– Неужто в столице о нас вспомнили? – собеседник взволнованно прижал руки к груди, – Проходите, проходите, господин хороший, здесь столько людей несчастных, пострадавших от этого душегуба, им так нужна помощь! Мы-то стараемся, как можем, да что мы можем в сравнении со столичными лекарями? Вот хотя бы последние трое поступивших – ведь в страже самого князя были, пылись мерзавца этого поймать, а теперь… – лекарь обреченно вздохнул и махнул рукой, как бы показывая, что тут и говорить не о чем.

– Вот как… – Ашет изо всех сил постарался изобразить совершенную незаинтересованность, – Пожалуй, мне следует начать именно с этих пациентов. На них магия чернокнижника еще свежа, я смогу составить для себя более ясное представление о ней.

– Конечно, конечно, как скажете, господин добрый! – местный целитель поспешно развернулся на пятках и, без излишних церемоний ухватив собеседника за рукав, буквально поволок его за собой. Перемещался он для своей упитанной комплекции довольно резво, и охотнику даже пришлось немного ускориться, приноравливаясь под его шаг. Вытащить рукав из пальцев лекаря он не пытался – не желал портить произведенное хорошее впечатление, которое надеялся в будущем упрочить. В конце концов… у зачарованных инструментов функций много, а флейту свою он уже давно хорошо изучил, и как управлять ее магией, знает прекрасно. Быть может, и сумеет помочь несчастным возвратить их души, быть может, сможет спасти хотя бы троих из пострадавших от рук местного мерзавца…

Ашет Аччайо не был злым. Не был он и равнодушным, к чужому горю всегда относился с небывалой чуткостью и, если мог помочь, обязательно помогал. Собственно, и служить в легионе он начал только потому, что надеялся уничтожить как можно больше мерзких колдунов, мешающих спокойно существовать простым людям.

Годы службы несколько ожесточили его сердце, сделали его более безжалостным, научили бороться даже против, казалось бы, невинных стражей, бороться и одолевать их, не моргнув и глазом, но убить их он бы не смог. Просто не хотел отбирать жизни у тех, кто отдавал их за чужую волю, за чужую честь, не желал становиться на одну планку с теми, кого так ненавидел. Слухи о его жестокости были сильно преувеличены – дурная слава бежала впереди охотника, разгоняя на его пути любопытных, но он не возражал против этого. Тем, кому нужно было помочь, он помогал без излишних слов, без церемоний, полностью игнорируя людской ужас.

Если сейчас он мог помочь пострадавшим от произвола чернокнижника – Аш хотел сделать это, и надеялся на успех предприятия.

Лекарь затормозил так резко, что полы его грязно-белой мантии метнулись вперед, опутывая ноги, и неловко затоптался, пытаясь высвободиться из ткани.

– Вот здесь… – говорил он уже тише, будто опасаясь нарушить покой своих подопечных, – Здесь, господин мой, за этой дверью… Они содержатся все втроем, не хотят разлучаться – стоит забрать одного, другие начинают плакать и умолять его вернуть. Мы думаем, что это тоже следствие проклятия чернокнижника…

– Быть может.

Ашет склонил голову набок, изучая тяжелую деревянную дверь с кованным замком на ней. Плакать или нет, а сбежать несчастным стражам позволить не хотят, держат их крепко. Слезы могут быть и следствием потери свободы.

– Пустите меня к ним.

Лекарь протянул, было, руку к ключу, болтающемуся на веревочке у двери – опрометчивое решение, глупое, но сейчас не до осуждения чужих поступков, – и внезапно испуганно замер, устремляя взгляд на скрытое в тени шляпы лицо «столичного целителя».

– Но, господин… Они могут быть опасны! Они были в страже князя, они сильны, но силу свою теперь используют не во благо, они способны наброситься на незнакомого человека! Позвольте, я позову своих подручных, человека три, чтобы могли сдержать их, это займет недолго…

– Нет, – в голосе лже-Этьена зазвенел металл, – Откройте дверь и пустите меня к этим людям. Я сумею совладать с ними, вам не о чем волноваться. В конце концов… – он попытался смягчить возможное впечатление мягкой улыбкой, – Я знал, на что шел, когда ехал сюда. Открывайте.

