– Ой, да ладно придуриваться-то, я ж не тот боров снизу! Я тоже умею делать выводы, брат, и сразу просек, что если в этой глуши вдруг оказался княжеский главнокомандующий, если он не хочет называть имени своего спутника, то спутник этот князь и есть. Вероятность сто к одному, тут даже спорить нечего! Сразу в яблочко!

Чернокнижник, сдержав мимолетное раздражение, скрестил руки на груди. Говорил он холодно, спокойно и размеренно, вовсе не желая подтверждать догадку нового знакомого, и совершенно не планируя раскрывать свое инкогнито.

– Допустим. Предположим на секунду, что ты прав. И что с того?

– Фракасо! – засмеялся пират, – Да ничего с того, брат, мне просто никогда не доводилось болтать с живым князем! Кстати, а с чего вдруг такая милость? – он почесал клеймо и, пожав плечами, почесал ту же руку несколько ниже, уже ближе к запястью, – На что я вам пригожусь? Хотя ладно, с этим потом, а для начала налей-ка мне выпить, дядя!

Аркано вежливо изогнул бровь и, язвительно улыбнувшись, подошел к своей кровати. Рядом с ней, на полу, он поставил сумку, снятую со спины лошади, где имелось некоторое количество пропитания.

– У нас только вода.

Мартын нескрываемо сморщился, и неожиданно сорвал с головы дурацкую шапочку. Темные волосы копной рассыпались в стороны, прикрывая лопоухие уши. Пират сразу приобрел почти благородный вид.

– Вода… я бы предпочел крепкого виски.

Медведь быстро глянул на своего молочного брата и, незаметно пожав плечами, достал из сумки флягу с водой.

– Что такое «виски»?

Пират изумленно заморгал.

– Как, ты не знаешь? Да это ж божественный нектар, лучшее пойло, что попадало в мою глотку, громом клянусь! Фракасо! Дядя, ну ты и неуч, а! На море только виски и хлещут… Хотя на море вообще пьют все, что горит, но виски там на отличку – лучше нектара не сыскать! Разве только ром.

Фредо, не разбирающийся в пиратских спиртных напитках в той же степени, что и его молочный брат, быстро глянул на последнего и предпочел сменить тему.

– Скажи, зачем тебе барабан?

Мартын гордо поправил свой музыкальный инструмент, и выпятил грудь.

– Так я ж менестрель.

Повисло молчание. Молочные братья переглядывались, не представляя, как реагировать, покашливали, подыскивая нужные слова и спешно перебирали в уме варианты, в которых менестрелю мог бы потребоваться для исполнения барабан. Только барабан, не бубен, не тарелка, а именно барабан, годный лишь чтобы отбивать четкий ритм. Для мелодичных напевов бродячих бардов инструмент решительно не подходил.

– Я в определенной степени и сам менестрель… – медленно вымолвил, наконец, чернокнижник, – Но прежде не видал, чтобы под барабан пели песни.

Лопоухий пират пренебрежительно отмахнулся.

– Придет время – услышишь, брат. Сейчас не хочу – еще потревожу покой этого толстяка-хозяина, примчится, вонять начнет… И все-таки, для чего я вам?

Аркано ухмыльнулся и, сделав глоток из фляги, приветливо протянул ее новому знакомому. Демонстративно не давать ему напиться мужчине не хотелось.

– Ну, уж не для того, чтобы слушать твои песни под барабан. А бедняге-хозяину, кажется, уже далеко не первую ночь не удается выспаться… Ты слышал про ноофетов?

Мартын, судя по всему, совершенно не испугался. Он принял флягу, с омерзением сделал глоток воды, и вытер губы рукавом.

– Слышал, – покладисто кивнул он, – Более того – я слышал такое, что сразу решит все проблемы на их счет!

Молочные братья, переглянувшись, синхронно вскинули брови. Лопоухий пират гордо выпятил грудь.

– Ноофеты… – страшным шепотом начал он, – Это сказки для маленьких детей! Их не бывает, это всем известно.

– Ах, вот оно что… – ухмылка Медведя стала дьявольской, – Ну, что же. Когда они придут сюда, и будут тебя кушать, попробуй сказать им, что их не бывает. Возможно, они расстроятся и оставят тебя в покое.

Фредо, демонстративно не замечая несколько побледневшего лица пирата, с сомнением покачал головой.

– Нет-нет-нет, боюсь, это не сработает. Насколько мне известно, ноофеты плохо воспринимают человеческую речь.

