Глава 4. О том, как могут быть опасны тропические озёра

Ньяса, входящее в цепочку озёр Великого Африканского Разлома, было моей целью, которую должна была достигнуть вопреки всем преградам. Знала о нём совсем мало, но те из немногих рассказчиков, кто его видел, восторженно заявляли:

– Оно прекрасно!

В подтверждение своих слов показывали красивые и волнующие фотографии. Об опасности тех мест никто не предупредил ни единой фразой.

Чтобы попасть на Ньясу, приехала на юг Танзании в городок Мбея. Находится он в приграничной зоне с Малави. Было удобно потом перебраться в ту страну и продолжить задуманное путешествие.

Прогуливаться по путаным городским переулкам было неактуально, поэтому решила сразу направиться в национальную резервацию, но до её прелестей не так просто добраться. В мире все очарования труднодоступны и их надо достигать. Для начала выдвинулась в поселение Кьела, а там увижу, куда меня ещё направят.

Облачные пейзажи расстилались по холмам, вокруг свежая и чистая природа. Низкие облака затянули кроны пальм и едва видневшиеся крыши жилищ. Народ в салоне смачно жевал печёные бананы, грыз жареную кукурузу, и каждый второй вёз живую курицу под сиденьем, а то и две. Куры громко кудахтали, если на них наступить.

По приезде в Кьелу выяснилось, что теперь надо переехать в деревню Матема. Хоть и можно туда домчать прямым маршрутом из Мбеи, водители микроавтобусов об этом не скажут, ведь каждый человек – это заработок, а то что у него будут лишние хлопоты, так пусть не ездит и хлопот не будет. Африканцы в этом смысле совершенно непорядочны. Многие советы следует перепроверять. Я об этом часто забывала и попадала в разные неприятности. Понятия о честности, порядочности, взаимопомощи тут абсолютно отличались от нашего понимания терминов, к которому я привыкла. Здесь за малые деньги гораздо чаще, чем в привычной для нас жизни, преступают каноны человечности.

Предполагался путь в несколько часов, а билет стоил всего 1000 шиллингов! Подозрительно низкая цена насторожила, но какой бы она не была, а двигаться надо, предстояло дождаться рейс.

Ожидание в Кьеле оказалось долгим. Толпа прибывала к деревенской площади с детьми и пожитками, я нервничала. Неужели все в Матему? Конкретного расписания прибытия транспорта не существовало – когда захочет, тогда и придёт. Жаркое солнце не собиралось садиться, толпа изнывала от жары, и тут на всех парах на территорию терминала ворвался автобус с пронзительной сиреной.

Девчата из местных крикнули:

– Матема!

Я побежала вместе с простонародьем. Все расталкивали друг друга и я тоже. Удачно влезла, сумку оставила впереди сидящему мужчине на сохранение, шляпу положила на колени немцу, сидевшему в транспорте, который уже заполненный пришёл из Мбеи. Сама пробралась вглубь.

Люди набивались и набивались, при этом тянули за собой всё имущество. Внутри давно были вырваны с гвоздями все поручни и люки, держаться тут можно только за воздух и за соседа, даже ступить было некуда. Перегнувшись, уцепилась за оконную перегородку. Мы балансировали на ходу, как получалось, ругались, толкались и совсем не смеялись.

– Это что, все три часа так?

Да, угадала, но ради ожидаемых красот Ньясы я потерплю.

Мы неслись с сумасшедшей скоростью. Чувствовалась глубинка. На остановках никто не заходил через дверь, все лезли в окна, подавали свои баулы и детей, даже пропихнули телевизор. Всё добро громоздилось на удобно сидевших счастливчиков. Сходили в населённых пунктах точно так же. По салону здесь не ходят, даже страшно было подумать, что кому-то вздумается это сделать. Вздумалось одной толстой тёте, так от её телодвижений стонали все и ругали почём зря.

Что тут говорить, если даже шофёр пользовался окном, когда же нас остановила транспортная полиция, платить штраф он снова полез через него. Здесь нельзя возить стоящих пассажиров, а уж лазающих в проёмы без стёкол и подавно, но полицейские отводят взгляд от беспорядков, собирая нещадно подати.

По обочинам паслись чёрно-белые коровы, напоминавшие породистых долматинов, рыжие в чёрную полоску походили на зебр. Животные были привязаны хозяевами к вбитым в землю колышкам, но при появлении нашего громыхающего «монстра» с пожарным воем в огромных коровьих глазах застывал ужас и, вырвав привязи, бурёнки мчались по кочкам. Куда? А хоть куда!

Такая гонка по бездорожью приносила жуткие страдания всем: ладони соскальзывали с алюминиевой рамы, полусогнутая спина болела, колени онемели от неудобного положения. Так и выяснилось, что цена за проезд соответствовала комфорту. А в округе размеренно жила Африка.