Лекарь поник и, тяжело вздохнув, взялся за ключ. Поднес его к замку, приноровился, чтобы вставить…

– Простите великодушно, господин дорогой, но назовите мне хотя бы свое имя! Если с вами что случится, так я хоть сообщу в Габар, что с целителем таким-то произошло несчастье…

– Мое имя Этьен де Лафер, – охотник почувствовал, что начинает терять терпение, – Прошу вас, не оттягивайте неизбежное. Открывайте.

– Да, господин…

Лекарь поник и, сознавая, что других способов еще хоть немного оттянуть момент истины у него не находится, резко вонзил ключ в замок, с некоторым усилием трижды его поворачивая.

Послышался щелчок. Тяжелая дверь медленно приотворилась, открывая не слишком большую, явственно тесную для троих комнату.

Лекарь торопливо отскочил, пропуская столичного гостя вперед и, убедившись, что тот вошел, осторожно прикрыл дверь, оставаясь снаружи. Прижался к ней ухом и, затаив дыхание, забормотал слова молитвы Небесному Целителю, умоляя его пощадить Этьена де Лафера, и не дать потерявшим души людям навредить ему.

Тем временем, Ашет, зайдя в комнатку, остановился и с интересом огляделся.

Убогая, скудная обстановка – три кровати у разных стен, да три тумбочки возле этих кроватей. Больше ничего, если не считать троих молодых мужчин, сбившихся в испуганную кучку у дальней стены комнатушки.

– Я не причиню вам вреда, – Аш улыбнулся и легко снял шляпу, открывая лицо. Он знал, что таиться от потерявших души может быть опасно – в тени таким несчастным всегда мерещится угроза. Открытое же лицо, наоборот, может внушить им доверие.

Рассыпались по плечам пшеничные волосы. Чуть блеснули светло-зеленые глаза с мягкими искорками коричневого цвета.

Несчастные больные задрожали, затряслись, сжимаясь сильнее. Один из них закрыл голову руками и неожиданно тонким голосом закричал:

– Я не хочу летать! Не хочу, не хочу, не хочу! Сжалься, смилуйся, я не хочу летать!

Другой, с лицом, покрытым недавними ожогами, упал на колени и принялся, рыдая, биться головой о пол.

– Я никогда не подниму на тебя свой меч! Умоляю, умоляю, сжалься, не тронь меня! Не надо больше, не надо, не надо…

Дожидаться реакции третьего – единственного из троицы, кто не стоял, а сидел, вытянув забинтованные ноги, – Ашет не стал. Рука его уверенно скользнула за пазуху, доставая флейту; губы коснулись мундштука, и нежные звуки успокаивающей, тихой мелодии наполнили комнату.

Пострадавшие замерли; истерика их оборвалась. Сидящий склонил голову набок, глядя на флейту; товарищи его подняли головы и, неуверенно улыбаясь, шатнулись вперед. Коленопреклоненный страж прополз несколько шагов и, ухватив музыканта за сапог, восторженно уставился на него снизу. Охотник осторожно отступил, высвобождая ногу и не прекращая играть. Исцеляющую мелодию следовало закончить, иначе беседовать с важными свидетелями он бы так и не смог, а чужие прикосновения ему в этом могли помешать.

Звуки лились бесконечным водопадом, осеняя головы несчастных благодатной росой, возвращая в их смятенное сознание покой и излечивая души.

Текли секунды, слагаясь в минуты, а Ашет все играл, пристально следя за реакцией своих потенциальных собеседников.

Вот ушло напряжение из лиц, из глаз; вот губы тронули улыбки. А вот и проблески разума отразились на безумных некогда лицах, словно утерянные души вновь вернулись в изможденные заточением тела.

Аччайо опустил флейту. Мелодия была завершена.

Страж с обожженным лицом, внимательно вглядевшись в него, поднялся с пола и уверенно шагнул вперед, сдвигая брови.

– Кто ты? – голос его звучал уже куда как более разумно, вопрос он задал правильный, но отвечать охотник пока не спешил. Тот из стражей, что вопил о своем нежелании летать, коснулся плеча товарища, останавливая его.

– Он похож на… на того, – тихо вымолвил он, – Будь осторожен.

– На кого я похож? – Ашет чуть сдвинул светлые брови, переводя взгляд с одного из стражей на другого, и останавливаясь на третьем, по-прежнему сидящем на полу. Тот не преминул ответить.

– На того, кто сломал мне ноги своей проклятой магией! На того, кто своими клятыми стихами околдовал, опутал нас и лишил душ, на того, из-за кого мы попали сюда! Кто ты такой?