Мартын громко сглотнул. Лица новых знакомых казались серьезными, ни намека на шутку в их глазах не было, и ситуация начала казаться зловещей.

– Вы… вы что, вы же… вы ж это не серьезно, парни, а?

Аркано безжалостно кивнул.

– Абсолютно серьезно, «парень». Если бы не эта причина – предстоящее нам сражение со стайкой ноофетов, – мы бы помогли хозяину тебя выставить. Но когда речь идет о серьезном враге, пират, тем более такой отчаянный, как ты, способный приставить кинжал к горлу незнакомца, может оказаться очень полезен.

– Но я не умею сражаться с ноофетами! – голос Мартына сорвался на писк, и как-то неожиданно сел. Темные волосы на его голове едва ли не зашевелились от ужаса.

– Ноофеты!.. – испуганно повторил он, – Стая?.. Но они же… Они же разве что ли не одиночки?

– Обычно да, – с убийственным хладнокровием отозвался чернокнижник, – Но здесь обитает исключение из правил – стая из десятков этих тварей. Да, к слову, полагаю, лучше нам погасить свечу, – он кивнул на горящую на столе одинокую свечку, – Свет привлекает их.

Вновь воцарилось молчание. Медведь сверлил свечу таким взглядом, словно подозревал ее в убийстве родного отца и жаждал отмщения; Мартын вертел головой и, похоже, прикидывал, куда бы спрятаться.

– Фредо… – мужчина, забыв о необходимости хранить конспирацию, медленно перевел взгляд на удивленного брата, – А откуда она?

***

Свеча горела. Тихонько потрескивал фитиль, плакал растопленный пламенем воск, заливая простой подсвечник, а по столу плясали неверные тени.

Свеча была самой настоящей, и свет давала не поддельный, но откуда она взялась – было решительно непонятно.

– Когда мы выходили, ее не было… – медленно, неуверенно промолвил Фредо, переводя взгляд с недоумевающего пирата на напряженного молочного брата.

Последний тяжело сглотнул и неспешно повел подбородком из стороны в сторону.

– Не было… – эхом повторил он, продолжая сверлить взглядом пляшущий огонек. Он точно помнил, что свечи в комнате не было вообще – ни зажженной, ни потушенной. Войдя в комнату, он сразу осмотрел ее на предмет осветительных приборов и, не обнаружив таковых, с мимолетным разочарованием смирился с мраком… И вот теперь такой сюрприз.

– Ее надо потушить, – князь говорил тихо и очень серьезно, сам уже направляясь к предмету сомнений, – Свет привлекает ноофетов, боюсь, зажжена она была не без умысла.

Мартын неожиданно вскочил, выхватывая кинжал из-за голенища сапога. Он дрожал, но храбрился, силясь показать себя настолько смелым и отчаянным, как о нем думали.

– Да пусть идут! Я всех и каждого из них…

– Подожди! – Аркано, останавливая нового товарища жестом и словом, ухватил его за плечо, – Ноофетов пока нет, и мне очень интересно, кто нам кинул такую подставу… Свет привлекает ноофетов – у нас в комнате откуда-то взялась горящая свеча – мы можем ждать гостей. Вывод очевиден – свечу здесь кто-то зажег специально, чтобы приманить ноофетов на наши головы, но кто?

– Боров отпадает, – рассудительно заметил лопоухий пират, – Он все время был с нами, не отлучался. Разве что пару раз под стойку прятался, но вряд ли он на расстоянии…

Фредо сдвинул брови.

– Хозяин этого местечка не колдун, в этом я уверен. Он отпадает сразу. Кроме него здесь, кажется, никого нет… Или же мы просто кого-то не заметили? – он неожиданно замер и, подняв руку, постучал себя пальцем по губам, – Стая ноофетов… Зажженная свеча… Все это как-то связано, я убежден, уверен! Ноофеты не живут стаями, быть может… – князь резко повернулся к слушателям, – Быть может, спланировано все было даже в большей степени, чем нам думается и задолго до нашего появления?

Медведь задумался, тоже постукивая себя пальцем по губам – привычка, общая для них с братом и бывшая, наверное, единственным, что их роднило, – и осматривая комнату. В очередной раз наткнувшись взглядом на зажженную свечку, он тяжело вздохнул и опустил руку.

– Фредо, ты собираешься ее тушить или ждешь, пока гости все-таки нагрянут?