Вдоль дороги продавали уголь в мешках, скудные овощи красных земель, только фрукты были хороши. Любят их здесь. О присутствии жилья в окрестностях узнавала по травяным навесам, которые виднелись над высоченной слоновой травой. Все десять рек шумно проехали вброд, они вздымались россыпью брызг, а дети из ближайших хижин с гиканьем и визгом бросались в мутный фейерверк. Такое у них купание.

Постепенно внутренность машины освобождалась, и я смогла сесть на сиденье. Тело дрожало от напряжения и не хотело расслабляться. Оставалось всего двадцать минут до конца мучений. Вокруг настоящая не заезженная глушь. Затопленные джунгли стояли по кроны в воде, а на возвышенностях располагались стихийные рынки скудных продуктов. Сухой сезон по приближении к водоёму постепенно сменился ливнями.

Мы едва втискивались меж просохших островов, обдавая оранжевой грязью торговцев пирожками и шашлыками, которые протягивали свои «кулинарные изыски» нам в свободные руки.

В Матему приехали в сумерках. Я ужаснулась. Всё вокруг было подтоплено. Среди пальмовых зарослей разбросаны домики, а на пятачке, где мы встали у толстенного баобаба, были сооружены два дощатых прилавка. Торговали с них чем-то таким особенным, что мне совсем не нужно. Вокруг хилые сараи также имели своё предназначение, но мне было не до исследований.

Торговая площадка пока не была интересна. Быстро устроилась в так называемый эколодж за $5! Невероятная стоимость! Но всё там было: и чистая постель, и мебель, стулья принесли, полог над кроватью повесили, москитные сетки в рамах имелись, а ещё для общего пользования предназначался просторный холл с длинным столом посередине. Всё как у людей, только не было света. Дождливая пора, и где-то случилось замыкание. Именно так оправдался работник. Но я-то в курсе, что и без того в глубокой Африке почти всегда нет электричества.

Сотрудник лоджа выдал мне свечу, а в холле поставил газовый фонарь. До этих мелочей мне не было дела, я стремилась скорее к озёрным просторам, пока не наступила темень. Карманный фонарик с собой, резиновые тапочки при мне и, скользя, побежала по затопленной траве кемпинга.

Озеро грозно шумело, как океан, я туда, к нему, а оно и правда как океан! Высокие гривастые гребни мощно обрушивались на песчаный пологий плёс. Крупнозернистый рыхлый песок тёр ступни, как наждачной бумагой. Мальчишки голышом купались в тёплых накатах. Ну просто настоящий морской пляж!

Долблёнки, вытащенные на побережье, придавали пейзажу особый колорит, а по периметру водного пространства высились прекрасные горы, как края гигантской чаши. Они бережно хранили своё содержимое. Небосвод срывался дождинками, грозя обрушиться дождём.

Решила, завтра найду рыбака с лодкой и пройдусь на вёслах по волнам. Буруны высоковаты, а может завтра их не будет? Я не предполагала, что по Ньясе со стороны Танзании гуляют штормы, и покоя ему не бывает. А всему виной роза ветров, западные и восточные струи воздуха сталкиваются над водоёмом стенка на стенку, закручиваются вихрем, вздымают смерчи и гонят их к берегу с неистовой силой.

Уже с приходом ночи пошла поесть чего-либо на тот самый пятачок с баобабом в середине. В кромешной мгле мелькали огоньки фонариков, а в жилищах единственного проезда горели свечи. Наш автобус припарковался у дерева, ведь с зарёй он отправится в обратную поездку.

На этой прогалине по-пустому суетились жители. Всё казалось каким-то бессмысленным движением. В темноте трудно что-то разобрать. У одного из сараев краснел мангал, а рядом парила огромная кастрюля, видимо, там кормят.

Вошла. За столиком при фонаре сидела группа шведов. Незамысловатый у них ужин, а к нему водка из пакетиков и кола. Понятное дело, что сразу знакомимся и я, заказав еду, пила свой спрайт и поддерживала беседу. Тут и лодочник нашёлся для завтрашней вёсельной прогулки. А здесь не так уж и плохо!

Возвращалась к себе смело по уже торёной дорожке.

– Джамбо! – слышалось вслед.

Ночные мокрые джунгли всё вокруг наполняли звуками тропиков, мешая их с шумом разверзшихся небес. Уснула, слушая буйный прибой, а позже началась гроза. Рокотал и вспыхивал горизонт, проливные потоки оглушали. Я вспомнила озеро Виктория, когда незаметно для нас с подругой оно вышло из берегов в период ливней.

Страх одолевал. В непроницаемой тьме подняла свои пожитки с полу и водрузила на тумбочку. Освещения так и не было. Очевидно, наводнения не избежать. Стихия разгулялась и на весь следующий день. Но в номере пока оставалось без подтопления.