– Охотник из столичного легиона, – скрывать истину от пришедших в себя людей Аш смысла не видел, – Меня послали в Финору схватить чернокнижника. Вы видели его.

– Видели, как видим сейчас тебя, – страж с обожженным лицом пасмурно кивнул, – Подонок, расплавил мой меч! И еще бормотал что-то о пророчествах… Что ты хочешь узнать о нем, охотник?

Охотник убрал флейту за пазуху и развел руки в стороны.

– Все, что вы можете мне рассказать. Как он выглядит, как представляется, как мне разыскать его?

– Да выглядит-то он, почитай, как ты, – «летающий» страж пожал плечами, – Волосы светлые, хотя и темнее твоих, глаза поначалу зелеными были, да тоже темнее… Хотя то могло и в ночи показаться. Знаю, что когда колдовать начинает, у него глаза становятся – ну, что твои плошки серебряные! Ничего людского, просто два серебряных круга с темной каймой – жуть, что такое!

– Выглядит, как я, говоришь… – Аш задумчиво потер подбородок. Остальные слова собеседника он выслушал внимательно, но заострять внимания на них не стал: не видел смысла.

– А роста какого? С меня или выше?

– Какой там выше, ниже! – сидящий на полу страж махнул рукой, – Невысок совсем, внешне ничем особо не выразителен, разве что вот глаза… – он поежился, – Одет был в лохмотья какие-то, когда мы его нагнали, лгал, что менестрель. А вот где его искать… – слова оборвал тяжелый вздох.

– Мы и сами за ним долгонько гонялись, – продолжил мысль приятеля тот, что летал, – А и вышли-то случайно совсем, невзначай. Погнались за ним, а он… вишь, чего.

– Вижу, – Ашет окинул своих осведомителей долгим взглядом и слегка покачал головой. Что ж, словесный портрет чернокнижника он получил, знать бы еще, дает ему это что-то или нет…

– Во, на князя на нашего он смахивал малость! – внезапно вновь ожил страж с обожженным лицом, – Я видел Серебряного Фредо как-то мельком, так тот чернокнижник на него очень походит! Ей-ей, походит, только глаза другие… Страшные глаза, жуткие!

– Похож на князя? – эта информация была новой, и охотник заинтересовался. В совпадения он не верил. В то, что страж мог ошибиться, почему-то тоже. Если чернокнижник похож на князя… Так может, он князь и есть? Странно, конечно, думать, что Финору возглавляет преступный колдун, но чего только сейчас в мире не делается!

– Любопытно, – коротко резюмировал полученную информацию Аш, – Что ж. Благодарю, мне пора…

– Постой-постой, погоди-ка! – «летающий» страж заволновался, оглядываясь на своих сотоварищей, – Это как это тебе «пора»? Ты нас вылечил, души нам вернул, так неужто мы здесь теперь прозябать должны?

– Лекари выпустят вас, – Ашет пожал плечами. Заботиться о судьбе троих осведомителей еще больше в его планы не входило.

– Вы-ыпустят? – страж со сломанными ногами фыркнул и мотнул головой, – Черта с два выпустят! Ты не местный, охотник, оно и видно – из дома Потерянных душ никого не выпускают! Не верят лекари, что душа может назад возвратиться, что вылечить кого возможно, запирают здесь до конца жизни и держат крепко! Вытащи нас!

Охотник медленно взял с ближайшей тумбочки брошенную туда шляпу, и водрузил ее обратно на голову, скрывая лицо.

– Я пришел не для того, чтобы вмешиваться в порядок дел Финоры.

– Так и что ж это выходит? – страж с обожженным лицом развел руки в стороны, – Мы тебе наводку на эту шваль дали, а ты нам даже отплатить добром не хочешь? Не дури, охотник! Выпусти нас, мы с тобой пойдем, поможем чернокнижника изловить!

– Я работаю один.

Ситуация Ашету стремительно прекращала нравиться – брать с собой попутчиков, из которых один был покалечен, решительно не входило в его планы. Потенциальные же попутчики, между тем, настаивали.

– Против чернокнижника ты один не справишься! Его большой сетью ловить надо, загонять, как мышь кошка загоняет, как лиса зайца, окружать и брать в клещи! Да что ты думаешь-то себе, что, мы слабаки, что ли какие?

– Мы теперь его фокусы знаем, – продолжил мысль товарища другой страж, – Мы с ним справиться сумеем! И тебе помощь окажем, и за себя отомстим.