Ответил почему-то не князь, а опередивший его Мартын.

– При свете у нас будет преимущество!

– Свет их сюда приманит! – зарычал начинающий закипать главнокомандующий, – Я знаю, что ноофеты – ночные хищники, но если они хотя бы не будут знать, что мы здесь…

Чернокнижник, склонившийся над свечой, чтобы задуть ее, внезапно замер и медленно перевел взгляд на окно. И без того бледноватые щеки его побелели еще больше.

– Поздно, – очень тихо промолвил, почти прошептал он и, выпрямившись, так и не задув свечу, вытянул руку, указывая на окно.

Там, с другой стороны стекла, прижималась к нему беловато-серая ладонь с растопыренными пальцами, прижималась, давила, будто собираясь выбить его. Спустя мгновение, когда никто из перепуганных обитателей комнаты не успел еще толком прореагировать, к стеклу прижалось самое ужасное лицо, какое только могло измыслить человеческое воображение.

Оно казалось иссушенным, изможденным, напоминало странно вытянутый череп, обтянутый пергаментно-серой кожей. В запавших глазницах горели злые огоньки отсутствующих глаз, зубы – в массе своей изгнившие, не считая четырех длинных клыков, – были поломаны и росли вкривь и вкось. Рот был приоткрыт, и между зубами извивался длинный, как змея, неприятно толстый, красный язык с присоской на конце.

– Ч-чт-то это?.. – дрожащим голосом прошептал лопоухий пират, судорожно сжимая свой клинок, и не находя сил оторвать взгляд от кошмара по ту сторону стекла.

Глава княжеской стражи и личный телохранитель князя Аркано Брутто кривовато улыбнулся. Вид чудовища по ту сторону окна на него тоже произвел изрядное впечатление, однако, выказывать страх этот мужчина считал ниже своего достоинства.

– Это то, что, по твоему мнению, «не существует», дорогой друг, – язвительно известил он, медленно вытаскивая из ножен меч, – У тебя есть уникальный шанс побеседовать с ним.

– Оставь глупые шутки! – Мартын, бледный не хуже ноофета за окном, так и взвился, – Их же… это же… его… я… кинжал тут бесполезен, мне кажется…

Ответил ему ровный и спокойный голос чернокнижника.

– Мне тоже так кажется, поэтому имеет смысл его спрятать. Ноофеты не любят, когда им угрожают. Они становятся агрессивными.

– То есть, сейчас они не агрессивные? – Медведь, наполовину вытащив меч из ножен, замер, глядя, как чудовище за окном медленно царапает острыми когтями стекло, а рядом с ним из тьмы выступает еще один такой же монстр.

Фредо оставался все так же каменно-холоден и на потенциальных врагов смотрел без особенного страха.

– Разумеется, нет. Сейчас они голодны. Кстати, стеклу осталось недолго – думаю, они вскоре выбьют его.

Мартын, по-видимому, такого хладнокровия пред лицом смерти от новых знакомых не ждавший, пару раз остолбенело моргнул, потом медленно перевел взгляд на главнокомандующего.

– Слушай, дядя… Он всегда такой?

Аркано, сам изрядно впечатленный выдержкой молочного брата, отстраненно пожал плечами.

– Без понятия. Я первый раз с ним попадаю в такой переплет.

– Фракасо… – пират тяжело вздохнул и, не решаясь убрать клинок, все-таки опустил его, – Так… Так, надо понять, что мы знаем о ноофетах до того, как они пробьются в комнату. Так?

Послышался слабый, неприятный скрежет, сменившийся негромким треском. По стеклу, разбегаясь в разные стороны, побежали трещинки, угрожающие и безжалостные. Ноофеты за ним, почуяв близость добычи, оживились и принялись царапать стекло с удвоенной энергией, начали колотиться в него, яростно скаля жуткие зубы.

Мартын отступил назад и без излишних церемоний спрятался за спину Медведя.

– Я в этом не участвую! – категорично заявил он, – Вы, это… вы тут сражайтесь, а я пойду, пожалуй, помогу хозяину бояться.

Он начал пятиться, надеясь быстренько выскользнуть в дверь, но крепкая рука, ухватив его повыше локтя, не позволила исполнить это малодушное желание.

– Такие шутки в военное время не канают, уважаемый, – главнокомандующий широко

улыбнулся, – Еще раз скажешь что-то подобное – отправлю в пасть ноофетам первым. Может, пока они будут жрать тебя, мы их порубаем.