Выйти из помещения было нельзя, я засела за свой ежедневник. Незнакомый мне мужчина с веслом вошёл с улицы и сел рядом. Я не обращала на него должного внимания, занимаясь своими делами. Иногда отдыхала, отстранившись от ноутбука. В этот момент пришелец спрашивал:

– Всё?

– Нет не всё.

– Извините!

Я снова приступала к набору текста. Гость был терпелив, через пару часов я сама спросила:

– Что Вам надо?

– Как что? Я за Вами пришёл, вот и весло с собой.

– Зачем? Что надо делать?

– Мы вчера договаривались о лодочной прогулке, – с мольбой в голосе канючил парень.

– Это были Вы? – удивилась я, – Какое плавание? Какое каноэ? Как Вы меня нашли? Гляньте на улицу!

– Мисс, нет проблем! Я хорошо гребу в любую погоду!

– Ты что, совсем?

Я пристально смотрела на юношу. Он или не он? Как мне быть с узнаваемостью, вернее с неузнаваемостью? Молодой танзаниец уходить не собирался, понуждая меня совершить заплыв в штормовую круговерть, поглаживая при этом свой гребок. Я не могла понять, шутит тот тип или нет?

Озёрную ширь штормило, забрасывая волны, разбитые в клочья, высоко вверх, и видно их было в дверной проём.

– Я тебе что, самоубийца? Лучше пойду по деревне пройдусь.

Человек схватил свой почти штурвал и вдогонку. Обернувшись, возмутилась:

– А вот загребающую лопасть Вас попрошу оставить. Не хватало мне «Американской трагедии»!

С трудом надела свой новый «пакетный» плащ, который склеился после просушки, и потопала завтракать в уже знакомое место, а парень туда же. Это возмутительно! Он не отступал ни на минуту.

– Никуда не поплыву, боюсь, отстань от меня!

А он своё твердит:

– Надо плыть.

После завтрака вышла оценить обстановку, может и вправду надо плыть? А надоеда уже впереди меня бежит. От него и спрятаться негде! Чёрное небо изрыгало дождевые фонтаны, передо мной лежала туманная гладь и противно мельтешил прилипала, он не отставал ни на шаг. Вот тоска!

Я была уверена, что в этих глубинах водится рыбка, которую ловят любители рыбаки. Их челны то появлялись среди свинцового волнения, то исчезали из вида и вновь всплывали в зловещей дали. Рыболовы вычерпывали лодки, совсем не успевая за ливневой атакой, и гребли к берегу. Ситуацию наблюдала, укрывшись в беседке с хлипким кровом.

Преследователь, наконец-то, осознал, что все его поползновения бесполезны. Подойдя ко мне, извинился и произнёс:

– Мисс, сегодня действительно невозможно. Вы правы. Отложим эту авантюру.

Моей радости не было предела. Схватив его руку, стала крепко трясти и жать, говоря бесконечное спасибо. Возвращалась в номер хоть и вымокшая, но счастливая. В своём домике развесила на просушку дождевик и кожаные сандалии. Ненастье не позволяло предпринять что-то полезное, а лучшее, что могла придумать, это смотреть свои фотографии. Благо, лампочка зажглась под потолком. Ко мне присоединился сотрудник и постоялец лоджа, который, как успела заметить, был щёголем. Других посетителей не проживало.

Я высказала мысль, что после разливов из леса будет не выехать, все речки поднимут свой уровень, а когда его сбросят – неизвестно. Выход отсюда только один, но уже по дороге сюда везде были сплошные затопления.

Постоялец по имени Элли из танзанийцев. Он пытался меня разуверить, что в Матему ходит большой автобус, а это сильно. Хотелось бы верить. Но в десять утра придётся поспешить из зоны бедствия. Мне не везло. На Виктории попала в стихию и вот повторилось всё снова.

По металлическому покрытию гулко барабанило, нарушая без того зыбкий сон. А с едва пришедшим проблеском дня раздался стук в дверь:

– Мисс, вставайте, уезжаем.

– Куда, зачем? Сколько времени? Ждите меня!

Знаете, как трудно спросонья общаться по-английски! Это Элли побеспокоился обо мне, разбудив в пять утра. Оказалось, кто-то как-то узнал, что с вечера я обмолвилась об отъезде. Пришли в лодж и сообщили, что отъезд с опасной территории запланирован на раннее время, а следующий рейс может совсем не пойти, реки разлились.

– Надо покинуть побережье сейчас, иначе никогда не выбраться отсюда. Я же предвидела!

Схватилась за щётку с пастой, а в кране сушь, умыться нечем. Вещи запихнула как пришлось, ничего не забыла. Элли тоже едет, почуяв беду. Значит, будет попутчиком.