– Желание мстить издревле благородным считается, – вставил тот, что сидел со сломанными ногами, – Его принято поддерживать, помогать в свершении отмщения…

– Какими ты словами-то говоришь, – Ашет надвинул шляпу поглубже, – О благородстве вспомнил, о мести… Ты даже ходить не способен, куда тебе за чернокнижником гнаться?

Страж упрямо склонил голову.

– В седле я держаться смогу, а большего мне и не надо. До седла меня ребята доволокут. Ты нам, главное, путь укажи, чтобы мы могли за тобой следовать, а мы уж не подведем…

Охотник вскинул руку, прерывая говорящего и задумался. Работать-то он и в самом деле привык один, всегда справлялся успешно, но в этот раз… Мышь-то хитрая попалась, на нее одного кота мало, а вот четверо, глядишь, и сумеют схватить. К тому же… Эти ребята знают Финору, знают нравы ее жителей, сумеют с ними общий язык найти. Может быть, и стоит прислушаться…

Ашет глубоко вздохнул и махнул рукой, принимая решение.

– Если вы подведете меня – отправитесь обратно в дом Потерянных душ, – серьезно предупредил он и, глядя с каким энтузиазмом закивали его новые соратники, чуть улыбнулся.

Что ж… В конечном итоге, он ведь и в самом деле всегда хотел помогать людям. Почему бы и не помочь свершить месть этой троице?

***

Кони шли легкой рысью, очень мягкой и спокойной, совершенно не тряской. Антон, устроившийся в седле позади своего новоявленного хозяина, неловко подпрыгивал, пошатывался и изредка косился на более умелых наездников рядом, пытаясь подстроиться под ритм лошадиной поступи. Правда, ему все равно это не удавалось, не взирая на все попытки – за лошадьми юноша привык смотреть, а вот ездить на них ему прежде не доводилось.

– Куда мы держим путь?

Вопрос задал Аркано, скачущий рядом с молочным братом во главе отряда. Тот быстро глянул на него и глубоко вздохнул. Вопрос показался Фредо дурацким.

– Наш путь лежит в столицу, – спокойно, где-то даже холодно, напомнил он, – Или, по крайней мере, к ее пригородам – я не думаю, чтобы целители жили в самом Габаре.

Медведь медленно, глубоко вдохнул, потом с шумом выдохнул и потер свежий шрам через глаз.

– Я не спрашиваю о конечной цели нашего путешествия, Фредо. Мне интересно, куда мы направляемся прямо сейчас. Сейчас ночь, темно, нигде рядом нет ни малейшего намека на жилые поселения, а мы несемся вперед, сломя голову и надеясь уйти от Стального Аша. Который за нами еще, вполне вероятно, и не гонится даже!

– Вообще да, откуда ему знать, что ты – это ты? – поддержал внимательно прислушивающийся Мартын, – По-моему, не стоит паниковать. Давайте остановимся где-нибудь и попытаемся остаток ночи провести как нормальные люди.

Взгляд чернокнижника, ответивший ему, оказался красноречивее слов. Пират притих и, мельком оглянувшись через плечо, удостоверившись, что слуга не свалился и не потерялся где-то по пути, тяжело вздохнул. По крайней мере, у одного из его спутников был явственно непростой характер, и свободолюбивому менестрелю теперь предстояло как-то мириться с этим, подчиняясь княжеским приказам.

– Вообще, я о тебе беспокоюсь, брат, – быстро изменил он политику, – Ты вымотался в сражении, тебе нужен отдых. Ты же еле сидишь в седле!

– Здесь нет человеческих поселений, а к нежити в гости стучаться я не намерен, – последовал нескрываемо холодный ответ. Фредо дал коню шенкеля и прибавил ходу.

Спутники его, переглянувшись, тоже подбодрили своих лошадей, спеша за легконогим Вихрем.

Воцарилось тяжелое, гнетущее молчание, нарушаемое лишь мерным стуком копыт.

Антон, полагая себя недостойным влезать в разговоры господ, тихо трясся сзади своего новоявленного господина, переводя взгляд с него на князя, потом на главнокомандующего и обратно, и иногда вздыхал. Ему чудилось, что господа ссорятся, а ссор между ними ему видеть не хотелось. В конце концов, они же друзья! Разве гоже друзьям ругаться промежду собой?