Лопоухий пират сжался и, тяжело сглотнув, медленно вновь вытащил убранный, было, кинжал.

– Ну… ну хорошо, если тебе не жалко хозяина… – он быстро пожал плечами и торопливо перевел стрелки, с претензией указывая острием кинжала на князя. Фредо, замерший недалеко от окна, казался не просто спокойным – он выглядел равнодушным и, видимо, к битве готовиться не собирался.

– А почему тогда он не вооружен? Ты вот меня ловишь, а он, по-моему, первым линять намылился, ты бы присмотрелся…

– Ему не нужно оружие, – Аркано быстро улыбнулся, мельком глянув на молочного брата. Глаза того сверкали серебром, лицо было серьезно и сосредоточенно, а пальцы, непрестанно двигаясь, складывались в какие-то символы. Губы его шевелились, слагая беззвучно, незаметно для товарищей, слова очередного заклятия. Фредо выстраивал защиту комнаты.

Бледная ладонь с длинными когтями надавила на треснувшее стекло сильнее, вдавливая его в комнату, пытаясь высадить из рамы. Стекло прогнулось, как резиновое; маленькие трещинки растянулись, образуя странное подобие стеклянной сети, не пропускающей монстров внутрь.

Снаружи донеслось злое шипение.

Князь скрипнул зубами, отступая на шаг, продолжая держать руки сложенными вместе и крепко прижатыми к груди – последний, завершающий символ защиты, на котором и держалась вся магическая оборона. Оборона, сквозь которую с тупой яростью рвались ноофеты.

К одной ладони прибавилась другая, третья, четвертая… Чудовища давили на гибкое стекло, силясь прорвать его, пытаясь все-таки ворваться в комнату и разорвать людей на части, напившись их крови.

Трещины становились все шире; Фредо отступал все дальше – сил чернокнижника против такой массированной атаки не хватало, он уже не справлялся и ощущал, что с секунды на секунду будет побежден.

Мартын, следящий за происходящим с открытым ртом, закрыл его и шумно сглотнул, переводя взгляд на стоящего рядом мрачного, как ночь, Медведя.

– То… то есть, он – князь, да еще и… колдун, маг?..

– Чернокнижник, – процедил сквозь зубы Аркано. Сообщать мимолетному знакомому о том, кем является его молочный брат, главнокомандующему не хотелось, но, коль скоро тот уже все видел сам, смысла таиться не было. Лопоухий пират опять приоткрыл рот и, не говоря ни слова, обалдело покрутил головой. Темная шевелюра его от этого заколыхалась, создавая ощущение смутного водоворота вокруг макушки.

Стекло лопнуло как-то совершенно неожиданно, брызнуло осколками, впуская в комнату ледяной ветер, торжествующий вой, и трех жутких монстров, мгновенно скользнувших внутрь. Князь отступил, вскидывая правую руку и перекрещивая пальцы на ней.

– Свет огня, что горит в свечи, Разгони тьму ночи! – воскликнул он и, увернувшись от первой атаки – удара наотмашь когтистой лапой, отскочил к друзьям, продолжая, – Тех, кто прячется в ночи, Прогони ты прочь!

Пламя свечи дернулось, заколыхалось, поднимаясь вверх и разрастаясь на глазах. Ноофеты, ощутив его жар, отшатнулись, попятились от разгорающегося огня, неприятно шипя на него. Передвигались они странно – нижние их конечности были согнуты, как задние лапы кошки или собаки, поэтому по ровной поверхности этим жутким чудовищам ходить было затруднительно, но они справлялись.

Фредо напряженно следил за тем, как огонек свечи становится высоким языком пламени, поднимается до самого потолка… А потом вдруг опадает вниз, и вновь обращается маленьким огоньком.

– Рифма неудачная… – он скрипнул зубами, отступая ближе к своим друзьям. Ноофеты, обрадованные тем, что тревога оказалась ложной, медленно повернулись к ним, опять скаля жуткие зубы и, полуприсев, начали подкрадываться. Двигались они неспешно, казались неповоротливыми, но перемещались почему-то очень скоро и это внушало опасение. Кровать, отделяющую их от жертв, твари должны были миновать за считанные секунды.

Фредо, скрипнув зубами, отступил еще на шаг, замирая рядом с Аркано и спешно прикидывая, что же еще можно сделать, каким образом помешать врагам добраться до них. На соратников в этот момент чернокнижник практически не рассчитывал, почти забыв об их присутствии – с такими чудовищами, по его мнению, сражаться следовало только магией.

