, хоть преследователя собьем с толку…

Пират, последними словами явственно пораженный, встал на четвереньки, потом уверенно поднялся на ноги. Глаза его горели любопытством.

– Вас кто-то преследует? Но кто, как, почему?.. Фредо… Неужели кто-то рискнет поднять руку на князя Финоры?

Ответить князь Финоры не успел.

– Ты же видел, каков он в бою, – мрачновато произнес Аркано, – За чернокнижником давно идет охота, говорят даже, прислали охотника из столичного легиона…

– Да, к слову, – князь неожиданно приподнял голову, прерывая молочного брата, – Давно ты владеешь зачарованным барабаном?

Менестрель, явственно удивленный внезапным вопросом, оглянулся и, обнаружив свой барабан в шаговой доступности, поднял его, нежно гладя по пузатому боку.