– Дяденька… – слуга осторожно дернул своего нового господина за рукав, опасаясь навлечь на себя гнев, но, вместе с тем, чувствуя необходимость привлечь внимание, – А… а там мне чудится, или свет светится?

Слова его, довольно тихие, обращенные исключительно к Мартыну, в ночи разнеслись так, что были услышаны всеми.

Фредо, скачущий вперед, очертя голову, не особенно вдающийся в подробности того, что ждет впереди, от неожиданности осадил коня, заставляя его перейти с быстрой рыси на шаг, и вгляделся в указанном направлении.

Медведь, которого резвая лошадка едва не унесла вперед князя, тоже торопливо придержал ее, переводя взгляд с предводителя отряда на пирата, а потом и на его слугу. Сам Мартын, пока не знающий, можно ли доверять зрению и вниманию Антона, хмурился, натягивая поводья и пытаясь усмирить пыл ретивого мерина, так и рвущегося выскочить вперед и пойти во главе небольшой кавалькады.

Именно пират первым и ответил пареньку.

– Похоже на то… Определенно свет, хотя не возьмусь утверждать – свеча горит или что-то побольше. Но, кажется, свет из окна идет, а? Ребята, вы как думаете?

Аркано, прищурив раненый глаз, всмотрелся в темную даль, пытаясь определить на взгляд, чем может являться мерцающий там огонек. На свечное пламя это действительно не походило. Либо там светит факел, либо… Либо там и вовсе человеческое жилье, озаренное большими люстрами.

– Нечисть пламени не любит… – задумчиво отметил, в свой черед, Фредо, приподнимаясь в стременах, – Что ж. Полагаю, мы можем довериться чутью Антона и проверить это место. За мной!

Вихрь взвился на дыбы, и резко перешел на галоп. Аркано, несколько удивленный прытью названного брата, прищелкнул языком, понукая свою лошадку. Мартын тяжело вздохнул и, потрепав мерина по шее, слегка коснулся шенкелями его боков, давая коню понять, что тот может и прибавить ходу.

Конь, надо заметить, не подвел. Несчастный Антон едва не слетел, когда мерин вдруг рванулся вперед со скоростью выпущенного из пращи камня, и только и успел, что судорожно ухватиться за пояс своего хозяина.

Впрочем, на собственный комфорт, как и на удобство спутников, сейчас внимания обращали меньше всего – все оно было приковано к увеличивающемуся огоньку впереди. Вот уже стало ясно различимо большое светлое окно… Вот силуэт строения начал вырисовываться, выныривая из мрака…

Фредо натянул поводья, заставляя жеребца взвиться на дыбы вновь. На сей раз отчаянный князь еле удержался на его спине, в последнюю секунду ухватившись за шею – Вихрю определенно не нравилась резкая смена темпа, и в следующий раз его хозяину хорошо было бы это учитывать. Молодой человек мысленно пообещал себе думать о нуждах животного и, вмиг забывая об этом, вытянул руку вперед, указывая на здание.

– Церковь!

Это и в самом деле была церковь, церквушка, небольшая часовенка из тех, что зачастую встречаются у широких дорог, дабы путники могли войти в них и помолиться, очистив свои пыльные души благим делом. Многие пренебрегают этим, но многие и не пренебрегают – людей по дорогам бродит множество, и все они разительно отличаются друг от друга.

Чернокнижник легко перекинул через седло ногу и, не дожидаясь реакции спутников, спрыгнул на землю. Церквушка не казалась хоть сколько-нибудь опасной, напротив, внушала расположение и вызывала желание зайти и, если не приобщиться к святому, то хотя бы просто отдохнуть после долгой дороги. Из ярко озаренного окна путникам, казалось, улыбался долгожданный покой.

Аркано соскочил на землю и, придерживая Ворону за уздцы, перехватил поводья Вихря. Мартын, едва не скинув впопыхах слугу, аккуратно сполз на землю, а затем уверенно снял Антона. Рука пирата пока не болела, и он мог позволить себе подобные силовые упражнения.

Паренек, вцепившись в новоявленного господина мертвой хваткой, испуганно замер, коснувшись стопами земли и напряженно уставился на освещенное окно церквушки.

– А… А вдруг там… тоже эт… эти? – затравленно прошептал он, и предпринял несколько неловкую попытку спрятаться за хозяина. Мартын, расправив плечи, демонстративно поправил барабан на спине. Кого имеет в виду слуга, он понял с полуслова.

– Если там опять эти, то им не поздоровится!