Мартын, следящий за происходящим с открытым от изумления ртом, закрыл его и шумно сглотнув, медленно перевел взгляд на хмурого Медведя рядом.

– Обалдеть, – коротко резюмировал новый знакомый и, хмурясь, предпочел уделить внимание полю боя.

Оно было небольшим – маленькая комната, да трое кроватей, между которыми уже замерло по одному монстру. Третий плавно обтекал одну из постелей, а в разбитое окно влезали все новые и новые твари, которым, чудилось, нет конца.

Резкий, внезапный крик, вопль, разорвавший воцарившуюся на несколько мгновений тишину, заставил вздрогнуть не только монстров, но и обоих молочных братьев.

– Банзай!!

Мартын, выхватив кинжал, прыгнул на кровать и, демонстрируя чудеса ловкости и бесстрашия, вонзил его в глотку ближайшему ноофету. Тот захрипел, забулькал – сталь в горле не причиняла ему вреда, но была, тем не менее, весьма досадной помехой, от которой безмерно хотелось избавиться. Костлявая, сухая рука с длинными когтями стиснула запястье противника. Пират не сдержал крика боли – хватка у твари оказалась сильной.

Пальцы против воли разжались и кинжал, выскользнув из них, так и остался в глотке монстра. Тот, уже как будто не замечая торчащего из плоти оружия, торжествующе зарычал и потянул несчастного парня к себе.

Менестрель снова закричал, завопил, отбиваясь изо всех сил, пытаясь оттолкнуть жуткое создание и с ужасом понимая, что своим безрассудным поступком подписал себе приговор…

В воздухе свистнул меч. Отрубленная рука чудовища, продолжая цепляться за запястье спасенного пирата, бессильно повисла. Монстр зарычал, протянул, было, вторую руку… но в следующий миг тонкая, прочная, полупрозрачная сеть, вдруг возникшая неизвестно откуда, оплела его, начисто лишая подвижности.

Фредо перевел дыхание. Магия такого уровня давалась ему с трудом – за свою жизнь он больше привык к шаловливым стишкам, при помощи которых завораживал прекрасных крестьянок, или сбивал с толку глупых стражей. Сейчас же приходилось прыгать выше собственной головы, и это изрядно утомляло.

Ноофеты, которые, забираясь в теплую, освещенную комнату, влекомые запахом живой крови и плоти, ожидали встретить здесь практически жертвенных агнцов, а встретили суровых воинов, ненадолго оцепенели, тупо созерцая происходящее.

Медведь, решительный и уверенный, как и всегда, криво ухмыльнулся и, спихнув застывшего на кровати Мартына на пол, наступил на простыню тяжелым сапогом, с размаху снося плененному монстру голову. Та покатилась, подпрыгивая на полу, подкатилась к самым ногам соратников…

Запах собственной, знакомой крови ударил монстрам в нос. Они заревели, завыли, зашевелились, волнуясь, как море и внезапной резкой, сильной волной хлынули вперед.

Двое вцепились в Аркано, пытаясь добраться до его горла. Пятеро обступили Фредо, справедливо полагая чернокнижника наиболее опасным врагом. Еще несколько бессистемно толкались из угла в угол, поводя носами и пытаясь учуять третьего из противников.

Мартын, почти полностью забившийся под кровать, дальновидно молчал, зажимая себе рот рукой, чтобы дышать не слишком громко. Сейчас, глядя на своих новых знакомых – таких сильных, таких умелых, – глядя, как главнокомандующий княжеской стражей уверенно рубит налево и направо своих врагов, а сам князь не подпускает их к себе беззвучными заклятиями, пират вдруг сполна ощутил свою слабость, почувствовал, что он лишний на этом празднике жизни, а в жестоком сражении и вовсе будет не более, чем помехой.

– Да пропади ты пропадом, нечисть! – взревел Медведь, отсекая одному из ноофетов руку и по наклонной задевая ногу другого. У второго он угодил как раз в какое-то сложное сухожилие, и лапа монстра подломилась. Мерзко прибулькивая, похрюкивая и как будто даже скуля, он заскакал на одной ноге к окну, явственно предпочитая жизнь вкусному ужину. Тем более, что и ужин-то оказался каким-то уж очень кусачим.

Фредо глубоко вздохнул, пытаясь найти в себе силы не сдаваться, не проявлять слабость.